счастливый день

Волны красного, простирающиеся перед взором, казались бесконечными — от богатых шёлковых навесов, плывущих по ветвям деревьев, до тёмного солнца, низко висящего над горизонтом. Чжоу Цзышу, прислонившись к стене, наблюдает за толпой родных и друзей, находящихся в поместье Четырёх сезонов, смеющихся и болтающих. Они двигаются беспорядочно до тех пор, пока не сливаются в единый красный поток перед глазами. Недалеко от поместья небольшое озеро абсолютно спокойно. Но даже оно решило принарядиться по этому поводу, покрытое тёмно-красными осенними листьями. Красную полосу внезапно прорезают яркие золотые пятна, и перед Цзышу появляются богато расшитые зелёные одежды. Они поразительно красивы: яркие, сверкающие цветы, расшитые по шёлку, собрали в себе всё совершенство летних дней. Самая юная представительница поместья Четырёх сезонов, вцепилась одной рукой в подол верхних одежд, одновременно засовывая вторую руку себе в рот. Чжоу Цзышу опускает взгляд на этот подол и, проследив за ним вверх, оценивает длинные ноги, гибкую талию, пряди волос, так похожие на лунный свет, яркие и серебристые в обрамлении красного моря позади них, наконец он останавливается на тёмных глазах Вэнь Кэсина, который наблюдал за ним, пока Чжоу Цзышу рассматривал его. Он наклоняется, подхватывает малышку правой рукой, легонько целует её в нос, и подходит к Чжоу Цзышу, чтобы ткнуть пальцем ему в лоб. — Что у моего возлюбленного за мысли в этой голове? — спрашивает он. — Спрятался здесь в тишине. О чём ты думаешь? — О свадьбе, — отвечает Чжоу Цзышу. Он делает глоток из сосуда с вином, что сжимает в правой руке. — И что же ты думаешь по этому поводу? Чжоу Цзышу поднимает свободную руку, указывая на большую и шумную толпу, сладкие деликатесы, расставленные на низких столах из тёмного дерева, расставленных по всему двору, на сверкающие украшения, которые окружают их, на всё поместье, украшенное драгоценностями и одетое в красное, словно краснеющая невеста. — Дорого, — заключает он, Вэнь Кэсин смеётся. — Всё самое лучшее для нашего Чэнлина, — говорит он, поднимая малышку выше. Она хватает прядь его волос и засовывает себе в рот. — Как он? — Мне пришлось украсть у него это кувшин, прежде чем он осушил его одним глотком. — Я уверен, для тебя это была непосильная задача. — Именно, — соглашается Чжоу Цзышу, потирая правое плечо. — Он очень тяжёлый. Именно поэтому я пью из него прямо сейчас, чтобы облегчить свою ношу, — он поднимает тост за здоровье ребёнка в руках Вэнь Кэсина. — Правда, А-Ин? — Правда! — отвечает малышка, продолжая жевать волосы Вэнь Кэсина. Чжоу Цзышу протянул руку, чтобы погладить её по голове. — Посмотри, как она выросла, — вздохнул Вэнь Кэсин. — В прошлый раз, когда мы спускались, она помещалась у меня в ладонях. — Не преувеличивай, Лао Вэнь, твои руки не такие большие, — ответил Чжоу Цзышу, рассматривая лицо А-Ин. — Почему она вся красная? — Она недавно плакала, — сказал Вэнь Кэсин, снисходительно ей улыбнувшись, прежде чем наклониться и прошептать Чжоу Цзышу на ухо. — Красота — это несчастье, А-Сюй. Как и многие другие до неё, она просила меня жениться на ней, но мне пришлось ответить ей «нет». — Почему нет? — спрашивает Чжоу Цзышу, постукивая пальцами по сосуду с вином, Вэнь Кэсин с усмешкой откинулся назад. — Не уверен, что когда-нибудь ты получишь предложение лучше, — он улыбнулся, произнёс тост и выпил. А-Ин перестала жевать волосы Вэнь Кэсина и уставилась на обоих мужчин. — Рот моего А-Сюя так жесток, — вздохнул Вэнь Кэсин. — Но у него доброе сердце. Я видел, как сегодня утром ты положил платок в свой рукав специально для меня. — Он был не для тебя, — ответил Чжоу Цзышу, На большинстве свадеб Вэнь Кэсин оказывался с целыми запрудами эмоций внутри, готовыми взорваться с внезапным резким всплеском; он начинал плакать ещё до того, как молодожёны успевали поклониться