Новый дом

Данте оккупировал скрипучие железные качели и застыл, наблюдая за сухими оранжевыми листьями, кружащимися по ветру в относительной тишине, непривычной для игровой площадки в это время дня. Остальные дети столпились в отдалении, возле главных ворот приюта и о чем-то возбужденно галдели. Данте мог бы разобрать их слова, если бы хотел — достаточно было чуть сильнее напрячь чуткий слух. Но последние дни он только и мечтал о том, чтоб слышать как можно меньше. Под конец октября, с первыми заморозками, демоны наглели еще сильнее и до трещин продавливали мембрану между Лимбо и человеческим миром. Данте прилично достало слушать их вой, не дающий уснуть, и на их мерзкие морды, которые виделись ему в кошмарах, когда он все же отрубался от усталости, он вдоволь насмотрелся тоже. Из редкого состояния умиротворения Данте выпинали мокрыми резиновыми сапогами, почти оглушительно шлепающими по холодным грязным лужам на площадке. Шаги доносились сзади, но Данте даже не обернулся. Внутренний покой, как идеальную гладь озера, не хотелось снова взбалтывать лишними движениями, но он уже начал утекать прочь, закручиваясь в тихую воронку. Данте медленно втянул носом холодный, пахнущий дождем воздух, прикрыл глаза и чуть поежился, сжав пальцы в карманах куртки. Кто бы ни приближался сзади, это точно не был демон — эти падлы имели обыкновение подкрадываться незаметно, чтоб не спугнуть добычу. Не взрослый — взрослые всегда обходили любую грязь, а не бегали по ней вприпрыжку. И не совсем ребенок — шаги не настолько мелкие и легкие. Шум стал ближе, и Данте смог различить тихое бряканье чего-то металлического, может быть, браслета или подвески. Наверняка, какая-нибудь девчонка… Последний удар подошв о резиновое покрытие прозвучал совсем рядом. Некто прыгнула на месте и остановилась. Потом в поле зрения Данте ворвалась тонкая смугловатая ладонь и пощелкала пальцами перед его носом. — Дэн! Че застыл? Примерз, что ли? Затем перед глазами возникла вся остальная фигура. Данте неохотно пополз взглядом вверх: цепь на узких черных джинсах, растянутый и порванный местами свитер, бывший когда-то горчичным, распахнутая кожанка. Пушистые смоляные волосы до плеч и сияющее довольной улыбкой лицо с одной примечательной чертой — носом с неестественной горбинкой. — Кэсси? Девчонка поморщилась. Точно, он совсем забыл. — Для тебя — только Кассандра или «моя госпожа». Кэс рассмеялась, Данте фыркнул. Они не были друзьями. За все время пребывания здесь их с Кассандрой общение ограничилось тем, что в первую неделю Кэс в приюте Данте сломал ей нос, позже они пару раз сталкивались спинами в темных коридорах после отбоя, расходясь молча, без лишнего шума, и как-то раз Кассандра отдала ему почти полную пачку сигарет. Правда, потом она всеми силами открещивалась от своего поступка, утверждая, что просто перепутала Данте с мусорным баком. — Так че ты тут забыл? — Забыл спросить, какого хера тебе надо. — Эй! Явно обиженный взгляд карих глаз не вызвал в Данте ничего, кроме желания громко вздохнуть и пожать плечами. Кэс отходит так же быстро, как заводится. Она села рядом на перекладину качелей, и повернуть голову все-таки пришлось. — Я… попрощаться. Не нашла тебя там, среди остальных, даже подумала, что ты снова сбежал. Данте невесело усмехнулся. — Если бы… — А меня можешь поздравить! Сегодня я уезжаю из этой ебучей дыры. В этот раз точно-точно навсегда. Хоть воспиталки и говорили, что я проблемная, меня все равно согласились взять к себе, прикинь? — она чуть не подпрыгивала на месте от счастья. Данте прикидывал, но