Последняя ночь октября

...был чудный день. По скромному мнению Азирафаэля, все дни после неслучившегося Апокалипсиса были чудесными. Даже если пресное белое небо сыпало холодным дождём, а скучающий ветер подвывал в вентиляционной шахте. День сегодняшний, помимо унылой погоды, отличался ещё и скребущимся где-то в районе солнечного сплетения беспокойством. С самого утра Азирафаэль никак не мог найти себе места - примерно с рассвета его неумолимо тянуло в Тадфилд. Зудело навязчивой мыслью, мешало чтению, не давало насладиться свежезаваренным чаем, звало к порогу - бросить всё и, позабыв носовой платок, отправиться в дорогу. Пребывая в выматывающей борьбе между этим внезапным желанием и собственной ленью (которая не порок, но прямое противодействие неведомой силе), Азирафаэль не слишком удивился, услышав рёв мотора и визг тормозов, вслед за которыми раздался нетерпеливый стук в дверь. - Ангел! - Кроули ввалился в магазин, не дождавшись предложения войти. - Нам нужно в Тадфилд! - выпалили они в унисон. Они нечасто принимали спонтанные решения. В том, чтобы предварительно опустошить пару-другую бутылок вина (в особых случаях - односолодового виски), была многовековая традиция. Вполне приятная, хоть и оставляющая за собой послевкусие быстрого похмелья. Но в этот сумрачный осенний день всё определённо пыталось пойти не по сценарию. На М-25 они застряли в пробке. Несмотря на то что был ещё только четверг, выехать из Лондона было непросто. - Позволь поинтересоваться, - осторожно начал Азирафаэль. - Почему ты решил туда направиться? Кроули поморщился, он ненавидел любое принуждение, но это тянущее беспокойство словно было его собственным. - Эмм, погода подходящая для пикника? - предположил он, косясь на серые тучи, цепляющиеся за верхушки линии электропередач. - Но почему именно Тадфилд? - не унимался Азирафаэль. - Почему бы и нет? Навестим Антихриста, устроим путешествие по памятным местам, купим пару магнитов на холодильник. - Как ты считаешь, мальчик не мог передумать насчёт… Армагеддона? Кроули зашипел и как-то криво дёрнулся, что, видимо, должно было изобразить пожатие плечами. Несмотря ни на что, у него не было ощущения опасности, хотя все демонические инстинкты должны были вопить об обратном. Он сорвал досаду на соседних машинах, испортив магнитолы, вынудив владельцев слушать только нетерпеливые гудки клаксонов и прочий дорожный шум. - А может это быть связано с сегодняшней датой? - подумал он вслух. Дата, к слову, с одной стороны была совершенно обычной - тридцать первое октября, четверг. Малооблачно, ветер восточный, днём +52 градуса по Фаренгейту, ночью похолодает до +48, пробки семь баллов. С другой стороны, людям сведущим было известно, что в канун Дня Всех Святых всё может быть не тем, чем кажется. Раньше Кроули любил Самайн. Все эти костры, большая гулянка, жертвоприношения опять же. Кельты были симпатичными ребятами, предпочитали уживаться со своими богами по возможности мирно. Головами поверженных врагов, висящими на кольях забора, в то время мало кого можно было напугать, но пирушки получались отменными. А где-то лет через шестьсот пришли миссионеры и всё опошлили. Не так, конечно, как в Ирландии, где Кроули сильно повздорил со святым Патриком (он до сих пор не любил поднимать эту тему и семнадцатого марта неизменно плевался ядом, лишь завидев любое зелёное пятно), но тоже неприятно. Теперь же Хэллоуин превратился в лубочную пародию на самого себя. Впрочем, в это время работа давалась как никогда легко. Подбивать молоденьких девушек на всё более откровенные костюмы было весело. Немного утомляли дети, требовавшие угощений. Кроули не отказывал им в сладостях, а себе в гадостях, заменяя собранные конфеты на “полезные” - тыквенные чипсы, яблочную пастилу без сахара и, конечно же, лакрицу. Он не знал, что Азирафаэль поступал так же, но из благих побуждений - дабы уберечь подрастающее поколение от кариеса, ожирения и диабета. Ангел, в свою очередь, Хэллоуин любил. В основном из-за тыквенного пирога, тыквенного супа, тыквенного карри, тыквенных кексов и ещё пары сотен блюд из тыквы. А ещё в кофейнях, кондитерских, маленьких и больших ресторанах в конце октября появлялось особенное праздничное меню, включавшее в себя нелепо выглядящие, но умопомрачительно вкусные десерты. Переодеваться в странные костюмы Азирафаэлю тоже нравилось, однажды он даже сумел напугать Кроули, нарядившись вампиром, а заводная кукла на велосипеде вообще заставила демона заикаться ровно двенадцать минут. Пробка потихоньку рассасывалась к вящей радости ангела, успевшего