Попутчик из округа Эссекс

Чонгук Чимина любил. Как можно любить любого другого человека с кем ты рос в одном районе, чьей мамке помогал донести сумки до дома и проучился всю школу, сидя за одной партой. По крайней мере до тех пор, пока вас не рассаживали. Чонгук Чимина любил – вспоминал он всякий раз, не давая сомкнуться своим рукам вокруг чужой сильной и горячей шеи, – любил как можно любить человека понимающего, доброго и непосредственного. Порой, даже через чур непосредственного. Потому что: «Не выдумывай Чонгук, тут часа три езды, обратно столько же, к десяти дома будем в приставку гонять, что ты как маленький?» И еще: «Ты серьезно? Кто в наше время картами пользуется? У нас два телефона и навигатор в машине, брось это, я уже положил в сумку туалетную бумагу». Чонгук Чимина любил, но… Господи, ну что за идиот. И не понятно кто больший, он или Пак. ― Чонгук… Ну скажи хоть что-нибудь, ― раздается позади спустя минут пять безмолвной езды по ночному шоссе. ― Бензин заканчивается, ― ну не удержался, ну вот такой вот он вредина. ― Что?! ― чуть ли не подскакивая на сидении, меняя положение с полулежащего на полупаникующее. ― Шутка, ― жестоко бросает в сторону Чимина, не глядя. ― Чонгук ты… ― А ты? ― тут же прерывает Чон, за последний час впервые обернувшись на друга. Тот преобразовывается прямо на глазах, с возмущенного состояния плавно перетекая в виноватое. ― Я же не знал, что сеть на этой территории не работает, ― признается тихо и неуверенно, как и каждый человек, с трудом признающий свою неправоту. ― А еще? ― Что… близлежащий отель закрылся несколько месяцев назад. ― И еще? Чон наезжает на друга не из-за злости, нет, та выветрилась еще на втором часу езды по обратной дороге через приспущенное стекло, растворившись в лесном воздухе без остатка. И осадка. Подобное поведение было продиктовано лишь желанием на как можно больший промежуток времени вбить этот день в память Чимина, потому что насколько бы Пак ни был его лучшим другом, стоило признать – учился на своих ошибках парень через раз – и это в лучшем случае. ― Что, ― он запрокидывает голову почти устало. Только посмотрите на него, страдалец, будто его в эту ситуацию заманили силком, ― дорога в объезд каньона перекрыта из-за ремонтных работ… ― Ммм… А, напомни из-за чего мы вообще уехали из города, я потратил почти сотню, чтобы залить бак, а ты пропустил репетицию? ― Чонгук на Пака кидает выразительный взгляд, но после снова внимательно вглядывается в лобовое, сбрасывая скорость автомобиля с пятой на третью: за очередным поворотом сгущается тьма; рассеивающие пространство блеклые фонари встречаются все реже. Это не так попадалось на глаза в дневное время, но сейчас казалось очевидным фактом в пользу отказаться от этой сомнительной затеи, еще на моменте ее зачатия. ― Чонгук, мы сейчас снова поссоримся… ― А разве этот пункт не входил в твой идеальный план? Чимин мнется на сидении, стараясь найти более удобную для себя позу. У Пака от долгого сидячего положения всегда начинают болеть колени, несмотря на это, в машине Чона он никогда не позволял себе закидывать ноги на сидение – возможно поэтому Чонгук вообще терпит его настолько долго. ― Слушай, оттого что мы ругаемся до дома мы быстрее не доедем… И вообще, ты чего так скорость сбавил? ― после непродолжительной возни, он, наконец, устраивается поудобнее, сев ближе к дверце, а в сторону противоположной вытягивает ноги. В салоне, освещенной лишь маленькой желтой лампочкой, вспыхнул экран чиминова телефона, бросая яркие отсветы на лицо парня. ― Ты слепой, нет? ― Чонгук бы тоже с удовольствием принял более свободную позу, но так просто расслабиться позволить себе не мог. Они хрен пойми где, за хрен пойми какое расстояние от города, на часах одиннадцать, а на горизонте ничего кроме нескончаемого леса, потонувшего во тьме. Чонгуку не хорошо… ― Оглянись, вокруг ни одного фонаря и даже его намека. Я не хочу сбить живность, выскочившую на дорогу или поймать колесами яму. Или еще какое