Арсений в стране кошмаров

      Канун Хэллоуина. Арсений опустошенно рассматривал скачущее и размытое отражение в окне электропоезда, резво несущегося по Москве. Он то оторвётся на секунды, чтобы проверить телефон, то воротится и застынет, ощущая, как сердце слабо ёкает под незаурядную тряску. Ушные перепонки забивает грохот колёс, скользящих по рельсам. Никакой шум не беспокоит мужчину настолько, сколько томящие сознание мысли, жаждущие звонка и заветной фразы: «Вы подходите нам на роль». Попов сминает уста, поправляет спустившуюся чёлку, вздыхает отрывисто, чтобы с воздухом вышли тяжелые переживания, и натягивает уголки губ к посеревшим очам. Он прекрасно осознавал, что никто ему не перезвонит, поэтому, отбросив надежду, пока оставалось время, заглянул в Инстаграм. Хлопая пышными ресницам, Арс разглядывал истории коллег: очередную ночную вечеринку равнодушно смотрящегося в камеру Матвиенко, рекламу Дмитрия на свежий выпуск «PozKos» и, конечно же, дела и заботы Антоши. Однако пятнадцати секундный ролик заядлого курильщика и молодого участника «Импровизации» испортил мужчине и до того потрёпанное настроение – Шастун в сопровождении Ирины, мягко смеявшейся и мелькающей в кадре, рассказывал, как славно возлюбленная пара подготовилась к празднику нечисти и не святых духов. Арсений от греха подальше убрал гаджет в карман ночных брюк и сложил веки, припав виском к металлическому поручню. Уже ни боль, ни печаль не душили актёра, однако что-то острое и до сих пор жгущее окутывало слоями паутины сломленную грудь. Транспорт ощутимо остановился, двери легко раскрылись, и Попов мигом вынырнул из вагона. С каждым шагом он приближался к эстетике цветущего города: толпы людей на московских улицах, кучи железа на шинах на проезжей части, курьеры с громадными рюкзаками, всевозможная реклама на баннерах, листовках, автомобилях и раскиданные цветочные магазины от компании «Питерские стебельки», цветастые бутики, кофе и продуктовые магазины, держащие внутри своих стен человеческие тела. Мужчина пробежал глазами по дремлющим на парковке машинам и, приметив знакомую, поспешил обеспокоить её салон. —Привет. Давно ждёшь? — сухо спросил актёр, осторожно захлопывая за собой дверцу и устраиваясь на пассажирском сидении. —Да нет, — помотал Матвиенко, отстранив от лица сенсорный экран, и вопросительно устремился на коллегу. — Как кастинг? —Ни о чём, — рвано выдавил Попов. —Арс, ты только сильно не расстраивайся, в следующий раз точно получится, — бережно потрепав Попова за плечо, отозвался Матвиенко и завёл спящего жеребца цвета фиолетового заката и поля гиацинт. — Кофе хочешь? У нас есть время до съёмок.       От поддержки Арсений заметно потемнел, сомкнув ювелирные ладони в кулаки, стиснувшие края грифельной ветровки, и нахмурил аккуратные брови. Он мрачно обратился к Матвиенко, заливаясь бледнотой и призрением. —«В следующий раз», да-да, конечно. Обязательно! — сдерживая дрожащий тон спокойствия, иронизировал Арсений, чем вызвал лёгкое недоумение на физиономии Сергея. —Слушай, ты, актёр погорелого театра, не нужно здесь характер показывать. Никто не виноват в том, что Арсений Попов никак не может принюхаться к кинематографу, — охладил горячий пыл импровизатор и выбрался на проезжую часть, где серую дорогу рассекали автомобили и пассажирский транспорт.

Молчание.

