***
30 октября 2021 г. в 23:37
— Merci!
А Чэн широко улыбнулся пожилому импозантному официанту и пригубил горячий кофе. Залитая светом терраса при ресторане отеля, где по приезду в Париж остановился А Чэн, казалась ему волшебным, нереальным местом. Кусочком той жизни, о которой он только слышал и читал. Здесь пахло свободой и какой-то шальной беззаботностью, легкостью. Дома А Чэн и представить себе не мог подобного.
Официант принес круассаны с маслом и тоже улыбнулся А Чэну:
— Прошу, месье.
А Чэн хотел было ответить своим коронным «merci», но не успел.
— Мне то же, что и ему, пожалуйста.
Старший брат, элегантный, как настоящий парижанин, опустился на соседний стул.
— Старший брат! — А Чэн вскочил было, чтобы как следует поприветствовать Мин Лоу, но тот жестом вернул его на стул. — Я ждал тебя только завтра! Какой приятный сюрприз!
— Надеюсь, что приятный, — Мин Лоу подмигнул. — И, надеюсь, я не порушил своим приездом какие-нибудь приятные планы на вечер.
— Ну что ты, нет, конечно. Что может быть приятнее вечера со старшим братом!
— Спроси у Мин Тая, он тебе целый список выкатит, — Мин Лоу весело улыбнулся. У А Чэна от этой улыбки на сердце разве что розы не распустились.
— Мин Тай еще ребенок, не понимает, где истинное сокровище, а где пыль, — твердо ответил он.
По счастью, Мин Лоу отвлекся на свой кофе и не стал оспаривать его заявление. Потому что спорить со старшим братом казалось А Чэну кощунством, но и отказываться от идеи считать его сокровищем он не собирался.
Мин Лоу — лучший из людей, и точка.
Слава небесам, этот лучший из людей не знал, как ему не повезло со средним братом-извращенцем, великодушно принятым в семью. Но эту тайну А Чэн унесет с собой в могилу.
— Я остаюсь здесь на два месяца, нужно подобрать новую квартиру. Поможешь с поиском?
— Конечно! Какие у тебя предпочтения?
— После завтрака обговорим. А сейчас — никаких разговоров о делах. Мы не виделись месяц, я соскучился.
А Чэн готов был умереть от нежности, когда слышал подобные слова от Мин Лоу. Не было в его жизни большего счастья.
— Я тоже. Очень соскучился!
Они просидели на террасе почти полчаса, и А Чэн слушал рассказы старшего брата о его студентах, о новом портном, о том, как он выиграл пари у луарского винодела, и еще много о чем. Избегал Мин Лоу только тем, связанных с вторжением Японии, и вообще разговоров о доме.
И А Чэн был благодарен.
Это утро казалось украденным у их настоящей жизни, но оно было прекрасным. Совершенным.
Он вдруг понял, что это подарок ему.
Старший брат знал, что А Чэн получил свое первое задание из центра. Что назад пути уже нет.
И хотел дать А Чэну немного свободы напоследок.
Едва понимая, что делает, А Чэн выбросил руку вперед и сжал ладонь Мин Лоу. Взглядом попросив прощения за непочтительность, он едва слышно прошептал: «Спасибо».
Мин Лоу не стал делать вид, будто не понял, о чем говорит младший. Просто легонько сжал пальцы на его ладони.
Это было безумно приятно, но А Чэн запаниковал: шансов, что Мин Лоу не заметит то, как он вздрогнул, не было. Лишь бы брат не понял, какого именно рода эта реакция подлого тела... Хотя такой достойный человек как старший брат навряд ли поймет подобное. Приличному человеку это просто в голову не придет!
— Жарко... — А Чэн ляпнул первое, что в голову пришло. — Не хочешь пройтись к реке?
— С удовольствием. — Мин Лоу подозвал официанта. — Заодно покажу тебе один дом.
Солнце действительно припекало, и братья сняли пиджаки. А Чэн, почти не скрываясь, любовался ладной фигурой старшего. Мин Лоу всегда казался ему воплощением мужественной элегантности. Втайне он пытался подражать стилю брата, но ему не хватало статности, внушительности. Да всего не хватало! Мин Лоу во всех отношениях был недосягаем!
— Тебе нравится Париж? — прозвучал неожиданный вопрос.
А Чэн ответил не сразу. Подумав несколько секунд, он передернул плечами.
— Я не могу сказать, что именно нравится... это слишком просто. Париж, он как... как сон. Он чудесен, но это сон.
Мин Лоу окинул А Чэна откровенно удивленным взглядом:
— Забавно. У меня точно такое же ощущение. Здесь прекрасно, но ощущается, как иллюзия.
— Я рад, что мы мыслим похоже.
— Меня вообще мало кто понимает так, как ты. — Мин Лоу потрепал его по плечу.
— Я... старший брат, ты даже не представляешь, как я счастлив это слышать.
А Чэн старался говорить невозмутимо, но он был очень взволнован этими словами.
— Ну ладно, ладно. Пойдем, пройдемся еще немного, пока не стало слишком жарко.
Позже А Чэн вспоминал этот день в моменты, когда отчаяние грозило затопить его с головой. Когда было страшно, когда было больно. Это воспоминание всегда давало ему силы. Оно было якорем, цепко державшим А Чэна, не давая ему соскользнуть в бездну.
А тогда старший брат показал А Чэну дом, попросив обстоятельно высказаться насчет квартиры в нем. А Чэн честно раскритиковал тогда и дом, и квартиру, и заодно весь квартал.
Уже потом он понял, что это тоже был экзамен.
— Не проголодался?
— Нет, старший брат. А ты?
— Я немного. Есть тут одно место, думаю, тебе понравится.
А Чэну понравилось. «Местом» оказалась невзрачная с виду забегаловка с единственной официанткой и полуоткрытой кухней. А Чэн удивился — это место категорически не было похоже на то, что могло привлечь старшего брата.
Но когда принесли луковый суп, вопросы, какого черта они тут забыли, у А Чэна отпали.
Еда была восхитительной!
— Как ты нашел это место? — А Чэн доедал вторую порцию супа и прикидывал, влезет ли в него третья. — В жизни, кажется, ничего вкуснее не ел.
— Один знакомый подсказал. На редкость неприятный тип, но вкус в еде у него отменный.
— Это... Не тот, с которым ты учился?
А Чэн даже в пустом зале не назвал бы никого из коллег старшего брата по имени. Но Мин Лоу наверняка понял, что А Чэн говорит о Ван Тянфэне, о котором рассказывал перед отъездом.
— Нет, этот мерзавец никогда в Париже не был и навряд ли его сюда выпустят, — в тихом голосе брата отчетливо слышалось злорадство.