говно, которое может валяться на трассах в десятках километрах от хоть какого-нибудь населенного пункта. Все то время пока они препирались Пак судорожно обновлял страницу браузера, пытаясь загрузить карту, но увидев, как неумолимо и совершенно незаметно процент заряда батареи падает до отметки в пятнадцать, быстро решает эту затею бросить. Чонгук, рассматривая многозначительное выражение, с которым Чимин старательно смотрит в окно, лишь горько вздыхает, даже не пытаясь подключиться к навигатору: «no signal» уже на протяжении нескольких часов мозолит глаза своей неотвратимостью. ― Напоминает фильм ужасов, а? ― Чимин после непродолжительного молчания снова предпринимает попытку умаслить и отвлечь Чонгука. Только вот способ он выбирает откровенно говоря, скверный. Чон сжимает в руках руль покрепче, непроизвольно, но до ощутимого скрипа искусственной кожи под своими пальцами. ― Пак Чимин, если ты сейчас не заткнешься, то первой жертвой в нашем импровизированном хорроре станешь ты. ― Брось, это просто шутка, ― безалаберно отмахивается парень. Чонгука подобная легкомысленность задевает. ― Скажи так сотне другим людям, ежемесячно пропадающим в соседних округах… ― разглядывая темную гнетущую местность, окруженную лишь верхушками деревьев и непроглядным мраком, Чонгук почти готов был признать, что он начинает терять самообладание. «Почти» потому что Королева драмы в их тандеме обычно Чимин. ― Ты слишком часто для адекватного человека смотришь криминальные сводки, ― посмотрите-ка эта сволочь еще смеет изображать недовольство. Может пора расставаться с этим надоедливым попутчиком?.. ― А если бы ты смотрел их хотя бы раз в год, то нас бы сейчас здесь не было. ― Я не такой восприимчивый паникер, как ты. Чонгук почти задыхается от несправедливости. За что он там любил Чимина? Точно не за его способность преобразовывать мирную жизнь Чона в какой-то фарс. ― Я ответственный, здравомыслящий реалист, которому присуща объективность мышления и адекватный анализ ситуации. ― Чонгук… ― аккуратно зовет Чимин, негромко, будто затаившись. А Чон, между тем, поддается нервозу, и чтобы хоть как-то отвлечь себя от не самых радостных перспектив, что могут ожидать их на очередном километре впереди, начинает заговариваться, глядя вперед, но не видя перед собой ничего, кроме списка лиц, находящихся в розыске… ― А ты просто сентиментальная куча нестабильности и внезапных порывов. Из-за которой мы постоянно вляпываемся в дерь… … Поэтому он не сразу реагирует, когда Чимин так и не достучавшись до него, внезапно вскрикивает: ― Там человек! Чонгук в этот момент смотрит на дорогу таким взглядом, будто видит ее перед собой впервые, хотя полотно шоссе уже довольно длительное время не меняло ни направления, ни общего угнетающего антуража. Широко раскрыв глаза он, наконец, находит то, во что на протяжении пары минут неверяще вглядывался Чимин. И правда: у обочины, в метрах тридцати яркое звездное небо оттеняло настоящий человеческий силуэт. Чонгук упрямо видел в нем лишь коллективный глюк, ровно до тех пор, пока темная фигура не выставила вперед руку с поднятым вверх большим пальцем. ― Автостопщик? ― обескураженно выдохнул Чимин, чуть ли не на ухо Чонгука, припав к спинке его сидения, усиленно вглядываясь вперед. «Призрак!» – в такт ускорившемуся пульсу, билось лихорадочно у Чонгука в голове, пока он съезжал на пустую встречную полосу в явном намерении на как можно дальнейшем расстоянии объехать темнеющую даже на фоне леса фигуру. ― Ты чего, собираешься мимо проехать? ― по изменившейся траектории, поняв намерение друга, тут же воскликнул Чимин. ― А ты хочешь ему компанию составить? ― Чонгук, не сдержавшись, тоже заметно повышает голос. ― Чонгук, ты в своем уме, там же человек! ― А ты в своем уме? ― Чонгук, не отрываясь от зеркала заднего вида, лишь мельком глянув на Чимина, как на последнего в этой жизни олигофрена, вновь вперился взглядом назад, в темный лес. Через пару мгновений лишь недюжинной силой заставив себя смотреть