в такой восторг, как Кассандру, это его не приводило. Приют святой Ламии принадлежал демонам, а в их добровольное согласие выпустить человеческую душу из загребущих лап Данте верил слабо. Когда он отсюда вырвется, никогда больше не попадет ни под чей контроль. — И кто же? — Данте поинтересовался скорее из вежливости. — Ее зовут Лили. Она нереально классная! Ей тоже нравится Металлика, и у нее такие же глаза и волосы, как у меня. А еще она сказала, что будет водить меня в пиццерию по пятницам после школы и научит готовить сладости! Данте чуть не снесло цунами восторженных девчачьих возгласов. Он недоверчиво склонил голову: — Как-то оно слишком дохрена хорошо звучит… — Да ну тебя. Смотри, — Кассандра извлекла из шуршащих недр кармана красную конфету в прозрачной обертке. — Домашняя «Хелти-Скелтис», с клубникой. Будешь? Данте кивнул и протянул за сладостью руку, но Кэс тут же сунула конфету в рот прямо в фантике, за хвостик вытянула уже пустую обертку и нарочно помахала ей в воздухе. — Ха! Не угадал! — Она смяла обертку и швырнула в сторону урны, не особо заботясь об очередном порыве ветра. Естественно, фантик тут же унесло в неизвестном направлении. — Эй! — Пришла очередь Данте деланно возмущаться. — Моральная компенсация, — Кэс дотронулась до переносицы и показала Данте ярко-алый от красителя язык. — Скоро Хэллоуин, свой кариес еще успеешь заработать. Кстати, кем будешь в этом году? — Если получится отсюда ливнуть, то свободным человеком. — Данте потянулся, выгнувшись в спине и довольно зажмурившись. «Кэсси-и!» Как ужаленный, Данте вскочил на ноги, разворачиваясь в сторону, откуда донесся оклик. Черт, так близко… Как?.. — Иду! — тут же, будто забыв про все на свете, Кассандра вприпрыжку подбежала к своей новой опекунше. «Как» стало понятно сразу же, как только он увидел Лили. Ничем не примечательная женщина средних лет в сапогах на высоком каблуке (цоканье которых обычно громким эхом отражалось от бетонных стен вокруг) и дорогом на вид кремовом пальто заботливо прижала девочку к себе, мягко ей улыбаясь. Из-под длинной полы к шее Кэс протянулось тонкое розовое щупальце и крепко обвилось вокруг, как поводок. На Данте уставилось с десяток желтых глазных яблок на таких же щупальцах, вылезающих из рукавов и из-за воротника. В серость окружающего мира будто плеснули ядовито-лимонного красителя. Облака понеслись по небу с бешеной скоростью, холодный ветер резко усилился, накинув капюшон куртки Данте на глаза. Он еле-еле увернулся от качели, закрутившейся на перекладине и просвистевшей в сантиметре от его лица. Удержать равновесие удалось каким-то чудом. — Кэс! Белая разметка площадки заизвивалась плоскими змеями и сложилась перед ним в издевательское: «КРИЧИ СКОЛЬКО ВЛЕЗЕТ». Данте рванул вперед. Резиновое покрытие пошло волнами, а потом начало все сильнее и сильнее проминаться под каждым шагом, становясь вязким и липким, как жвачка. Он намертво завяз почти по колено в трех метрах от Кэс, безмятежно улыбающейся в ответ громадной влажной пасти Лили, из которой до земли свисал толстый язык, покрытый кластерами округлых волдырей в нитях кровавой слюны. Один из них склизскими пальцами без ногтей Лили с языка сняла и протянула Кассандре. Та радостно спрятала красный шарик в карман. Хелти-блядь-Скелтис. Данте хотел позвать Кассандру снова, но, как только набрал в грудь воздуха, его чуть не вырвало от тяжелого трупного запаха, ударившего в нос. Только вблизи стало заметно, что десятки тонких щупалец на деле проступают сквозь гноящиеся прорехи в человеческой коже. Стуча