Дневники Семьи Малфой. Скорпиус

Это было странно: красться вдвоем под мантией-невидимкой к кабинету профессора. Я опасался, что из-под мантии случайно выглянет рука, и староста, совершающий вечерний обход, обязательно увидит это. И мы глупо попадемся. Однако, вопреки моим опасениям, мы без проблем добрались до кабинета декана, в котором, на наше счастье, никого не оказалось. Альбус снял с нас мантию, и я смог оглядеться. Я никогда прежде не бывал в кабинете профессора О'Маха и сейчас с любопытством оглядывал его, пока Ал рылся на его столе, ища стопку с нашими эссе. Мое внимание сразу привлек большой массивный стеллаж с книгами. Я с любопытством рассматривал корешки книг, как вдруг мой взгляд упал на стену у письменного стола профессора. На ней красовался меч. Это немного удивило меня. Я знал, что раньше волшебники использовали мечи в качестве оружия, но не думал, что могу увидеть что-то подобное в наши дни. Может, это антиквариат? Этот меч был минималистичным в своем исполнении, но красивым. Он так и приковывал мое внимание, несмотря на то, что не имел никаких заметных глазу украшений. Я молча смотрел на него какое-то время, прежде чем услышал возбуждённый крик моего друга. — Нашел! — донеслось до моих ушей. Я оторвал свой взгляд от меча и сразу посмотрел на Альбуса, который, обнаружив необходимое, сразу быстро засунул свое эссе в стопку с тетрадками. И тут я услышал звуки в коридоре. Не успевая осмыслить это, я схватил своего друга за руку и потащил его к закрытому шкафу в надежде, что там есть место. На наше счастье, место действительно было. Быстро втолкнув его туда и войдя сам, я накрыл нас мантией-невидимкой сверху, как тут же услышал звук открывающейся двери. А затем послышался голос профессора О'Маха, приглашающий кого-то войти. Я понял, что профессор был не один. В кабинет зашёл ещё кто-то. Мы с Альбусом затаили дыхание. Нам было чертовски неудобно, однако выхода не оставалось. Придется подождать, пока пришедшие люди не покинут кабинет. Кроме того, мы не могли видеть происходящее. — Здесь мы можем спокойно поговорить, — услышал я ровный голос нашего декана. — Присаживайтесь, Минерва. Серьезность в его голосе заставила меня насторожиться. — Спасибо, Сирша, вы очень любезны. Послышался шорох, и я понял, что Макгонагалл присела на стул. Какое-то время они оба молчали, после чего директриса издала глубокий вздох. — Минерва, что вас беспокоит? — Вы прекрасно знаете, что именно последнее время меня больше всего тревожит. — Я наложил все необходимые заклинания на замок, как было условлено, — ответил декан. — Ведь именно поэтому вы меня наняли. — Знаю. Спасибо, Сирша. И, тем не менее, меня беспокоят эти внезапные смерти нью-йоркских зельеваров. Согласитесь, Сирша, что это довольно странно. Ведущие специалисты в своем деле и умерли один за другим за довольно короткий промежуток времени. — Я согласен, что это, мягко говоря, странно, но полагаю, нам все же рано предпринимать радикальные действия. — А что вы сами думаете об этом? — заинтересованно спросила она. — Я не знаю. Но знаю одно: у нас с вами есть план на случай непредвиденных обстоятельств. И ещё знаю то, что не напрасно занимаю должность профессора защиты от темных искусств. В случае чего, я приму необходимые меры. — Какова вероятность этого «в случае чего»? В разговоре внезапно повисла пауза. — Вам, возможно, кажется, что я слишком тревожусь, — продолжила Макгонагалл, — но мне уже доводилось переживать тяжёлые времена, так что я должна быть уверена, что мы все в безопасности. — Понимаю, Минерва, — выдохнул О'Маха. — Я понимаю. Две гражданских войны. Большое сражение, которое прошло здесь, в этом самом месте много лет назад. — Для меня не так уж много, — со вздохом ответила Макгонагалл. — Не скажу, что для меня это было как вчера, но, тем не менее, память отчётливо хранит события той ночи. Я своими глазами видела, как разрушается мой дом. Теперь вы понимаете, почему мне важно знать, что происходит и стоит ли бить тревогу. — Да, я понимаю вас, но, уверяю, вы можете положиться на меня. В конце концов, когда