вперед, на дорогу, — Что нормальному человеку делать в таком месте, в такое время?! ― Но мы же здесь! – Пак между тем на друга смотрел с тем же озадаченным выражением, ошеломленный его реакцией. Явно, действительно не осознающий мотивов Чонгука и его желания избежать неприятностей, ведь ему эта ситуация отчего-то не казалась опасной. ― Мы на машине! ― А он видимо автостопщик! «Нет, это хренов призрак!» ― вскричал бы Чонгук, но благоразумно сдержался. Если бы он попробовал произнести такое вслух, Чимин бы никогда ему это не забыл и не простил. Во время высокочастотной перепалки они на полном ходу промчались мимо фигуры, объехав ту по широкой дуге. Она между тем так и продолжила стоять на месте даже не пошевелившись, только руку протянутую опустила. Чонгук смотрел на это в боковое зеркало, его внутренности скручивало в узел. Вот какой адекватный человек останется просто стоять, когда мимо него проезжает возможно единственный шанс выбраться из пустынного округа? Где между прочим обитают дикие звери и температура уже опустилась до десяти градусов так точно. Только сильнее уверившись в правильности своего поступка, он вдруг почувствовал крепкую хватку на своих плечах. ― Останавливайся, Гук, мы подберем его, ― решительностью Чимина можно закалять железные мостовые прутья. А глупостью доводить людей до инсульта… ― Только если ты понесешь его до города на своем горбу. Чимин тут же закатывает свои укоризненные глаза. ― Чон Чонгук, возможно, если мы сейчас ему не поможем, он в твоей любимой программе будет возглавлять список пропавших в следующем месяце! ― почти шипит Пак, дергая его за плечо, постоянно оглядываясь назад. Чонгук таки пересиливает себя, его нога, методично прибавляющая газу, смещается на тормоз как можно более нехотя останавливая машину; задние фары на миг ярко вспыхивают красным, привлекая к себе внимание. Чонгук смотрит сначала в упрямые глаза друга (бывшего), а затем вглядывается в зеркало заднего вида: сгусток тени почти смешался с таким же темным, невыразительным окружением, но всё же выделялся на фоне безжизненной статики, при этом оставаясь в такой же неподвижности. Чимин молчал, будто внимая скрежету шестеренок в мозгу Чонгука, не решаясь прервать этот натужный процесс. Ему было несомненно так же боязно, как и Чону. Вот только здравый смысл Гука подгонял его скорее сбежать, а предчувствие Чимина укоряло его в совершенной ошибке. Чимину достаточно было представить себя, оказавшегося на месте того человека, как все его естество просило вернуться назад, чтобы помочь. Чонгук же себя, обладающего хоть каким-то интеллектом на место незнакомца поставить не мог даже на миг, настолько абсурдной казалась эта возможность. А Чимин, наконец, вспомнил, добивая: ― Я взял с собой шокер. ― …Ну пиздец, ― выдохнул Чонгук, смирившись. Надавив на сцепление, дал заднюю, плавно и осторожно сокращая метры расстояния. Пару раз просигналив человеку на обочине, Чонгук обернулся вслед за Чимином, и если Пак вглядывался в темноту с интересом (адреналиновый наркоман, не зря подался в журналистику), то Чонгук с нарастающей паникой. Зависнув ногой над педалью газа, он напряженно вглядывался в подступающую в их сторону фигуру. Та была худощавой и высокой, и, на удивление обоих парней не принялась заполошно бежать в сторону машины, которая за несколько часов наверняка впервые проехала по этой дороге, совсем наоборот: шла не спеша, буквально брела, лениво перебирая ногами, словно прогуливаясь по скверу, пиная носком обуви шишки, выбирая ель на фоне которой можно будет сделать селфи. ― Знаешь, если бы это был маньяк, я думаю, он бы скорее побежал нас убивать, потому что, а когда еще выпадет возможность? ― тянет Чимин, не отрывая взгляда от плавной походки автостопщика, ― а не вот это вот всё. ― Знаешь, если это таки окажется маньяк, я, пожалуй, принесу тебя ему в жертву. ― Я знал, что наша дружба расклеится под первым же дождем, ― вглядываясь в темноту снаружи, монотонно говорит Чимин. ― Убирайся из