друг другу. Чжоу Цзышу засунул шёлковый квадратный красный платок, самый большой из тех, что у них были, в рукав своих тёмно-синих одежд, прежде чем они спустились сегодня утром. — Он предназначался мне. — Но ты не плачешь на свадьбах, — заметил Вэнь Кэсин. — О чём тут плакать? Вэнь Кэсин покачал головой и вздохнул. — Ребёнок переступает порог, А-Сюй, — он наклонил голову к А-Ин, и они вдвоём уставились на Чжоу Цзышу широко раскрытыми глазами. — Они переходят на следующий этап своей жизни. — И теперь они могут сами оплачивать свои праздники, — Чжоу Цзышу сделал ещё один глоток. — Это счастливый день, — Вэнь Кэсин закатил глаза. — Он будет плакать на твоей свадьбе, — заговорщически прошептал Вэнь Кэсин А-Ин. — Думаю, мы будем ещё живы в тот день, чтобы отвести тебя в дом твоего мужа. — Если ты будешь спускаться каждый раз, чтобы лично проверить вышивку на пао, возможно и нет. Был ли человек, который его сшил, таким красивым? — А-Сюй самый красивый, — ответил Вэнь Кэсин. — И это свадьба нашего Чэнлина, конечно, я должен был красиво одеться. Не делай вид, что тебе не нравится. — Свадьба? — Чжоу Цзышу сделал ещё один глоток. — Моя одежда. Чжоу Цзышу сглотнул, потёр губы, затем поднял мокрую руку, чтобы вытереть её о грудь Вэнь Кэсина, но тот отступил назад, так что его рука лишь ухватилась за воздух. — Сегодня я принарядился для свадьбы. Я не хочу, чтобы они были испорчены так быстро, — Вэнь Кэсин прищурился, протягивая руку, чтобы коснуться тёмно-синего воротника Чжоу Цзышу. — Хотя, когда это день подойдёт к концу, А-Сюй волен испортить их так, как ему захочется. Чжоу Цзышу закатил глаза, затем сосредоточился на яркой точке на горизонте, что становилась всё ближе. Юные ученики двинулись ко входу, услышав крики и голоса, доносящиеся с дороги. Он пил, наблюдая, как они несутся вперёд. — Так кто ещё звал тебя замуж? — спросил он через мгновение. — Тебе не к чему ревновать. — Значит, ты всё выдумываешь. — Это была другая маленькая девочка, А-Сюй, — не согласился Вэнь Кэсин. Он тоже наблюдал за толпой. — Это было целую жизнь назад. Чжоу Цзышу оглянулся. Слёз пока нет. Просто Вэнь Кэсин улыбается толпе, его красивые руки похлопывают А-Ин по спине. — У тебя не должно быть такой дурной привычки разбивать сердца маленьких девочек, Благодетель Вэнь, — Чжоу Цзышу отошёл от стены, чтобы встретить Чэнлина. Громкий ропот толпы стал ещё активнее, кто-то увидел приближение паланкина. — Наших грехов и так достаточно. — Для меня будет честью разделить ад с тобой, — ответил Вэнь Кэсин, прежде чем пройти мимо него, чтобы встретиться с невестой. . Паланкин ярким пятном выделяется посреди дороги. Невеста Чэнлина, одетая в красный шёлк и драгоценности из золота, выходит, держась за руку своего отца. Её лицо скрыто прозрачной вуалью, под которой она застенчиво улыбается. Весной Чэнлин поднялся на гору и, пряча руки в складках одежды, заикаясь, стоял, склонив голову перед ними. — Свадьба, — повторил Вэнь Кэсин. — Да, — подтвердил Чэнлин. — С А-Ли. Я написал ей стихотворение о своих истинных чувствах, как вы и предлагали. И она приняла их. Дядя Шэнь уже поговорил с её родителями. Они всё ещё выбирают наиболее благоприятную дату, но, если всё будет хорошо, мы поженимся к концу года. — Конечно, тот, кого любят, откликается на искренние слова, исходящие из самого сердца, — Вэнь Кэсин вздохнул. — Мои поздравления. Чэнлин посмотрел на него. Его глаза были круглыми и полными слёз, когда он шагнул вперёд. Его руки дёрнулись, но он смог удержаться от объятий и вместо этого кивнул. — Спасибо, шишу. — Хорошо, — согласился Чжоу Цзышу и похлопал Чэнлина по плечу. Теперь юноша был такого же роста, что и Вэнь Кэсин, поэтому Чжоу Цзышу пришлось приподнять голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Тогда идём выпьем. Мы должны это отпраздновать. Той ночью они напились холодного вина во