Неазартные игры

      Как ни прискорбно было признавать, но Сириус Блэк не был самым умным учеником на их потоке. Он успешно сдал СОВ и был уверен в своей готовности к ЖАБА, ни разу не открыв учебник, но даже он был вынужден признать, что ум заостряется от книг, как нож от точильного камня (да, этой бессмысленной метафорой Ремус мучал его на шестом курсе, когда словил кайф от своей «П» по Защите, обогнав всех Мародёров), поэтому здесь ему фору вполне могли дать и всезнайка Эванс, и заучка Ремус.       Сириус довольствовался званием самого сексуального человека в Хогвартсе (и Мэри не смогла убедить его разделить это место, а Регулус даже не пытался), признавая, что есть люди и поумнее его.       Но когда в Рождество они решили остаться все вместе на каникулах, в последний раз в Хогвартсе, Сириус сидел за украшенным к праздничному завтраку столом в Большом Зале и, хмуро обозревая друзей, пытался понять: то ли они все действительно тупее его, то ли предпочитают игнорировать проблему на корню.       В Башне Гриффиндора компания осталась в гордом одиночестве, которое должно было стать кульминационным отрывом перед бесконечной зубрёжкой ЖАБА. А вместо этого в гостиной стояло такое напряжение, что его можно было смело резать тесаком.       Сексуальное напряжение.       Сириус, может, и не был самым умным, но у него вскрывалась патологическая чуйка, когда кто-то кого-то хотел. И он был в шоке, что с таким бурлением гормонов и тестостерона, абсолютно все в их компании оставались без пары.       К лёгкому шлейфу слюней Джеймса в сторону Лили Сириус давно привык. Но в уравнении изменилось несколько констант:       А) Лили теперь ласково утирала его слюни платочком, стараясь сильно не палить взаимную симпатию.       Б) Шлейф почему-то протянулся к столу Слизерина, где Регулус бесконечно грустными (как всегда) глазами глядел на Поттера.       Сириус друга не подталкивал. Во-первых, Эванс девушка не глупая, красивая, и знает сама, как подцепить избалованного, хвастливого, второго по богатству и третьего по красоте (Регулуса он в счёт не брал, Рем был на втором) в Хогвартсе Сохатого. А во-вторых, Мерлиновы трусы, это его младший брат, Поттер, держи слюни во рту и, желательно, в собственном.       И пусть Питер ни в чью сторону сильных вздохов не испускал ввиду своей асексуальности, за лето он вытянулся и взгляд водянистых глаз стал привлекательно-томным, поэтому Мэри всю голову ему изъебала о желании попробовать. А Питер только и знал, что ныть по поводу того, что у него не может получиться с гетеросексуальным человеком и все поползновения приведут к краху их дружбы.       Об искрах, летевших между Марлин и Доркас, и говорить было нечего, больше смахивало на бушующие пожары в Саванне. Однако по их яростным взглядам было не очень заметно, что девчонки пользуются привилегией ходить друг к другу под полог.       Ремус сложившуюся в гостиной ситуацию не улучшал. Сколько бы Сириус не отлёживал ему колени, гладил где ни попадя и обнимал нежнее положенного, тот упорно пытался прикинуться деревом, не понимающим, что Сириус уже не знал что и куда ему засунуть, чтобы до него дошло явное недружеское намерение.       Сириус, определённо, не был самым умным на их потоке, но, разумеется, самым добрым, щедрым и ещё целым списком комплиментов, которые он говорил себе по утрам перед зеркалом (поскольку Ремус мог лишь томно вздыхать, а мнение смазливых младшекурсниц Блэка до жопы не волновало).       Поэтому он отлучился на полдня, чтобы к вечеру притащить в гостиную три ящика сливочного пива и две бутылки огневиски и объявить, что у них будет вечеринка. За собой он притащил и Регулуса, поэтому в присутствии слизеринца спорить никто не решился.       Сириус был радушным хозяином, поэтому проследил, чтобы все пили не на голодный, но и не на забитый желудок, тщательно подливал противникам бухла (то бишь Лили и Регулусу) и следил, чтобы все одновременно дошли до необходимой ему кондиции. – Играем в бутылочку! – объявил он, когда танцы стали раскованнее, а Марлин всё ещё не собиралась запрыгивать на Доркас.       