моей машины, ― без запала отбивает Чонгук, не говоря более ни слова. Фигура наконец приблизилась к авто и, будто давая парням время подумать, медленно открыла заднюю дверь. Чимин отодвинулся, освобождая место, оказавшись прямо позади Чонгука, тот буравил взглядом дверцу, представляя, как и чем будет дезинфицировать машину после нежеланного гостя, которым в наилучшем случае окажется немытый мужик лет за тридцать пять, с пивной отдышкой и пошлым чувством юмора. Черте что творится, ― думал Чонгук, ― бедные мои сидения, на которые этот чувак опустится своей грязной задницей. Хренов самаритянин-Чимин. К тому что он подбирает с улицы животных еще можно привыкнуть, но вот людей… Когда дверца открывается никто не тыкает в сидящего в доступной близости Чимина ножом, не хохочет злобно и страшно, но оба все равно вытягивают лица, когда новый пассажир устало заваливается на сидения, откидывая голову назад, обнажая шею с беззащитно выпирающим кадыком и говорит низко и плавно: ― А я уж было начал вас проклинать, ребята… Особенно того, что сидел за рулем. ― Чимин, я передумал. ― Да цыц… ― кидает тот в ответ не глядя, и поворачивается в сторону гостя всем корпусом, расположившись боком к Чону, ― Ты… приятель, как вообще тут оказался? Не поздновато для прогулки? Автостопщик-призрак-маньяк оказался парнем не старше их самих, как мог предположить сам Чонгук. Тот, откинувшись назад не давал толком рассмотреть свое лицо, но по его шее уже можно было сделать некоторые выводы. Кожа там была мягкая, крепко натянутая, как и у любого ведущего активный образ жизни, молодого человека; с рельефом вен, длинная и крепкая как у Чимина. Если бы тот был наркоманом или пьяницей шея выглядела бы у него несколько иначе, ведь там, как и на руках кожа самая тонкая, самая нежная, по ее состоянию всегда можно понять какой образ жизни ведет человек. Учитывая эти тонкости, было не трудно отмести риск нападения со стороны незнакомца в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. ― Ну, несколько часов назад мне пришлось чуть ли не на ходу выскакивать из чужой фуры, ― надвигая шапку чуть ли не на нос, сонно осведомляет нежеланный попутчик и, предугадывая дальнейший, весьма очевидный, вопрос, почти тут же добавляет: ― Водитель оказался извращенцем – начал приставать. ― Йоо… ― сокрушенно тянет Чимин, складывая брови домиком. На незнакомца он теперь смотрит почти так же, как и на любого подобранного им котенка. Чонгуку хочется дать ему по башке. ― А где же твой багаж? ― цепляется Чон, он смотрит недоверчиво и серьезно. Сканирует взглядом. ― Забыл в той каталажке, а водитель, к сожалению, был не настолько любезен, чтобы напомнить мне об этом… ― он шумно зевает, прикрыв рот ладонью. Чимин смотрит на него почти умиленно, Чонгук посылает в Чимина фибры философского презрения. ― Не против, если я посплю? Я бы с удовольствием поболтал с вами, но сейчас у меня нет никаких сил даже пуститься в благодарность… ― он говорит это не меняя позы, скрестив руки на груди, прикрыв глаза плотной тканью шапки и под конец совсем затихает, будто лишившись последних сил. ― Уснул… ― придвинувшись ближе, вслушиваясь в чужое дыхание, просто констатирует Чимин. ― Сумасшедший… ― качает головой Чон. Он все еще сомневается, трогаться ему с места или нет. ― Да что опять то? ― он недолго смотрит на Чонгука, после снова переводя взгляд на отрубившегося парня. Тот даже не сопит, словно не заснул, а умер, вот настолько был вымотан. ― Адекватный парень, по-моему. Не повезло просто. ― Нет, точно псих, ― безапелляционно заявляет Чонгук. ― Вот ты бы так просто позволил себе уснуть в машине у незнакомцев, прямо посреди леса? ― Господи Чонгук. Ну вот представь: ты… ― Никогда! ― отрубает Чон, заводя машину. ― Я не такой идиот, и даже в гипотетической перспективе таким не буду! ― Козел… Они еще долго размусоливали сложившуюся ситуацию, шепотом прикрикивая друг на друга. Вообще, это Чимин дал тон их беседе, не желая потревожить сон измученного парня, а Чонгук и