дворе на вершине снежной горы. Чэнлин отважно пытался не отстать от них, опрокидывая в себя чашу за чашей. Он долго рассказывал о том, какая у А-Ли улыбка, какой почерк, и какие тоненькие были её пальчики, когда он сжимал их в своих ладонях. Он нервно сжимал кулаки, когда описывал встречу с её братьями, затем ударился головой о стол и неразборчиво застонал, когда Вэнь Кэсин поддразнил его по поводу свадьбы. Когда луна поднялась высоко в небе, и алкоголя было слишком много, чтобы он мог излагать мысли ясно, Чэнлин, наконец, заговорил о своих родителях. — Я никогда не думал, что когда-нибудь женюсь, — сказал он, положив голову на руку. — Я думал, что просто всегда буду сидеть дома с ними. Заботиться о них, присматривать за ними, защищать их. Чжоу Цзышу забрал чашку, которую Чэнлин сжимал в руке, и отставил её в сторону. Вэнь Кэсин рисовал пальцем круги на столе и не поднимал глаз. — Я думал, что каждый мой день будет проходить рядом с ними. Без невесты в моей жизни, они бы сопровождали меня, пока я проводил свои мирские дни. Но теперь, я должен забыть о таких днях, и их даже не будет на моей свадьбе, — он икнул, и его круглые глаза заполнились слезами. Чжоу Цзышу посмотрел в эти глаза и не смог отвести взгляд. Он был тем же самым Чэнлином, плачущим в том заброшенном храме, закрывающим своим телом Чжоу Цзышу, чтобы спасти его от меча. Странное жгучее чувство поселилось внутри Чжоу Цзышу, требуя выхода наружу. — Ай, ай, — Вэнь Кэсин наконец поднял глаза. — Только не плачь, никаких слёз. Чэнлин сжал губы и кивнул. — Я просто скучаю по ним, — сказал он. — Иногда я просто ужасно скучаю по ним всем. — А кто порой не скучает по своей семье? — ответил Вэнь Кэсин. Чэнлин кивнул, закрывая глаза. Вэнь Кэсин откинулся назад и посмотрел в ночное небо, ничего не говоря некоторое время. Чжоу Цзышу допил остатки вина в своей чашке, затем вытряхнул последние капли из кувшина себе в рот. Он смотрел на Вэнь Кэсина до тех пор, пока тот не повернулся к нему, встречаясь с ним взглядом. Его глаза были сухими, но от нежной улыбки на его губах жжение в груди Чжоу Цзышу усиливалось. Он наклонился, чтобы сцеловать эту грустную улыбку с лица Вэнь Кэсина и вздрогнул, когда Чэнлин вздохнул и открыл глаза. — Иногда я скучаю по вам обоим, — сказал Чэнлин. Он молчал до тех пор, пока Чжоу Цзышу не кивнул в знак согласия и не похлопал его по руке. Он улыбнулся. — Вы придёте на свадьбу? — спросил юноша. — Конечно придём, — ответил Вэнь Кэсин. — Значит, я не одинок, — сказал Чэнлин и вновь закрыл глаза. Они смотрели на юношу до тех пор, пока его дыхание не выровнялось. Теперь Чэнлин стоял рядом с Чжоу Цзышу. Жгучее чувство, которое росло в нём в тот день, появилось вновь, когда утром он пошёл навестить Чэнлина, и до сих пор не покидало его. Перед ними, чтобы поприветствовать невесту, стояла Гао Сяолянь, времени от времени она оборачивалась, чтобы ободряюще улыбнуться Чэнлину. Дэн Куань стоял рядом с ней, кивая Чжоу Цзышу с благоговением всякий раз, когда их взгляды встречались. Чэнлин прошёлся взад-вперёд, справа-налево, затем потёр шрам на животе — старая привычка, всплывающая, когда он нервничал. Он повернулся к Чжоу Цзышу. — Кажется, меня сейчас вырвет, — сказал он. — Что если она передумает? — Тогда мы попробуем снова завтра, — ответил Вэнь Кэсин, обмахивая веером себя и А-Ин. — А что, если я передумаю? — А ты передумаешь? Чэнлин перестал ёрзать и замер на месте. — Конечно нет, — уверено сказал он. — Я буду с ней так долго, как она этого захочет. — Тогда всё в порядке. А теперь успокойся, твоё лицо скоро сравняется цветом с твоей одеждой. Гао Сяолянь вышла вперёд, а Чжоу Цзышу отступил назад. Он никогда не был хорош в беззаботном весёлом представлении, с которого всегда начинались свадьбы. В юные годы он следовал за своими соучениками, дразнившими жениха у дверей, но всё, что он мог — молча