пожалеть о том, как они сорвались в путь, совершенно позабыв об обеде. Не то чтобы он нуждался в пище, но привычка баловать себя вкусненьким настолько прочно вошла в его жизнь, что отсутствие этого маленького ритуала всё больше напоминало физический голод. Несмотря на спешку, Кроули пришлось сделать остановку у маленького придорожного ресторанчика и тянуть чёрный кофе (превратившийся после пары глотков во вполне годный бренди), наблюдая за тем, как Азирафаэль увлечённо уплетает истекающий вишнёвой начинкой пирог. - Вот что странно, - проговорил ангел, вытирая губы салфеткой, - всего пару-тройку сотен лет назад накануне дня всех святых никто и носа на улицу не высовывал. Считалось, что грань между миром живых и миром усопших истончается и можно повстречать предвестника собственной смерти. - Современный кинематограф людей сильно испортил. Или закалил. С какой стороны посмотреть, - бренди вернул Кроули добродушный настрой. - Раньше нервишки похлипче были. Встретит крестьянин почившую тёщу, та его по старой памяти распутником и пьяницей охает, так и конец бедняге: бледнеет, чахнет, в могилу сходит. А всё нервное потрясение. Кто ж виноват, что и на том свете у старой карги характер не исправился? - Ты полагаешь, кинематограф виноват? Носферату был весьма… пугающим. Кроули раздосадовано прикрыл лицо ладонью. Увидев первый фильм о прибытии поезда, Кроули моментально влюбился в синематограф. Он притащил на следующие сеансы упирающегося ангела, десятками лет привыкающего к техническим новинкам (если те не касались кулинарии и сферы улучшения качества жизни, типа лифтов, холодильников и горячей воды, текущей прямо из крана), и Азирафаэль был очарован. Они не пропускали премьеры, сидя в затемнённом зале, слушая аккомпанемент и получая огромное удовольствие от движущихся на белом экране картинок. Продолжалась эта идиллия недолго: после рухнувшей популярности мюзиклов, ангел к кино не то чтобы охладел. Просто не успевал за шагающей семимильными шагами киноиндустрией. Поэтому шедевры вроде “Психо”, “Сияния”, “Изгоняющего дьявола” (Кроули смотрел этот фильм со странной смесью отвращения, смеха и леденящего ужаса), “Зловещих мертвецов”, “Ведьмы из Блэр” он не видел. Что взять с создания, оценивающего хоррор с высоты восприятия уровня 1922 года? Не так уж долго они сидели в кафе, разглядывая пыльную декоративную паутину на светильниках, но в путь выдвинулись уже ближе к закату. Природа щедро делилась красотой глубокой осени. Поля и луговины радовали глаз насыщенной зеленью разнотравья, рощи и перелески шумели кронами, роняя листву с изяществом обнажающейся Венеры, устилая землю бронзовым ковром. Окончательно расчистившееся небо было того особенного пронзительного оттенка, который не встречается ни зимой, ни летом. Редкие облака, подсвеченные золотом, ближе к горизонту таяли, растворяясь в лёгкой дымке, когда солнце, разрисовав дорогу чернильными тенями, окончательно запутавшись в верхушках деревьев, нырнуло за ближайшие холмы. Золотой час миновал, уступив сиреневым сумеркам, когда Кроули, завидев внезапно возникшую на дороге долговязую фигуру, резко ударил по тормозам. - Что за чёрт? - пробормотал он, ощущая как по спине ползёт холодок. - Я его знаю! На их пути, широко улыбаясь, стоял тыквоголовый Джек-с-фонарём. Уголки его безгубого рта подрагивали от хохота, когда он прислонился к лобовому стеклу. - К-кроули? Азирафаэль был явно впечатлён этой светящейся изнутри кривой физиономией. Даже с большой натяжкой это нельзя было назвать карнавальным костюмом или жуткой маской. Тыква строила рожи и явно радовалась произведённому эффекту. Кроули резко сдал назад, потом рванул вперёд, не обращая внимания на протестующий вопль Азирафаэля. - Это Джек, - объяснил он спустя пару минут. - Выпивоха и бездельник. Как-то на одном… мммммм… мероприятии мы с ним… не сошлись характерами. Пришлось проклясть. - Ты проклял человека на века? - даже будучи напуганным, ангел оставался верен себе. - Ненадолго. Через пару месяцев снял проклятие, но засранцу так понравилось пугать людей, что он посвятил этому занятию себя целиком, за что и был награждён посмертно. Его повысили с обыкновенного покойника до мелкого беса и отправили бродить по дорогам, нагоняя жуть на путников. Правда, сейчас людей так просто не проймёшь, и в шестидесятых его сослали обратно в Ад. Освещает тоннели там, где проводка барахлит. Но это был не совсем он. - В каком смысле? - У того репа вместо башки и адская аура. А этот больше на страшилку похож. - Но что он делает на дороге? Он создаёт аварийную ситуацию, к