вы просили меня занять эту должность, вы знали кое-что о моей персоне. Иначе не пришли бы ко мне. — Разумеется, — коротко ответила Макгонагалл, затем заинтересованно добавила: — Любопытный меч. Совершенно не похожий на другие волшебные мечи. Такой скромный и совсем не вычурный. — Уверяю вас, коллега, этот меч совсем не скромный. Как раз наоборот. Кстати, о мечах: я слышал забавную легенду о том, что истинный гриффиндорец может достать меч из Распределяющей Шляпы, — тут я услышал скепсис в словах профессора. — Это не легенда, это чистая правда. И я сама была свидетелем подобного. — Правда? — Да. Как раз во время Битвы за Хогвартс в девяносто восьмом. — Надо же! И как это было? — Юный студент-семикурсник вытащил меч Годрика Гриффиндора из Шляпы и убил опасное чудовище. — Этим семикурсником был известный Гарри Поттер? — Нет, не он. — Удивительно все же, как это устроено. — Это древняя магия. Никто точно не знает, как она работает. Впрочем, готова спорить, что вы немало повидали удивительного за свою жизнь. Я услышал как усмехнулся профессор О'Маха. Однако он ничего не ответил на утверждение директора. — Что же, мне пора, — сказала Макгонагалл, а я был готов взвыть от радости. Несмотря на то, что их разговор был более чем интересным, мне было совершенно некомфортно сидеть в шкафу. — Минерва, — вновь услышал я голос О'Маха, — я узнаю, что смогу на счёт умерших зельеваров. — Спасибо, Сирша. Спокойной ночи. — Доброй ночи, — коротко произнес профессор, и мы услышали шаги, а затем и закрывающуюся дверь. Должно быть, Макгонагалл покинула кабинет профессора. А затем уже через пару минут второй участник ночной беседы вышел из кабинета. Я выдохнул. А через секунду почувствовал, как Альбус толкнул меня в бок, по-видимому, призывая поскорее выбраться из душного шкафа. Мы выбрались и, убедившись, что путь свободен, отправились обратно в спальню. Мы беспрепятственно вернулись в нашу комнату и сразу легли спать. Всю дорогу до спальни я был в глубокой задумчивости из-за того, что услышал. Известные нью-йоркские зельевары умерли один за другим. Я помнил заметки об этом в «Ежедневном Пророке». Умерли? Точно? Или кто-то помог им в этом? И если это так, то мой отец ведь тоже мог пострадать. Сейчас наше внезапное возвращение в Англию уже не казалось таким странным. Мне стало страшно от этих мыслей. Что если опасность все ещё грозит нашей семье? И, если я прав в своих подозрениях, почему вдруг кому-то понадобилось убивать зельеваров? Что знает мой отец? Что он мог бы рассказать об этой ситуации? У меня была куча вопросов и ни одного ответа. Я утопал в своих предположениях, как в море, до тех пор пока усталость не взяла верх и я не заснул.

* * *

На следующее утро, в воскресенье я проснулся позже обычного. Решив пока отложить вопросы, которыми задавался накануне, я отправился на завтрак. За завтраком царила оживленная атмосфера, однокурсники вновь поздравляли команду по квиддичу и обсуждали вчерашний матч; а я вспомнил, что хотел посмотреть на отца в форме ловца. Так после завтрака я отправился в библиотеку. Я спросил у библиотекаря, где я могу найти альбом с фотографиями ловцов разных лет, и она указала мне нужный стеллаж. У нужного мне стеллажа стоял студент в синем галстуке, на вид несколькими годами старше меня. — Привет, — он добродушно улыбнулся. — Привет, — ответил я, не ожидая приветливой реакции от представителей других факультетов. Когтевранец мило улыбался мне, и я почувствовал, как на моем лице расплывается широкая улыбка. — Тебе помочь? — участливо спросил он меня. — Я искал альбом с ловцами, — пояснил я. — А, так вот же он, — он взял с полки альбом и протянул его мне. — Я Томас Джерард, кстати, — добавил он, протянув мне руку. — Скорпиус Малфой, очень приятно, — ответил я, пожимая его ладонь. — На каком ты сейчас курсе? — На четвертом. А ты? — Первый курс. — О, — понимающе улыбнулся он. — Наверное, ко многому нужно привыкнуть? — Да, — ответил я, — Англия и Хогвартс совсем не похожи на то место, где я жил до этого. — А где ты жил, если не секрет? — Нью-Йорк, — со