протянуть руку, не умея торговаться. Цзюсяо не раз дразнил его по этому поводу. — Ты разоришь поместье Четырёх сезонов, когда приедет моя невеста, — говорил Цзюсяо. — Если тогда ты перестанешь доставать меня, я с радостью это сделаю, — говорил он в ответ. Теперь, вспоминая о том, как стайка младших братьев и кузенов А-Ли выступили перед Чэнлином, Чжоу Цзышу чувствует, как на его губах расцветает улыбка. Самый высокий из них доставал Чэнлину лишь до груди, но Чэнлин нахмурил брови и сжал челюсти точно так же, как он хмурился, когда Чжоу Цзышу кричал на него, заставляя ещё сотню раз повторять сложное движение. — Полагаю, ты хочешь получить свою невесту сегодня, — сказал мальчик. — Очень, — искренне ответил Чэнлин, взглядом встречаясь с А-Ли через плечо мальчика, прежде чем они оба посмотрели вниз. — Тогда тебе придётся заплатить. Сколько золотых слитков? По три на каждого из нас, выстроившихся здесь в очередь! Семья А-Ли зааплодировала. Толпа в поместье Четырёх сезонов захихикала в ответ. — У А-Ли будет гораздо больше, чем золотые слитки, когда она войдёт в эту семью, — ответила Гао Сяолянь. — У неё будут сёстры, которые будут заботиться о ней, братья, которые будут играть с ней, и муж, который будет любить её всю жизнь. Золото у неё тоже будет. Она получит столько, сколько пожелает, как только переступит порог. Мальчишка рассмеялся. — Поместье Четырёх сезонов оправдывает своё название! Говорит такими красивыми цветистыми словами, но что с золотом, которое мы просим сейчас? Наша цзецзе стоит тысячи золотых слитков! Вы можете себе такое позволить? — Она стоит даже больше! — возразила Гао Сяолянь. — Но в знак нашего сегодняшнего счастья мы подарим по одному каждому из вас, стоящим здесь. Пожалуйста, пропустите её, как только получите своё. Семья А-Ли, топая ногами и улюкая, прокричала в ответ указания мальчику, стоящему впереди. Смех с обеих сторон становился всё громче. Чжоу Цзышу посмотрел на Вэнь Кэсина, который смеялся, спрятавшись за своим веером вместе с А-Ин, наслаждаясь представлением. — Только по одному? — спросил мальчик, прислушиваясь к толпе. — Во всём мире есть только одна такая девушка! У её отца и её матери есть только одна драгоценная дочь, — он посмотрел на Чэнлина, сжавшего кулаки и не отводящего взгляда от А-Ли, через плечо Гао Сяолянь. — Неужели она так мало стоит для великого мастера поместья Четырёх сезонов? — Она бесценна, — благоговейно ответил Чэнлин. Толпа взорвалась. Избыток шума заставил Чжоу Цзышу ухмыльнуться вместе с остальными. Гао Сяолянь вздохнула. — Сам мастер признаёт это, — заявил мальчик, протягивая руку. — Значит, три слитка. Гао Сяолянь повернулась к Чэнлину, юноша кивнул. Она сделала знак Дэн Куаню, который тут же полез в карманы своих одежд, доставая мешочек с золотом, и вложил слитки в протянутые руки. Мальчик сжал кулак и тут же засунул его в карман. Его насмешливое лицо преобразилось, расплывшись в широкой ухмылке. — Приношу поместью Четырёх сезонов извинения за проявленное неуважение, — сказал он, поклонившись. — Пожалуйста, позаботьтесь о моей цзецзе, — он отступил в сторону, и А-Ли шагнула вперёд, чтобы встать перед Чэнлином. Чэнлин поднял дрожащую руку, чтобы взять руку невесты, и повернулся к двери. Они сделали шаг, второй, третий и, наконец, вместе переступили порог. Чжоу Цзышу последовал за потоком толпы, чтобы войти следом за женихом и невестой. Только оказавшись внутри, он заметил, что его собственная рука дрожит. Он сжал её другой рукой, пытаясь остановить дрожь. В конце концов, у него тоже был такой только один. . Церемония сопровождалась детским смехом. У них обоих были большие семьи, дети гулили, икали, хихикали, пока подушки и столы переставлялись, чтобы разместить их всех. А-Ли тоже много смеялась, и пьяные монологи Чэнлина про её улыбку стали более понятными теперь, когда Чжоу Цзышу смог увидеть её сам, как