тому же такая жуть в наше время совершенно неприемлема! - Может, после неудавшегося Апокалипсиса в мире поменялись некоторые правила? - И Она никого не поставила в известность? …впрочем, мне перестали приходить какие-либо известия из… офиса. Возможно, они не сочли нужным меня предупредить? - После того, как ты дохнул на Гавриила адским пламенем? Надеюсь, этот самодовольный говнюк вообще на милю к тебе не желает приближаться. - А что на счёт твоих? - Ты их так впечатлил, что они решили, будто демон Кроули ежедневно принимает ванны из святой воды с клубничной пеной, поэтому не показываются. Не показывались. По мере того как сгущались сумерки, странностей становилось всё больше. Сначала дорогу перед ними резво пересёк кролик, который в лучшие свои годы был розовым. Он был украшен надломленным ухом и отсутствием одного переднего зуба, за спиной его болталась корзинка с чем-то подозрительно похожим на разрисованные яйца. Потом Кроули заметил бредущего через поля человека в обносках, он было уже принял его за Хастура, когда тот обернулся. Такой сгнившей физиономии не было ни у кого в преисподней, ни дать ни взять ходячий мертвец. Решив не беспокоить ангела, Кроули лишь сильнее надавил на педаль газа. Он промолчал, заметив в придорожных кустах горящие глаза, не обратил внимания на мелькнувший в сумерках силуэт, похожий на антропоморфного волка. Летучих мышей, мельтешивших в воздухе, игнорировать было сложнее, как и всадницу, поравнявшуюся с машиной. Сам по себе факт, что лошадь может двигаться со скоростью дьявольской “Бентли” был странным, но, как будто этого было мало, она передвигалась шагом. Медленно брела на скорости 75 миль в час. Однако всадница вызывала ещё больше вопросов. Печальная дама, стыдливо прикрытая волной блеснувших золотом в свете фар волос, была совершенно обнажённой. Она сидела в высоком дамском седле с естественной грацией человека, привыкшего к верховой езде. Кроули, ненавидевший такой способ перемещения, поморщился, словно раскусив попавшуюся в супе горошину перца. Азирафаэль, напротив, всполошился. - Кроули, остановись! Мы должны помочь бедняжке! С ней наверняка что-то случилось. Или случится, если будет бродить по ночам в таком виде. И на улице осень. Она же простудится! Щёлкнув пальцами, Кроули заблокировал дверцы машины. - Ангел, ты никуда не пойдёшь, пока мы не найдём объяснения этой чертовщине! Ей похоже не впервой. Может, у неё хобби такое. - Но эта леди явно в беде, - принялся спорить Азирафаэль. - ...и вообще, мне давно надо было поставить на дверцы защиту от детей, чтобы кое-кто не пытался выскочить на полном ходу. - Я не… - Ангел надулся. - Это обидно. - Ты мог бы. А я забочусь, чтобы этого не случилось. Впрочем, о заблокированных дверцах они не пожалели, заметив маячившую среди деревьев фигуру неестественно высокого роста. Словно человек, одетый в строгий чёрный костюм, тощий до невозможности, с длинными, висящими почти до земли, руками. Лица фигуры не было видно, о чём никто не пожалел - от неё и без того веяло первобытной жутью. - Знаешь, что странно? - задумчиво протянул Кроули. - Что-то кроме всех встреченных по пути, дорогой? - Именно. Ни от одного из них не пахнет дымом, серой и прочими прелестями Ада. Это не мои… В смысле, не бывшие мои. - Да? И вот эти тоже? Из дрожащего осинника показались фосфоресцирующие тени. Они таяли в свете фар, но, толпясь, сгущались позади, вдоль разделительной полосы. Собралась целая толпа призраков, преследующих машину, когда из-за ближайших холмов прозвучал охотничий рог. Звук, основательно позабытый даже Кроули, раньше не пропускавшего ни одного охотничьего сезона. Глухой вой, от которого у всех оленей, лис и зайцев тряслись поджилки. По сборищу духов прошла рябь, некоторые, особо нахальные, попытались проникнуть в машину, но вспыхнув, исчезли в искрах адского пламени. - С-с-совсем обнаглели, - прошипел Кроули, оглядываясь назад и испепеляя взглядом ещё нескольких. Впрочем, через несколько мгновений преследователи исчезли, словно унесённые порывом ветра, а Кроули пришлось затормозить, чтобы не пересечься с кавалькадой, промчавшейся мимо со скоростью экспресса “Евростар”. Предводитель, восседавший на огромном чёрном жеребце, едва удостоил “Бентли” взглядом, поднял к губам витой рог и вновь затрубил. Чёрные гончии с горящими как угли глазами перемахнули через крышу и помчались дальше. - Дикая охота! - потрясённо выдохнул Азирафаэль, вцепившись в колено Кроули мёртвой хваткой. - Херн-Охотник! Он же Вотан, Самаэль, Араун, Финн Мак Кумал или же Замиэль. Значит, всё же Конец