Беловато-красный

Он был красноватым, с поразительными вкраплениями полупрозрачно-белого. Он не мог двигаться, не мог говорить. Его жизнь была равномерной и прямолинейной под молочным солнцем среди травы, под серым небом и пологом снега, в вихре дождевой пыли. Он жил очень давно. Его рождение было бурным, в огненном жерле вулкана. Среди раскалённой магмы сначала образовался плагиоклаз, богатый An-молекулой. А затем — насыщенный кремнезёмом. Зональные кристаллы тускло поблёскивали, а под ветрами плагиоклазы превратились в каолинит и серицитовую слюду. Веками он оставался на месте. Над ним мчались, струились, бежали, текли… умирали. Он видел множество жизней и много смертей, но оставался предельно спокойным. Застыл в бесконечном спокойствии, в статической вечности жизни. Он был немым. Он был глухим. Слепым. Но даже стихия оказалась против него бессильна. Несмотря ни на что, он оставался на месте. Тонкий белый песок сочился вокруг него, расцветали, вяли и засыхали травы, бежали ручьи. И кто-то смеялся. Возникал и исчезал навсегда. Туман укрывал, обнимало дыхание ветра. А он оставался таким красноватым, красивым, переливающимся россыпями слюды. Он разрушался так медленно и постепенно, что не замечал этого тысячу лет. Он вообще ничего не замечал. Не чувствовал, не понимал, не слушал, не слышал, и ни к чему не стремился. Самый статичный на свете. Самый спокойный, тихий и безучастный. Чудесный полевой шпат, который в один прекрасный момент пнул кроссовок мальчишки. Он улетел в ручеёк и погрузился на дно, лёг среди тины. Мелкие рыбки подплывали к нему, ил поглощал. Но ему было всё равно. Тут пролежит он ещё тысячу лет. На дне, в одиночестве, статичный в вечно текущей воде.