Call it what you want, call it what you want Call it what you want, but it won't change a thing Call it what you want, call it what you want Call it what you want, but at the end of the day
Зуко благодарно улыбается ей, Катара улыбается в ответ и на секунду удивляется тому, насколько привычным стало видеть, как его губы растягиваются в улыбке, глаза немного щурятся и мягко смотрят на неё. Она едва ли осознаёт, что молодой парень перед ней — тот же человек, что когда-то вызывал гнев и неприязнь, а ярость в его взгляде и срывающееся с его рук пламя вызывали в ней неподдельный страх. Она больше почти не вспоминает о том времени и не вздрагивает, когда Зуко подходит к ней со спины или неуверенным движением касается её оголённого плеча. Порой Катара сама обнимает его, тонкими пальцами ерошит его короткие непослушные волосы или целует в щёку. Потому что они друзья. Потому что в этом нет ничего фривольного, ведь она часто так делает с Соккой, Аангом или Тоф. Но отчего-то она чувствует странный трепет внутри, когда Зуко смущённо отводит взгляд, даря ей одну-единственную огненную лилию каждый раз, когда она приезжает в Нацию Огня в качестве посла из своего племени, отчего-то ей так нравится, когда он берёт её под руку и ведёт по освещённым закатным солнцем коридорам дворца к выделенным ей покоям. Возможно, поэтому она всегда остаётся на несколько дней дольше, чем это необходимо. В эти дни она понимает, насколько скучает по тому времени, когда у них было гораздо меньше обязанностей, когда они виделись каждый день и могли позволить себе тратить часы на бессмысленные разговоры. И она видит, что Зуко скучает по этому тоже: он всегда старается освободить свой график, чтобы погулять с Катарой по королевскому саду или потренироваться вместе как они делали это раньше, ожидая прилёта кометы Созина. Сейчас они вновь тренируются в зале во дворце, впервые с её приезда, солнце скрылось за горизонтом уже несколько часов назад, но у них только закончились все встречи. Зуко сказал ей, что хочет показать ей кое-что, кое-что важное для него. В его голосе, всегда немного соблазняюще хриплом, звучало радостное волнение. Катара отходит в угол и невольно любуется тем, как золото его глаз переливается в свете лампад. Юноша становится подальше от неё, разворачивается полубоком, чтобы она могла видеть, что происходит, но чтобы случайно её не задеть. Его руки сгибаются в локтях, словно в уже таком привычном жесте поклона, традиционного для жителей Нации Огня. Но вдруг будто воздух вокруг пальцев его правой руки начинает искриться, синевато-белое свечение озаряет огромный зал, так что огонь в свечах жалко меркнет в нём; покоритель очерчивает рукой круг перед собой, отводит её в сторону, искры на ней гаснут, но всего лишь на мгновение — почти сразу они вновь возникают на другой руке. Во взгляде Катары удивление смешивается с восхищением и ужасом, вызванным воспоминаниями о последнем Агни Кай: тогда она едва не погибла сама и едва не потеряла друга. Зуко разворачивается корпусом в противоположную от Катары сторону, сгибает обе руки перед собой и резко подаётся вперёд, выводя одну руку вперёд — с неё наконец срывается изломанная молния и смертоносно вспыхивает под артесонадо. Девушку пробирает дрожь, синие глаза по-прежнему широко раскрыты и смотрят в точку, где только что рассеялись последние искры, и, кажется, даже дышать ей стало тяжелее. Лишь спустя долгие мгновения она переводит взгляд на Зуко, такого знакомого Зуко — она точно знает, что он никогда не причинит ей вред — и замечает, что тот смотрит прямо на неё. Катара пытается понять, что выражают его глаза, но то ли дело в окружающем их полумраке, то ли так и есть на самом деле, но ей не удаётся в них прочитать ничего, кроме... Волнения? Он волнуется? Волнуется о том, что она скажет, или... Внезапно Катара вспоминает, как он (словно вечность назад) с огорчением, но так, будто уже смирился с этим, говорил о том, что он единственный из своей семьи, кто так и не сумел научиться созданию молний. Повинуясь какому-то неясному порыву, она резко подбегает к нему, обнимает и утыкается лицом ему куда-то в шею. Возможно, она хочет, чтобы Зуко знал, что она рада за него, что ей небезразличны его успехи и достижения, но возможно, ей просто хочется его обнять, как она делает это всегда и уже даже не ищет для этого повода. Его руки, сильные и тёплые, как всегда нежно, обвивают её талию, и он вдыхает запах её волос — они пахнут океаном.Friends don't do the things we do Friends don't use the words we use, yeah Friends could just hang out