Света, дорогой? - Или мы просто умрём, - мрачно согласился Кроули, провожая взглядом призрачных всадников. - Я не помню, когда их в последний раз выпускали. И у того должны быть оленьи рога, развесистые такие. Суровый мужик, не любит когда про них шутят, хотя я уверен, что жена его была той ещё… - Я понял, не продолжай. - Ангел, я не могу понять, в чём дело. Цернунн не прошел бы так равнодушно мимо меня, и уж конечно, не упустил бы шанс поохотится на кого-то вроде тебя. Нет, я конечно рад, меньше всего бы сейчас хотелось иметь дело со сворой демонов, тем более меч свой ты снова отдал… Но эти, они словно картинка, иллюзия, грешащая неточностями. - Кажется, я тебя понимаю. Недостоверная проекция, как в псевдоисторических романах, где показано некое идеальное, никогда не существовавшее прошлое, где из достоверных фактов лишь имена героев и географические наименования? - Да, весьма похоже на то. Когда они подъехали к Тадфилду, уже окончательно стемнело. Городок встречал их таким количеством исполинских тыкв, что хватило бы на взвод Золушек, да и фее-крёстной не пришлось бы слишком усердствовать, увеличивая оранжевые плоды до размеров среднестатистической кареты. Светлячки соревновались в яркости с уличными фонарями, а количество чёрных кошек, шнырявших по окрестностям, не поддавалось счёту. Дома были щедро украшены паутиной, лохматыми пауками и скелетами всех мастей. На их фоне выделялся коттедж главы местного муниципалитета мистера Тайлера, со всех сторон оклеенный плакатами “НЕ БЕСПОКОИТЬ”. Мистер Тайлер каждый год отсылал воинственные письма во все газеты, описывая ужасы сатанинского праздника, шабашей и прочих бесстыдств, но к несчастью, все жалобы уходили “в молоко”. - А это не тот ли Джек-с-фонарём перелезает забор мистера Тайлера? - обеспокоенно поинтересовался Азирафаэль. - Кажется, он, - Кроули бросил рассеянный взгляд на мелькнувшую в саду фигуру и припарковался у знакомого коттеджа. И увидел выруливающую из-за поворота четвёрку Этих. Дети, совершенно очевидно, собирали сладкую дань с соседей. Все в самодельных костюмах разной степени опознаваемости, вооружённые фонариками и большими корзинами конфет. Впереди компании бежал Барбос, наряженный Цербером. Две плюшевые головы по бокам от его собственной кивали в такт прыжкам и создавали пугающий эффект. Это пробуждало в нём некие смутные воспоминания, которые, впрочем, тут же исчезали за волнами радости от присутствия рядом обожаемого хозяина. - Сладость или гадость? - улыбающийся Адам подбежал к ним, явно ни капельки не удивившись присутствию эфирно-оккультных гостей. - Это у вас надо поинтересоваться, молодой человек, - Азирафаэль напустил в голос серьёзности. - С какой целью вы нас сюда так настойчиво привели? - Я не взял ваших адресов, - Адам состроил огорчённую рожицу, совсем не вязавшуюся с его костюмом, состоящим из длинного кожаного плаща, болтающегося за спиной дробовика и целого патронташа каких-то деревянных палочек. - Мне разрешили устроить свою вечеринку! Вообще-то идея о вечеринке пришла Адаму в голову, когда он прочитал статью о “Ночи Страха”, ежегодно проводимой в Шеффилде. Обыкновенный городской праздник, благодаря энтузиазму местных жителей, обзавёлся шикарным антуражем и неизменно перерастал в студенческие гулянки с музыкой, просмотром хорроров и неограниченным количеством выпивки. Конечно, о том, чтобы всерьёз отпрашиваться на подобное мероприятие, речи не шло, ведь ему ещё всего лишь одиннадцать. Но устроить собственный шабаш хотелось ужасно. Артур Янг изначально ни о какой вечеринке и слышать не хотел, тем более на Хэллоуин. Но Адам целых два месяца вёл себя идеально, даже при желании придраться не к чему: порядок в комнате, чисто вымытый пес, вовремя сделанные уроки, никакого чтения с фонариком, никаких жалоб от соседей… В конце концов, Артуру пришлось признать своё поражение. Опять же старшая дочь пригласила родителей знакомиться с будущими свёкрами почему-то именно в эти дни. Дэйдре, немного колеблясь, согласилась, выдвинув целый ряд условий, самым главным из которых было присутствие няни, даром, что соседка охотно согласилась проследить за детьми. Хорошая девушка, хоть и американка. Всю эту историю Адам протараторил на одном дыхании, пытаясь сохранить немного виноватый вид. - Хочешь сказать, что мы добирались сюда только для того, чтобы принять участие в каком-то детском чаепитии? - возмутился Кроули. - Не в каком-то, а самом лучшем! У нас настоящая Ночь Страха, а я - Питер Винсент, крутой охотник на вампиров! - Кстати, о вампирах, - спохватился Азирафаэль, - мы