Возвращённый

      — Проход откроется тринадцатого ноября в тринадцать часов тринадцать минут по местному времени. У вас с мистером Джонсом будут ровно сутки, капитан Харкнесс.       Нечитаемый взгляд голубых глаз.       — А что случится потом?              Полуразочарованный вздох, неловкий шорох бумаг, дрожь в тонких пальцах с нанизанными серебряными колечками.       — Мистер Джонс вернётся туда, где ему положено быть.       Едва уловимая усмешка на усталом, щетинистом лице.       — А если я не захочу его возвращать?       Колючий взгляд карих глаз, подведенных толстым слоем тёмной подводки. Нервное дыхание. Сжатые губы.       — Я могла бы сообщить о вас в ЮНИТ, капитан Харкнесс.       — Могли б ы?       — Мой отец погиб в битве при Кэнэри-Уорф, капитан. Вам очень повезло попасть в Священную Десятку и иметь честь вновь увидеть мистера Джонса, когда откроется проход. Я не думаю, что злоупотребление своим положением в будущем эксперименте достойно похвалы.       — Эксперименте?       — Мы понятия не имеем, что может прийти из прохода на этот раз. И какие цели у него будут. Практика недобровольного возвращения оживших обратно в проход проводится с целью достижения полной безопасности. Как только наша организация убедится, что пришедшие из прохода не представляют собой опасности, мы сможем говорить о том, чтобы оставлять их рядом с родными навсегда.       Раздражённый взгляд голубых глаз.       — Вы сказали, что в прошлом году не случилось ничего из ряда вон выходящего.       — Десять оживших мертвецов раз в год — это слишком маленькая выборка, чтобы делать скоропостижные выводы, капитан Харкнесс. Кроме того, я бы настоятельно попросила вас сделать всё возможное, чтобы и в этом году не произошло никаких эксцессов. Если вы понимаете о чём я.       Ощутимая усмешка на щетинистом лице.       — Можете не беспокоиться. Всё будет выполнено в полном соответствии с инструкциями… Мисс Смит?       — Да, сэр?       — А вы бы смогли снова расстаться со своим отцом после того, как обрели его во второй раз?       Горящий взгляд карих глаз. Тонкие пальцы с кольцами, до побелевших костяшек вцепившиеся в бумаги. Оглушающее молчание.       — У вас имеются в наличии технологии, запрещённые к использованию во время проведения эксперимента, капитан? Приборы, позволяющие перемещаться во времени, пространстве и способные заблокировать наши отслеживающие устройства? Манипуляторы временной воронки, временные ловушки, пространственные петлицы? Ещё что-то?       Тишина…       — Нет… Нет, у меня не имеется никаких таких устройств, мисс Смит.       Пытливый взгляд карих глаз.       — Вы уверены в этом?              — Абсолютно.       — Хорошо, капитан Харкнесс.       Скрип шариковой ручки по бумаге.       — Пожалуйста, распишитесь здесь. Тринадцатого ноября в тринадцать часов ждём вас в кабинете 2Би37Икс00. Адрес вы знаете.       Джек выходит, сжимая бумаги в руке с широким коричневым браслетом на запястье.       

