Никто не станет плакать...

На улице снова было сыро, мрачно и холодно. В такую погоду самое то - забраться под теплый плед, обнять теплого человека... Или же затащить своего теплого человека в первую попавшуюся кафешку и напиться горячего шоколада. И обязательно просидеть за столиком, пока дождь не наступит или покуда жена не начнет названивать каждые десять минут и истерическим тоном вопрошать, где я и с кем... Как будто ей есть разница теперь? Выпившие мужчины дома не ночуют, как стоит понимать, а ночевать было совершенно негде. По словам Карин, я должен был валить к той сучке, чья косметика осталась размазанными пятнами на моей рубашке... Самое смешное было то, что этой "сучкой" был мой сын на сцене, безумный в своих печали и гениальности, Микеле Локонте. Но ведь милой женушке не объяснишь, что это мужик терся щекой о мое плечо... Спускаюсь по лестнице вниз, борясь с желанием по-мальчишески съехать по перилам, безжалостно рвя штаны, но все же возраст и репутация уже не те. Улица встречает волной холодного остужающего воздуха, от которого сразу начинает кружиться голова, как от стакана текилы за раз. Грею руки в карманах черного длинного пальто, в коем скорее превратишься в настоящего Дракулу, чем согреешь старые кости. Машины едут, город плывет, дождик капает, а ночь плывет сырыми потоками по улицам, размывая огоньки вдали. Сигареты даже словно намокают от этого ледяного парного тумана, а дым снова противный и кислый - выдыхать его через нос совершенно неприятно, а на зубах привычная горечь... Пальцы застывают, замерзают, а щеки пылают пьяным жаром. Хм... Микеле... Микеле все же очень хорошая причина для ревности, но вряд ли инцест в мои планы не входит вообще. Хихикаю сим задорным и грустным мыслям... Микеле давно стал моим сынишкой, пусть и разница у нас всего десять лет, - милый, взбаламошный и с дичайшей тоской в коньячного цвета глазах, что пьянили не хуже сего напитка. Нет, к этой сучке я сегодня не попрусь, лучше померзну, бродя по улицам и пугая прохожих своим пальто, и если бы здесь был капюшон, приняли бы меня за тетушку Смерть, а уши бы мои не отваливались от холода... Привычно ввожу пароль блокировки на телефоне, привычнее того тыкаю иконку Фейсбука... Микеланджело в своем вечернем привычном онлайне. Иногда становится его жаль - сидит одинокими вечерами и читает глупые сообщения, отвечая лишь из вежливости. Они пишут про себя, они ждут Концерта, они отправляют рисунки, но только чтоб хвастануться перед друзьями коротким вежливым ответом и глупым смайликом, не зная, каково тому, кто этот смайлик отправляет. Грустно. Флоран видимо совершенно поссорился с Локонте - не пишет, не хочет встречаться. Микеле сидит дома, Мелисса как всегда в работе, Маэва еще хуже... У Мервана новый мюзикл, новый глоток воздуха... Через пару месяцев вновь станем шумной веселой компанией, после репетиции заваливающейся в бар и пьющей до утра, шутя, смеясь, радуясь и улыбаясь беспечно, как раньше. Но только теперь горечью будет жечь от тех встреч... Господи... Мы теперь слишком чужые люди чтобы улыбаться беспечно. Как старые друзья, нарушившие клятву вечно быть вместе, мы станем виновато опускать глаза и грустно улыбаться. Мы расстанемся, последний раз глотнув воздуха, переместившись в старую теплую сказку - домой. Бред... Со злостью давлю мигающий красным окурок носком ботинка, прислоняюсь спиной к шершавой стене какого-то дома, прикрываю глаза и слушаю Город. Мы все разбросаны по нему, хоть многие и работают в других местах. Мы все когда-то давным давно стали семьей, которая не бросила бы, но все знали, что тому рано или поздно придет конец. Через лет пять забудут и те пустые глупые фанатики, забудут зрители, диски с Оперой выкинутся, а интересы поменяются, словно мы есть попса, что безжалостно выходит из моды... Бред. Пьяный бред глупого старого Солаля, который не чувствует пальцев от холода. Мысли куда-то исчезают, позволяя тишине гудеть в висках и нарастать сильнее... Хотелось бы чтобы и у меня был свой Теплый человек, хотелось бы собрать наших ребят всех вместе и обниматься счастливой большой кучей. Но теперь объятия будут чуть холоднее, а взгляды чуть отчаяннее. Никто так и не понял, что этот безумный мюзикл стал нашей жизнью. Никто не плакал по нашей жизни и не заплачет кроме нас... А нам плакать очень трудно - проще забыть и притвориться, что так и надо. Дождь закапал сильнее, мобильник в руке злобно вибрировал - на фотографии высвечивалась летняя и такая пустая улыбка Карин. Я сбросил вызов и зашагал прочь по улице, понурив голову, но хмуро тырясь на прохожих исподлобья. Жизнь продолжалась, пустота захватывала сердце, а Мике перестал быть онлайн. Верно, как всегда заснул, растянувшись на подоконнике и не закрыв окна... Простудится парнишка...