кажется видели парочку в ближайшем лесу. - Это иллюзии, - мальчишка широко улыбнулся. - Правда, классные получились? Я хотел, чтобы этот Хэллоуин был идеальным. На утро всё исчезнет, обещаю! Посчитав беседу законченной, Адам подозвал друзей, и все они потащили упирающихся ангела и демона в Жасминовый Коттедж (Янги хоть и уступили сыну, но отдать свой дом на растерзание малолетним варварам не рискнули, рассудив, что устроить вечеринку у “няньки” будет менее затратно). Жилище Анафемы действительно было более чем подходящим местом для того, чтобы собраться в праздничную ночь. Наверное, даже дом её пра-пра-пра-прабабки Агнессы Псих не был настолько ведьмовским. Множество непонятных приборов, карт, рисунков. Загадочные кристаллы (довольно крупная друза раухтопаза, прижимавшая собой чеки и квитанции на тумбочке, заслуживала отдельной витрины в музее), сушёные травы под потолком (пахли они подозрительно прозаически: шалфеем, укропом, базиликом и кинзой), ну и сама хозяйка, которой даже наряжаться не нужно, чтобы сойти за всамделишную ведьму (хоть она так и не обзавелась крючковатым бородавчатым носом и лягушачьим оттенком кожи). Ньют, который окончательно перебрался в Тадфилд, тоже не отставал - накинул на плечи плащ, наспех скроенный из старой юбки, нарисовал на лбу шрам в виде молнии и выпросил у Анафемы её запасные круглые очки (что было весьма глупо, потому что теперь он видел мир недостаточно чётко и, следовательно, производил вдвое больше разрушений, чем обычно). В гостиной стоял накрытый стол, в самой середине которого возвышалась чаша для пунша размером с хороший таз. В ярко-красном, плюющемся пузырьками углекислоты её содержимом, таяли ледышки, похожие на кисти рук привидений. Печенье “ведьмины пальцы” соседствовало с мумифицированными хот-догами, фаршированные яйца с пауками из маслин стояли бок о бок с пучеглазым печеньем, разноцветные мармеладные червяки вываливались из вазочки. Дети радостно столпились у стола, налетев на угощение, как саранча. - Доброго вечера, - ангел улыбнулся так ослепительно, что Кроули сразу стало понятно, что тот уже простил шалости юного Антихриста. Жестом фокусника (ох, Сатана, опять фокусы!) Азирафаэль протянул хозяйке только что материализованную из пустоты коробку с чёрно-белыми кексами. Одни топорщились красными мармеладными рожками, другие - марципановыми крыльями. - Кроули, дорогой? Ангел бросил быстрый выразительный взгляд, и Кроули ничего не оставалось, кроме как изобразить одну из своих самых обаятельных улыбок и вручить Ньюту пару бутылок весьма приличного вина. - И какая же программа на этот вечер? - Эмм.. Мы будем гадать, а перед сном устроим конкурс страшилок, - Адам искренне недоумевал, зачем взрослым обязательно необходима какая-то программа, чтобы хорошенько повеселиться. - Фу! Гадания, это по-девчачьи, - надувшись, заявила Пеппер. - Неправда! Будущее интересно всем. Правда, Анафема? Девушка неопределенно пожала плечами и покосилась в сторону шкафа, в котором был заперты "Дальнейшие Превосходные да Недвусмысленные Пророчества Агнессы Псих, Касаемо Мира Грядущего". - Страшилки? - озадаченно переспросил Азирафаэль. - Да! Страшные истории! Чем страшнее, тем лучше. Вы знаете такие? - Больше, чем хотелось бы, - пробурчал Кроули. - Не думаю, что большинство из них предназначено для детских ушей, - одновременно с ним проговорил ангел. - А как мы будем гадать? - Унслидэй практично подходил ко всем вопросам, желая досконально знать, что нужно делать. - Для резвых фей, для их затей Настала нынче ночь; И при луне спешат оне От Кэслз-Донэнз прочь. А путь один - туда, в Колин! Летите, скакуны, Вперед! И вот - заветный Грот, Потоки, валуны… И что за ночь! Где меж излучистых брегов Струится светлый Дун, Где древле Брюс громил врагов, Сельчане - стар и юн, Сходились в доме близ воды - Искать себе потех: Рвать кочерыгу из гряды, В печи калить орех - Гадать всю ночь. Ангел произнёс стихи нараспев, мечтательно прикрыв глаза. - Что это за песня? - поинтересовался Брайан, отвлекаясь от дегустации угощений. - О, это поэма, написанная Робертом Бёрнсом в 1785 году, - Азирафаэль заблистал глазами. - Там описаны традиционные способы гаданий на праздник Всех Святых. По хряпкам, то есть кочерыжкам, по колоскам на току, по клубку в печи, с помощью зеркала, с конопляными семенами, у ручья, по плошкам с водой и каление орехов. - Давайте последнее? - быстро предложила Анафема, видимо, неплохо знакомая с крестьянскими традициями. Подмигнув детям, она достала из коробки дырявую сковороду. - Будем жарить каштаны? Эта