Все пошумели, но спорить с энтузиазмом не смогли, поэтому Сириус разлил по стопкам огневиски и затащил всех в круг. Его план был идеальным, если бы Ремус не следил за ним взглядом коршуна и не стащил палочку из его заднего кармана (Сириус посчитал это своим просчётом: он слишком надеялся обнаружить руки Люпина на своей заднице, поэтому не воспротивился). Он хотел контролировать движение бутылки, но Ремус положил палочку на шкаф, пользуясь своей восхитительной разницей в росте.       Сириус дулся, но его немного опьяневший мозг приказывал садиться в круг и мечтать, что бутылочка укажет на Рема, и он сможет залезть на него, как коала. – Тупая игра, – сообщила им Лили, когда захмелевший малыш-Регулус затащил её в круг. – Одно правило! – качнул головой Сириус. – Если попадёт на нас с Регом, целоваться не будем. – Щас прям, – икнула Марлин, откидываясь на локтях. – Будете, как миленькие. А то все начнут правила выдумывать. – Это инцест! – воскликнул Сириус. Рег равнодушно молчал и рассматривал своими томными глазищами Поттера, неловко переминающегося на ягодицах рядом с ним. – Тогда без языка, – согласился Ремус, кладя бутылку на пол.       Сириусу, как зачинателю, предстояло крутить первым. И, разумеется, горлышко указало на Рега. – Ну иди сюда, мышонок, – фыркнул Сириус и быстро чмокнул брата в губы.       На самом деле, это было не так уж и отвратительно. Они же, блять, наполовину французы, в своё время мать заставляла его при встрече едва ли ни с каждым родственником в дёсна долбиться. Регулусу тоже было по боку, но для убедительности они состроили возмущённо-высокомерный вид, пока все ржали, как кони. – Моя очередь, – Регулус раскрутил бутылку, которая, как стрелка компаса, ткнулась в Лили.       Девчонки расхохотались. Регулус вздохнул и поцеловал Лили, куда глубже Сириуса, разумеется. Рыжая удивлённо вскинула брови, но на поцелуй ответила не менее нежно, улыбнулась и ласково погладила его по щеке, отстраняясь. Сириус следил за чуть не сдохшим от экстаза Джеймсом и мысленно ставил в шкалу сексуального напряжения галочку.       Лили раскрутила бутылочку, и та указала на смущённого Люпина. Сириус едва не подавился слюной и ужасом, увидев, как страстно те поцеловали друг друга, как грёбанная мать её Эванс зарылась пальцами в его кудри, а Люпин руки бы ему сломать крепко обнял её за талию. Но когда ребята оторвались друг от друга, они хохотали так, что Лили пришлось выпить свой шот за страстный поцелуй, чтобы перестать кашлять. – Можно ли считать, что ты би? – игриво толкнула Ремуса плечом Доркас. – Как сказал один мудрый человек: би не би, бери еби, – усмехнулся Люпин в ответ.       Сириус едва удержался, чтобы не схватиться за свой шот вне очереди, и приложился к бутылке со сливочным пивом, стараясь унять жар. – А кто это сказал? – завыл Джеймс, падая на Питера от смеха. – Я.       Новый взрыв хохота был прерван раскруткой Люпином бутылочки, которая указала на определённо популярного сегодня Регулуса. – Будь со мной нежным, – попросил младший Блэк перед тем, как Ремус накрыл его губы в трепетном, ласковом поцелуе, взяв его лицо в ладони. Девчонки застонали от умиления, а Сириус почувствовал опасность при мысли, что Люпин сможет получить фамилию Блэков далеко не через него. Нет, Рег, конечно, не очень далеко, в конце концов, они жутко похожи (только Сириус красивее), но сучёнок ещё и моложе… Сириус почти успокоил себя мыслью, что Ремусу больше подойдёт опытный мужчина, но Регулус ласково улыбнулся после поцелуя и игриво погладил его подбородок, и старший брат начал раздумывать, в какой теплице лучше закопать младшего.       Регулус крутил ещё раз и – бинго – выстрел попал в цель. – А мне быть с тобой нежным? – улыбнулся Джеймс, становясь на колени.       Сириус хотел бы закрыть глазки, потому что Сохатый не успел восхититься своей шуткой, как Регулус буквально напал на него, обнимая за шею и целуя так, как Сириус даже в мокрых снах о Ремусе не умел.       Регулус, Мерлиновы трусы, знал, как это делать. Он целовал Джеймса так развязно, так мокро, что у Сириуса непроизвольно открылся рот.       Послышался одобрительный свист и смех Лили. Едва ребята оторвались друг от друга, девушка привстала и подала им шоты. Регулус всё ещё не закрыл рот, поэтому Эванс бесстыже влила в него огневиски, а Поттер запечатал ещё одним поцелуем.       