***

      — Янто… Янто!..       Горячий шёпот, звук поцелуев. Нежные губы касаются бледных ладоней, выступающих скул, лба.       — Я поверить не могу в своё счастье, Янто! Наконец ты рядом.       — Что ты натворил, Джек?       — Спас тебя! Янто!..       — Зачем? — бледным и бесчувственным голосом, точно нехотя.       — Потому что я не могу без тебя!       Крепкие объятия. Зарыться лицом в волосы. Сморгнуть непрошенные слёзы.       — Янто, пожалуйста, не молчи! Как ты себя чувствуешь?       — Мне скучно, Джек. Мне очень скучно.       Отпрянуть, схватить за тонкие плечи, впиться пальцами в ткань строгого пиджака.       — Что такое ты говоришь, Янто? Что я могу сделать для тебя?       Равнодушно прикрытые глаза.       — Ты уже сделал всё, что мог, Джек.       — Ты не рад мне?       — Мне всё равно. Извини, Джек.       Только бы случайно не показать, как больно это слышать! Янто всего полчаса назад вернулся к жизни. Его нельзя судить, как в обычное время.       — Янто, чем ты хочешь заняться? Хочешь, посмотрим твои любимые фильмы? Или пойдём на свидание? Янто, у нас впереди целая вечность. Мы успеем сделать всё, что ты пожелаешь.       Безучастный взгляд таких же, как у Джека, голубых глаз.       — По правилам я должен вернуться назад завтра после полудня.       К чёрту всё!       — Мне наплевать на их дурацкие правила! — Джек едва не орёт, отчаяваясь, что никак не может растормошить Янто. — Я не отдам тебя им. Больше никогда! Я не смогу потерять тебя ещё раз, слышишь, Янто?! Я… Янто, я должен был сказать тебе это намного, намного раньше…       — Не надо, Джек.       — Надо! — со слезами на глазах. — Я тебя люблю! Я тебя люблю, пожалуйста, останься со мной, Янто!       — Джек, так не пойдёт, и мы оба с тобой это знаем, — кажется, Янто не слышал его последних слов, но Джек на него не обижается. Он сам виноват, отталкивал раньше, когда Янто к нему тянулся, был холоден и даже груб. «Ненавижу слово «парочка». Господи, как же теперь всё исправить?! — Мне не место здесь. Я должен вернуться туда, где мне положено быть.       Красивое, но такое равнодушное лицо Янто расплывается перед глазами. Джек не понимает, какое чувство внутри него сильнее: боль или злость. Перевешивает отчаяние.       — Где «положено», Янто?! В темноте?! В вечной, непроглядной темноте?!       Безучастное пожатие плечами.       — Там на самом деле нет никакой темноты. Её видят только те, чье время ещё не пришло.       Джеку становится не по себе, но он не решается выказать это Янто.       — Тогда что же там на самом деле? — один только вопрос приводит в потусторонний трепет.       Мгновенная, почти неуловимая вспышка какого-то необъяснимого, странного, неземного чувства мелькает в голубых глазах. Голос становится на полтона ниже:       — Ты сам узнаешь, когда придёт твоё время. Живым не стоит знать, что есть там на самом деле. Иначе вы сойдете с ума от осознания, что никогда не сможете этого избежать.       Крупная дрожь по всему телу, несмотря на тёплый шинель, накинутый на плечи, сотрясает его. Джек кончиками пальцев дотрагивается до лица любимого. Щеки Янто всё такие же нежные, мягкие, но холодные, словно ледышки.       — Но ведь теперь ты живой, Янто! Тебе больше не нужно туда возвращаться. Я клянусь тебе. Скажи только одно слово, просто кивни, и я увезу тебя далеко-далеко, ото всех них. Мы будем счастливы, Янто! Я куплю нам дом. Мы заведём детей, будем ходить с ними по воскресеньям на пикник, поддадимся на обещания и возьмём им щенка, а потом сами будет вытирать за ним лужи. Я буду покупать тебе цветы после ссор и водить по ресторанам, а ты будешь встречать меня после работы с горячим ужином. Или хочешь — по-другому? Я стану твоим верным слугой. Ты можешь не давать мне никаких обещаний, но я всегда буду предан одному тебе. Все твои желания будут тут же исполняться, достаточно одного взгляда. Янто, пожалуйста, только останься со мной!       