      Чем ближе подбирались импровизаторы к киностудии «Главкино», тем сильнее размягчался Попов до состояния обыкновенности и непринуждённости, и остужался заведённый порывом справедливости Сергей. Остановившись у сооружений габаритного здания, друзья пожали ладони – недолго обида задержалась в их сердцах, да и купленные за счёт армянина стаканчики кофе утопили топор войны. Пока искрящийся от остроумной шутки актёра Матвиенко суетился у машины, Арсений минул сад неоновых статуй и нырнул в креативное помещение, где быстро вскарабкался на второй этаж, перепрыгивая ступени и кивая съёмочной площадке. Он зашёл в гримёрку и, нежно поймав на руки прыгнувшего тёмно-серого пушистого и линяющего кота с янтарными глазёнками, выронил горький напиток, который славно ударился о паркет и растёкся по поверхности грязной лужей. —Люк! — осуждающе повысил голос Шастун, выбираясь из-под гримёрного столика с квадратным зеркальцем и светильниками, приложившись головой о выдвижной шкафчик. Он невнятно что-то буркнул, а когда выпрямился, то, крепко держа щётку-пуходёрка, на которой скопилась шерсть животного, съёжился и показался растрёпанным, словно летний подсолнух. — Арс? О боже! Твой кофе. Ты не обжёгся? Люк, плохой, плохой кот! — ругался хозяин на усатого зверька, который вилял нервно хвостом и шипел, наблюдая за расчёской с грубыми зубчиками. — Я пытался его расчесать, но этот маленький и противный клубок линяющей шерсти исцарапал мне все руки и спрятался под стол. Ни в какую не даётся! —Нет, я в порядке, — устремившись на разбросанные пшеничные локоны, молвил Попов и подступил к возмущённому Антону. Мужчина протянул ладонь, чтобы пригладить шаловливые пряди, но Шаст рефлекторно, подобный коту, изогнулся и отступил, не позволив прикоснуться. Попов мягко засмеялся, а молодой импровизатор словил тормоз. — Яблоко от яблони далеко не упадёт – ни в какую не даёшься! —Что я пропустил? — спросил с любопытством зашедший Дмитрий, попрощавшись с Савиной и Теодором по телефону и поправив стекляшки в оправе на переносице. —По-любому ничего важного, — подтолкнув коллегу вперёд и протиснувшись в комнату, выпалил Сергей и забранился, так как наступил белыми носками в жидкость, плюхаясь на чёрный, обитый искусственной кожей, вздувающийся диван. — Да, блядь… —Ты чего такой толстый, а? — по-доброму приметил Позов и потрепал антоновского дикаря за ухо, который растянулся, как лента на предплечьях Арса, и ощутимо замурчал всем греющим телосложением. —Я не толстый, а накаченный, — ответил Матвиенко, отчего импровизаторы звонко захохотали. —Накаченный сплошным жиром, — парировал Грек, пока армянин рыскал глазами по ближайшим мягким предметам, чтобы запустить один из них в милого очкарика, утирающего выступившие от смеха капли соли. —Антош, а почему Люк здесь? — спросил Попов, не отрекаясь небесами в очах от усов и когтей животного.       Он потёрся концом вздёрнутого носа о влажную и прохладную кнопку кота, оголяя жемчужные зубы в улыбке. —Ну-у, после съёмок начнётся тур по городам, я буду то тут, то там. Ира вся в работе. Ей предложили принять участие в какой-то акции для дизайнеров в Воронеже. На Люка совсем мало времени остаётся, — объяснялся мужчина, перекатывая большим пальцем кольца на длинных перстах то ли от нахлынувшего чувства трогательности, то ли от подскочившего беспокойства. — Сегодня в Воронеж поеду. Пускай он пока у родителей поживёт. —Если хочешь, то я могу забрать его на пару недель в Питер, — отозвался актёр и спустил четвероного на паркет. — К ранам души ты кота приложи, — лучисто произнёс импровизатор, пока Антон трепетно стряхивал ладонью с ветровки волосинки и ворчал: —Арс, у тебя вся ветровка в шерсти… —Ничего страшного. Я когда у Серёжи ночую, то его волосы не только на моей одежде – они везде: в кофе, на постели, в ванне, даже в домашних тапочках! — гоготал Попов под недовольные Сергеевские возмущения, скидывая верхнюю одежду.       