Почему-то от этого А Чэну стало приятно. Он этого Ван Тянфэна в глаза не видел, но этот человек доставлял старшему брату неприятности, значит и у него был в черном списке.
Решив, что справится с третьей порцией супа, А Чэн сделал заказ.
— А что за знакомый? Ну, который привел тебя сюда? — продолжил он разговор.
— Один... коллега-француз. — Мин Лоу сделал неопределенный жест — С кафедры философии.
А Чэн кивнул, показывая, что понял нежелание брата говорить подробнее, откинулся на спинку стула, чтобы ослабить давление ремня на изрядно уже набитый живот, и задумался.
С чего коллеге старшего брата приглашать его в подобное место... Природная подозрительность и дотошность А Чэна некстати встрепенулись. Но доставать вопросами старшего брата он, конечно, не стал. Просто... запомнил.
— Неважно, — Мин Лоу щелкнул пальцами, привлекая внимание официанта. — Хочешь еще что-нибудь?.
— Нет-нет, — вскинулся А Чэн. — Старший брат и так уделил мне сегодня столько времени! Я очень соскучился.
— Я тоже. У меня не так много братьев, чтобы я не нашел для каждого из них времени, — Мин Лоу снова одарил его улыбкой, от которой сердце начинало биться быстрее.
— Я ведь знаю, как ты занят, — А Чэн подался вперед, — поэтому я вдвойне благодарен.
— Ну хватит, хватит. Ты мой брат и ты всегда можешь рассчитывать на меня. Расскажи лучше, как у тебя на личном фронте. Не завел тут подружку? А то старшая сестра ждет не дождется твоего возвращения, у нее большие планы на твою женитьбу!
А Чэн вздохнул и тайком вытер мигом вспотевшие ладони об салфетку, лежащую на коленях. Эта тема была слишком… болезненной. Вот как извернуться таким образом, чтобы не вызвать у старшего брата подозрений и при этом не обнадежить его, а следом — старшую сестру?.. Не рассказывать же о том, что в тот единственный раз, когда А Чэн все-таки решился попробовать с женщиной, у него ничего не вышло.
— Я... Мне было не до этого, старший брат. Да и потом, думаю, тоже будет не до этого! Я намерен посвятить себя... работе.
Мин Лоу поцокал языком. А Чэн сник было, но, поймав взгляд старшего брата, чуть приободрился. Искреннего осуждения в его глазах А Чэн не увидел. Похоже, старший брат выражал неодобрение больше из чувства долга. А на самом деле и не сердился особо.
— Смотри, не скажи этого старшей сестре, а то она съест тебя и потом еще закусит мною, за то, что не досмотрел!
А Чэн хихикнул:
— Хорошо, я буду избегать этого разговора всеми силами! В крайнем случае поступлю как плохой брат и переведу разговор на Мин Тая!
— Да уж, вот у кого с девушками даже лучше, чем надо бы!
Братья синхронно рассмеялись: им обоим не раз приходилось расхлебывать проделки Мин Тая, утихомиривать его подружек и их родственников. Иногда А Чэн думал, что все, что небеса не додали ему, они отсыпали Мин Таю, в том числе очарование и умение располагать к себе женщин. За этими мыслями тут же приходило раскаяние и стыд за свое ничтожество, и А Чэн привычно предавался самобичеванию.
— Съездишь к нему? Пора проверить, что он там вытворяет в Гонконге.
— Конечно. — А Чэн улыбнулся. — Проверю, разгребу очередное безобразие, поругаю, передам наставления.
Они снова рассмеялись, а потом Мин Лоу заказал вино.
***
Старший брат остановился в том же отеле, что и он, решив пожить там, пока не найдется подходящая квартира. А Чэн был рад — это была дополнительная возможность видеть Мин Лоу утром, за завтраком, или вечером, когда тот возвращался.
Проводив старшего брата до его номера, А Чэн не сразу пошел к себе. Он спустился в лобби и сидел там в баре еще час, потягивая вино и вспоминая чудесный день, что они провели вместе.
Была у него такая привычка: в конце дня анализировать всё произошедшее, припоминать мельчайшие детали и трактовать нюансы. Это успокаивало, давало мозгам работу, отвлекающую его от пустых, не приносящих никакого удовлетворения мыслей о матери, детстве и отце.
Вот и сейчас — А Чэн сидел в кресле, пил вино и скрупулезно перебирал в памяти каждое слово, каждый жест брата. Он вообще хранил каждое воспоминание о Мин Лоу, как скупец хранит драгоценный жемчуг, пряча его в самых скрытых местах.
Сегодня Мин Лоу намеренно избегал любых тем, связанных с работой, партией и любой подпольной деятельностью. Он хотел подарить младшему брату счастливый беззаботный день. И А Чэн очень ценил это. Мало что могло бы его растрогать больше.
Однако.
Никакое обожание не мешало А Чэну подмечать все, даже самые малозначительные (хотя ничего, связанное с Мин Лоу не может быть малозначительным!) нюансы. Каждый взмах ресницами, каждый неловкий жест, каждое брошенное между делом слово, каждый быстрый взгляд из-под ресниц. Он запоминал всё! Иногда какие-то вещи цепляли его особенно сильно. О них А Чэн размышлял отдельно, с удвоенным вниманием.
Вот и сегодня...
Эти слова Мин Лоу, о неприятном коллеге...
Если этот коллега неприятен старшему брату, то почему он пошел с ним в ресторан? Это заведение далеко от университета и никоим образом не походит на место, куда можно пригласить коллегу или делового партнера для того, чтобы обговорить дела. В такое место скорее зовут того, с кем ты на короткой дружеской ноге, ну или... в интимных отношениях.
А Чэн даже вздрогнул от подобной мысли.
Думать о Мин Лоу в подобном ключе было неловко и даже стыдно. Но вместе с тем и приятно. Что А Чэну остается, кроме грязных фантазий, не имеющих в реальности ни единого шанса быть реализованными?!
Итак, речь шла о человеке (о коллеге!), который пригласил старшего брата в место, больше подходящее для свидания, а не для простого разговора. Очевидно, что Мин Лоу принял это приглашение. Неужели он не понял подоплеку подобного приглашения? Или, наоборот, понял?!
Нет-нет! Ну не может быть! Это просто недостойный разум самого А Чэна. Он уже совсем с ума сошел со своей похотью! Не человек, а презренное ничтожество!
А Чэн вздохнул и помотал головой, изгоняя из нее собственные нелепые измышления.
Надо разузнать, что это был за человек. Просто на всякий случай. Ни один контакт Мин Лоу нельзя оставлять без внимания. Мало ли что. А у старшего брата других дел хватает кроме отслеживания каждого идиота на своем пути.
