***
Около десяти вечера, когда почти всё готово, приходит Тэхён и видит, как Чон? Чонгук? стоит? на стремянке? и приделывает ветку над входной дверью? — Привет, Гукки! А что ты делаешь? — неуверенно спрашивает старший. И скорее всего вопросов будет много, потому что внутренний дворик Чонгука пустовал; только на крыльце стояло множество тыкв с зажжёнными свечами. Не было ни велосипеда, привычно стоявшего справа, ни леек, при помощи которых Гук поливал растительность на заднем дворе, ни гриля со столиком. Только тыквы. — А, это ореховая ветвь. Орехи отпугивают злых духов. Заходи. — Чон спускается вниз, складывает стремянку и несёт её не на место между забором и гаражом, а в дом. — Вот ещё, надень, — парень протягивает самодельное ожерелье из скорлупок грецких орехов, и Тэхён замечает, что тот надел такое же. — Это тоже поможет тебе защититься от духов. — Э-э-э, Чонгук-а, кажется ты подошёл к празднованию Хэллоуина слишком ответственно. — говорит парень и получает от младшего уклончивое «М, возможно». — Я планировал просто посмотреть ужастики и поесть сладостей — отпраздновать как и большинство людей. — Ну, это тоже можно. — Гук контрольно проверяет все окна и задёргивает плотные шторы. Он явно нервничал, голос не выдавал эмоций, отвечал на всё как-то сухо. Однако по всей комнате были расставлены свечи, наполняющие комнату тёплым светом, что давало Киму надежду на канонный романтический вечер с прижиманиями к друг другу на диване в темноте. — Что ты хочешь посмотреть? — «Пятница, 13-е»? Хм-м, «Сияние» или «Ведьмы-близняшки»? Я не знаю. Хотелось бы начать с чего-то реально страшного и закончить атмосферным, как «Кошмар перед рождеством». — Окей, — младший выпрямляется и закусывает губу. Ого, Чон Чонгук, это что, сомнение? — Я слышал, что «Пятница» реально страшное. — Ах, милый Гукки, не бойся, я тебя защищу. — Тэхён обхватывает его обеими руками, буквально вешаясь, и мягко смеётся. В ту же секунду жар приливает к лицу Гука, тело полностью покрывается мурашками, плечи напрягаются. Мне бы хотелось, Тэ, честно, но защищать придётся мне тебя. Парни садятся на диван, и Ким нахмуривается. — Что это за запах? — А, это. Все свечи ароматические. — просто пожимает плечами он. — Может, тогда откроем окно? — Не стоит, я-я… включил кондиционер. Да. Ха-ха. — остаётся только надеяться, что Тэхён привыкнет к запаху и больше не вспомнит об окне.***
И вот они смотрят «Пятницу, 13-е». Чонгук готов отдать всё лишь бы старший его защитил. Они сидят на диване, он мнёт в руках угол от подушки, и его руки — единственное, что двигается: всё остальное будто окаменело. Ему приходится постоянно держать тело под контролем, не хватало ещё прижаться к Киму, иначе он точно догадается про влюблённость! — Чонгук-и, всё хорошо? Мы можем переключить на «Кошмар перед рождеством», если хочешь. — Тэ заглядывает ему прямо в глаза и приобнимает за плечи. Ну, всё, это конечная. — Н-нет, м-мне не страшно, — кадр сменяется и Чон шарахается к спинке дивана. Его и без того красные от смущения щёки становятся ещё краснее от стыда. — Короче, смотрим дальше, всё. — Нет-нет-нет, он и так воспринимает его как младшего брата, Гук не должен показать себя ещё большим ребёнком. — Гукки, — Тэхён перехватывает его руку, теребящую подушку и сплетает их пальцы. Чонгук, максимально растерянный, смотрит на старшего широченными глазами. Его губы приоткрылись, почти что произнёся тихое «что?», когда он заметил, что лицо Кима приближается. Но их прервал стук в дверь. Чон казался крайне напуганным. Он вскочил и как-то дезориентировано начал озираться. — Эм-м, мне открыть?.. — спросил Тэ в смятении, но его прервало пронзительное «нет». — Нельзя, хён, нельзя, это злые духи. — видя, что старший не понимает смысла его слов, он понимает, что