Гримёрку навестили “родители” шоу – Воля и Стас, которые горячо обсуждали секретного гостя сухими фразами, обрисовывая его деятельность, жизнь и образ. Однако при виде Арсения в унисон заботливо изволили выкинуть вопрос: «Как кастинг?». Попов обернулся и нарисовал на лике тупую апатию, потупив водяные очи, пока позади него быстро маячил руками и мотал головой Матвиенко, намекая на то, чтобы ведущий на канале ТНТ и креативный продюсер отступились от актёра, потерпевшего фиаско. Станислав насторожился. —Ну, когда мы увидим нашего «я же актёр» по телевизору? — с обворожительной растянутой улыбкой молвил Павел и перекинул недоумевающий коренной взор на хмурившегося Шеминова, который легонько ударил худущего мужчину локтем в бок. —Когда «я актёр» сходит за шваброй в кладовую и уберёт разлитый кофе, — глянув на вздрогнувшего импровизатора, требовательно сказал Стас, а затем на тёмно-грязное животное, лелеющее голени Арса. — Что здесь делает кот? Шастун – любитель тащить всякую живность в дом, требую объяснений. Арсений, не задерживайся. Сергей, будь любезен, обрати внимание на любимых коллег. Нам нужно обсудить предстоящие гастроли после съёмок. Организовано-организовано, — похлопав в ладони, оживился креативный продюсер и “мать” импровизации. —Это будет долгий разговор, — отозвался Дмитрий и свалился к армянину на диван, отложив очки, опрокинув голову на крепкое плечо Матвиенко и проводив причудливого дизайнера, скрывшегося за дверью.       Попов, чувствуя на сердце робкую тоску, пронёсся по переполненным творческими личностями коридорам: у гримёрки «Стендапа» ворковали серьёзный Нурлан и Алексей – казах, прикрыв узкие тёмные очи, нервно просил заткнуться безбашенного Щербакова, который молол полную чушь про классический мраморный костюм, преграду и реплику: «а что здесь, собственно, происходит?»; подходя к столовой, Арсений кивнул идущим обедать сонному Гарику и светящемуся Тимуру, а у офиса директора он перекинулся объятьями с Оксаной. Девушка взъерошила кроткие пряди и посоветовала не вешать нос. Мужчина вновь обрёл душевный покой.       Импровизатор резво подобрался к кладовой, но чистое помещение отозвалось тишиной и звонким эхом от скрипа металлической плиты. Он задел кнопку выключателя, тёплый свет озарил мелкую комнатку, где вплотную к стенам стояли стеллажи, упирающиеся в потолок. В углу пылилась швабра. Стоило Арсению спуститься со ступенек и дёрнуть ступнёй, как потолочные светильники треснули, освещение кануло во тьме, а под ногой раздался протяжный хруст. Мужчина поджал содрогнувшиеся влажные губы, сглотнул и перевёл дыхание, приложив кисть руки к колыхающейся от лёгкого потрясения груди. Включив телефон, импровизатор первым делом осветил раздавленный объект – разбитая на осколки карамельная красно-белая трость. Попов в изумлении изогнул бровь, когда в его поле зрения попалась целая тропинка из красочных сладостей, ведущих к концу чулана. —Что за приколы? — шепнул он и, обступая сахар в обёртке, добрался до инструмента для уборки. Однако, как только его кожу затронул тыквенный аромат, мужчина повернул корпус стройного тела к противоположной стене и вытянул руку. Невесомая пустота. — Что за…       Арсений, не обдумывая, ступил вперёд, он смело направлялся к растущему обильному запаху, пока не наткнулся и не повалился вниз, задевая коленом керамический жесткий край ступени лестницы, тянущейся ввысь. Актёр обласкал клыкам уста, нервно мыча то ли от удара, то ли от того, что он слышал, как гаджет, соединившись с твёрдой выпуклой поверхностью, пустил трещину. Минуту острых ощущений внезапно накрыл невнятный шорох вдали. Попов навострился, фиксируясь на ногах, мужчина поднялся, хромая и придерживаясь дрожащими перстами тесных стен. Он выбрался из душной кладовой и ахнул от оранжевой красоты: с галтелей свисали сетки паутин, на белоснежных нитях которых шевелили мохнатыми лапками густо фиолетовые, синие и серые паучки, у плинтусов оравами ошивались тыквы с вырезанными гримасами, внутри них полыхало