Так что А Чэн сам найдет этого типа и разъяснит ему, что не стоит приглашать чужих братьев в подозрительные места!
Допив бокал, А Чэн сделал знак официанту, расплатился и поднялся к себе в номер. Хотелось, конечно, подойти к совсем другой двери, той, за которой спал старший брат. Разумеется, А Чэн не посмел бы даже намекнуть ему о своих желаниях, не то что предпринять хоть какие-то действия!
Но его притягивало к Мин Лоу, как железо к магниту. Он готов был даже спать перед его дверью в уродливой иллюзии близости! А Чэн тряхнул головой, привычно обругал себя сумасшедшим болваном и вошел в свой номер.
Спать не хотелось.
Это было не очень хорошо — голова с утра ему нужна была ясная. Но раз уж не спится, можно использовать это время с пользой. Ну, как с пользой... Потакание своим грязным фантазиям приличный человек пользой не назовет, но А Чэн уже давно смирился с тем, что он неприличный.
В некотором роде эта мысль несла облегчение — приняв свою порочную природу и смирившись с ней, он мог больше не воевать с самим собой, а тратить силы к пользе старшего брата — оберегать, помогать, делать его жизнь легче. Именно в этом А Чэн видел свое призвание и смысл жизни как таковой.
Думать об этом было сладко.
А еще слаще было думать о том, как все могло бы сложиться, разделяй Мин Лоу пристрастия А Чэна. Не то чтобы А Чэн всерьез считал, что из всех мужчин мира старший брат непременно выбрал бы его, но в мечтах можно и пренебречь реалистичностью.
Подобными фантазиями А Чэн часто не баловался — они развращали и утягивали в несбыточное, но иногда... время от времени...
Раздевшись, А Чэн аккуратно сложил костюм, положил на стул свежее белье на утро, принял прохладный душ, который — увы! — не сбил похоть. Выключив весь свет — так было менее неловко, даже наедине с собой — А Чэн закрыл глаза и положил руку на пах. Пальцы привычно огладили член, А Чэну даже задумываться не приходилось. Ритуал был прост и отработан. Опустившись в кресло и расставив ноги, он одной рукой продолжал наглаживать член, а другую завел между ног, дразня расщелину между ягодицами.
Иногда в своих фантазиях он представлял себя сверху. И тогда задницу не трогал. Иногда — снизу, и трахал себя пальцами, представляя себе, что это член старшего брата распирает его зад. Сегодня он выбрал именно этот сценарий.
А Чэн представил, как старший брат заходит в его спальню, запирает дверь на ключ.
Окидывает А Чэна одобрительным взглядом и велит раздеться, и тот послушно выполняет приказ. Он не смеет смотреть в лицо старшему брату, но чувствует его взгляд. Почти осязает его. По коже бегут мурашки, А Чэн сжимает губы, чтобы с них не сорвался предвкушающий стон.
Рано, еще рано.
«Молодец!» — голос Мин Лоу, глубокий и сильный, сейчас звучит искушающе, льется в уши чистым соблазном.
«Благодарю за похвалу, старший брат».
А Чэн наконец поднимает голову и смотрит брату в глаза. И видит в них желание. Желание, ради которого А Чэн готов на всё. Ему самому страшно от того, в какие пучины он готов ввергнуть себя и весь мир ради того, чтобы видеть в этих глазах зов и одобрение.
Старший брат улыбается и протягивает ему руку:
«Иди ко мне».
Дальше фантазия А Чэна смазалась, дала сбой, потому что член стоял, как каменный. Это было почти больно. А Чэн торопливо растянул себя, одновременно надрачивая и выгибаясь в проклятом неудобном кресле.
Кончил он быстро.
Как и всегда, физическое облегчение не дало душевного удовлетворения.
Но теперь он по крайней мере сможет уснуть.
***
Квартиру они нашли на следующий день. А Чэн нашел — среди его местных знакомых был один человек, которому он оказал пару услуг, из тех, о которых предпочитают не распространяться.
С утра А Чэн подумал о нем, потому, что знал, что жена этого любителя сомнительных эротических приключений — известный в Париже профессор, кажется, на кафедре истории искусств. Возможно, через нее можно найти неплохие варианты рядом с Сорбонной, в Латинском квартале. Это было бы удобно старшему брату. И оказалось, что бывший муж этой самой жены знакомого (ну и нравы, конечно, у этих диковатых лаоваев) как раз сдает свою квартиру, пока отдыхает на водах в провинции.
Придирчиво осмотрев жилье, дом и квартал, А Чэн пригласил старшего брата посмотреть квартиру, но тот ответил, что целиком и полностью доверяет ему и велел подписывать контракт.
И вот вечер они уже встретили в новом жилище старшего брата.
А Чэн озаботился легким, на французский манер, ужином с вином. Мин Лоу был доволен, Чэн видел это — и был счастлив своим незатейливым счастьем. А еще он впервые поймал себя на мысли, что не сгорает от мучительного стыда, глядя на брата. Обычно после своих ночных фантазий А Чэн боялся взгляд от пола оторвать. Ему казалось, что стоит старшему брату посмотреть ему в глаза и он прочтет в них всю историю падения А Чэна.
Теперь же он чувствовал только щемящую нежность, глядя на брата. Давно он не видел Мин Лоу таким — открытым, свободным, почти беззаботным.
Пожалуй, это повод насторожиться.
Эта мысль не спугнула до конца романтичный настрой, но немного привела А Чэна в чувство. Мин Лоу и так слишком много времени потратил на то, чтобы его побаловать, пришло время платить. Он может разделить с братом груз ответственности, лежащий на его плечах.
Когда они курили на крохотном ажурном балкончике, куда еле втиснулись вдвоем — не то чтобы А Чэн был против этой близости — он осторожно тронул старшего брата за плечо:
— Старший брат, я не спрашиваю, все ли в порядке. Я спрашиваю, чем именно могу помочь тебе.
Мин Лоу ответил не сразу. Затянулся, выдохнул. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, очевидно, что мыслями он был где-то не здесь. А потом неожиданно спросил:
— Этот человек... Через которого ты нашел квартиру. Он твой любовник?
А Чэн не упал с балкона только потому, что старший брат стоял вплотную и удержал его.
Не то чтобы А Чэн на протяжении многих лет не представлял себе самые разные (но всегда ужасные) сценарии своего разоблачения. Представлял, конечно. И даже заранее готовился принять позор с достоинством, а потом тихонько утопиться или удавиться (тут возможны были варианты).
Но, как оказалось, он совсем, вообще, никак не был готов!
