***
— Ватануки, ты уверен в своём решении? Вмешиваться в неизвестную нам мировую линию... во второй раз. — Этот парень просил о помощи. Я не мог ему отказать, ничего с этим не поделать, Мокона. Тем более кому как не тебе знать о нарушениях. — Исполнение подобного желания может оставить след на Магазине. Ты снова ведом своим эгоизмом. Последние слова заставляют Кимихиро поднять взгляд на его спящего гостя. Дом оказался приветлив к корейцу - жителю незнакомой реальности, отчего у владельца не было мыслей о возможной опасности. Они встречались с ним уже когда-то, но не факт, что воспоминания Ким Докчи не были повреждены. Бессмертный поворачивает голову на чёрный комок и улыбается уголками губ с едва заметным прищуром. Мокона знает этот взгляд и прекращает бессмысленный спор даже не начав. — Если я могу послушать историю этого созвездия, в качестве платы, договор не будет нарушен. Позови Мару и Моро, наш гость скоро прекратит свой сон. Пускай они заварят ему чай, — кисэру откладывают в сторону, когда мимо проходит пространственный Бог. Ещё немного и Ватануки сам будет поглощён сном, который ранее привёл его к этому ребёнку.***
Не было средства, которое могло бы так просто вырвать Древнюю мечту из вечного путешествия. Не было никакой возможности, кроме как вмешаться в пространство, где он вынужден был спать, но за этим на него должен был быть наложен штраф. Он уверен в словах Четвёртой стены, но дерево под пальцами ощущается слишком чётко, а поданный чай приятно оседает фруктами на языке. Всё происходящее реально, с какого угла не посмотри... и как не пытайся разбудить себя лёгким пощипыванием по коже. Больно, да эффекта не приносит. И вся ситуация могла бы считаться абсурдной, не будь одного серьезного «но» - человека перед ним, не потрудившегося скрыть свою заинтересованность. От него не чувствуется ничего, кроме горького табака и привкуса вечности. Знакомая грусть от потери чего-то важного. — Предпочитаете хранить молчание, Ким Докча? Или ещё не проснулись? — неизвестный начинает разговор первым, отложив в сторону курительную трубку. Поверить в происходящее становится сложнее, но голос несомненно принадлежит нарушителю покоя в поезде. — Не уверен, что могу говорить с тем, чьё имя я не знаю, — короткий, но исчерпывающий ответ. Его собеседник улыбается как-то знакомо, но подобное лишь наваждение. – Тем более, разве не Вы столь нагло забрали меня из моего Дома? — Ким Докча, мы уже встречались с Вами до того, как Ваш путь привёл к становлению Древней мечтой, но... коль Вы не можете вспомнить. Ватануки Кимихиро. Снова приятно познакомиться. В моём мире гости сами приходят ко мне, когда у них есть на то причина, но с Вами мне пришлось поступить несколько иначе. Кстати, у Вас достаточно говорящее имя – «читатель». Наша жизнь построена на том, как именно нас назовут. — И мне, господин Ватануки. Про имя мне часто так говорят, потому не Вы первый, не Вы последний. И раз Вы сами начали об этом, хотелось бы уточнить... — осекается, не зная какой вопрос ему стоит задать первым и будет ли подобное правильным. Почему он так спокоен после того, как ему назвали имя? Почему он не уверен, что хочет знать «как» построена его реальность? Стоит ли быть осторожнее? Есть ли необходимость узнать о месте, приютившем его? Надо ли спрашивать о личности и сущности Кимихиро? Много пустых строчек, незаполненных предложениями. Он не знает эту историю и никогда её не видел, чтобы утверждать свою заинтересованность. Ким Докча уверен в другом: некто перед ним знает больше, чем предпочитает сказать. Есть в них что-то общее, связывающее крепкой нитью. Истина ли в том, что они действительно связаны? "Я услышал Ваше желание" - разве не это ему сказали перед тем, как забрали из поезда? Стоит начать с этого. — Я перебью Ваши мысли, юное созвездие. Нет смысла в спешке и не стоит пытаться перегнать несуществующее. В этом месте нет времени, отчего Ваш мир будет в полной безопасности. Задержитесь, у нас и позвольте услышать Вашу историю. Наша встреча лишь очередная неизбежность, которая