Сириусу было искренне интересно, когда же эти двое отлепятся от его маленького, миленького Регулуса, поэтому он мысленно поблагодарил Питера, заставившего всех сесть обратно на пятые точки, а «руки держать на видном месте». – Мой детка-братик, – прошипел Сириус Джеймсу, когда тот раскрутил бутылочку. – Я ведь недавно ел.       Горлышко указало на Сириуса, оцепеневшего на самую длинную в его жизни секунду. Они с Джеймсом с ужасом глядели друг на друга. Все глядели на них с ужасом. – Я против, – подал голос Ремус. – Это как инцест.       Регулус фыркнул и подкурил сигарету. Джеймс неуверенно пожал плечами. – Тогда без языка? – О нет, ещё как с языком, олень.       Он засосал Джеймса так, что тот ещё минуту полоскал сливочным пивом рот под робкие поглаживания Питера и шёпот «это было жутко», пока Сириус уже накрутил на Марлин. Это девочка умела работать языком, и Сириус даже словил определённое удовольствие оттого, как от неё приятно пахло. Но менее геем после себя не ощутил. – Это вроде как самая несексуальная вещь, которую я видела в жизни, – протянула Доркас, вращая бутылкой сливочного пива. – Поддерживаю, – чокнулся с ней Ремус.       Сириус улыбнулся. Ревнуют. Это хорошо. Другого объяснения он просто не знал, поскольку:       А) Менее минуты назад он целовался с Поттером.       Б) Сириус – определённо, самое сексуальное, что им доводилось видеть. Он буквально не умел делать что-то несексуально.       Марлин повезло больше, чем Сириусу. Горлышко её бутылки магнитом притянулось к Доркас.       Девочки целовались куда дольше отведённых тридцати секунд и так, что, прежде чем кто-то успел их прервать, Доркас повалила Марлин на пол, седлая её бёдра. – Остудитесь! – хохотнула Мэри, подавая чуть покрасневшим девушкам шоты за страстный поцелуй.       Доркас кашлянула и запила огневиски сливочным пивом. Сириус мысленно отметил спрятать вторую бутылку. Градус пойдёт на понижение и повышать его обратно не следует, если он не хочет, чтобы разрядка юношеских гормонов вылилась в грандиозное похмелье (и заблёванные ковры).       Медоуз крутанула бутылку, и та указала на Питера. К чести своей, девушка поцеловала его всего лишь чуть менее страстно, чем доселе Марлин. И горящий взгляд МакКинон говорил, что той ой как не поздоровится. Сириус надеялся, что она её просто накажет, а не наорёт.       Питер крутанул бутылочку, всё ещё пребывая в тихом шоке, и она указала на смеющуюся Мэри. – Я знала, что пора вступать в игру! Не робей, Хвостик.       Хвостик не робел, поэтому Сириус даже немножко похлопал другу. И второй раз, когда бутылочка Мэри снова указала на Питера.       За второй поцелуй Мэри и Питер получили свои шоты. Сириус верил, что оставшиеся две порции огневиски – его и Ремуса – не могли быть не знаком. Хоть где-то Вселенная была ему обязана. – Да вы шутите! – перестал хлопать Сириус, когда горлышко раскрученной Петтигрю бутылки остановилось на нём. – Я против! – единогласно воскликнули Ремус и Джеймс, не желавшие другу подобной участи. Сириус согласился, поэтому позволил целомудренно чмокнуть себя в губы.       Он жутко надеялся, что ему повезёт. Игру стоило сворачивать, потому что Регулус уже прикорнул на плече Поттера, а отрубится один – посыпятся все, и ему так и не удастся поцеловать Ремуса.       Удастся. – Становится интереснее! – хохотнула Мэри, похлопав в ладоши.       Послышались дружные ободрения. Ремус покраснел до корней волос, но Сириус не дал себя обмануть. Он уже видел, что Люпин не такой зашоренный девственник, каким хотел казаться – спасибо, блять, Эванс и Регу. – Знай, я собираюсь выпить свой шот, – предупредил друга Сириус, становясь на колени на изготовку.       Ремус смерил его взглядом с ног до головы и подвинул к нему оба. – Роял-флеш. Я сдаюсь.       Сириус остался на коленях, открывая и беззвучно закрывая рот, когда все, заулюлюкав, начали подниматься на ноги. Музыку снова прикрутили погромче, Питер помог ему подняться и заставил залпом всадить два шота.       Сириус Блэк мог торжествовать. Его план удался. Доркас и Марлин исчезли в спальне девочек буквально через минуту. Мэри уселась на подлокотник кресла Питера, и они над чем-то громко ржали, а Поттер у камина что-то яростно втирал своим будущим мужу и жене, пьяно заплетаясь в словах. Но Сириус даже не обратил внимание, как Эванс и Регулус смотрят на очкарика с тёплым умилением.       