Ревность, бурлящая в крови

Вечеринку девушек пришлось приостановить в экстренном порядке, и провести экстренную церемонию выгона. Три статные женщины вышагивали по тропинке, идя на задний двор, где проходила пьяная вечеринка. — Доброй ночи, девушки, — в своей строгой манере проговорила Лукина, — На протяжении всей недели мы с коллегам анализировали Ваше поведение. Поэтому мы с преподавателями решили незамедлительно остановить хаос в стенах школы Леди. — Как проходит ваш вечер? — Лаура Альбертовна приподнимает брови, выжидающе осматривая пьяных учениц. — Прекрасно, — отвечает Петрова. — Ужасно, — Ася смахивает с щек слезы, шмыгая. — Можно я проявлю себя на всех испытаниях, которые меня ждут впереди? — спросила Жукова. — Мы уже не уверены, что Вас впереди ждут испытания, — вымученная поведением пацанок, Третьякова понижает тон голоса, сжимая ладони в замок. Бэлла Кузнецова пьяная в зюзю, стояла меж Петрухой и Митрониной, облокачиваясь на Настю, дабы не упасть. Сломать себе кость девушка не горит желанием. — Бэллочка, у Вас как настроение? — спрашивает директриса. — Мне вечеринка понравилась, но я пила пиво, — ответила Кузнецова. Пока строгий директор отчитывал девушек, Третьякова поедала взглядом Лукину. Оглядеть властную женщину с ног до головы — отдельный вид удовольствия. — Вы же понимаете, что Вам сулит чёрная лента? — в разговор влезает Марии Буше, — Почему мы должны оставить Вас в школе Леди? — Потому что я не могу остановиться пить, — язык Кузнецовой не даёт адекватно разговаривать, но что-то вымолвить да получилось. «Мы наркология?», — подумала про себя Третьякова, сжимая челюсть. — Виктория Лазутина, — обратилась к ней Лукина. — Я тоже пила… И выкурила одну сигарету, но вела себя вполне адекватно. Лично для меня вечеринка прошла хорошо, — без стыда отвечает Виктория, видимо, не считая, что её поведение не является адекватным. — Костья, судя по всему, вы от алкоголя не отказлись? — Лукина сдерживает желание закатить глаза, переводя своё внимание на Купер. — Я не пила крепкий алкоголь. Я выпила только две бутылки пива, — ноги не держат, и Костья отшатывается, хватаясь за плечо одноклассницы. — Вы считаете, что две бутылки пива допустимая норма для Леди? — Нет, я не считаю это нормой для Леди, — ответила Купер. «Вот бы сейчас взять Лауру силой», — Третьякова, не сдерживая себя, осмотрела начальницу, проводя языком по верхнему ряду зубов. — Костья, у Вас чёрная лента. Вы это понимаете? — Лукина повышает голос, а желание отправить ученицу домой только нарастает. — Я знаю, но я ни капли не пьяная, — Купер икает, держась за живот. — Молодой человек по имени Саша не красиво повёл себя по отношению к Асе, и я решила заступиться, — влезла Тина. — По вашему мнению, Вы достойны нахождения в школе Леди? — Третьякова прикрывает глаза, сомневаясь, что в школе Леди останется хоть кто-то. — Я хочу находиться в школе Леди, у меня есть стремления к этому, — промямлила Франк, хлопая глазами. — Ася, по вашему состоянию видно, что Вы от алкоголя не отказались? — директриса с сочувствием осматривает ученицу, замечая на коленках следы травы и земли. — Я выпила бокал пива, два шота, и виски с колой, — считая выпитое по пальцам, девушка потирает смазанный макияж свободной рукой. — Вы же могли остаться в другой зоне, где не было: ни алкоголя, ни не приятных мужчин, — голос обретает стальные нотки, и ученицу тушуются под взглядом Лауры Альбертовны. — Это был некий соблазн, которому я поддалась, — Ася стыдливо опускает глаза, рассматривая потёртые каблуки, кусая губы. — Алина, какие Вы сделали выводы? — Лукина переводит взгляд на молчаливую девушку. — Что я не очень раскрываюсь… Это очень мешает мне решить проблемы, — отвечает Горб, прижимая к себе плачущую Нику. — Ася, Алина, Ваша мотивация вызывает у нас сомнения, — раздраженная черезмерным вниманием Лауры к Асе, Мария не смотрит на учениц, устремляя свой взгляд на интересную ель. — Я благодарна за то, что я хотя бы здесь была, это мне помогло и пошло мне на пользу, — Митронина заламывает пальцы, глотая слезы, — Моё сегодняшнее поведение было безобразно, я это осознаю, я чувствую, как я исправляюсь, я вижу цель и я иду к ней… — Спасибо, Ася, — Лаура приподнимает уголки губ, слегка кивая. — Мы правда устали слышать Ваши оправдания, — Третьякова мимолётно оглядывет Лукину, устремляя ревностный взгляд на Асю. — Ася, Ваше поведение, общение и алкоголь на вечеринке, это было гораздо красноречивее, чем сейчас. Сегодня первой школу Леди покидает… — Лаура держит привычную и убивающую интригу, заставляя девушек начинать верить в Бога, — Ася Митронина. Лукина снимает брошь с девушки и обнимает ее, нашептывая на ухо слова поддержки. Третьякова с ревностью осматривает «парочку», чувствуя, как в крови бурлит ревность.