каблуками по абсолютно твердой поверхности, Лили повела свою Кэсси к воротам. Уезжая, из окна бордового однодверного автомобильчика Кассандра показывает зданию приюта средний палец. С Данте она так и не попрощалась. *** Через неделю на Хэллоуин Данте снова выбирает место потише, садится в самом темном углу спортивного зала, где проходит стремное подобие праздника. Он потягивает Вирилити через трубочку, машинально выдергивает синтетические перья из белых ангельских крылышек с обруча на голове, и мрачно пялится на противоположную стену, рядом с которой стоит следящая за порядком воспитательница. Ливнуть, очевидно не получилось. Тридцать первого числа вся демоническая дрянь повылезала как на праздник. Хотя, почему «как»… Лучи цветного света то и дело выхватывают из темноты еще три абсолютно идентичных головы надзирательницы, с тремя же светящимися белым глазами-прожекторами в каждой. От такой попробуй съебись, ага. Она лишней молекулы кислорода из зала не выпустит, не то что целого подростка. — Дэн! От неожиданности он резко дергается, и газировка почти идет носом. Динамики здесь ужасно старые, и музыка даже близко не настолько громкая, чтоб заглушить чьи-то шаги по скрипящему от каждого вздоха полу. Но, тем не менее, девчонке в пышном светлом платье и пластиковой тиаре на голове удалось подобраться незаметно. Странно, в таких-то туфлях… — Чего тебе? — Данте отставляет Вирилити и поднимается со стула. — Что, не узнал меня? Хи-хи. Я же Кэсси. Или тебе больше нравится «моя госпожа»? То же лицо, те же волосы, те же глаза. Много знакомых черт, но Данте готов поклясться, перед ним что угодно, но не Кэс. — Мы очень быстро расстались с тобой, помнишь? Я так соскучилась по этому месту, а еще и с тобой не попрощалась! Я не могла оставить все так, поэтому принесла тебе кое-что в качестве извинения. Из-за спины она достает обычное пластиковое ведерко в виде светильника Джека, с каким дети чуть младше ходят по домам, выпрашивая конфеты, и протягивает Данте. Он снимает крышку и чуть не задыхается от смрада гнилой крови и желчи. — Теперь Хелти-Скелтис есть и с лимонным вкусом! Нравится? — Кэсси заливается долгим и пронзительным смехом. Данте роняет ведерко на пол и делает шаг назад. Поднимает ногу, чтоб сделать второй, но чувствует, как вокруг лодыжки обвивается что-то холодное и скользкое. Человеческие фигуры вокруг превращаются в серые полупрозрачные тени, из щелей в паркете струится желтый свет, музыка искажается и становится громче в несколько раз. Данте кривится, и с трудом карабкается взглядом вверх. Десятки тонких щупалец с глазами на концах пучками торчат из-под подола платья до колен. Кожа на ногах расходится длинными кровавыми полосами, оголенные на несколько секунд кости снова скрываются за розовыми нитями-щупальцами, заменяющими мышцы. За ногами следуют плечи. Челюсть со щелчком распахивается на нечеловеческий градус, и на пол падает длинный мерзкий язык с гроздьями кровавых волдырей. Туловище Кассандры разрывает напополам, словно рубашку слишком маленького размера, но демон сохраняет свою форму, упрямо стягивая его на себе, как корсет. Кровавой слюной изо рта демон прилизывает пушистые черные волосы. Данте парализует страх, и от отвращения кружится голова. А музыка стихает, ярче загорается свет. Надзирательница вышагивает на середину зала, привлекая внимание и командуя соблюдать тишину. Через пелену Лимбо, как сквозь толщу воды, Данте слышит, как она объявляет: «В канун Дня Всех Святых наша любимая выпускница Кассандра приготовила для каждого из вас по особенному подарку…»