сам не заметил, как перенял его манеру, попеременно глядя то на дорогу, то зыркая на Чимина, иногда кидая настороженные взгляды в сторону спящего. Чонгука во всей этой ситуации успокаивало только то, что одежда незнакомца была вполне опрятной, да и в салоне с его приходом ничем так и не завоняло, только если занудством с которым Пак – мистер «Я хорошо разбираюсь в людях» отстаивал честь незнакомца, до которой так и не добрался безликий дальнобойщик. Через некоторое время, а точнее часа через полтора, как подсказывает приборная панель, сзади подал голос Чимин: ― Чонгук? Меняемся? Ты за рулем уже кучу времени. Не хочу умереть в двадцать один. ― Учитывая твое поведение тебя еще в детстве должно было хорошенько ебануть током. ― Бля. Да я серьезно Гук. ― Никогда я не позволю тебе сесть за руль моей машины. ― Так и скажи, что зассал сидеть рядом с… ― Чимин, я сейчас открою дверцу, на которую ты так удачно облокотился… ― Ладно-ладно… И что ты так нервничаешь? Со мной-то до сих пор ничего не случилось. ― Ну тебя и не жалко. ― Зараза…

***

― Чонгук? ― раздается позади буквально минут через пять. Чонгук диву дается как этот любитель поспать за все время, так и не сомкнул глаз. Может он умеет делать это не закрывая их? А что? От этого страшного человека можно было ожидать чего угодно. ― М? Картинка за окном так особо и не поменялась. Чону начинает казаться, что они попали в какую-то пространственную петлю. ― Я хочу писать. ― Ну еще бы, разве из чиминова рта хоть раз вываливалось что-то полезное? Чонгук закрывает на короткий миг глаза. ― Мне что приоткрыть окно за тебя? ― Нет, шутник фигов. Останавливай свою калымагу, мне нужно в кустики, ― и припадает к окну, видимо выбирая себе самые большие и красивые. ― Ты в такой темени даже до кустов не доберешься, дебил, ― Чонгук, тем не менее, все же останавливается, съезжая как можно ближе к обочине, чтобы если что, можно было услышать истошный визг Чимина, когда он увидит белку. ― А телефон мне по-твоему нафига, тупица? ― он сует руку в карман, утешающе сжимая в ладони холодный корпус мобильника. ― Этот динозавр отключится через секунду, после того как ты включишь фонарик. Вообще-то уже… Но Чимин не признается. ― Тогда дай мне свой. Чонгук поворачивается на него и, глядя через плечо, твердым, жестким тоном, цедит: ― Ни в этой жизни, ни в следующей ты не пойдешь писать с моим телефоном в руках. ― А вы, типа, друзья, да? ― раздается в салоне незнакомый тон, об обладателе которого Чонгук отчего-то успел уже и позабыть. ― Бл… ― Чонгук тут же изумленно глядит на третьего в их компании. Незнакомец наконец сдвигает шапку вверх, на лоб. И на парней смотрит спокойная пара темных глубоких глаз. Они блестящие словно дорогие, лакированные пуговки. Чонгуку они чудятся знакомыми. ― О, ты проснулся! ― расцветает Чимин, выражение же Чонгука, напротив – становится все кислее. Новые знакомства, да еще и при таких обстоятельствах он не жаловал. ― Слушай, есть фонарик? Ссать хочу, а эта жаба скорее удавится, чем чем-нибудь поделится. ― …Есть, ― автостопщик тут же тянется к одному из своих многочисленных карманах на поношенных, старых штанах, выуживая оттуда пластиковый корпус, больше похожий на шариковую ручку, ― но толку от него мало… ― Ничего. Благодаря Чонгуку я к этому уже привык, ― легкомысленно отмахивается Чимин, выбираясь из салона. ― Иди-иди, придатки не отморозь. – внимательно следя за направлением идиота, чтобы точно знать куда он пошел, отбривает Чон. ― Пошел ты… ― Вот сейчас как поеду… ― распевает брюнет, двусмысленно выжимая педаль сцепления. ― Да я пошутил! – Пак тут же меняет раздражающе ленивую походку человека на луне на скачки горного козла и прыгает в первые попавшиеся кусты, ― Я быстро! Мужик! ― зовет он уже оттуда их попутчика, ― будь человеком, не дай ему уехать, если что – болевой с удушающим, ну как в «Бойцовском клубе». Я сейчас! Парень, не сдержавшись усмехается, с небольшой улыбкой глядя на Чонгука. Чону на миг кажется, что его пытаются