пламя свечей, различные плакаты с надписями «Счастливого Хэллоуина!» бросались в восхищённые морские глаза. Мужчина, по-детски озираясь и не веря сознанию, воротился в импровизационную комнату, где в мерцающих огнях гирлянд уставился на крупные чёрные силуэты. Попов нерешительно переступил порог, отчего загорелись подсвечники, осветившие наряженную каморку, а по ковру пополз кисельный туман. Он остолбенел, так как фигуры бесследно исчезли, и переполошился от прикосновения пробежавшего пухового хвоста по ноющей части тела, которая ни с того ни с чего попрощалось с противной болью. —Арсе-ений, поздравляем тебя с полученной ролью!🔮 — громко стрельнул голос Воли за спиной актёра, и раскатистый смех ударил в ушные перепонки. —А?! — круто обернувшись, воскликнул Попов, стремительно отступив к мягкому дивану.       Арса охватил непреодолимый испуг, который сковал взор на перекосившем страхом лице. Мужчина, широко раскинув очи, разглядывал не Волю в костюме графа Дракулы – тощую талию ведущего облекал исписанный кружевами жилет, шею скрывало пышное жабо, длинные брюки изящно сочетались с классическими туфлями, грубого пошива плащ волнами спускался со стройных плеч, а из-под верхней линии губ выпирали клыки – и не стоящего под руку Станислава в ведьмовской громадной шляпе, в ночной украшенной ясными графитами, цвета нефти, мантии, который держал тыкву с искаженной физиономией на предплечьях и взволнованного оглядывал Попова, а их глазницы. —Арсений, всё хорошо? Паша, ты напугал его!🍷 — молвил Шеминов, меняя ласковое беспокойство на грубое замечание “отцу” импровизации. —Ваши глаза, они п.п.п… — заикаясь и пуская холодный пот по виску, дрожал Арсений, как осиновый лист, пока спорящие родители, отвлекаясь от раздора, набирали усмешку и внимали на актёра коричневыми застёжками. —…п.п.п..П У Г О В И Ц Ы🔮🍷 — звонко и мило отозвались ведущий и продюсер, переплетая пальцы ладоней. —Нашёл чему удивляться!🍷 Переодевайся давай, Антон и остальные тебя уже заждались, — заметил Воля, а Шеминов протянул импровизатору бумажный пакетик с черепками и конфетами, поставив тыкву на край стола. —Арсений, я горжусь тобой, — добротно произнёс Стас, которого нежно поволок за ладонь Павел. — Как закончите, то возвращайтесь в кухонную комнату, мы с Пашей готовим тыквенный пирог🔮       Актёр смутился до роз на щеках, когда вызволил из ёмкости шерстяной свитер со снежными габаритными звёздами, с которым посыпались и заколки для непослушных прядей, и сахарные угощения. Он с огромным удовольствием натянул его на свой стан, а кусачими аксессуарами убрал ввалившуюся чёлку. Тепло. Вольготно. —Неужели тебя это устраивает? — настороженно муркнул Люк, взобравшись на подлокотник и наклонив головку в бок, поражаясь ребячеством взрослого мужчины, когда вампир и колдун канули в соседней комнате, воркуя и перешёптываясь. — Арсений, ты всё видел. —Люк, — отобразив движение усатого со стеклянным янтарём, восхитился Попов и улыбнулся, возвысив зверька на руки. —Арсений, ты должен уйти, пока не разочаровался, — настаивал кот, спрыгивая и крошась ломтиками трюфеля у дверей.       Импровизатор застыл, но по ту сторону плиты раздался стук костяшек по дереву, отозвавшийся искрой радости внутри органов. Он отворил преграду, по которой потянулись корни и стебли от подсолнухов, и проникнулся пронзающим крыльями бабочек брюшную полость чувством. Шастун в образе Тыквоголового Джека показался в дверном проёме – голова мужчины плотно сидела в огненном растении, сшитый полинявшими лоскутками с катышками пиджак с висячими рукавами и алый галстук-бабочка придавали ему некую пикантность. —Добро пожаловать, милый, в страну кошмаров, — приветствовался молодой участник шоу, указывал на главный коридор, где в проходе ясно святилась сцена, откуда взвывал живой ветер, обдувающий конечности свежестью костра и солнечных цветов. — Я скучал по тебе🎃       Антон бережно обхватил кисть руки Арсения, чтобы провести его чрез черноту, однако Попов