— Катара? Его голос вырывает её из мыслей, когда спустя несколько дней она стоит на балконе, наблюдая за встающим и осыпающим величественную столицу Нации Огня позолотой солнцем. Она резко оборачивается и смотрит ему в глаза: нет, она не боится, давно нет, это что-то другое, что-то, что теплеет в груди каждый раз, когда он смотрит на неё вот так, ласково и обеспокоенно. — Да? Ты что-то хотел? — Катара старается, чтобы её голос не звучал так заинтересованно и взволнованно, но она несильно справляется. Юноша неловким движением пропускает чёрные как смоль волосы сквозь пальцы: — Ты так и не ложилась? Она невольно улыбается тому, насколько хорошо он знает её: она никогда не встаёт рано. — Да, не спится почему-то, — она не лжёт, но и не говорит всей правды. Ей и правда так и не удалось уснуть, потому что раз за разом она мысленно возвращалась к ночи свержения Озая. Образ Зуко, окружённого электрическими искрами, напомнил Катаре о том, как он закрыл её собой от молнии, созданной его сестрой. В ту ночь она испугалась, что потеряет его. Она винила себя за то, что подошла слишком близко к арене тогда, за то, что слишком долго ненавидела его, когда он присоединился к их команде, за то, что даже когда она простила его, была слишком холодна и вела себя порой отчуждённо и неприветливо. Может быть, именно тогда где-то на задворках её сознания появилась мысль о том, что этот придурок, этот огненный тогда ещё принц значит для неё что-то бо́льшее, чем она могла бы себе представить. Но вот с того дня, с момента окончания вековой войны прошло четыре года, все участники команды Аватар повзрослели, они всё реже собираются все вместе и лишь изредка пишут друг другу письма, делясь впечатлениями о новых своих достижениях. Даже родного брата Катара почти не видит: он уехал вместе с Суюки в Царство Земли и остаётся там на протяжении уже нескольких месяцев. Аанг же постоянно путешествует, выполняя свой долг по поддержанию мира во всех уголках планеты. Тоф просто отдалилась, полностью отдавшись работе в академии. Только они с Зуко продолжают поддерживать тесную связь друг с другом и регулярно видеться, несмотря на все заботы и обязанности. За все их встречи и за всё время, проведённое с ним вместе, он стал ейWe've been lying to ourselves Acting like we're something else How'd we get in this masquerade? There's a secret in your eyes It's the same one that's in mine Aren't you tired of being this way
— Мы очень польщены вашим присутствием, посол Катара. Надеемся, что вам нравится бал, — генерал Айро сияет самодовольством. — Разумеется, — она растягивает губы в улыбке и вновь оглядывается: зал искрится роскошью и великолепием, пламя, играющее словно где-то прямо внутри стен, освещает всё помещение, не оставляя ни единого затенённого участка, и сверкает в золоте дворца; среди гостей жители не только Нации Огня, но и других народов, они общаются друг с другом и не ощущаются больше между ними та вражда и недоверие, которые витали в напряжённом воздухе первый год после окончания войны. — Здесь очень красиво, — её тихие слова звучат как признание: ей нравится здешнее изящество и ей также нравится видеть единение некогда враждующих народов, видеть, как уроженцы Царства Земли и Племён Воды беззаботно, не испытывая никакого страха или неприязни, общаются с жителями Нации Огня, даже с покорителями, даже с бывшими солдатами. Это в самом деле красиво. Иногда девушка ловит себя на мысли, что она правда чувствует себя как дома здесь, словно так и должно быть. Сейчас она остаётся во дворце уже на протяжении месяца и совсем не хочет уезжать. Не то чтобы она не скучала по дому, своей семье, но здесь она ощущает себя полезной и нужной: она представляет интересы родного племени на конференциях и встречах, занимается чем-то более важным и более значимым, чем готовка и стирка. И может быть, не все во дворце рады присутствию покорительницы воды, но, по крайней мере, никто не высказывает недовольство вслух. По крайней мере, есть человек, который всегда рад ей и чьи глаза мягко смотрят на неё, когда он направляется к ней через толпу. Катара не видит его