***
— Джисон, это ты? — Из кухни доносится приглушенный окрик матери. Джисон устало скидывает мокрые сапоги в сторону и стягивает черную, пропахшую одноразовыми сигаретами куртку. — Я, мам. — Он очень надеется, что она не станет спрашивать, поэтому пытается прошмыгнуть на второй этаж и зависнуть в ванной, чтобы отогреть кости. Но звук скрипящих половиц сдаёт его. — Как всё прошло? — Джисон замирает, с секунду морщась. Как всё прошло? Хм, дай подумать. О, мам, если не считать того, что даже служба доставки сочла меня слишком страшным, чтобы развозить дешманскую пиццу, то, да, всё, в принципе, неплохо прошло. За то меня угостили бесплатной пиццей! Вероятно, последней в моей жизни. Джисон разворачивается, видя, как мама стоит к нему спиной, что-то переворачивая лопаточкой на сковородке. Он надеется, она поймет всё сама. — Всё понятно, — Устало выдыхает женщина, со стуком бросая лопаточку в сковородку и хватаясь за полотенце, яростно вытирая руки. Типичный жест, выражающий ее негодование. Джисон не знает почему, но он продолжает стоять на месте, сжимая ладонью деревянные перила. Глупо с его стороны верить, что мама пожалеет его и скажет что-нибудь ободряющее, ну, что-то в духе: всё хорошо, сын. Не переживай. Ты прекрасен, что бы ни говорили другие. Потому что прекрасно знает - не скажет. Джисон, возможно, стал разочарованием для семьи с самого рождения. Быть может, её тоже можно понять. — Прости меня, мам. — Роняет Хан, опуская взгляд в пол, когда плечи мамы дергаются, и она оборачивается, смотря на сына, как на грязного уличного котенка, с жалостью и нескрываемым презрением. Лучше бы я молчал. Молчание и прожигающий взгляд душат его, поэтому он решает просто уйти. В последний раз окинув мать взглядом, он уходит. Интересно, как выглядела мама до пластических операций? Парень думает об этом всякий раз, когда видит невидимые глазу обычного человека шрамы. В отличие от папы, чьё лицо было обычным, лицо мамы было изрезано переливающимися золотыми нитями. Чтобы вам было понятнее, представьте себе золотую пыль. А теперь представьте, что на месте давно заживших рубцов вы видите полосы из блесток. У матери Джисона сияет почти всё лицо. Когда она поднимает голову, под подбородком лежит самая длинная полоса из золотых блесточек. Она выглядит довольно забавно, как второй рот. Ещё у нее есть небольшие полосы на скулах, веках и небольшая закругленная полоска на кончике носа. Сколько он себя помнит, мама уже была такой. Нет ни единой фотографии, где ее лицо бы не было усеяно этой звездной пылью. В 3 года он узнал, что папа этого не видит. — Джисон, — окликает мама, заставляя сына без интереса обернуться через плечо. Сердце предательски пропускает удар в слепой надежде услышать теплые слова. — Мы с папой хотим поговорить с тобой в эту субботу. Никуда не уходи, хорошо? — Хорошо. — Выдавливает Джисон и бежит по лестнице. Грудь сдавливает от смешанных чувств. Раздражение, грусть, жалость, отвращение. Он закрывается в ванной комнате на защелку и опирается руками об раковину, уставившись в отражение. Чего еще он ожидал? Конечно, будет разговор наподобие «ты разочарование семьи, но напрямую мы тебе об этом не скажем, а лишь дадим пару намеков, которых даже тупой не поймет и попробуем втюхать деньги для того, чтобы ты лег под нож.» Уже проходили. Джисон никогда не согласится на это. — Почему люди так несправедливы ко мне? — Он включает кран с холодной водой и со злостью проводит ладонями по пухлым щекам. В зеркале на Джисона смотрит искренне недоумевающий юноша с нестандартно пухлыми щеками, массивным подбородком, недостаточно широкими глазами, недостаточно маленьким носом и слишком маленькими губами. Хочется вопить от досады и разбить это зеркало к чертям. Всё было бы куда проще, родись он хоть чуточку симпатичнее.***
