Théâtre de la vraie vie

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Всё бытие Сизовых смешалось в одну большую кучу событий, неприятных каждому члену семьи. Жена, Зинаида, узнала, что её муж Роман был в романтических связях с их бывшей француженкой-гувернанткой и отказалась жить с оным бесчувственным мужчиной, который без каких-либо зазрений совести изменял ей с сей неблагородной особой. Никто из домочадцев не чувствовали смысла в совместном проживании старших. Жена не покидала своих комнат, мужа не видели дома уже около трёх дней. Дети бегали как потерянные, спотыкаясь и падая, но, разве кто-то поможет? На третий день, князь Роман Васильевич Сизов – Ромео, как его звали в свете, - проснулся не в спальне, а в своём кабинете, на сафьянном диване. Желание еще хотя бы сотню лет лежать неподвижно в этой позе тяготило сознание мужчины. Но, буквально через несколько секунд он вскочил, прямо сев на диван. «Да, да, как это было? – думал он, вспоминая сон. – Да как же это было то? Да! Алабин давал обед в Дармштадте; (Петр Владимирович Алабин известен как государственный деятель. Да́рмштадт — город в Германии) Нет, не в Дармштадте, там что-то американское. Да, но там Дармштадт был в Америке. Да, Алабин давал обед на стеклянных столах, да, и столы пели: Il mio tesoro (Моё сокровище (итал.)) и не Il mio tesoro, а что-то лучше, и какие-то маленькие графинчики, и они же женщины», - вспоминал он. И тут он вспомнил вдруг про всю их ссору с женою. Улыбка пропала с лица. - Ах, ах, ах! Ааа!.. – замычал он, прокручивая моменты того страшного события. Осознание своего безвыходного положения очень давило, а вина и вовсе душила мужчину. - Она не простит, она любила меня больше жизни!.. Да, только я, виною всему я, но осознаю ли я всю трагедию? Ах, я должен был скрывать всё лучше! Тогда все бы были счастливы, ах, если бы я мог повернуть время вспять!.. Тягостнее всего было вспоминать тот момент, когда он, возвращаясь с театра, счастливый и радостный, с большою грушею для Зинаиды, не нашел её в гостиной; не нашёл и в кабинете, и на кухне, и вот, узрел её в спальне, печально державшую записку в руке. Она, беспокойная, хлопотливая и недалёкая, коей он считал её, Зина, судорожно сидела с бумажкой в руке, с выражением ужаса, отчаяния, грусти, гнева и разочарования на лице. - Что это? Ром, что это?.. – спрашивала она, устало показывая на записку. Это воспоминание можно пережить, но только не то, как он ответил этой измученной женщине. Он был неподготовлен. Вместо того, чтобы просить прощения, оскорбляться, отрекаться, оправдываться, оставаться равнодушным – всё это было бы лучше оной реакции! Ведь его лицо, совершенно невольно улыбнулось, просто и чисто, привычною и немного глупою улыбкой. Эту улыбку он не мог себе простить. Увидев, столь оскорбительный в данной ситуации жест, Зина, расплакавшись сильнее, встала, вымолвив в сердцах пару жёстких слов выбежала из комнаты. Она не хотела видеть мужа после этого. «Всему виною эта глупая улыбка…», - думал Роман Васильевич.