околдовать. А иначе зачем еще делать такое располагающее к себе выражение лица? С этим парнем точно опасно иметь дело, вот кто так мягко улыбается незнакомцам? Он что, совсем бесстрашный? Нужно быть на чеку… ― Забавно… Кажется я попал в хорошую компанию? ― Ты просто плохо знаешь Чимина, ― как можно более таинственно говорит Чонгук. Чон вполне справедливо считает, что Чимином можно вместо пистолета пугать людей. ― Чимин, значит… А тебя как зовут? Но незнакомец оказался не так прост. Пак его очевидно не пугал. Но, это ничего, он просто не так много времени провел с ним. Уверен, если бы Чон решился оставить их наедине, парень сбежал бы минут через пятнадцать, решив пробежаться до ближайшего города на своих двоих. ― Чонгук. ― важно кивает Чон. Это его машина, он здесь главный. Этот тон вполне оправдан и уместен. ― Тэхён, будем знакомы, ― и протягивает ему свою ладонь, та у него худая, пальцы длинные, наверняка холодные… Или нет? Может, он успел согреться? Не зря же печка работает, ― Руку не пожмешь? ― усмехается коротко, понимая, что Чон в ответ свою не протянет, та лежит поверх руля, пальцем отбивая ритм по кожаной обивке. Так и не дождавшись, гость опускает ладонь. На спинку кресла Чонгука. ― Сначала проверю тебя на Чимине, ― Чон едва заметно напрягается, следя за его рукой в зеркало заднего вида. Там он сталкивается взглядом с… Тэхёном. Его зовут Тэхён. ― Ты и вправду зараза. Чонгук на миг щурится, пристально разглядывая чужое бледное лицо. Тот так же внимательно рассматривает отражение Чона в зеркале. ― Как давно ты проснулся? – претензионно вздергивая бровь. Тэхён просто пожимает плечами, оглядываясь в сторону окна. ― Я не считал. ― Ты нас подслушивал? ― утверждение, нежели догадка. Но без осуждения – и это удивляет как Тэхёна, так и самого Чонгука ― Нет, я пытался привести мысли в порядок, а вы мне не очень громко мешали. Кстати, спасибо за это, я отдохнул. Тэхён вновь смотрит на Чонгука и улыбается. Так приветливо и благодарно, очень открыто и искренне. От того измотанного парня, что забрался в его автомобиль будто уже ни на что хорошее не рассчитывая, не осталось и следа. Сейчас он был в хорошем расположении духа и ему очевидно нравилась его компания. Тэхён очень красиво улыбался и очень красиво смотрел – прямо и добродушно, – это подкупало. Чонгук вдруг ощутил дискомфорт. Глядя в эти добрые глаза, чувствуя дружелюбный посыл, исходящий от человека позади – вообще-то, по-прежнему незнакомца. Он не выдержал: ― Я не хотел останавливаться, Чимин меня заставил. Чонгук не испытывал особо стыда или раскаяния – некоторые бы поступили так же на его месте. Но он определенно был смущен своей ошибкой и сделанными выводами. Слишком скоропостижными, чтобы быть правильными. Между тем Чонгук упорно игнорировал понимание того, что Чимин в этой ситуации оказался прав. Его друг – кретин и в этот раз ему просто повезло. По крайней мере один раз за двадцать один год это должно было произойти... ― Противный, но не лицемерный, ― Тэхён улыбается шире и когда эта улыбка в полной мере отражается в его темных глазах, его лицо начинает приобретать действительно обворожительные краски. ― Э… ― возмутиться, как и задуматься над тем, что этот парень сам по себе достаточно симпатичный, Чонгук не успевает. В салон автомобиля, занося с собой запах листвы и поток холодного воздуха, шумно вваливается Чимин. ― Ну что, как вы тут, ребятки? Снаружи капец холодно, вот тебе и октябрь, чуть не отморозил мне мое хозяйство. ― С этими подробностями пойдешь к проктологу, а сейчас завались, ― Чонгук устало сжимает переносицу. Он чувствует себя слишком старым для этого дерьма. Чимин весело фырчит. И смотрит теперь уже на Тэхёна. ― Не обращай внимания, он просто злится, что мы не заехали в магазин за банановым молочком. ― И, не давая Чонгуку вставить нецензурное выражение, сразу перескакивает на другую тему. С жадностью журналиста, почуявшего сенсацию, разглядывает Тэхёна. Чонгук упорно игнорирует желание спрятать бедного парня