Ремус бросил ему короткий взгляд и скрылся на лестнице, ведущей к спальням. Сириус хотел бы сохранить хоть какую-нибудь интригу для друзей, но Ремус остановил его перед поцелуем и больше ничто значения не имело. – Ты что, правда не хотел меня поцеловать? – выпалил он, ворвавшись в спальню. Ремус заинтересованно поднял брови, продолжая совершенно спокойно сидеть на кровати. – Ты, блять, поцеловал даже Рега! А я ведь куда сексуальнее! – Сириус… – Да ладно, – простонал Блэк, закрывая за собой дверь, – у меня уже спина болит на тебя ложиться каждый день по пять раз. Ты не такой мягкий, как Питер! – Ремус поднялся на ноги, раздражённо вздохнув, и сложил руки на груди. – Не говори, что ничего не понял. Или… погоди? – он запнулся, когда в захмелевший мозг въехало осознание. Ремус совсем не тупой. Он не мог просто игнорировать весь этот флирт, все эти касания, взгляды. Если только не хотел игнорировать. – Ты как раз понял, поэтому бортовал меня, да? Ты готов был поцеловать даже Лили, а ведь я был уверен, что тебе нравятся члены… – Сириус, завали хлебало и послушай! – нетерпеливо прорычал Ремус, подступая к нему на шаг. – Что послушать?! – драматически возопил Сириус, пытаясь скрыть неловкость и разочарованно бьющееся сердце.       Ремус взял его за предплечья, заставляя стоять смирно. – Поцелуй меня, – потребовал он, как только утихли патетические стоны Блэка. В комнате воцарилась тишина. – Сейчас. Когда мы одни. И не потому, что так указала бутылочка.       Сириус не был самым умным в их компании, но сложить 2+2 и догадаться, что внутри Ремуса живёт милый романтик, не желающий первого поцелуя в окружении ржущих друзей, было не сложно. Всем, кроме обозлившегося на него Сириуса, разумеется. Именно поэтому друзья не вопили от негодования, когда Люпин закончил игру. Им дали пространство.       Сириус оглядел пространство. – Мы в опасной близости от кровати, – сообщил он другу. Постель Ремуса была почти приглашающе расправлена. – Если мне понравится, эта близость будет желанна, – улыбнулся почти игриво динамо восьмидесятого калибра. – Но разве ты не хочешь… – Мне семнадцать, – раздражённо ответил Ремус, подступая к нему ещё ближе и почти касаясь своей грудью его, – я могу потереться об дерево и начнётся спермотоксикоз, а ты, определённо, не дерево, и я влюблён в тебя, так что поцелуй меня, блять, пожалуйста?       Возражать Сириус не посмел (да и не хотел). Он прильнул всем телом, как хотел уже давно, чувствуя чужое сердцебиение напротив. Обнял за шею, потому что мог и тащился по их восхитительной разнице в росте. Широкие ладони легли ему на талию.       У Ремуса были потрясающе мягкие губы. Тоньше, чем у Сириуса, с маленькими ранками от постоянных укусов. Такие тёплые, такие властные, что ему снесло крышу буквально от первого движения навстречу.       Они были нежными. Боже, какими они были нежными. Сириус в жизни не был так нежен ни с кем. Ему ещё никого не хотелось так трепетно держать в руках, так ласково позволять изучать свои губы, так мягко вторгаться в чужой рот.       Он был так влюблён, что даже стыдно не было. И Ремус тоже был в него влюблён, Сириус и раньше знал это, но теперь всё подтвердилось словами и такими нежными поцелуями, что думать не получалось (не то чтобы Сириус и раньше был в этом силён). Он бы заласкал и затискал Ремуса так, что вернувшиеся в комнату Джеймс и Питер блевали бы радугой, но.       В нём плескалось несколько бутылок сливочного пива и два шота огневиски. А у Ремуса всегда была такая подтянутая задница и потрясающие руки, и его поцелуи были такие сладкие, что тело начало реагировать вполне неоднозначно.       Заставляя его, прежде всего, сжать эту ошеломляющую часть тела и поплотнее притереться бёдрами к вполне неоднозначному члену. – Ты же вроде был против кровати? – хрипло прошептал Ремус, отстраняясь. Его тонкие губы блестели от слюны и Сириус был почти уверен, что они могут ещё многое.       Ему восемнадцать, он пьян, влюблён, три года бесцельно дрочит, и наивный Люпин правда поверил, что они будут хороводы водить вокруг этой подозрительно расправленной постели?       Сириус был не согласен. Член, упирающийся ему чуть ниже пупка, тоже не поддержал затею с долгим конфетно-букетным периодом. Нужно было убедить только Ремуса.       И Сириус знал способ. – Разобьём на цу-е-фа?