только Чэнлин поднял вуаль. Во время церемонии Вэнь Кэсин стоял рядом с ним. Он вернул А-Ин её отцу, когда она заснула, и теперь комментировал происходящее на ухо Чжоу Цзышу. — До чего прекрасно, — шептал Вэнь Кэсин. — Я бы заплатил за эту свадьбу ещё раз. — Ты хотел сказать, что я бы заплатил за неё ещё раз? — спросил Чжоу Цзышу. — Сердце моего возлюбленного принадлежит мне, сколько можно говорить о деньгах? — Тогда, может быть, ты пополнишь казну, Благодетель Вэнь? — Я мог бы, в качестве своего приданного, — ответил Вэнь Кэсин, положив ладонь на лопатки Чжоу Цзышу. — О чём ещё попросит этот красавец? Чжоу Цзышу притворился, что задумался на мгновение. — Достань мне с неба луну. Вэнь Кэсин ущипнул его. Чжоу Цзышу ущипнул его за руку в ответ, но отпустил, когда увидел строгий взгляд Гао Сяолянь. — А ты? — спросил он. — А? — Что ты хочешь в качестве приданного? Ещё один комплект одежд? — Благодетель Вэнь не стал бы просить о чём-то таком нарочито показушном, — ответил Вэнь Кэсин. — Я хотел бы, чтобы А-Сюй подарил мне один искренний поцелуй, чтобы я мог сохранить его на всю жизнь. — Дёшево, — заявил Чжоу Цзышу. Он повернулся к нему, приподнимая брови, прежде чем наступить Вэнь Кэсину на ногу за то, что тот снова ущипнул его. Перед ними Чэнлин и А-Ли отрезали пряди своих волос и сплетали их вместе. Чжоу Цзышу посмотрел на отца А-Ли, который стоял, вытирая слёзы. Чжоу Цзышу видел слёзы в глазах обоих родителей А-Ли, когда она время от времени смотрела на них, счастливо улыбаясь. Словно вызывая его из мыслей, рядом с его ухом раздалось сопение. Всё ещё глядя вперёд, он сунул руку в рукав, доставая носовой платок, чтобы передать его Вэнь Кэсину, который схватил его и вытер глаза, когда Чэнлин и А-Ли поклонились небесам. При поклоне родителям Чэнлин резко повернулся к ним и поклонился так быстро, что стукнулся лбом и пол. — Спасибо, — сказал он хриплым голосом. Странное жгучее чувство в груди снова дало о себе знать. Чжоу Цзышу мягко улыбнулся и кивнул. Глаза Чэнлина вновь стали такими большими и круглыми, когда он оторвал лоб от пола. И вот, ещё один момент, и он будет женат. Он больше не был ребёнком, за которым Чжоу Цзышу должен присматривать. У него будет жена, о которой он будет заботиться, собственные дети, которых он будет обучать, будет боль и страх, пока он будет становиться старше. В этой комнате не было никакой опасности, но Чжоу Цзышу внезапно захотелось обнять его, уберечь его от того времени, что заберёт его. Прежде чем он понял, что делает, он уже шагнул вперёд, но чья-то рука остановила его. Он оглянулся и увидел Вэнь Кэсина, но когда он вновь обратил свой взор на жениха и невесту, они уже отвернулись, чтобы поклониться родителям А-Ли. Затем остался всего один поклон, с нежностью обращённый друг другу. Они подняли головы, чтобы посмотреть друг другу в глаза. Чэнлин улыбнулся. Мгновение тишины. Толпа разразилась ликованием. В ушах трещало от взрывов красных хлопушек. Музыканты заиграли первую песню под радостные возгласы членов семьи. Весь зал, казалось, ожил в едином порыве, возвращая его в настоящее. Чэнлин встал и подошёл к ним вместе с А-Ли, которая бросила на них всего один взгляд и тут же покраснела. — Добро пожаловать в семью, — сказал Чжоу Цзышу и больше ничего не успел добавить: толпа окружила их, осыпая пожеланиями и поздравлениями. Он потянулся, чтобы схватить Чэнлина за руку, но они вдвоём уплывали посреди красных волн, становясь всё меньше и меньше по мере того, как толпа окружала их, пока они не исчезли. Волны унесли их в комнату для новобрачных, а свадебное застолье понеслось полным ходом. Гао Сяолянь расставляла напитки в другом конце зала среди толпы учеников. Она снова поймала взгляд Чжоу Цзышу и жестом попросила его подойти. Он снова обернулся. Вэнь Кэсин всё ещё держал его за руку. Он наплакался до красных пятен по всему лицу, что