суетливо вытащил пальцы и покраснел, слабо сжав кулаки с тряской под кожей. —Я и сам могу дойти, Антош, — узнав голос воздыхателя, выпалил Попов, которого вновь одержала тревога из-за того, что Антон обращается к нему на «милый», и ведёт себя, словно они уже несколько лет влюблённая пара. Правда, он встрепенулся, увидев, как Шастун померк и сгорбился, поэтому всё-таки небрежно, но нежно, зацепился за ладонь, пряча в черепашьем вороте расплывчатые уголки губ и краснеющие очи. — Я тоже скучал…       Чем ближе они подкрадывались к сцене, обступленной подсолнухами, тем отчётливее становился пейзаж: небосвод, расстрелянный звездами и туманностями, огненные языки пламени, искры которых тонули в воздухе, шелест еще не отцветшего дуба, шатающаяся верёвочная качель на бивне древа. —Арсе-Е-ений,👻— задорно вскрикнул Дмитрий, сорвавшись с пожухлой травы, — а мы у-У-уже костёр с Серёжей разве-Е-ели и венков наплели. Готов к Хэллоу-У-уину? — интересовался мужчина, шевелясь под белоснежной простынёй с вырезами, чрез которые выделялись коричневые пуговицы, и намешивая в миске жижу, будто известь. —Он не готов, не видишь что ли?🐺— как обычно ворчал лохматый Матвиенко, дёрнув нервно острым ухом и разлохмаченным хвостом. Он оскалил волчьи клыки и продолжил вплетать головки цветов в травяной ободок. —Серёжа, како-О-ой же ты проти-И-ивный 🍷, — презрительно выкинул с уст Дима, и отблеск от Сергеевских пуговиц сверкнул, подобно звезде. —А вы опять ссоритесь, голубки, — лучезарно захохотал актёр и с разбегу плюхнулся на качели, поднявшего его к чёрному одеялу. Он внезапно заметил Люка, мотавшего концом носа и пускающего когти. — Тоша, пошли покачаемся? —Конечно, карамель, но сначала тебе нужно скрыться от злых духов и сделать оберег, — предупредил импровизатора Тыквоголовый Джек и присел на поваленное бревно. — Иди давай сюда, сахар🎃       Арсений резво спрыгнул с деревянной дощечки, неглубоко провалившись в тягучий мох, и поспешно подсел к Антону в замшевых брюках-клёш, который умиротворённо то наблюдал за пеклом костра, то на гостя страны ужасов. Дмитрий подошёл к актёру и, макнув волосинки кисти в жидкость, черкнулся на впалом лице. Растушевав туманную краску, призрак углём вывел заштопанную нить от скулы до скулы через линию губ по побелевшей коже и круги вокруг глазниц. Матвиенко же надел на Арса венок из полевых сухих цветов и крошечных солнц. Шастун налюбоваться никак не мог, поэтому крепко сжимал руку импровизатора и сбито выдыхал сладостный аромат карамели. —Ты прекрасен, милый,🎃 — влюблённо проговорил Антон, пока Попов робел под умиления обнимающего оборотня призрака и фырканье Серёжи.       До самого восхода светила герои Хэллоуина бродили пуговицами и очами по созвездиям, танцевали у полыхающего и стреляющего костра, водя хороводы, звонко, как капель, смеялись и делились частицами душ, прятались в зарослях жёлтых растений, правда, Матвиенко всех быстро находил из-за особого чутья, но вот Дмитрий ему давался тяжко, ведь сложно отыскать невидимое существо. Они собирали мятные конфеты и леденцы с корицей на поле рыжих поющих тыкв под широкими листьями, рассказывали друг другу страшные истории и содрогались от ломящихся потоком воздуха ветвей тополей. От хруста Арсений на миг прижимался к Антону, но через секунду резко отшатывался от него, набирая багровый рассвет в области ланит, пока деревянный человек улыбался и успокаивал любимого, вручая ему шоколадную сладость, а Дмитрий, в целом, никого не смущаясь, просто запрыгивал на спину Сергей и дрожал, давя оборотня, как хрупкий мотылек толстого и кровожадного паука. —Почти рассве-ет, — долго зевая и дремля на коленях Шастуна, молвил Попов, устремляя сонный взгляд на розовеющее небо и золотые лучи солнца, которые отгоняли черноту. —Тебе ну-У-ужно что-нибудь ки-И-инуть в костё-Ё-ер👻 и загадать желание, — провыл Позов, поглаживая спящего Серёжу по волосяному покрову и смахивая мёртвые отпавшие листы дуба.       