А Чэн несколько мгновений даже не ощущал себя в своем теле. И почти успел поверить, что умер на месте, и порадоваться этому факту.
Однако не с его везением!
Сквозь шум в ушах пробился голос старшего брата, значит, А Чэн был жив. Вспомнить бы еще, как дышать, чтобы набрать воздух в легкие и ответить Мин Лоу. Хоть что-нибудь.
Старший брат нахмурился и, подхватив А Чэна за талию, втащил обратно в комнату и усадил в кресло. Плеснул воды в бокал с остатками вина и протянул младшему:
— Выпей!
Пить не хотелось, А Чэн даже не был уверен, что протолкнет воду в горло, но это был повод не разговаривать, и он взял бокал. Глотнул и тут же закашлялся, сильно, до слез в глазах. Хватал ртом воздух и мучительно пытался восстановить дыхание.
Не верилось, что еще пять минут назад он был так счастлив.
Мин Лоу присел на подлокотник и вдруг притянул А Чэна к себе, крепко обнимая. То ли от объятий, то ли от шока, но кашель понемногу стих.
Мин Лоу вытянул из кармана щегольский батистовый платок с вензелем и принялся вытирать слезы с лица брата. Совсем как тогда — одиннадцать лет назад, когда А Чэна побили мальчишки по дороге из школы.
Сердце сжалось так, что снова стало трудно дышать.
— Эй!.. Ну что ты?! — в голосе Мин Лоу не было ни отвращения, ни гнева, только растерянность и сочувствие. Но А Чэн просто не мог посмотреть ему в лицо. Прижав ладони к лицу, он замер, переживая свое фиаско. Думать сейчас А Чэн не хотел и не мог.
Он просто ждал приговора. Хотя сам себя уже давно осудил куда суровее, чем самый строгий судья.
— А Чэн, — теплые ладони нежно, но настойчиво отвели ладони от лица.
А Чэн по-прежнему жмурился, страшась взглянуть в лицо брата.
— Открой глаза, пожалуйста.
— Никогда, — собственный голос показался А Чэну гнусавым и скрипучим. — Позволь мне умереть от стыда так.
— Нет, не позволю, — тон Мин Лоу был серьезен донельзя, — и не смей даже думать о подобном.
А Чэн зажмурился еще сильнее, так, что глаза заболели.
— А Чэн... Прости.
От удивления глаза распахнулись сами по себе. Вот уж чего-чего, а извинений он сейчас не ожидал.
Мин Лоу изящно соскользнул с подлокотника и сел перед его креслом на корточки, так, как садился перед маленьким Мин Таем, чтобы вытереть ему слезы или обработать разбитую коленку. А Чэн дернулся было поднять старшего брата на ноги, но тот властным жестом остановил его и повторил:
— Прости меня, брат.
Великодушие старшего брата воистину было неизмеримым. А Чэн умрет, славя его. И кстати да, если уж умирать, то с пользой, кого бы прихватить с собой... может этого, Ван Тянфена... не нравился он А Чэну, вот подспудно не нравился и вызывал подозрения... Или...
Его опять понесло куда-то не туда, и он собрал все силы, чтобы ответить правильно и достойно:
— Старший брат... — голос все еще звучал хрипло и гнусаво, и А Чэн откашлялся, — это я должен просить прощения. И за свое неподобающее поведение, и за сегодняшнюю глупую реакцию. Мне нет оправданий.
— Тебе не нужны оправдания. А я виноват, что заговорил о деликатном предмете вот так, без подготовки. Просто не ожидал, что эта тема окажется столь чувствительной для тебя.
А Чэн хотел ответить что-нибудь приемлемое, но просто не смог заговорить — горло сдавило.
Это что?.. Старший брат сейчас дал ему понять, что принимает его?! Вот так, просто?! Понимает все его ничтожество и ущербность, но все равно не отталкивает?! Не указывает на дверь, не изгоняет из семьи, не читает грозных нотаций?! Не испытывает отвращения?!
Возможно, даже не очень презирает.
А Чэн никогда не рассчитывал на подобное, не смел даже мечтать!
Любовь и благодарность теснились в груди, грозя разорвать его бедное сердце.
Мин Лоу, похоже, решил, что А Чэн двинулся умом, потому что встревоженно нахмурился и сжал судорожно сведенные пальцы А Чэна в своих, теплых и сильных.
— А Чэн, ответь мне. Ты хорошо себя чувствуешь?
Тот кивнул.
И тут же устыдился своей чувствительности. Мало ему позора по другим поводам, еще и повел себя как дурная девка, не хватало только нюхательные соли потребовать.
— Старший брат, я в порядке, не беспокойся. Не знаю, что на меня нашло. Прошу прощения за неподобающую истерику.
— Истерику? — Мин Лоу хохотнул. — Мальчик мой, что ты знаешь об истериках? Ты даже не в первой десятке.
Он невольно улыбнулся.
Мин Лоу изящно поднялся на ноги, элегантный и красивый. А Чэн тут же вскочил вслед за ним:
— Старший брат, если…
Тот прервал его, поднял ладонь:
— Так этот, как его там... Месье Жиль — он твой близкий знакомый?
На этот раз А Чэн обошелся без театральщины. Да и юлить перед лицом такого великодушия, которое продемонстрировал ему старший брат, было недостойно.
— Уже нет.
Ему удалось сказать это твердо, не отводя взгляда от лица Мин Лоу.
— Уже?! — Мин Лоу покачал головой: — Что ж, это хорошая новость!
И, шагнув к А Чэну, крепко взял его за затылок и поцеловал.
А Чэн никогда не обладал развитым воображением, более того, считал свое крайне скудным. Да и умения художественно выразить свою мысль ему недоставало. Поэтому сейчас, когда он переживал самый яркий момент всей своей жизни, единственное слово, которое сумасшедшей птицей билось в мозгу, было «mon dieu».
А еще А Чэн вдруг понял, что прикрыл глаза, как всегда делал, целуясь. И тут же распахнул их — он хотел видеть Мин Лоу, не упустить ни одной детали этого волшебного мгновения, возможно, единственного в жизни.
Старший брат отстранился в тот же момент, что он открыл глаза, но затылок А Чэна не отпустил.
Они стояли и молча смотрели друг на друга. А Чэн не смел заговорить, а Мин Лоу, видимо, не считал нужным.
Потом Мин Лоу красноречиво опустил взгляд вниз. А Чэн проследил за ним и только тогда понял, что возбужден как никогда в жизни, и брюки этого совсем не скрывают.
— А Чэн, — старший брат наконец заговорил, — если я ошибся, скажи «нет». Последнее, чего бы мне хотелось, это заставить тебя думать, что у тебя нет выбора. Я отступлю, и мы забудем о моей ошибке.