резко контрастировало с его тёмно-зелёными одеждами. — Это счастливый день, Лао Вэнь, — напомнил Чжоу Цзышу, забирая носовой платок, зажатый в руке Вэнь Кэсина, испачканный его слезами, и засунул его обратно в рукав, прежде чем использовать край своего рукава, чтобы вытереть лицо Вэнь Кэсина. — Я знаю, — ответил Вэнь Кэсин, — я только хотел бы… Он не стал продолжать. Они тихо стояли рядом друг с другом, пока шум вокруг них становился всё громче — настоящий праздник жизни. Спустя долгое время Чжоу Цзышу протянул руку и взял его ладонь. — Давай выпьем, — сказал он и подождал, пока Вэнь Кэсин сожмёт его руку в ответ, чтобы подойти к толпе, которая их манила к себе. . Свет луны освещал их путь из поместья Четырёх сезонов. Они шли, слегка покачиваясь, вдоль цветущих хризантем. Проходя мимо, Вэнь Кэсин поднял свой сияющий рукав, чтобы коснуться их. Он шёл чуть впереди. Чжоу Цзышу следил за светом серебристых волос, светом, что привёл его домой. — Когда мы были детьми, А-Сян говорила мне, что все свадьбы грустные, — внезапно сказал Вэнь Кэсин. Его голос был хриплым от выпитого вина, криков и смеха, на которые он потратил весь вечер. — Раньше мы были только на свадьбах Тётушки Ло, и на них обычно все плакали. Я сказал ей, что она глупая девчонка, которая совсем не знает мира, что она неправа, поэтому она спросила у меня, какие они на самом деле. — Что ты ей сказал? — спросил Чжоу Цзышу. — Я читал о них только в стихах, поэтому я просто выдумал ответ. Я знал, что они должны быть счастливыми. Сердце твоего любимого на всю вечность привязано к твоему собственному, что в этом может быть плохого? Я сказал ей, что приведу её на одну счастливую, прежде чем умру. Он останавливается. Теперь они на краю озера, и теперь, когда Вэнь Кэсин обернулся, чтобы посмотреть на него, Чжоу Цзышу не смотрит на него, его взгляд прикован к его отражению, прекрасному бессмертному, живущему в воде. — Но она была права, — продолжил Вэнь Кэсин. — Свадьбы всегда грустные. Его глаза блестят в лунном свете. Он отводит взгляд от лица Чжоу Цзышу и смотрит в воду. — Мы устроим грандиозную свадьбу для неё, — сказал Чжоу Цзышу. — Три улицы приданного. — Я — плохой человек, А-Сюй, — ответил Вэнь Кэсин. — Возможно, я не смогу найти её вовремя. В следующей жизни я, возможно, буду всего лишь мухой у её окна, бессильной ей что-либо дать. — Ты можешь укусить каждого недостойного поклонника, что придёт просить её руки, — возразил Чжоу Цзышу. Вэнь Кэсин улыбнулся его отражению. — Ты полон идей. — А я буду камнем в саду, — продолжил Чжоу Цзышу. — Когда тебе надоест кусаться, ты можешь прилететь в сад и отдохнуть со мной на солнышке, — Вэнь Кэсин наконец оторвался от созерцания отражений и обернулся, чтобы посмеяться вместе с ним. — Спасибо, — ответил он. — Но только что я говорил не о себе. Я говорил о тебе. — Обо мне? — переспросил Чжоу Цзышу. — О чём тут говорить? Вэнь Кэсин подождал и не ответил ничего. Так вот у кого Чэнлин научился этому, понял Чжоу Цзышу. Он попытался переждать, но всё равно почувствовал, как губы против его воли выдавливают слова под пристальным взглядом Вэнь Кэсина. — Теперь у него будет жена и дети, — сказал он. — Люди, с которыми можно провести свои дни — это не мы с тобой. — Да. — Он становится старше. Он теперь выше меня, ты заметил? — Да, — повторил Вэнь Кэсин. — Я не хочу наблюдать, как он умирает у меня на глазах, — наконец сказал Чжоу Цзышу. Его голос был тихим, но в ночной тишине казалось, что сегодняшняя толпа кричала это вместе с ним. Белые волосы Вэнь Кэсина развевались на вечернем ветру. Золото, сверкавшее на его одеждах, было приглушенно ночным небом, но всё ещё мерцало. Он казался кем-то потусторонним, когда ответил: — Я уже видел это. Поверь мне, после ты просто остаёшься жить дальше. Жар в груди Чжоу Цзышу, кипевший с самого утра, превратился в лёд. И он не смел