ворожба не имела никакого отношения к арканам Таро, движениям звёзд и полёту птиц. Она было проста и стара как мир. Следовало выбрать пару каштанов, назвать один своим именем, второй - именем возлюбленного и бросить в очаг. Если в процессе запекания орехи остались мирно лежать бок о бок, судьба благоволит этим отношениям. Если отпрыгнули в разные стороны, то увы, не сложится, но ведь никто не запрещает попробовать ещё разок? Таким образом, человек, неудачливый в любви, хотя бы оставался сытым, наевшись каштанов до отвала. Камин дышал жаром, по тлеющим углям саламандрами пробегали огоньки, редкие искры улетали в дымоход. Адам искоса поглядывая на Пеппер, бросал каштаны на полыхающие угли и изо всех сил старался подавить в себе особые способности, чтобы гадание получилось честным. Сама девочка, что-то недовольно пробурчала, но отставать от компании не стала, в конце концов, они первые начали страдать ерундой. Брайану, казалось, было не до тонких сфер, его интересовал гастрономический аспект, поэтому он просто увлечённо жевал, изгваздавшись в золе по самые уши. Унслидэй избрал иную тактику. Он последовательно называл каждый второй орех именами всех девчонок из школы, чтобы знать наверняка, на кого в будущем стоит тратить силы, а на кого нет. Анафема пыталась сдержать улыбку, которая расплылась на её лице, когда Ньют, ещё более нескладный в своём костюме, тоже полез в очаг, едва не подпалив край "мантии". - О, а это чьи? - удивился он, извлекая из очага каштаны, спёкшиеся в один, напоминавшие гигантский арахис. - Это мои, - прошипел Кроули, изъяв каминные щипцы, бросая на компанию убийственные взгляды, предупреждающие неизбежные вопросы. Азирафаэль скромно потупил взгляд и сделал вид, что его страшно заинтересовали потрёпанные корешки поваренных книг. - Ещё есть гадательный хлеб, - Анафема чисто женским приёмом отвлекла внимание от сердитого демона. - Каждый должен съесть по кусочку. Вернее, каждый, кто осмелится. - А что с ним? - подозрительно спросила Пеппер. - Там… эээ… нестандартная начинка. Кому что попадётся. - Например? - Ай! Возглас, прервавший начинающийся спор, вырвался у Брайана, откусившего кусок “гадательного хлеба”, оказавшегося кексом с цукатами, и нашедшего зубами что-то твёрдое. Мальчик вытащил изо рта плоский металлический кружок и уставился на него. Все взгляды устремились на хозяйку дома. - Это старый фартинг. Кто его найдёт, тот будет богатым. В нашем случае, это значит, что у Брайана не переведутся карманные деньги и, возможно, тётушка подарит ему на день рождения симпатичный конверт, содержимое которого он сможет потратить на своё усмотрение. - Конечно же, мы всё тщательно продезинфицировали, - спешно добавила она, глядя на то, как строгая Пеппер снова начинает хмурить брови. - А что там ещё есть? Кекс тут же расхватали с тарелки. В тёплом дырчатом мякише спрятались ещё пара монеток, кусочек ситца (не грусти, просто помни о том, что тратить деньги придётся с умом), напёрсток (в этом году ты не женишься, но это не страшно, тебе всё равно ещё рановато) и колечко. Его обнаружила сама Анафема, несказанно удивившись его появлению, ведь насколько она помнила, никаких колец она в тесто не бросала. - А это что значит? - Это значит, ну… - Ньют покраснел до кончиков волос. - В рецепте сказано, что должно быть кольцо, предрекающее замужество. Я подумал, вдруг… В общем, Анафема Гаджет, ты выйдешь за меня? Жасминовый коттедж затих. Даже подброшенные в камин дрова не трещали и ветер в саду перестал перебирать облетающие ветки. Только под крышей внезапно подал свой голос сверчок. Анафема медленно обвела Ньюта взглядом: - Да, конечно, Ньютон Пульцифер, я выйду за тебя. - Ураааа! Громкие и радостные детские крики разбудили, наверное, всю округу. По поводу внезапной помолвки был распит пунш и подъедены угощения. Одна из принесённых Кроули бутылок незаметно мутировала в шампанское, за что тут же была открыта с громким праздничным хлопком и выпита до дна. Наступила стадия сытой лени. Из гостиной вынесли столы, расчистив место под спальные мешки. Был выключен верхний свет, и теперь причудливый интерьер ведьминского дома подсвечивался только старой керосиновой лампой, тлеющими углями камина и фонариками Этих. Приближалось время страшных историй. - Вы обещали рассказать хотя бы одну, - обратился Адам к Кроули и Азирафаэлю, которым до сих пор удавалось не отсвечивать и не привлекать к себе внимания. Друзья переглянулись. Оба знали слишком много леденящих кровь историй. В конце концов, на протяжении всей истории человечества творились страшные вещи: войны, революции, восстания, эпидемии, стихийные бедствия. Помимо глобальных потрясений, люди придумали массу способов испортить жизнь ближнему, изобретя поражающие разнообразием способы убийств, издевательств, истязаний, пыток и казней. И это не говоря о предательствах. Но, во-первых, эти истории испортили бы атмосферу праздника, а во-вторых, как рассказать что-то страшное Антихристу без гарантии того, что он снова не разочаруется в людях и не устроит Конец Света 2.0? Или просто не перекроит реальность, что тоже нежелательно, потому что Свет и Тьма одинаково затаились в ожидании, что будет дальше? - Я могу рассказать про Ад, - задумчиво протянул Азирафаэль, вызвав у Кроули невнятный возглас недоумения. - Про Ад, описанный Данте. Вы не читали “Божественную комедию”? - Нет, а она смешная? - поинтересовался Адам. Кроули подавился нервным смешком. - Нет, просто написана на итальянском, что не позволило ей считаться трагедией. Тогда были немного странные литературные нормы. Кроули закрыл глаза, поудобней устроился в кресле (ноги на подлокотнике, голова на подложенной подушке) и вслушался в монотонный рассказ ангела о месте, которое тот видел лишь единожды. Реальный Ад разительно отличался от фантазий мрачного итальянца. Люцифер наотрез отказывался сидеть задницей во льдине, да и жевать грешников не желал. Этим могут заниматься демоны помельче. Ближе всех к понятию реального ада подошёл Франц Кафка: бессмысленное ожидание ради ожидания, бесконечная очередь ради очереди, бюрократия как самоцель. Нет, конечно, пыточные тоже есть, для тех, кто ещё не отчаялся. Там больше ценится индивидуальный подход, что гораздо интересней смерча из сладострастников, болота уныния и совершенно непотребно звучащих в нынешнее время Злых Щелей. Детям история явно не зашла, несмотря на щедрые стихотворные цитаты (вернее, именно из-за них), они начали демонстративно зевать, но всё же вежливо дождались конца повествования. - Ужасно скучная история, - резюмировал Уэнслидей, когда Азирафаэль замолк. - Давным-давно, лет восемьсот назад, один пастушок по имени Стефан встретил Белого Монаха. Он утверждал, что это был Сам Иисус Христос, но, надо полагать, пареньку просто напекло голову весенним солнышком. Или ему настолько осточертело ходить за стадом, что он сам придумал этого монаха, а после поверил в свою выдумку. Всё может быть, - тон Кроули казался легкомысленным, но то, что лежало за ним, где-то за намеренной саркастичностью речи, заставило ангела навострить уши. - В общем, решил Стефан, что надлежит ему возглавить Крестовый Поход (в те времена популярное было развлечение - все собирались толпой, бросали свои дома, жён и детей и, бряцая железяками, тащились в несусветную даль, чтобы там, скорее всего, и погибнуть). Без оружия, лишь с чистым сердцем и молитвами. В общем, всё это так воодушевило Стефана, что он начал проповедовать по всей округе. И так сложилось, что его горячие речи подхватили другие и разнесли далеко весть о том, что если за Гробом Господним пойдут лишь чистые и невинные, море расступится, как перед Моисеем, и перейдут они его, даже не замочив ног, убоится их сарацин и сам отдаст священные реликвии. - И расступилось? В смысле, море? - Адам казался заинтересованным. - До моря ещё надо было добраться, - пробормотал Азирафаэль. - Именно, - Кроули устроился поудобнее и продолжил. - Стефан объявил местом сбора паломников Вандом, что на Луаре. И к середине лета там собралось более тридцати тысяч паломников. Это были юноши и девушки, целая толпа подростков, встречались и взрослые, считавшие свои души в достаточной мере невинными. В общем те, кого стали называть “детьми”, за их наивность и доверчивость. Детей поддержали монахи францисканцы (с их обетом бедности поддержка получилась так себе, только массовки добавили). И вот вся толпа двинулась к морю, в Марсель. Все, повторюсь, верили в чудо, поэтому, когда море не расступилось, приуныли. Но тут им встретились два купца: Гуго Ферреус и Гийом Поркус. Они щедро выделили аж семь кораблей с командами, чтобы вести паломников к Земле Обетованной. И вот корабли отбыли. Кроули замолчал. Отблески света метались по его лицу, вспыхивая в стёклах очков. - А дальше? - А дальше прошло восемнадцать лет. В Европе появился оборванный монах-францисканец. И рассказал, что в Алжире корабли встречали, словно знали об их прибытии. Только не другие паломники или единоверцы, а работорговцы. Всех прибывших забрали в рабство, ни один из них не вернулся домой. Глухой голос наполнял гостиную, тени, казалось, стали гуще, в углах комнаты