Полдесятого ночи. Идате, так и не раздевшись с утренних вылазок «на прогулку», лежал на разобранном диване, одну ногу согнув в колене, а другую широко расправив. На фоне был включен телевизор, мелькали кадры какого-то детективного фильма; судя по сбавленной на минимум громкости и устремленному взгляду Косаткина в телефон, кино было откровенно ужасно.
Отвлекшись от случайно выбранной статьи, садист перевел взгляд на время: «Утонула, что ли?». Еще полтора часа назад Самеми ушла на улицу. Она часто гуляла по вечерам: это было ее время для одинокого размышления без Косатыча, постоянно подстрекающего девушку выпить или потанцевать на кухне. Ида привык к этому, однако обычно Акула приходила минут через сорок. Мужчина закинул голову, устремляя перевернутый взгляд на входную дверь, и затем на окна. Уже стемнело. Не то чтобы темноволосый переживал, но…
Не успела мысль проскользнуть, как садист услышал приглушенные шаги. После двух щелчков ключа в замочной скважине дверь медленно открылась, впуская подмерзшую девушку в дом. Сизые пряди волос, слегка запутавшиеся между собой от ветра, падали на лицо, вынуждая Акулку встряхивать головой для обзора. В порозовевших от прохлады пальцах Самеми шелестел небольшой полупрозрачный пакет, а в другой руке красовалась бутылка чего-то крепкого. «Коньяк?» — Ида вскинул брови и проследил за тем, как Акула кладет богатства на рядом стоящую у двери тумбочку.
— Почему ты опять в одежде на моем диване? — девушка снимала с себя куртку и хмуро глядела на Косатыча сверху вниз. — Причем уже разобранном.
— Это не твой диван.
— Я на нем сплю.
Идате промолчал, переводя взгляд обратно в телефон. Самеми, прихватив алкоголь, подошла к дивану и уселась на подлокотник, сверля взглядом темную макушку.
— Рок передал тебе коньяк. Как он сказал, очень хороший, — девушка протянула Косаткину бутылку, — И попросил передать, что за такой подарок ты должен перестать приходить к нему.
Садист, проходясь взглядом по бедрам Акулки, что находились близь его лица, принял коньяк. Повертев в руках и пару секунд задержавшись взглядом на этикетке, он довольно закивал.
— И правда хороший, — Идате повернул голову и встретился с опечаленным взглядом девушки, — Надо будет зайти к нему и отблагодарить. — после шутки мужчины уголки губ Акулы даже не дрогнули, и Косатыч прищурился, вздернув бровь в немом вопросе.
— А в честь чего такой щедрый подарок, ты знаешь? — Акула поджала персиковые губки, услышав шумный выдох брюнета.
— Ну, да.
Помолчав пару секунд, Самеми вздохнула и, грустно опустив плечи, тем самым немного ссутулившись, шепотом продолжила:
—
Ида, почему ты не сказал мне, что у тебя сегодня день рождения?
Косаткин молча обвел взглядом лицо девушки, расстроенно покусывающей губу. «Да ладно, такая глупость». Садист приподнялся на локтях.
— А зачем? — мужчина свел брови к переносице, продолжая смотреть на Самеми, — Это не имеет никакого смысла. Такой же обычный день, — отвернувшись, продолжил он, — Ничего особенного. — махнув ладонями, закончил Косаткин.
Акулка усмехнулась. «Ну, конечно» — пробубнив себе под нос, она поднялась и, прихватывая принесенный пакет с чем-то легким с тумбочки, направилась на кухню, быстрым шагом скрываясь за разделяющей комнаты стенкой. Идате, проводив девушку взглядом, пожал плечами и похлопал по передним карманам брюк. «Не здесь». Приподняв таз, темноволосый нащупал пачку сигарет с зажигалкой в заднем кармане. Соскочив с дивана, Косатыч прошагал к окну, что располагалось левее входной двери; прислушиваясь к тихому шебуршанию Самеми на кухне, брюнет перекидывал коробочку с сигаретами в руках.
«День рождения… И что в этом дне такого необыкновенного? Скучный, как и все»
Подойдя к окну, Идате распахнул его; холодный воздух обдал лицо мужчины. Он чиркнул зажигалкой, задерживаясь взглядом на всполохнувшем огоньке, контрастно выделяющемся в окружении ночи, но опомнившись, Косаткин поднес зажигалку к сигарете, прикуривая.
«Чего все с таким нетерпением ждут? Почему так радуются?»
Садист вскинул голову, замечая звезды на черном небе. Сейчас, когда его волосы треплет прохладный ветерок, а в нос забивается привычный запах табака, Косаткин чувствует весь холод внутри себя. Ничего такого счастливо-разгоряченного, ничего радостного. Даже подарочный коньяк от Рока вряд ли сможет как-то согреть брюнета. «Скоро этот день закончится» — хмурясь, Идате выдыхал дым, стараясь расслабить отяжелевшую от внезапных мыслей голову. И так бы и стоял, сжав челюсти, если бы не почувствовал легкое касание небольшой (в сравнении с его косаточьей) руки где-то в районе поясницы…
Мужчина обернулся, все также продолжая хмурится. Но завидев неловкую улыбку Акулки, он постепенно расслабился, опуская недоумевающий взгляд на то, что держала девушка. Слегка подрагивающими пальцами Самеми мягко обхватывала формочку с маленьким шоколадным кексом, в который была воткнута небольшая и тонкая уже заженная свечка. Идате проморгался, убирая ото рта сигарету и пытаясь понять, как на такое реагировать. Он с легким удивлением вскинул брови, возвращая уже осознанный взгляд на девушку, успевшую за время подготовки сюрприза воодушевиться.
— Когда ты успела?
— Как только, после слов Рока, до меня дошло, что происходит, я тут же пошла в магазин. — проговорила она.
Косатыч усмехнулся. «Глупая» — подумал Ида, тем не менее, расплываясь в мягкой улыбке острых зубов от такой заботы со стороны Акулки.
— Загадывай давай!
— Что?
— Желание! — Самеми мотнула головой, намекая на свечу.
Мужчина задумался, попутно вдавливая сигарету в дно пепельницы. Он посмотрел сначала на потолок, затем перевел взгляд на звездное небо. «Желание…»
— Ну, ладно, — вернувшись в реальность, Идате чуть наклонился к кексу, который Самеми все же приподняла повыше; и мужчина одним выдохом задул огонек. — Загадал.
— Хоть что- то хорошее?
— Пачку сигарет. — брюнет залился тихим хриплым смехом, когда девушка шумно цокнула.
«Дурак» — подумала Самеми, вглядываясь в прищуренные глаза садиста. Поняв, что смотрит своими точно искрящимися глазами слишком долго, девушка смущенно опустила взгляд, на что Косаткин лишь хмыкнул и покачал головой. Ида, положив ладонь на затылок девушки, притянул ее к себе и впечатал в свою грудь. Оставляя одну руку на голове Акулки, другую он завел за спину Самеми, обхватив ее плечо.
Девушка задержала дыхание, чувствуя крепкую руку, согревающую ее плечо, подминая под себя ткань свитера: «Получилось».
Они молча стояли под лунным светом, ощущая лишь проходящий по кистям холодок от открытого окна, и тепло тел друг друга. Самеми пыталась удержать в одной руке шоколадный кекс, которого, кстати, могло бы уже не быть, если бы она не успела его вовремя перехватить; Идате разглядывал звезды, но, заметив одну из них, падающую где-то вдалеке, плавно закрыл глаза.
«Так вот, почему», — вздохнул Косаткин.