вздохом ответил я, чувствуя тоску по городу, в котором родился и провел первые одиннадцать лет жизни. — Всегда хотел там побывать, — заинтересованно сообщил мне собеседник. — Там стоит побывать, — уверенно сказал я. — По крайней мере, там нет всех этих отживших средневековых норм, которые англичане принимают за традиции. Мой собеседник горячо закивал. — Согласен. А здесь, в волшебном мире как будто ещё хуже. Британское общество, в принципе, социально отсталое. Двадцать первый век, а у нас все ещё общество разделено на социальные классы и существует чертова аристократия, про которую почему-то людям интересно читать. Я надеялся, что этот мир будет другим, более продвинутым, но волшебники ничем не отличаются от неволшебников. — Так ты из семьи магглов? — Да. — Моя мама была такой же, — сказал я. — Но я вот вырос в волшебном мире Нью-Йорка, а все равно не понимаю британцев с их стремлением возвышать одни социальные группы и унижать другие. На моём факультете есть студенты, которые гордятся своей родословной так, как будто родиться в какой-то определенной семье — это достижение. Жаль, что в неволшебном британском мире так же. — Да. Элитизм и социальная несправедливость, — когда сраный принц-консорт сбивает человека на машине и ничего ему за это не бывает*, — процветают. Моим родителям это не нравится, но у них работа, так что о перемене места жительства даже речи не идёт. — А кем работает твой отец? — спросил я, не заботясь о родительском наставлении, состоящем в том, что данный вопрос может быть не тактичным. — Отец работает тренером по боксу, у него своя школа. — О, я немного занимался боксом в Нью-Йорке. — Правда? — спросил Томас, и я увидел огонек любопытства в его глазах. — Да. Моя мама очень любит этот спорт. — Это здорово. Я до поступления в Хогвартс тоже часто ходил в зал и тренировался. А теперь интересуюсь квиддичем, я вообще люблю спорт. — Квиддич любит мой отец, он в свое время был ловцом в команде факультета. — Ты поэтому решил посмотреть альбом со всеми ловцами? — Да, мне любопытно посмотреть на него. — Ясно, — с пониманием ответил мне собеседник. — Ну, удачи, а мне уже пора идти. — Пока, был рад знакомству. — Взаимно, ещё увидимся, — тепло ответил мой новый знакомый и ушел по своим делам. А я присел за один из ближайших столов, чтобы посмотреть альбом. Я быстро нашел снимок папы. Было удивительно видеть его ребенком. Особенно вкупе с тем, что юноша, под волшебной фотографией которого было написано: «Драко Люциус Малфой. Ловец сборной Слизерина 1992 — 1996 годов», - был не похож на моего отца. Да, он имел схожие черты лица и те же светлые волосы, но он смотрел на меня с высокомерным прищуром недовольных глаз, чванливо приподнимая бровь и будто спрашивая какое я имел право родиться на этой земле. Я помнил о том, как папа говорил, что не был приятным или хорошим человеком в юности, но видеть такого его на фото — было абсолютно не привычным. Это сбивало с толка. Я ещё немного посмотрел на фотографию, прежде чем решил полистать альбом и посмотреть будет ли фото деда в спортивной форме. Я знал, что он тоже был ловцом в свое время. Я листал тяжёлые страницы одну за другим, вглядываясь в лица ловцов разных эпох, представляющих свои факультеты. Видел фотографию отца Альбуса — Гарри Поттера. Она была почти рядом с фото моего родителя, так как оказывается они были ровесниками. Нескладный, смущающийся подросток в круглых очках неуверенно смотрел на меня. Фото было сделано в том же 1993 году, что и папин снимок. Я какое-то время смотрел на фото Гарри Поттера, отмечая то, что человек, которого я сейчас видел, совершено не был похож на того сурового и непонимающего отца, о котором слышал от своего друга. А потом перевернул страницу с ним, ища фото деда и сверяясь с датами. Я равнодушно перевернул ещё несколько страниц. И тут я замер! Потрясение прокатилось по моему телу, вызвав резкий выдох. Этого я никак не ожидал. Я был поражен до глубины души. И я не понятия не имел, что делать с новой открывшейся правдой, перевернувшей все во мне за какое-то одно мгновение.