клубилась настоящая тьма. - Давайте лучше я расскажу вам про последнюю ведьму Англии, - предложила Анафема, разрушая странное наваждение. Кроули встряхнулся, огляделся по сторонам, словно вспоминая, где он находится. Встретившись взглядом с погрустневшим ангелом, он подал тому бокал вина. - Ты всегда лучше ладил с детьми, - сказал Азирафаэль, благодарно кивнув. - С современными чуть хуже, тем более с теми, что могут устроить новый Большой взрыв, - пробормотал демон. - Может, прогуляемся? Ты что-то весь пунцовый от этих рассказов. Незамеченными они покинули гостеприимный коттедж, отправляясь петлять по улочкам Тадфилда. Пряный осенних воздух был достаточно прохладным. Он был пронизан мягким светом фонарей, шуршанием листвы и затаившимся ожиданием предзимья. Для местечка со слишком правильной погодой это означало лишь то, что через пару недель наступит та особенная тишина, что приходит после осенних бурь прямо перед тихим первым снегом, который всегда выпадает под утро, выбеливая траву и крыши домов. - Я думаю, Адам решил нас позвать, чтобы мы его уравновесили, - сказал Азирафаэль после продолжительного молчания. Они уже миновали окраину и оказались в том месте, где Бентли однажды столкнулась с велосипедом. - И показать чистоту намерений, разумеется. - Он просто решил устроить праздник? - Полагаю, что так, дорогой. Он даже не пытался повлиять на результаты гаданий, хотя ему очень нравится эта юная мисс Пеппер. - С чего ты взял? - Я могу чувствовать любовь, помнишь? И я ощутил всю свежесть первой влюблённости. Азирафаэль рассеянно поддел носком оксфорда подвернувшийся под ногу камешек. Ему не давала покоя история Кроули, которая произвела на подрастающее поколение не больше впечатления, чем его собственная. Она вызывала беспокойство, бередила воспоминания, запрятанные в самый дальний угол памяти, рядом с теми, что хотелось вытаскивать на свет Божий чуть реже, чем никогда. - Я узнаю это место. Ангел, не хочешь продолжить вечеринку? - голос Кроули разбил его раздумье. Они поднялись на холм, который летом служил Анафеме пунктом наблюдения за лей-линиями, и потратили парочку чудес, чтобы устроиться удобнее. Из небытия явилось покрывало (извечный тартан, разумеется), корзинка для пикника и несколько бутылок, что ждали своего часа в маленькой комнатке книжного магазина в Сохо. Над травой кружили призрачные огни, в лесу ухали совы, летучие мыши сновали так низко, что едва не задевали волосы. У подножия холма горели чьи-то глаза. Фантасмагорическая ночь продолжалась. Узкий серп убывающей луны проглядывал сквозь тонкий шлейф серебристых облаков. Кроули растянулся на покрывале, стащив с носа очки, наблюдая за тем, как ловко ангел открывает бутылки. - Ты был там? - невинно спросил Азирафаэль, первым приложившись к горлышку. - Где именно? - Кроули попытался сохранить независимый вид. Получилось откровенно паршиво. Он сел, отобрал вино и сделал пару больших глотков. - С детьми, отправившимися в поход? - Гхм… - Я слышал, что в том паломничестве участвовали не только французские дети. - Я был в Италии, когда они пришли, - буркнул Кроули. - Дети из Германии, что шли через Кёльн. Они перешли Альпы, представляешь? А местные жители на тот момент ещё помнили, как через них ходили войска Фридриха Барбароссы и ненавидели немцев. А тут целая толпа оборванцев... - Кроули, дорогой, это ужасно. - Некоторые смогли вернуться. Через тот же перевал. Они шли мимо тел погибших товарищей, некоторые навсегда остались там, не выдержав второго перехода. Но в отличие от французов, хотя бы единицы вернулись домой. - Ты их привёл обратно! - Я этого не говорил. Никто этого не говорил! Кроули отчаянно посмотрел на друга, тщетно напуская на себя грозный вид. Однако Азирафаэль лучился мягкой улыбкой. - Я знаю, мой дорогой. Он положил руку на плечо Кроули и несильно сжал его пальцами. - Смотри, какая чудная ночь. Помнишь ту песню, как там было? “Звёздная, звёздная ночь..” И они сидели на вершине холма, передавая друг другу непустеющую бутылку, пели песни на забытых языках, наблюдая за хороводом привидений, пока на небе не загорелись утренние звёзды. Обратно в Тадфилд они брели по колено в тумане, слегка пошатываясь, путаясь ногами в пожухлой осенней траве. Заглянули в Жасминовый коттедж, застав там беспорядок и четырёх детей, мирно посапывающих в спальных мешках. Перед Бентли, конечно, пришлось экстренно протрезветь, и неприятный привкус экспресс-похмелья едва не испортил зарождающийся день, но договорившись о чашке кофе в ближайшей открывшейся пекарне, друзья отправились в Лондон.