***

Прошло три часа после выгона. Лаура сидела у себя в кабинете, как вдруг к ней ворвалась Третьякова. — Маша? — чуть встревоженно спросила Лукина. — Лаура, Как ты посмела так яростно обнимать эту грязную девку? Еще твой этот костюм не давал мне покоя весь выгон! — пьяным голосом, слегка с повышенной интонацией, Третьякова наезжала на старшую. — Мария, что происходит? Ты в порядке? — Лукина заметила, что Третьякова держала в руках наполовину пустую бутылку. — Ты что, пьяна? — Нет, я совершенно трезвая! Лукина скажи правду, ты спишь с этой шалавой? У Марии было слишком спокойное лицо. Непоколебимое даже при таком количестве выпитого алкоголя. — Маша? — Лаура-а-а… — томно прошептала Третьякова, протягивая имя начальницы. «Продолжай, пожалуйста, продолжай», — безмолвно просила Лукина, ерзая на кресле. — Лаур? — Маша медленно, словно тигрица направилась в сторону Лукиной. Лаура встала со стула, но ее тут же прижали к стене. Она даже сказать ничего не успела. Рот старшей заткнули поцелуем. Их языки начали переплетаться. Лаура прижималась сильнее к своей низенькой девушке, буквально седлая ее ногу. Одной рукой Лаура обхватила шею Маши. Лаура начала тереться промежностью об ногу Маши сквозь одежду. Третьякова, как в тот раз, снова пыталась порвать ей все пуговицы на костюме, но Лукина нежно обхватила ее руки, чтобы та растянула удовольствие. От ключиц начальницы пахло табаком. Маша не упустила возможности оставить на них несколько засосов. — Лаур… Младшая поднялась вверх и стала оставлять следы на шее. То оставит засос на вене, то укусит мочку уха. Лаура покусывала губу, чтобы громко не стонать и не привлечь внимание людей в доме. Шея была ее слабым местом, когда ласкают её и когда ласкает она. Маша сняла с нее верх костюма. Восхитительная, вздымающаяся от каждого вздоха Лауры грудь пряталась за кружевным голубым бюстгальтером. Маша потянула его за бретельки вниз и расстегнула. Ее соски уже затвердели, они требовали ласки. Маша чуть сжимала их между пальцами. Этого было достаточно, чтобы выдавить из Лауры еще один стон. — Садись, — прошептала Маша. Лукину подтолкнули прямо к столу. Пока та смотрела на Третьякову горящими глазами, она, не отрывая взгляда со своей девушки, сняла с себя рубашку и бюстгальтер. Женщины одновременно скинули с себя штаны и туфли. Мария подошла к Лауре, провела пальцем от ее губ до пупка, Третьякова не упустила возможности облизать кожу ног. У Лауры внизу залетали птеродактели, бабочек тут мало. Покрывая тело женщины поцелуями, блондинка опускалась на колени. Лобковый волос слегка щекотал лицо младшей. Мария ввела один палец. Старшей хотелось кричать от удовольствия. — Маша, прошу, пусти в ход язычок. Маша взяла головку ее клитора губами и стала посасывать. Лаура вцепилась в голову партнерши. Мария кусала, засасывала, облизывала всей длиной языка клитор старшей. Лукину ласкали уже три пальца и язык. Лукина расставила ноги шире и одновременно зажимала рукой рот. — Маня! Маша снова начала целовать возлюбленную проталкивая в рот старшей свой язык. Пальцы скользили туда-сюда. Мария окинула пылким взглядом Лукину. Третьякова соблазнительно закусила губу, пожирая глазами, наслаждаясь, как та течёт от её ласк. Старшая подняла ногу и положила ее на плечо партнерши. Младшая, в свою очередь, поставила свою правую ногу на стол. Третьякова стала тереться вагиной об вагину Лукиной. Маша не забывала о пальцах. Она вставила их крючком. Маша вцепилась зубами в шею Лукиной. Им хотелось захлебнуться в этой страсти. Лукина уже лежала на столе. Ручки, бумаги — все, что мешало, полетело вниз. Третьякова придавливала ее своим телом. Еще быстрее. Это уже был не пожар. Дамы истекали раскаленным от их тел пóтом. Им уже было без разницы, услышат их или нет. Они наслаждались друг другом. Последние толчки. Они сцепились ногами и прижались друг к другу губами. Протяжный, негромкий стон. Они кончили почти одновременно. Маша повалилась всем телом на Лауру. Лаура обнимала ее и пропускала ее локоны между пальцами. — Машуля, твоя ревность меня скоро убьет. — А ты не обнимай своих шалав. — Дура ты, Машка. — Знаю, Лора.