Эти слова подействовали на А Чэна, как ведро холодной воды, вылитое на голову. Он с предельной ясностью понял, что если сейчас упустит свой шанс — второго не будет. И все восторженно-сентиментальные чувства и робость, которые он испытывал, могут оказать ему дурную услугу.
Он так и не понял, из каких глубин души вынул изрядную долю спокойствия и уверенности, но смог произнести, не запнувшись:
— Старший брат никогда не ошибается.
Мин Лоу ответил не словами, а действием. Он положил ладонь на пах А Чэна и легко погладил.
А Чэн дернулся, не сумев удержаться от стона.
— Я ошибаюсь прямо сейчас, — тихо произнес старший, — но ничего не могу с этим поделать.
У А Чэна кружилась голова. Происходящее было слишком... слишком невозможным, невероятным, немыслимым. Такого просто не могло происходить с ним и все же происходило. Он судорожно вздохнул, и мир запахов, ощущений, звуков словно обрушился на него. Теперь он воспринимал происходящее в сто раз острее, чем десять минут назад.
Будто вынырнул из воды на поверхность.
В некотором роде так и было. Теперь у него была возможность не скрывать больше свою сумасшедшую любовь. И эта возможность дарила ему свободу, которой никогда не было.
А Чэн набрался смелости и протянул руку, осторожно провел ею по тщательно уложенным волосам старшего брата.
— Я не знаю, чем заслужил твое внимание, но, кажется, я с ума сойду от счастья, -- произнес он, из последних сил контролируя свой голос. — Я никогда не был так счастлив, как сейчас. Спасибо тебе.
Мин Лоу повернул голову и коснулся ладони А Чэна губами. А Чэн едва не задохнулся, а старший брат весело ухмыльнулся.
— Не вздумай сходить с ума, у меня на тебя большие планы.
И снова поцеловал его, теперь уже совсем иначе: собственнически, жестко и упоительно настойчиво.
Ни один поцелуй в жизни А Чэна и близко не был таким сладким, таким горячим, таким необходимым.
В какой-то момент он забылся, попытался перехватить инициативу — и Мин Лоу позволил ему.
Они, не отрываясь друг от друга, пытались раздеть друг друга, неловко шарили по телам и, кажется, опрокинули что-то со стола. А Чэну было все равно. Лишь бы не заканчивалось это сладкое безумие.
Мин Лоу вдруг резко прижал его к себе и замер, тяжело дыша в шею.
— Чт... что? — это был максимум, который А Чэн смог членораздельно выдавить из себя.
— Сейчас... — дыхание Мин Лоу щекотало шею, — дай мне секунду.
А Чэн послушно застыл.
Кровь билась в виски, в ушах шумело от возбуждения, но он не смел и пальцем дернуть.
— Я самый паршивый старший брат в Китае, — пробормотал Мин Лоу, — но ты меня с ума сводишь. Боюсь, я за себя не отвечаю.
А Чэн мгновенно оценил ситуацию. Если старший брат сейчас возьмет себя в руки и отступится, то А Чэну не видать его внимания как своих ушей во веки веков.
В мозгах прояснилось, как по команде. Действовать нужно было быстро и решительно. А Чэн выдрался из объятий и опустился на пол, так, чтобы заблокировать Мин Лоу путь к отступлению. Теперь тот мог вырваться на свободу только через накрытый стол или А Чэна. Не давая старшему брату предпринять что-либо, он потянулся к его ширинке. Быстро расстегнув брюки, сдернул их до колен. И, не слушая, что пытался сказать ему Мин Лоу, взял у него в рот.
А Чэн представлял этот момент тысячи раз и сейчас наконец мог по настоящему насладиться им. Тяжелый член лег на язык, и А Чэн, не торопясь пускать в горло, приласкал его губами, сжимая их так, чтобы Мин Лоу было хорошо. Тот сдавленно вскрикнул и откинул голову, упираясь обеими руками в край стола позади себя. А Чэн смотрел на него снизу вверх, наслаждаясь невиданным зрелищем.
Кто знает, выпадет ли ему такой случай вновь?
Так что от этого момента А Чэн возьмет все и сохранит в памяти каждую деталь, которую потом можно будет смаковать в минуты грусти.
Мин Лоу снова застонал, и А Чэн принялся за дело всерьез. Он умел делать минет. Не то чтобы любил, просто имел привычку делать хорошо все, за что брался. Знал бы, что представится такой случай, совершенствовался бы усерднее, но и так он надеялся не ударить в грязь лицом.
На его макушку легла рука старшего брата — не направляя, не останавливая. Мин Лоу просто зарылся пальцами в волосы. Это было так сладко, что А Чэн едва не всхлипнул, до того растрогался.
Долго не продержались оба — в момент, когда Мин Лоу излился в рот А Чэна, тот судорожно дернул застежки на брюках и едва успел достать собственный член, чтобы не кончить в штаны.
Он уткнулся лицом в пах так и стоявшего у стола Мин Лоу, а тот, тяжело дыша, прятал взгляд. А Чэн понимал, что старший брат наверняка чувствует неловкость сейчас и хотел помочь ему избежать ее. Он напоследок потерся щекой о бедро, вдохнул запах старшего брата (кто знает, выпадет ли ему еще такой случай) и аккуратно подтянул ему брюки.
— А Чэн, — Мин Лоу перевел взгляд на него.
— Да? — он с преувеличенным вниманием возился с пуговицами застежки брюк.
— Ты... Если ты в растерянности или... в гневе или еще...
— Старший брат, — А Чэн мягко перебил Мин Лоу, — позволь мне сказать.
Мин Лоу кивнул:
— Говори.
— Спасибо, — А Чэн, оставаясь на коленях, задрал голову и уперся взглядом в лицо брата, ловя его взгляд, — Так вот. Я не идиот и прекрасно понимаю, в каком неоднозначном положении мы сейчас оказались. И, думаю, могу верно оценить твою растерянность и моральные терзания. В связи с этим я прошу, нет, умоляю тебя услышать меня сейчас. Ты — лучший старший брат, какого только я мог пожелать. И самый желанный любовник, о котором я и мечтать не смел. Вернее, мечтал, но не надеялся. И теперь надеюсь, что ты не лишишь меня своей благосклонности. Во всех смыслах.
А Чэн сам не знал, где взял столько смелости. Наверное, страх потерять едва обретенное счастье придал ему решительности.
Мин Лоу не сразу ответил — вздохнул, прикрыл глаза на пару секунд. Потом взял его за плечо и потянул вверх. А Чэн послушно поднялся.
— А Чэн, как старший брат я полностью провалил свою миссию. Постараюсь хотя бы не опозориться, как любовник.