придётся объяснить: — Тэхён, понимаешь, согласно легендам, в сегодняшнюю ночь граница между мирами стирается и восстают духи умерших. Только они не всегда добрые. — Стой, стой, Чонгук, что? Я не… — Тэ, просто поверь мне, ладно? — О господи, он назвал его так вслух. — Я потом объясню тебе всё более подробно, если ты вообще захочешь со мной общаться. Ох, я тороторю, прости. Я очень нервничаю, раньше они меня не находили… Я же сделал всё как обычно, как они меня нашли? Сейчас ему по-настоящему страшно. Он чувствует, как его сердце сорвалось и полетело вниз: скейтборд. — Хён, ты же на скейтборде приехал, да? Где он? — На улице. Где же ему ещё быть? Чонгук обессилено стонет и садится на корточки, схватившись за голову. — Я такой дурак, Тэхён, прости меня. Мне нужно было сразу же тебя предупредить, что нельзя оставлять свои вещи на улице. Во-первых, духи могут проклясть эту вещь, и плохая энергетика будет постоянно сопровождать тебя. А во-вторых, ну, именно из-за него духи нас нашли. — Что ты имеешь в виду? — Губы Кима ссохлись, так как всё это время он молчал. Всё это время он слушал о том, что они в опасности, и слышал параллельно стуки в дверь. — Ну, хочешь верь, хочешь нет, но я ведьма, — Вздыхает Чонгук. — и мы должны прятаться в Хэллоуин, потому что злые духи чувствуют наш запах. Поэтому я наставил кучу тыкв, зажёг в каждой комнате по несколько свечей, орехи эти ещё… — С замиранием сердца он продолжает: — И поэтому я сказал, что не праздную, я не хотел, чтобы ты подумал из-за этого всего, что я странный, потому что я… Стук становится сильнее и становятся слышны стенания духа. — Аргх, зря понадеялся, что он уйдёт. — сетует Гук, — В общем, мы с тобой так часто общались, что на тебе и твоих вещах остался мой запах, и по нему нас нашли. — он снова краснеет, вспоминая, как старший учил его кататься на этом скейте и поддерживал за руку, подстраховывал, огибая поясницу. — Чонгук, если честно мне не очень верится… — брови Кима сдвинуты, челюсть напряжена, но также в глазах печаль и страх. — Но я не вижу причин тебе врать и вообще… Звук дребезжащих стёкол заглушает его слова, дверь трещит. Чонгук реагирует мгновенно: подбегает к Тэхёну, хватает за руку и отпихивает к себе за спину. Следующее, что видит Ким, это светящаяся рунами серёжка Гука, который был в полной готовности защищаться. Его мышцы были так красиво напряжены, старший почувствовал себя хрупким цветком, который оберегали, лелея. Младший что-то шепчет, все свечи загораются синим пламенем. Боже, если обращение к тебе уместно, знал бы ты как красив Чон Чонгук, когда колдует. Внезапно окна и дверь с диким грохотом вылетают из стен, Чон еле успевает отразить их от себя с Тэ. Яркий свет ослепляет и одновременно с ним парней достигают ошмётки тыквы. Их руки сцеплены намертво. Единственное, что каждый из них ощущает в этот момент это жар руки другого. Всё заканчивается так же быстро, как и началось. Они, облепленные внутренностями тыквы, смотрят друг другу в глаза, руки переплетены, ноги дрожат, грозясь уронить тело. — Кажется это был слабый дух, представляешь? Вот умора. — Чонгук судорожно выдыхает и нервно усмехается. Тэхён ловит эту усмешку губами и накрепко прижимает к себе младшего, приобняв за талию и сжав его волосы на затылке. Он слышит, как тяжело Гук начинает дышать, чувствует, как ослабевает его тело. Чонгук отмирает и начинает двигать губами в ответ. Их губы двигаются жадно, как в последний раз. Есть некая осторожность в их движениях, но любовь чувствуется ярче. Они прекращают со сладким чмоком, но Ким так и не расслабляет руки, наоборот - опускает обе руки на поясницу парня, прижимает его таз к своему, а торс наоборот отводит дальше, чтобы заглянуть возлюбленному в глаза. - Что насчёт "Кошмара перед рождеством" у меня?