взглянуть в глаза Вэнь Кэсину. — Мне жаль. — Не ты убил её, А-Сюй, — ответил Вэнь Кэсин. — Я всё ещё сожалею о том, что это произошло. Что тебе больно. Вэнь Кэсин долго смотрел в воду, затем глубоко вздохнул и поднял глаза. Его голос был ясен, когда он спросил: — А-Сюй хочет умереть раньше Чэнлина? Чжоу Чзышу покачал головой. От этого движения у него закружилась голова — он был пьян. — Я буду жить с тобой до тех пор, пока мы не найдём её. До этого и после. Сколько ты пожелаешь. Вэнь Кэсин заложил руки за спину и мягко улыбнулся. — Я только хотел, чтобы А-Сюй оставался со мной всю жизнь, — сказал он. А всё остальное будет так, как будет. Холод в груди Чжоу Цзышу медленно рассеялся. Он ждал привычного за сегодня жжения, но оно не вернулось. Теперь это было только его, его грудь вздымалась и опускалась, удерживая его нежное сердце, которое теперь билось чаще, чем раньше. Он посмотрел на Вэнь Кэсина. Лицо Вэнь Кэсина раскраснелось из-за выпитого вина. Из-за пролитых днём слёз его глаза тоже всё ещё были красными. В конце концов, он тоже просто человек. Красное пятно — всё, что видел Чжоу Цзышу, когда шёл к нему. Он указал на луну высоко в небе, правой рукой обхватил Вэнь Кэсина за талию и поднял его, отрывая от земли. Вэнь Кэсин обнял его за плечи. — А-Сюй? — спросил он. — День закончился, — объяснил Чжоу Цзышу, целуя удивлённого Вэнь Кэсина, прежде чем прыгнуть в воду. . Они вместе поднялись на гору. Вэнь Кэсин продолжал целовать его в шею каждые несколько шагов, смеясь и шепча его имя. — Такой прилипчивый, — жаловался Чжоу Цзышу, но не делал ни единой попытки выпустить руку Вэнь Кэсина из собственной руки. И зашипел, когда Вэнь Кэсин прикусил свежий синяк. — Он всё ещё болит, идиот! — Прыгая со мной вот так, ты ожидал нежности? — Спросил Вэнь Кэсин. Другой рукой он пытался высушить пятно от озёрной воды на одеждах, передавая в него столько тепла, сколько мог. — Ты мог хотя бы приказать мне снять верхние одежды заранее, А-Сюй. — Как будто тебе не понравилось, — пробормотал Чжоу Цзышу. Он мог уже разглядеть двери их дома. — Очень понравилось, — ответил Вэнь Кэсин. Он выпустил из рук ткань и прижал палец ко лбу Чжоу Цзышу, заставляя его слегка откинуть голову назад. — О чём сейчас думает мой возлюбленный? — О том же, о чём думал утром. — А, — протянул Вэнь Кэсин. — Свадьба. — Свадьба с тобой, — уточнил Чжоу Цзышу и попытался продолжить идти в то время, как Вэнь Кэсин остановился. — Я хочу домой, — Чжоу Цзышу указал свободной рукой на порог. Сзади было отчётливо видно, что его шея покраснела. Он продолжил смотреть вперёд. — Тогда отпусти мою руку, — ответил Вэнь Кэсин у него за спиной. Чжоу Цзышу услышал улыбку в его голосе, поэтому отпустил его руку и продолжил идти. — А-Сюй! — заныл Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу обернулся, чтобы посмотреть на него, обрамлённого темнотой ночи. Края его одежд были испачканы озёрной грязью. Следы грязи поднимались по тонкой линии его ноги до смятого ремня на талии. Его серебристые пряди всё ещё были немного влажными и тяжело свисали на плечи. — Мы уже женаты, — заявил Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу пожал плечами. — Где моё приданное? Вэнь Кэсин провёл рукой по пряди своих светлых, словно лунный свет, волос. Она легко отделилась от своих сестёр, и Вэнь Кэсин протянул её Чжоу Цзышу. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока Чжоу Цзышу не подошёл и не забрал её. Вэнь Кэсин опустился на колени в снег. — Я последую за шисюном, — поддразнил Вэнь Кэсин. Он улыбался. — Ладно, — и Чжоу Цзышу опустился на колени рядом с ним. Он обхватил лицо Вэнь Кэсина ладонями и поцеловал. — Тогда вот — твоё. Затем он потянулся к своим волосам, чтобы обрезать прядь, которую аккуратно переплёл с серебряным локоном, позволяя им слиться в один. Он сунул руку в рукав, доставая оттуда платок, в который спрятал переплетённые пряди, завязал его и вернул платок на место. Чжоу Цзышу посмотрел на Вэнь Кэсина, который по-прежнему улыбался, затем повернулся к дверям их дома, и Вэнь Кэсин последовал за ним. Они поклонились вместе. Спасибо, что сохранили нам обоим жизнь, чтобы мы могли встретиться друг с другом, подумал Чжоу Цзышу, прежде чем подняться. Они снова поклонились. Шифу, шиму, Цзюсяо. Теперь я вышел замуж. Вы же знаете, я не умею торговаться, я отказался от всего мира ради него. Но он добр ко мне, он того стоит, вам не нужно беспокоиться, прошептал он земле. Затем: Я буду беречь его, он пообещал родителям Вэнь Кэсина. Ему никогда снова не придётся плакать в одиночестве. Теперь он мой. Он поднялся, но Вэнь Кэсин всё ещё прижимался лбом к земле. Чжоу Цзышу подождал, пока он закончит, и они повернулись друг к другу. — Ещё только один, — сказал он, посмотрев вниз, на колени Вэнь Кэсина, и схватил его за обе руки, чтобы удерживать их в своих. Вэнь Кэсин поднял их соединённые руки. Чжоу Цзышу посмотрел в его сухие глаза. Вэнь Кэсин поцеловал их соединённые руки и поклонился. Лоб Чжоу Цзышу коснулся земли. Он слушал, как его дыхание смешивается с ночной тишиной. Я заплачу любую цену, лишь бы быть с тобой, подумал он. Я буду жить с тобой до тех пор, пока жизнь не надоест тебе, а затем я последую за тобой на край света и умру вместе с тобой. Будь то ад или рай, я разделю это с тобой, отныне и до конца. Он едва успел поднять голову, как Вэнь Кэсин оказался на нём, подняв его с колен и повиснув на его шее. Он отступил назад, повалившись спиной в снег, и повалил Чжоу Цзышу на себя, прижимая его лицо к своей шее, бесконечно шепча ему в волосы А-Сюй, А-Сюй. Нежное напевание его имени прерывалось его собственными резкими вздохами. Он поднял голову. Вэнь Кэсин поднял свои красивые руки, чтобы обхватить его лицо, проводя большими пальцами по щекам. — А-Сюй, — позвал он тихим удивлённым голосом. — Ты плачешь. Если слёзы начинают литься, их уже не остановить. Он чувствовал их тепло на своей коже, увидел, как одна из слёз упала на красную щеку Вэнь Кэсина. Вэнь Кэсин держал его лицо в ладонях и не пытался стереть слёзы, позволяя им стекать на его кожу. Через минуту он уже улыбался, прекрасное красное солнце освещало его лицо. Затем он начал смеяться. Смех был таким громким и сильным, что его затрясло. Каждый раз, когда он пытался сделать вдох, широко улыбающийся Вэнь Кэсин, хватал ртом воздух. Чжоу Цзышу ударил его кулаком в плечо. — Это свадьба, ублюдок, — сказал Чжоу Цзышу между судорожными вдохами. — Люди плачут на свадьбах. — Конечно, — согласился Вэнь Кэсин, вновь пряча лицо Чжоу Цзышу в изгибе своей шеи. Он провёл пальцами по его волосам. — Плачь, сколько пожелаешь. И он плакал. Он плакал так сильно, как только мог, наедине с Вэнь Кэсином на вершине горы. Его рыдания перешли в редкие слёзы, те — в икоту, и наконец, в прерывистые вздохи. Он не знал, сколько времени прошло, но было всё ещё темно, когда он, наконец, поднял голову и вновь посмотрел на Вэнь Кэсина, который его ждал. Чжоу Цзышу наклонился к нему для поцелуя, прижался губами к его рту, обмениваясь дыханием. Он прижался к нему всем телом, пытаясь слиться воедино, прежде чем оттолкнуться и подняться. Он протянул руку Вэнь Кэсину, помогая ему встать. И они продолжили свой путь. — Ты плакал на каждой свадьбе, кроме нашей, — заметил Чжоу Цзышу, когда возможность дышать нормально и голос наконец вернулись к нему. — Мне должно быть больно, Лао Вэнь? — Я приберёг свои слёзы для брачного ложа, — ответил Вэнь Кэсин, легкомысленно рассмеявшись под вопрошающим взглядом Чжоу Цзышу, и наклонился к нему: — Это лучшая свадьба, на которой я когда-либо был. — Даже лучше, чем в стихах? — спросил Чжоу Цзышу. — Гораздо лучше, — ответил Вэнь Кэсин. — Потому что эта — настоящая. И они вместе, держась за руки, переступили через порог.