выгодна для нас обоих. — … моё желание. Я не помню, чтобы говорил о подобном с кем-то. — Не говорили, но Вашим языком - это можно назвать нерассказанной историей. Каждая подобная ищет своего слушателя и исполнителя. Я являюсь и тем и другим в одном лице. Вечность - не то, что Вы хотели, разве не так? Быть апостолом эпилога и вечности – тяжёлая ноша, несмотря на имя. От чужих слов по коже бегут мурашки, и созвездие отвечает на столь смелые слова усмешкой. Он выбрал подобный конец, а теперь ему предлагают его изменить? Возможно ли подобное? С ним говорят, будто наблюдали всю жизнь, следили за свершениями. Напоминают те же созвездия, но нет едкости в голосе. — То, что Вы предлагаете невозможно. Конец – есть выбор, к которому приходят все своими силами. Подобное не меняется. — Я говорю лишь то, что Вечность - не то, что Вы хотели. Можно ведь подарить и другой аналог подобного конца, создать другую историю с шансом на встречу. Вы делали невозможное в столь банальной истории, спасли всех своих друзей. Почему бы не побыть эгоистом? Почему невозможно совершить чудо снова? Более никто не ограничивает Вас, как единственного читателя. — В чём тогда суть конца, до которого созвездия идут так долго и по несколько тысяч лет? Если захотеть всё изменить - подобное пойдёт против законов написанного мира. — Они сами вольны выбирать хотят ли подобного или нет. Вы не захотели покидать своих спутников, потому Магазин открыл двери. Тем более для того, кто ненавидит туманности – странно приводить те в пример. Я не ожидал столь смелых слов, Вы выросли. — Кем Вы являетесь в моём мире, раз так спокойно рассуждаете об его логике, обо мне? — Господин Докча, я не часть новеллы «Путей выживания», я не часть Вашей жизни и никогда ей не был… я житель мира, который ограничивается магазином из которого нет для меня выхода. Считайте это эгоизмом, но сталкиваться с идентичной мне проблемой не каждый должен. Как бы Вы не говорили всем, что сами выбрали этот путь – мы похожи нашим желанием спасти. Вы умны, маленькое созвездие, но совершенно не понимаете тяжесть поступка. Ваши спутники предпочли бы провести один-два дня рядом с Вами, чем жить без Вас… Тонкие пальцы сжимают аккуратную керамику… она вот-вот треснет, как терпение Древнего сна, слушающего столь громкие и цепкие слова. Должен ли он выслушивать то, что знает очень и очень хорошо? Почему он вынужден слушать, как некто… похожий на него взглядом и поведением – говорит прописные истины? Что плохого в его выборе, если он привык поступать таким образом? Есть ли его вина в давно сформировавшимся мышлении? Так ли все несчастны от его поступка? Правда ли он скучает? — … скажите мне, маленькое созвездие, нуждается ли Ваш мир в Древней мечте, если о нём будут читать другие люди? Есть ли смысл жертвовать своими желаниями, оправдывая самого себя каким-то простым: «мне никогда не быть счастливым»? Вы зациклились на своём имени будучи одной из звёзд, забывая о силе спутников. При этом где-то внутри остались печальны от того, что бросили друзей. Ким Докча, хотите ли Вы, чтобы я исполнил Ваше желание? Хотите ли Вы перевоплотиться в других людях и рано или поздно встретить своих спутников? Он слушает, запоминает и невольно сравнивает чужие слова со своими мыслями. Ещё немного и он зацепится за столь громкие слова, которые разливаются тяжестью на сердце. Так просто решится, перечеркнуть всё, к чему он шёл. Если маленький Ким Докча смог найти своё счастье в объятиях Уриэль… смог прижаться макушкой к ладони Скрытого Интригана, чем он хуже? Вынужден ли он ждать того, как пройдёт ещё одна вечность, чтобы уйти вместе с 999 регрессией? — Я… хочу прекратить существование Древней мечты для этих миров и увидеться со своими спутниками ещё раз, — каждое слово обжигает хуже нагретого металла, вырывает из него истории где-то внутри и преображается в лисью ухмылку на бледном лице владельца магазина. – Это моё желание. Имеет ли он право на счастье? В конце концов, можно попробовать ещё разок. — Я услышал Ваше желание, маленькое созвездие.