— Ты разве не слышал, что я говорил про старшего брата? — А Чэн покачал головой, — ты — лучший. И я тебя люблю.
С этими словами А Чэн сам поцеловал Мин Лоу.
Тот не возражал.
Теперь они не торопились — длили поцелуй, словно знакомились, узнавали друг друга. В каком-то смысле так и было — в новом качестве им только предстояло раскрыться друг перед другом.
А еще А Чэн ловил себя на странном ощущении: его словно окутывало спокойствием, уверенностью в себе и своем праве, куда-то исчезла нервозность, присущая ему раньше при близости старшего брата.
Что-то в сердце А Чэна встало на место.
Туда, где раньше была пустота.
— Не так я предполагал провести этот вечер, прямо скажем, — Мин Лоу перевел дыхание и легко щелкнул А Чэна по носу, — но ты спутал мне все карты.
— Ты сам заговорил про Жиля, — усмехнулся А Чэн.
— Я не жалею.
— А я так тем более! — А Чэн снова потянулся за поцелуем, но Мин Лоу остановил его, положив пальцы на губы.
— А Чэн... я так понимаю, у тебя есть разносторонний опыт в...
— Есть, — А Чэн улыбнулся, — и я бы хотел его продемонстрировать.
— Меня пугает твоя уверенность!
— Ты не похож на испуганного, прямо скажем, — А Чэн рассмеялся. Он чувствовал себя окрыленным, еще немного и, того гляди, воспарит на крыльях любви.
Некстати вспомнился рисунок Мин Тая, который тот нарисовал в шесть лет — овцы с большими крыльями. На вопрос о том, почему у овечек крылья, Мин Тай уверенно ответил, что так лучше — с крыльями овцам не страшны волки.
И вот сейчас А Чэн чувствовал себя черной овцой, которой случай и великодушие старшего брата подарили крылья. И которой не страшны никакие волки. Пусть пока что и незаслуженно, но он оправдает каждую толику доверия, выданного ему в кредит.
Он не подведет.
— О чем ты задумался? Решил проявить благоразумие и отступить?
— Не надейся, — А Чэн сжал ладонь старшего брата, — я просто думал о том, какой же я счастливчик. И как я благодарен семье. И особенно тебе.
— Ладно, ладно, — Мин Лоу всплеснул руками. — Хватит об этом. Пойдем-ка лучше в спальню, хочу тебе кое-что показать.
А Чэн никак не ожидал, что «кое-что» — это не фривольная метафора для утех, а паспорт с фотографией А Чэна и чужим именем.
— Тебе это понадобится, подробности узнаешь завтра. С тобой свяжется агент, знакомый тебе по Шанхаю.
Резкий переход от романтики к рабочим вопросам не смутил А Чэна. Он отлично знал, что за человек Мин Лоу, и хотел помогать во всем, а не быть навязчивой обузой.
А еще...
А Чэн бросил украдкой взгляд на Мин Лоу, ища подтверждения своей догадки: возможно, старший брат проверяет его сейчас, хочет убедиться, что А Чэн надежен и эротические переживания не сбили его с толку.
Проверка А Чэна не смущала и уж тем более не обижала. Глупо обижаться, и еще глупее — не проверять людей, находясь в таком непростом положении, как Мин Лоу. Он должен быть уверен, что доверяется не идиоту и не слабаку, не способному справиться с чувствами. Мин Лоу — лучший во всем, за что бы ни брался, так что А Чэн, скорее, удивился бы, не попытайся старший брат его проверить. Да и вообще. Делу — время, утехам — час. Так, вроде, говорили в Ленинграде.
Все эти рассуждения пронеслись в голове А Чэна стремительно, и, подняв взгляд, он твердо посмотрел в глаза старшему брату:
— Я понял. Буду готов.
А Чэну показалось, что во взгляде Мин Лоу промелькнуло одобрение. Это воодушевляло.
— Что ж. До завтра у нас есть еще немного личного времени, — Мин Лоу бросил взгляд на свои часы.
— У старшего брата есть идеи, как его использовать? — А Чэн позволил себе провоцирующую ухмылку. Отчего-то казалось, что сейчас Мин Лоу позволит ему выказать некоторую фривольность. В разумных пределах.
— А у тебя? Инициативность — похвальная черта.
А Чэн, расценив эти слова как дозволение действовать, положил руки на плечи старшего брата и потянулся поцеловать его. Мин Лоу качнулся навстречу.
В постели они оказались довольно быстро. Раздевались молча, не обменявшись ни единым словом. Более того, А Чэну даже показалось, что из них двоих больше смущен Мин Лоу.
Это было объяснимо; он не был дураком и сознавал, какие демоны могут обуревать старшего брата в столь щекотливой ситуации.
Разумеется, кровного родства между ними не было, но всё же Мин Лоу растил А Чэна как родного.
«Забавно», — мелькнула короткая мысль.
Сам А Чэн никаких моральных терзаний на этот счет не испытывал. Наверное, всему виной дурное происхождение и проистекающая из него низость натуры, выправить которую полностью не могло даже воспитание семьи Мин.
Озвучивать все это старшему брату А Чэн, разумеется, не стал, просто старался всем своим видом продемонстрировать то, как на самом деле он счастлив. Потому что он и правда был счастлив сейчас.
А Чэн был настолько разгорячен (еще немного, и запылает), что простыни под спиной казались ледяными. Мин Лоу лег рядом, провел ладонью по его животу, задев стоящий член. А Чэна так перетряхнуло, что он даже испугался — кончить вот так, от первого же прикосновения было бы очень обидно!
Мин Лоу отдернул было руку но, поймав умоляющий взгляд брата, вернул ее на место и теперь гладил его грудь.
— Старший брат... — А Чэн с трудом сохранял членораздельность речи, — не сердись, но, боюсь, если мы не поторопимся, я опозорюсь.
— Молодость, молодость, — Мин Лоу поцокал языком, и у А Чэна аж скулы свело, так его возбуждал даже этот невинный звук.
Не выдержав, он просяще застонал и потянулся к старшему брату. Они сплелись в крепком объятии, наверняка, со стороны А Чэна отдававшим отчаянием, но ему было плевать. Он вцепился в Мин Лоу, пытаясь одновременно трогать его везде и жалея, что рук всего две.
Мин Лоу навалился сверху, перекатив его на спину, и от ощущения тяжести старшего брата, плотно вжимающегося в тело А Чэна, ему стало так хорошо, что хотелось кричать об этом на весь Париж.
Разумеется, делать этого А Чэн не стал.