Джек не знает, как ещё доказать серьёзность своих намерений. Очевидно, Янто просто не верит ему и поэтому не хочет быть рядом. Джек вновь хватает его за плечи и тянется за поцелуем, прикрыв глаза. Возможно, это покажет, как сильно он любит…       — Хватит, Джек. Не надо. Не трогай меня.       Джек послушно делает шаг назад, даже не осознав в полной мере, что сказал Янто. Ему претят его прикосновения? Только сейчас Джек в понимает, как всё непросто. Неужели он действительно настолько сильно ранил Янто, что тот теперь даже дотрагиваться до него не желает?       — Янто, я…       — Нет. Это не твоя вина. Я — не жилец, Джек. Не стоит тебе меня целовать.       — Что же ты такое говоришь, Янто? Они сказали, что все твои физические…       Бледная тень сочувствия в голубых, впавших глазах:       — Физически я жив, в этом они правы. Я могу есть, пить, спать и заниматься сексом. Но я не хочу, Джек. У меня больше нет души. Я оставил её там. Извини. Мне не хочется делать тебе больно.       Джек трясёт головой, не желая принимать то, что сказал Янто. Лучше бы он ударил его в лицо. Лучше бы высказал все обидные слова, которые знает. Лучше бы просто развернулся и ушёл… Но только не это, нет! Только не так! Всё должно было быть по-другому! Янто продолжает тихо и до отчаяния спокойно, точно делая отчёт:       — Я не могу больше ничего чувствовать, Джек. Я — выгоревшая спичка, потухший костёр, живой мертвец. Я больше не смогу подарить тебе ни одной счастливой минуты. В память о нашей былой любви прошу тебя… не надейся понапрасну. Сейчас ты можешь со мной не согласиться… Но через несколько лет… десятилетий, веков… Однажды ты очухаешься и поймёшь, что рядом с тобой всё это время был не Янто Джонс, а кусок камня с его лицом и голосом, призрачная иллюзия. Позволь мне уйти прямо сейчас, когда ещё можешь отпустить.       — Янто, нет, — умоляет Джек, прогоняя прочь из головы всё, что он сейчас услышал. — Тебе только так кажется. Пожалуйста, давай попробуем! Дай мне время! Позволь доказать свою преданность. Может, если ты проживёшь эти сутки — всего лишь одни сутки, ты решишь по-другому. Может, это вернёт тебе вкус к жизни. Прошу тебя.       Молчание. Пустой взгляд голубых глаз, направленный куда-то сквозь него. Тихий вздох.       — Хорошо. Попробуем.       Первым делом Джек заказывает пиццу. Сладкий перец, двойная порция пепперони, сырные корочки — всё, как предпочитает Янто. Потом они заваливаются на диван и включают его любимую комедию. Джек смеётся больше от того, что хочет угодить, хотя почти весь сюжет проходит мимо него. Янто даже этого не делает. Он только пару раз выдавливает из себя вежливую улыбку, поймав его беспокойный взгляд.       Кусок пиццы не лезет Джеку в горло. Он смотрит на Янто и понимает, что тот ест механически, жуёт, точно резину. Страх пополам с горечью сжимает в тисках горло. Хочется зареветь, точно маленький ребёнок, рухнуть на колени и, вцепившись пальцами в ткань дорогого костюма, умолять, умолять, умолять…       На улице стоит непривычная для этих мест жара. Джек переодевается в футболку и шорты, заставляет переодеться Янто. Парк встречает их галдящим шумом толпы, запахами сахарной ваты, попкорна и солнцезащитных кремов и лосьонов. Качели, на которых так всегда хотел прокатиться Янто, краснеют, точно бок пирога в духовке. Щёлкают ремни безопасности. Вверх — под голубое небо. Вниз — стремглав, как в пропасть. Джек с опаской переводит взгляд на Янто и до боли хочет поверить, что улыбка на его лице стала чуть более живой.       Стейки в кафе немного подгоревшие, но ни один из них не жалуется. Джек накрывает ладонь Янто своей. Быстрый, обжигающий взгляд. Янто не отвечает ни слова, но хоть руку не убирает.       