от такого пристального внимания. ― Та-ак… как тебя зовут? ― Тэхён. Пак тут же протягивает ему свою ладошку. ― Чимин. ― Да, я знаю, ― Тэхён с радостью ее пожимает. Вот и сконнектились. И никто вроде не умер. Получается, Чонгук теперь может сделать так же? Нет, наверное, это будет выглядеть слишком странно. А ведь в их с Чимином группе именно Чонгука привыкли считать самым адекватным звеном. ― Круто. Видишь Чонгук, мы уже как друзьяшки, ― а потом совершенно бесстыдно добавляет, ― а ты боялся. Чонгук решает забить на них и заводит машину. ― Не боялся я… Тэхён внезапно переводит на него взгляд: ― Да, кстати, а вы то, двое, что в такое время тут потеряли? У Чонгука тут же ехидством загораются глаза, он, игнорируя тихие стенания Пака, с наслаждением в язвительном тоне проговаривает, сосредоточенно глядя на дорогу. ― Да-а, Чимин, ну-ка расскажи своему дружочку, что это мы тут забыли? ― приподнимает брови, как бы подначивая, ― Мы что, имбицилы какие, ездить по этой трассе ночью без веской причины, мм? ― Ах, боже… ― стыдливо накрывая лицо ладонью, будто ночная бабочка, пойманная патрульными. ― Долго ты собираешься мне это припоминать? Чонгука этим наигранным стыдом не пронять. Он умеет быть бескомпромиссным камнем. ― Даже после твоей смерти я тебя найду и напомню о всех твоих грешках, Пак Чимин. Чимин тут же перестает играть задетую уязвимость, впадая в свое более привычное состояние: жадного авантюризма. Чонгук на миг глядит на Тэхёна, поигрывая бровями, мол: видал как умеет? Не верь ему. ― Это называется преданность своему делу! Я прирожденный журналист и могу написать самую хайповую статью даже о каких-то никчемных и всеми забытых пугалах! Чонгук на короткий миг возводит взгляд вверх, чуть ли не вскидывая туда же свои ладони. Они обсуждали это тысячу раз, но аргументы Чимина со временем так и не поменялись, и весомее, разумеется, не стали. ― Лучше бы ты писал о возникновении кишечных палочек. С удовольствием посидел бы в каком-нибудь придорожном кафе, а не несся под сто десять по холмам, горам и лесам. ― Ты сам предложил меня подвести! Чонгук ненадолго аж теряет дар речи, потрясенно приоткрывая рот. Тэхён позади с его выражения лица откровенно смеется, закрыв растянутые в смешках губы ладонью, внимательно глядя на Чонгука из-под выбившейся из шапки лохматой русой челки. ― Что? ― выдыхает он шумно. Что за возмутительный молодой человек! ― Тебе напомнить, что ты мне сказал и как нагло обманул? Никогда не верь ему! ― прилетает уже в сторону Тэхёна, тот оценивающе оглядывается на такого же возмущенного Чимина, ― Эта скотина позвала меня на пикник за город, типа: место – диковинка, понаделаем фоток. А на самом деле завел меня в какую-то деревушку, где мы полтора часа шлялись по кукурузному полю в попытке найти то самое пугало. Которое, между прочим, ничем выдающимся не обладало! ... Если бы я только знал настоящую причину, приковал бы тебя наручниками к телефонному столбу возле универа в назидание другим кретинам из твоего пришибленного факультета, сволочь. ― Этому пугало, чтоб ты знал, больше ста лет! Оно самое старое в Америке! И к тому же люди верят, что солома из которой он был сделан прорастала в землях Салема! Это народное поверье, черт возьми. А то пугало – гордость округа Эссекс! Ты хоть представляешь, как нам повезло, что мы смогли увидеть его воочию? ― Да, пока его не выкинули на помойку? – развязно интересуется Чон, делая настоящий пирует бровями. Чимин тут же вспыхивает, как бенгальский огонек. ― Варвар! ― Циник! Между тем, округа начинает приобретать все более бледные краски, тьма растушевывается медленно, но верно. Безмолвный лес и бесконечная тропа пустынного шоссе обретают все более четкие краски и насыщенные, живые оттенки. Светлеет небо, гаснут самые мелкие звезды. Тэхён вслушивается в чужие переругивания-передразнивания и улыбается. Сидеть вот так было тепло и приятно. В конце концов, хотя бы раз в год и ему можно было выехать из этого скучного и такого безлюдного округа…