Актёр неохотно восстал с нагретого места, стянул три разноцветные заколки и бросил их в огонь. Сладкий сон набросился на море в глазницах, затормозив циркуляцию крови в венах, Арсений медленно спустился на колени и припал к черствой земле, обсыпанной листочками, веточками и карамельками, шепча заветную мечту, обрывающейся на словах: «...Хэллоуина». —Когда ты проснёшься, то будешь ужасно огорчён, — послышалась мурчащая фраза, и шерсть, веющая трюфелем, окончательно перекрыла вымышленную реальность. — Антон, Арсений заснул, ему пора уходить, — обратился кошачий представитель к высокой дрогнувшей тыкве и направился к коридору, оставляя тропинку из конфетных следов.       Тыквоголовый Джек с треском потянулся, размялся, рвя заросшие на плечах и вые стебли, нежно подобрал Арсения и пробудил кошмарных друзей: «Просыпайтесь, 👻». Они оравой воротились в гримёрку, где Станислав и Павел встретили святых блуждающих пирогом. —Он заснул? Как жалко,🔮 — печально протянул Шеминов. — Но ничего, в следующем году, в канун 30 октября, мы вновь увидимся. Ай да проводим нашего «я же актёр» домой, — предложил колдун, но внезапно тихо вздохнул, словно его осенило, — и не забудем про талисманы! Шаст, не задерживайся. Организовано-организовано!       Пока сказочные герои скрывались в кладовой, спускаясь с тихим гоготом и рассыпаясь на сахарный песок, Антон возложил актёра на стенку воздушного дивана, расколол пополам тыкву с ужасающим выражением и, обхватив ледяными перстами лицо Арсения, коснулся угольных уст, сквозь лебединое прикосновение моля: —Люби меня, не смотря ни на что🎃       Импровизатор открыл водяные глазёнки от режущего света, он зажмурился и закрылся правой ладонью от свечения, которое вскружило голову и завело сердечный мотор. Кладовая. Швабра в углу. Его окружили беспокоившиеся коллеги, кликающие имя актёра, пока тёмный кот мирно сопел на Арсеньевских бёдрах. —Ребята, счастливого Хэллоуина, — процедил беззаботно улыбающийся счастьем и восторгом Попов. —Арсений, ты нас так напугал! — проговорил Шеминов и крупно озадачился. — Почему ты весь в песке? Или что это? Что на твоих губах? Арсений, что ты опять натворил? —Это сахарная пудра, — пробуя порошок, отозвался Матвиенко и вскинул густые брови от Дмитриевского взора. — Что? —Фу, — поморщился очкарик, — ты всё что ли сожрать готов, как волк голодный, — брезгливо заметил Дмитрий, натягивая скатившуюся оправу очков на переносицу. —Дима, Серёжа, не ссорьтесь, — приходя в собственное восприятие, произнёс примкнутый к стене импровизатор и растопырил левую руку, в которой плотно прилагались друг к другу круглые блестящие и обгорелые пуговицы – четыре коричневых и одна зелёная, как оливка. — Это сахар, — пробуя губы влажным языком, отозвался актёр и встал на ноги, отряхивая пудру со штанов и чёрной футболки. —Сахар? — удивился Воля и перекинулся с креативным продюсером недоумевающими взглядами. —Знаете, это такая долгая и невероятная история, — через вырывающиеся смешки проговорил граф. — Стас, а ты умеешь печь тыквенный пирог? Если да, то испеки, пожалуйста. Антон – я буду, буду любить, не смотря ни на что, — взглянув на ошарашенного молодого импровизатора, кивнул он, — Шаст, а ещё у тебя губы чёрные, — подбирая на руки мурчащего дикаря, пролепетал Арсений, минуя коллег и проверяя гаджет, который, к его счастью, оказался цел. —На вкус, как уголь, — сказал Шастун и затронул грудную область, где рёбра сносило кричащее сердце, а живот рвали стебли подсолнухов. —Ничего не понял, но, наверное, как сказал Попов – счастливого Хэллоуина вам, хотя он и наступит завтра... — проговорил Матвиенко и направился к лестнице. — Пойдёмте уже, а то здесь так пахнет… —Трюфелями, тыквой и костром, — твёрдо договорил Антон, подобрав сморщившиеся и расплавленные от высокой температуры три заколки для волос, затерянные среди раскиданных карамельных конфет.       Мужчина внимательно осмотрел аксессуары, пожал плечами и зашагал за творческими личностями, ощущая дикое дежавю.