Дома Джек старательно избегает любых часов. Если притвориться, что за окнами ещё не темнеет, то можно почти поверить в то, что у них с Янто ещё куча времени.       Янто приносит ему кофе. Слишком сладкий, даже приторный. Джек не говоря ни слова, выпивает всё до последней капли, заглядывая любимому в глаза. Хочет доказать, что ему нравится. Откладывает пустую чашку.       — Янто, я…       Поцелуй, затыкающий рот. Чужие руки, стягивающие с него футболку. Секс — быстрый, нежный и почти чувственный.       — Ты останешься со мной?       Тихий вздох.       — Зачем?       — Потому что я люблю тебя! Янто, разве сегодня тебе не стало лучше? Ты уже начинаешь что-то чувствовать! Останься со мной. Ну пожалуйста. Я обещаю, что завтра тебе будет ещё лучше.              — Они ворвутся сюда, к тебе в дом, с оружием наперевес, если мы завтра не появимся после полудня на пороге лаборатории.       Покрыть поцелуями белые плечи, шею, грудь.       — Мне наплевать. Пусть врываются. К тому моменту я уже увезу тебя. Далеко-далеко… Я покажу тебе весь мир! Все чудеса, которые видел сам и которые ещё не довелось увидеть даже мне. Ты будешь счастлив, Янто, обещаю!       — Я больше не смогу быть счастливым. Я уже говорил это.       Борясь с предательским сном, целовать бёдра, покрытые волосками, колени, икры, спускаясь всё ниже, прижаться лицом к голому небритому паху.       — Ерунда! Я же видел, что тебе сегодня было лучше!       Чужие руки, вцепившиеся в волосы, тянущие голову назад. Безразличие вперемешку с похотью.       — Ты видел то, что я тебе позволил видеть.       Руки сжимают горло.       — Янто… Ян… — глухой сексуальный шёпот. — То…       Внезапно Янто отпускает его, со вздохом ложится вновь на подушки.       — Давай спать, Джек. У тебя сегодня был непростой день.       — А у тебя?       — Спокойной ночи.       — Я тебя люблю!       —…       — Я тебя люблю так сильно…       — Джек, прекрати. Я не хочу минет.       Влажным языком — по гладкой шее, по адамову яблочку, вверх по подбородку.              — А что же ты хочешь? Ты знаешь, как много я умею.       — У нас с тобой только что был секс.       — Я соскучился по тебе!       — Спокойной ночи, Джек.       Спать действительно хочется, слишком тяжёлый день сегодня выдался. Но…       —… как же я усну, а, Янто? Теперь, когда наконец тебя вернул? Я хочу наслаждаться каждой секундой, проведённой рядом с тобой.       — Тогда спи, чтобы иметь возможность наслаждаться в полной мере. Или ты хочешь провести вечность сонным?       Впиться губами в холодную бледную ладонь, прижать её ко лбу. Застонать. И от боли, и от облегчения одновременно.       — Янто, ты…       — Да, Джек, да. Теперь давай спать.       — Я люблю тебя.       —…       Глаза заволакивает, точно он выпил целую пачку снотворных. Джек изо всех сил цепляется за ткань реальности.       — Ты обещаешь мне, Янто? Обещаешь, что останешься?       — Обещаю.       Холодная рука поглаживает его по спине.              Джек прижимается всем телом к Янто. Такому родному, любимому, близкому. Полной грудью вдыхает аромат его кожи. Наконец закрывает глаза — не только из-за того, что хочет слушаться, но и потому, что бороться с внезапным приступом сонливости уже почти невозможно.       Всю ночь Джека терзает кошмар, в котором Янто оставляет его одного спящим в холодной постели и уходит к кареглазой секретарше, чтобы она вернулся его назад.       Джек просыпается резко. В глаза бьёт солнце. По шее стекает холодный пот, мокрые простыни прилипли к спине. В воздухе — аромат Янто и секса. Всё ещё. Смотрит на часы. 12.45. Чёрт! Как он только мог проспать?! Они же с Янто почти опоздали!       — Скорее, Янто. Нам надо собираться.       — Янто!       — Янто!!!       — Янто?..