лицо полностью: алая маска скрыла даже ужасающий шрам, но она знает этого человека так хорошо, когда она могла бы не узнать его? Она улыбается Зуко и идёт ему навстречу, невольно замечая, как часто стала улыбаться, пребывая здесь. Она замирает, когда он приглашает её на танец и протягивает ей руку. Лишь спустя несколько мгновений Катара находит в себе силы вновь улыбнуться и вложить свою ладонь в его. Свободной рукой Зуко придерживает её за талию, он ведёт её, предугадывает каждое движение, уверенно сжимая её ладонь, пристально заглядывая ей в глаза. Их вальс изящен, стремителен, необычайно прекрасен. Всё это захватывает и очаровывает Катару, она теряет счёт времени и позволяет себе просто раствориться в наслаждении. Всё происходящее кажется всего лишь прекрасным сном, и ей хочется навсегда запомнить каждую его деталь.But we're a kiss at 2 am that tastes like wine We're a ride home in the dark with our fingers intertwined You and me keep on tryna pretend But you and me, yeah, we gotta admit We're an extra set of clothes on the bedroom floor Where I see you all the time, but still wanna see you more You and me keep on tryna pretend But you and me, we're not friends
Солнце давно село, ночная гладь неба подобно покрывалу лежит над Страной Огня, а неполная луна слабо освещает покои юного Лорда. Зуко устало садится на кровать и откидывается на подушку: он только закончил рассматривать новый законопроект, не без помощи Катары. Она же с тихим смешком встаёт из-за стола и идёт вслед за юношей, играя, ерошит его волосы. Он слабо улыбается, не открывая глаз. — Уже поздно, тебе нужно отдохнуть, — протягивает он нехотя. — Мы довольно сильно задержались. — Я не хочу уходить, — Катара произносит совсем тихо и присаживается на край кровати рядом с ним. Несмело она опускает руку, всё ещё перебиравшую его волосы, чуть ниже, проводит ладонью по его щеке, слегка поглаживая. Зуко с удивлением открывает глаза и смотрит на неё с мгновение, но потом его рука мягко, даже нежно обхватывает тонкое запястье, но всё же достаточно крепко, чтобы не дать отстраниться. Едва заметно она нервно выдыхает, но инстинктивно подаётся слегка вперёд — теперь они находятся совсем рядом, она даже чувствует его горячее дыхание на своём лице. Время будто замедляется, и они долго (или ей так только кажется?) смотрят друг на друга, и она опускает взгляд в смущении, когда Зуко касается её губ своими. Её всегда смущающийся рядом с ней Зуко вдруг целует её жадно и сперва жёстко до боли. Его поцелуи нетерпеливы и рваны, Катаре кажется будто её целует сам огонь: словно языки пламени его губы касаются её собственных, обжигают и доводят до исступления; она чувствует как сгорает дотла от его прикосновений. Губы Зуко пахнут вином и ощущаются так же: пьянят её и не позволяют оторваться. Она гладит его по спине, шее, запускает руки в его волосы. Её тонкие пальцы зарываются в жёсткие чёрные пряди и то нежно перебирают их, то яростно в них вцепляются, не желая отпускать. Его руки скользят по её телу, задерживаясь чуть дольше на участках обнажённой шоколадной кожи. Лишь остатки самообладания не позволяют Зуко переступить черту и вынуждают оставаться с ней нежным. Потому что это Катара, нежная, замечательная, любимая Катара, и он чувствует, что несмотря на всю страсть, она смущена сейчас, что для неё это происходит впервые. Зуко будто невзначай касается пальцами её груди, и одно это движение заставляет девушку вздрогнуть, прижаться к нему ближе. Он глухо стонет ей в губы, когда она ладонями проводит по его торсу, спускаясь всё ниже к животу, забирается руками под рубашку и прохлада её пальцев обжигает обнажённую кожу. Вдруг Зуко отстраняется, его грудь часто вздымается и опадает, глаза затуманены, и он пристально смотрит на неё. — Что-то случилось? — Катара тяжело дышит и едва ли находит в себе силы произнести эти слова. Он резко, даже слишком, мотает головой и опускается к ней, прижавшись лбом к её лбу: — Я боюсь, что больше не смогу сдерживаться, Катара, — он выдыхает эти слова ей почти в губы, и его горячее дыхание опаляет её кожу. Несколько секунд он продолжает смотреть прямо в её до неприличия синие глаза, что словно сапфиры переливаются в полумраке комнаты, но вскоре вновь отстраняется, пока Катара не подаётся вперёд и не притягивает его ближе к себе, накрывая его губы поцелуем.