Мин Лоу тяжело дышал ему в шею, продолжая прижиматься и двигать бедрами. А Чэн понимал, что старший брат, судя по всему, не настроен на полноценное соитие сейчас, и не смел настаивать. Он был благодарен и за то, что происходило сейчас.
Словно прочитав его мысли, Мин Лоу приподнялся и, сплюнув на ладонь, обхватил болезненно напряженный член А Чэна.
Тот вскрикнул, не сумев удержать крик в себе, но старший брат не рассердился. Напротив, сжал пальцы сильнее и задвигал ими. А Чэн остатками не затопленного страстью разума сообразил сделать то же самое.
Продержались они недолго.
А Чэн, отдышавшись, соскользнул с постели и сходил за мокрыми полотенцами, чтобы обтереть себя и старшего брата. Вернее, старшего брата и себя.
Не спрашивая разрешения, он склонился и принялся вытирать живот Мин Лоу. Тот вдруг поймал его за руку и дернул на себя. А Чэн неуклюже плюхнулся, испугался, что сделал больно старшему брату, но прежде чем успел извиниться, Мин Лоу поцеловал его.
В этом поцелуе не было страсти, как бывает с новым любовником, или соблазнения, как бывает с любовником предполагаемым. Зато в нем была уверенность. Близость. Доверие.
А Чэн закрыл глаза, чтобы Мин Лоу не заметил предательский блеск. Не хватало еще слезу пустить.
— А Чэн.
— М?
— Ты не жалеешь о том, что мы сделали?
— Шутишь? — А Чэн уперся локтем в постель, нависая над старшим братом. Глаза, привыкшие к темноте, позволяли ему разглядеть выражение лица Мин Лоу. Похоже, что тот не шутил, не провоцировал, не кокетничал. Просто спрашивал, потому что хотел знать ответ. И А Чэн готов был дать его столько раз, сколько потребуется, чтобы убедить старшего брата в своей искренности.
— Я так рад, что сейчас больше всего боюсь узнать, что это все сон, и проснуться. Слишком все хорошо. Разве что... мало.
А Чэн наклонился и поцеловал старшего брата в плечо. Прохладное — влажная кожа остывает быстро. Натянув одеяло на плечи Мин Лоу, А Чэн продолжил:
— Я боюсь даже спрашивать тебя, почему вдруг ты решил... со мной. Боюсь вообще заводить разговор — вдруг ты скажешь, что это была ошибка, что ты передумал, что поддался жалости и уже жалеешь об этом... Разумеется, я приму любое твое решение и роптать не буду, об этом можешь не беспокоиться. Но знай — ты сделал меня самым счастливым человеком в мире сегодня.
— А ты, оказывается, склонен к драматизму, — Мин Лоу улыбнулся и, выпростав руку из-под одеяла, взъерошил А Чэну челку. И тут же отвесил ему легкий подзатыльник: — Как ты мог подумать, что я способен лечь в постель с собственным братом из жалости?
— Прости, — А Чэн не скрывал счастливой улыбки, — прости, прости, прости.
— Слова, слова... Нет бы показать делом, как ты раскаиваешься...
— Я покажу! — А Чэн нырнул под одеяло и устроился между ног Мин Лоу.
***
А Чэн снова сидел на веранде в том же кафе, где к нему подсел Мин Лоу.
С тех двух сумасшедших дней прошло больше двух месяцев, но А Чэну казалось, что все случилось вот только что.
Иногда, в плохие дни, он начинал думать, будто сошел с ума и ему все приснилось.
В первые дни после их... свидания, у него хотя бы оставались памятные следы на теле, но увы — они исчезли очень быстро, хотя А Чен был бы рад носить их вечно.
Задумавшись, А Чэн машинально поднес руку к ключице и тронул пальцами то место, где раньше был засос. Сейчас о нем уже ничего не напоминало, но А Чэну нравилось вспоминать об этой метке. Старший брат будто присвоил его, оставив этот знак. А для А Чэна не было более волнующего переживания, чем эта принадлежность.
Прикрыв глаза, он вызвал в памяти мгновения, когда на его теле появилась эта отметина. Дыхание участилось — здесь и сейчас это было неуместно, но А Чэн позволил себе пару секунд горячих воспоминаний.
Потом, сделав вид, что в горле першит, откашлялся и глотнул кофе. Кофе, к слову, успел остыть и А Чэн заказал еще одну чашку. Ну и заодно еще один круассан. Последний месяц выдался нервным, задания сыпались одно за другим, и каждое последующее было сложнее предыдущего.
Первое убийство, опять же.
Оно далось ему легче, чем он опасался. Очень легко.
Это немного пугало, но А Чэн решил отнестись к этой легкости философски, привычно списав отсутствие сколько-то значительных переживаний на свою ущербную натуру.
Однако, все равно нервничал он этот месяц много и в итоге аж похудел. Так что лишний круассан вполне мог себе позволить.
Да и соблазнять стройностью фигуры было некого.
После случившегося между ним и Мин Лоу, А Чэн расстался со всеми своими «особыми» друзьями. И новых не искал.
Сама мысль о том, чтобы быть с другим мужчиной после старшего брата, была отвратительна А Чэну. Это казалось чуть ли не кощунством. Он не хотел никого другого.
И подозревал, что если старший брат больше не захочет его, так А Чэну и жить в целибате со скончания дней своих.
Молоденький смазливый официант, излишне на его вкус вертлявый, принес заказ и недвусмысленно стрельнул глазами. А Чэн легко улыбнулся и едва заметно покачал головой.
Официант состроил скорбную рожицу, и А Чэн невольно рассмеялся. Все-таки был, был во французах свойственный только им шарм. И легкость, совершенно недоступная китайцу легкость нрава, духа, поведения. А Чэн находил это их свойство очаровательным, и не будь в его жизни одной главной, всепоглощающей любви, возможно, он бы влюбился во француза.
Вот в СССР таких мыслей у него не возникало. Русские были суровы, серьезны и осторожны.
Помахав рукой и попросив счет, А Чэн доел свой круассан. Пора было подняться в номер и прикинуть план действий. Новое задание было не особо сложным, но требовало скрупулезного подхода и внимательности.
Расплатившись, А Чэн задержался на пару минут на веранде, просто наблюдая за прохожими. Париж все еще очаровывал, хотя он уже привык жить здесь.
Однако, пора было и делом заняться.
В номере А Чэн пару часов возился с картой и шифровками. Решив не тратить время на ресторан, заказал еду в номер. И десяти минут не прошло, как в дверь постучали. Удивившись тому, как быстро приготовили заказ, А Чэн подошел к двери и открыл ее.
И ахнул.
Старший брат, во плоти, стоял на пороге.
— Впустишь? — Мин Лоу вздернул бровь.
