Выстрел

Черт его дернул, не иначе, сходить посмотреть как боец его себя чувствует. По неочевидным звукам за двести метров было слышно, что празднуют чего-то. Слух ещё ни разу не подводил командира отдельного отряда стрелковой дивизии капитана Макарова. Находилась у него в подчинении, в отряде, боец один — Людмила Павличенко. Девушка, как девушка, ничего особенного, если не брать в расчёт то, что снайпер она первоклассный. Птицы стреляные все уже, и в разведку не страшно и спину прикроют, доверял всем безоговорочно капитан, да и жалел неимоверно. Не место девчонкам молодым на фронте, ну совсем не место, в очередной раз вздыхал про себя офицер. Слышалась песня, пели две девушки, с удивлением узнавался голос Павличенко, звон рюмок и тихий хохот мужчин. Капитана передернуло, не то от удивления, не то от злости и когда ж он стал таким ревнивым? Положила его Павличенко, первым выстрелом положила, да сразу в самое сердце. Не смеясь, не хихикая, а просто посмотрев серьёзно, без единой улыбки. Умела ли она улыбаться? Он бы сказал нет, если бы сам не видел изо дня в день, как уголки её губ изгибаются в мстительной улыбке, при виде падающего от её руки замертво тела фашиста. Вдруг, раздался звук шагов, выдергивая капитана из пелены воспоминаний. Мимо, смеясь во всё горло, пронеслась девушка, за ней выскочил парень по форме. Тусклый фонарь осветил рваный поцелуй, оба хихикнули и побежали дальше. Когда писки и хихиканье стали отдаляться, капитан вновь прислушался к происходящему в палатке, запоздало понимая, что с девушкой остался второй мужчина. — А я давно хотел остаться с тобой наедине — протянул лётчик. — Зачем? — тут же послышался такой ожидаемый вопрос девушки. Наивная, женский пол на фронте — редкость редкостная, не все сдержаться могут, усмехнулся про себя офицер. Словно в подтверждение его мыслей, послышалась борьба и шорох одежды. — Да хватит … , не надо. — Я Вас … не люблю — чуть задушено, но чётко выпалила Людмила. Испугалась, ясное дело, но виду не подала. Макаров чуть приблизился, но помочь не спешил. Наблюдая из своего укрытия за двумя тенями. Один силуэт говорил, почти срываясь на крик: — Война, кругом смерть, нас завтра убить могут. Не сдержался солдат, ой не сдержался. Девичьего тела захотелось, невинного, да запрещённого. Макаров тихо выдохнул, докуривая сигарету, отчётливо слыша звуки борьбы и тихие вскрики бойца Павличенко. Пора вмешаться, девчонка же ещё, не справиться, отчаянно гадал капитан. Мужчина поспешно приблизился ко входу, да опоздал. Лётчик корчился от боли где-то в углу, а растрёпанная Павличенко чуть не врезалась в вошедшую фигуру офицера, поспешно пытаясь отойти к выходу. — Спасибо вам, но не надо так часто меня спасать — злая фраза, сказанная на эмоциях от пережитого, ярким ударом прошлась по сердцу. Он улыбнулся, чуть растеренно, развернулся и вышел. — Сказала бы сразу, что у тебя мужик есть — не унимался тот в углу. — Я говорила! — сорвалась на крик девушка, выбегая из палатки следом. Она поняла, что совершила ошибку, накричав на офицера, жалела. Ну не сдержалась, с кем не бывает. Зло думал командир. А с другой стороны, что он там забыл? Зайдя в глубь леса, Макаров снова закурил, теперь чтобы успокоиться. Он не винил ни девушку, ни себя. Слова ранили, из тех, которые рвут душу на двое от гори и печали. В ночной тишине послышались шаги, кто-то двигался в его сторону и очевидно спешил. Бежит, бежит его боец. Вся перепуганная, потерянная, но прибежала к нему. И целоваться полезла сразу, ох дурёха. Прекратить это дело было не сложно, Люда и не спорила, когда мужчина прервал поцелуй. А просто уткнулась ему носом в плечо и тихо зарыдала, запутавшись окончательно. Мужчина по началу задумчиво гладил тихо вздрагивающие плечи, тёмные волосы, упрятанные в тугие, но чуть растрепавшиеся косы и думал о той, что никак не выходила из головы.