— Да! — собственный голос казался неузнаваемым — севшим и хриплым, будто А Чэн только что командовал целой армией во время боя.
Испугавшись, что старший брат останется недоволен подобным приемом, А Чэн отскочил от двери и широким жестом пригласил Мин Лоу войти.
Закрыв за ним дверь и собравшись, он наконец сумел поприветствовать неожиданного гостя:
— Старший брат, рад тебя видеть. Не знал, что ты собирался приехать в Париж.
— А я и не собирался. — Мин Лоу протянул А Чэну шляпу и пальто, которые держал в руках. — Просто был неподалеку. Ну и решил заскочить, проведать тебя.
— Я так рад видеть тебя, — просто ответил А Чэн.
Старшего брата хотелось обнять, крепко прижать к сердцу, но без знака Мин Лоу А Чэн не смел это сделать.
— Я тоже, — Мин Лоу шагнул навстречу и, ухватив А Чэна за галстук, потянул на себя.
А Чэн счел этот знак достаточным.
Они целовались так, как и должны целоваться разлученные надолго любовники. Жадно и сладко.
Мир снова сузился для А Чэна до размеров его номера. Ничто больше не существовало сейчас, кроме властных и вместе с тем ласковых рук старшего брата, его мягких губ на коже и твердого члена, который вжимался в пах А Чэна через ткань.
А Чэна повело.
Привычка подмечать все детали, классифицировать их и аккуратно складывать в голове — дала сбой.
Чувства захлестнули его, ослепив и оглушив.
Обнаружив себя на постели голым, он даже не вспомнил, как именно он раздевался и куда бросил вещи.
Да это и не было хоть сколько-то важным. Единственное, что имело значение сейчас, это Мин Лоу, такой же голый и горячий, прижимающий его к постели. А Чэн дернулся к нему и старший брат ослабил хватку на его плечах.
— На этот раз не останавливайся. Прошу.
Мин Лоу наверняка отлично понял, о чем он говорит. Кивнув, он провел пальцами по губам А Чэна и улыбнулся.
У А Чэна дыхание перехватило от этого зрелища. Вся благообразность и мягкость облетели с Мин Лоу, и сейчас, как никогда, виднелась его натура, истинная сущность.
Это был хищник.
Дракон, тигр, воплощение какой-нибудь фантастической твари, не суть важно. Но хищник, и нечто в душе А Чэна отзывалось именно на эту силу и хищность.
Застонав, он зажмурился, чтобы немного сбить накал, слишком сильны были эмоции.
Но Мин Лоу буквально поглотил его стон, накрыв губы А Чэна своими.
Прервавшись через несколько секунд, он прошептал, глядя потемневшими глазами прямо в глаза А Чэну:
— С ума схожу от твоего голоса. Всегда сходил. А когда ты стонешь, теряю остатки соображения.
— Это... хорошо! — простонал А Чэн. Он уже сгорал от нетерпения. Ждать дальше просто не было сил. — Трахни меня уже.
Согнув ноги и подтянув их чуть ли не к груди, А Чэн вцепился в плечи Мин Лоу, не давая тому шанса передумать, но тот, слава небесам, не собирался отступать.
— Сейчас... — Мин Лоу отстранился, упираясь одной рукой в постель, а другой зашарив рядом. А Чэн вскинулся было, но Мин Лоу властно толкнул его обратно: — Погоди!
А Чэн послушно замер. Мин Лоу ругнулся — непривычно было слышать от него такое, А Чэн аж глаза распахнул от удивления.
— О, наконец! — Мин Лоу потряс рукой, в которой мелькнул гладкий бок стеклянного бутылька.
— Старший брат предусмотрителен. — А Чэн улыбнулся, проведя пальцами по груди Мин Лоу.
— Ну, не каждый день собираешься трахнуть собственного брата. Событие, как-никак.
Подобные речи были настолько не в духе Мин Лоу, что одно это, само по себе, могло свести А Чэна с ума. Потому что он трактовал это как полную потерю старшим братом контроля над собой от страсти. Это, конечно, самонадеянно, но у А Чэна просто не было других объяснений!
— Ну ты все обещаешь... — А Чэн облизнул губы.
— Провокатор… — Мин Лоу коротко поцеловал А Чэна в губы и повернул его на бок. — Так будет легче.
— Мне не впервые...
Мин Лоу не дал ему договорить, довольно чувствительно шлепнув А Чэна по заду.
— Не хочу слышать об этих мерзавцах, моих предшественниках. Ненавижу их.
— Ого! — А Чэн с восторгом обернулся. — Ревнуешь?
— Молчи, развратный мальчишка... — голос Мин Лоу сбивался, пока его пальцы разминали дырку А Чэна. — Никакого почтения к старшему брату...
А Чэн, извернувшись, прикусил Мин Лоу за ухо:
— Я весь — любовь и почтение.
Ответом ему был толчок в зад. А Чэн застонал в унисон со старшим братом. Было больно, но ничего слаще с ним не происходило.
— Говори, если будет больно, — Мин Лоу жарко шептал в ухо А Чэна, толкаясь все глубже.
— Не останавливайся!
— Хорошо.
Их соитие не было длинным, оба слишком горели и торопились, зато финал стоил всех усилий.
— Я хочу еще.
Мин Лоу все еще лежал на А Чэне, не вынув, и на его слова только фыркнул.
— А потом — ещё, — продолжил тот.
— Хочешь побыстрее довести старшего брата до сердечного приступа и получить наследство? — Мин Лоу наклонил голову и прикусил ему плечо.
От возмущения А Чэн вскинулся:
— Старший брат! Не шути так, пожалуйста!
— Так я и не шучу. — Мин Лоу ухмыльнулся. — Мин Тай еще пять лет назад рассказал мне, какие у него планы на его часть наследства, и интересовался, когда он его получит. Может, и у тебя. Планы.
— Мин Тай и сейчас ребенок, а уж слушать его пять лет назад... ну ты же не всерьез думаешь, что я... что я могу...
— Ну прости, прости. Неудачно пошутил.
Старший брат приподнялся и лег рядом с А Чэном, подперев щеку рукой. У него был такой трогательно уютный, домашний вид, что сердце младшего едва не разорвалось от нахлынувшей нежности.
— Прощаю. Только больше не говори о своей смерти. Даже в шутку. Пожалуйста.
— А Чэн, — лицо старшего брата все еще было расслабленным, но во взгляде мелькнула сталь, — ты не должен избегать и бояться этой темы. Не забывай, кто мы. И в любой момент обстоятельства могут так сложиться, что любой из нас окажется перед...
— Я понял, — А Чэн дерзко его перебил, — а пока — трахни меня еще раз?