Никто не любит некрасивых. Вы когда-нибудь видели в рекламном ролике некрасивого человека? В журнале? На новостном канале? Опустим СМИ и поднимем вопрос мирных жителей. Джисон готов поклясться, что 76% встречных ему лиц сияют ярче звезд на небе. Это похоже на безумие, но это правда. Люди стремятся быть красивыми. Черт, Джисон собственными руками хотел бы придушить того, кто придумал эти стандарты. Из-за него такие как Джисон не могут нормально жить, не имея лица хоть чуточку приближенного к стандарту. Но, всё не так уж и плохо. По крайней мере, в школе его не трогают. Сжалилась ли над ним жизнь или он настолько уродлив, что школьники не хотят иметь с ним дела? Он не знает, но его никогда не обижали. Джисон жил простой, размеренной жизнью, учась еле как на удовлетворительные баллы. Одноклассники не особо тянулись к нему, да и он желанием не горел, но отношения между ними всегда складывались нейтральными и это более чем устраивало юношу. Но это вовсе не значит, что в его школе буллинга не было. Он был. Джисон был этому свидетелем. Неделю назад его соседке по шкафчику засунули гору мусора в сумку. Это было отвратительно. Бедная Сюзи была иностранкой и имела лишний вес. Джисон никогда не успевал к ней подойти, потому что каждый раз она убегала, как молния. Во всем виновата компания ребят третьегодок. Они выбирают цель, а затем травят ее, пока не надоест, и пускают грязные слухи. Учителя никогда не хотят разбираться с этим. Таковы реалии элитной старшей школы Сеула. До недавних пор считалось нормальным, что буллингу подвергаются только ребята слишком тихие и «некрасивые» (да будь ты хоть самой первой ботанкой, но если у тебя есть двойное веко и кукольные губки, никто в жизни не подумает тебя обидеть. Такой вот «бонус» красоты). Но на днях кое-что заставило Джисона прийти в недоумение. В школе появился новенький. Нет, не сам факт его появления удивил юношу. Давайте окунемся в предысторию. Джисон рылся в своем рюкзаке, сидя на подоконнике, когда знакомый голос насмешливо крикнул. — Проваливай отсюда, перешитая кукла! От тебя несет дешевым пластиком за километр. Джисон презрительно скривил губы, окидывая красивую, черноволосую девушку в окружении ее «приспешников». Её зовут Дженни. Она учится на третьем году, и ее нос прирос к потолку, потому что ее папа директор мебельной компании. О матери никто не распространяется, но поговаривают, что она проститутка. Забавно, правда? Дженни обладает даром собирать вокруг себя, как магнит, всю грязь школы и воодушевлять людей на мерзкие поступки. А еще у нее лужа под ногами собирается при виде Хван Хенджина, которому насрать на нее, но история не об этом. Вам нужно запомнить лишь одно - она стерва. — Ты думаешь игнорировать нас, гаденыш? Возомнил себя лучше всех? Джисон раздраженно фыркает, когда толпа зевак встает прямо перед ним, не позволяя парню увидеть разыгравшуюся сцену. Он расталкивает двух парней, оглядываясь по сторонам в поисках кого-то, кто бы выглядел зажато или испуганно. Приходится проследить за метающим молнии взглядом Дженни и...О, черт, они серьезно? Это переход буллинга на новую категорию людей? Должно быть этот парень сильно накосячил, чтобы привлечь внимание этой компании. Джисон поворачивается к низенькой девушке возле него. Ее нос был усеян золотыми полосами. — Эй, это с ним разговаривает Дженни? — По всей видимости. — Ответила она. — Что он сделал? Девушка фыркает. — Перешел в эту школу. И оказался слишком красивым, что, кажется, ущемило этих придурков. Джисон скептично сощурился, вернув свое внимание на расслабленную фигуру парня. Его прямые каштановые волосы спадали на лоб, отбрасывая тень под глазами; он был одет в классическую школьную форму, состоящую из синих брюк и белой рубашки, но на его натренированном теле она смотрелась непростительно хорошо. Джисон закусил губу, в попытках увидеть знакомый блеск на чужом лице. — Я даже завидую ему. Интересно, каково это, быть настолько красивым, что порождать злость даже у такой, как Дженни? — Кто-то позади Джисона мечтательно вздохнул, затем послышался нервный смешок. — Крыша поехала? Сюзи наверняка была бы счастлива, если бы Дженни не видела в ней мишень и оставила ее в покое. А ты наоборот хочешь, чтобы над тобой издевались? Мазохист? Джисон натянуто улыбнулся, слушая перешептывания людей. Это не правда. Этого парня не могли ненавидеть за его красоту. Возможно, он перешел им дорогу. Или их мамочки подрались за сумку в магазине. Не важно, потому что Джисон был твердо убежден — красивых всегда любят.***
Неделю спустя ничего не изменилось, если не считать возрастающего интереса Хана к персоне того новенького. А, если быть точнее, к причине, по которой его так ненавидит компания старшеклассников. День перетекал в другой, Джисон переходил с урока на урок, лишь изредка встречая по пути молчаливого старшего, которому, кажется, было абсолютно плевать на перешептывания и обзывательства за его спиной. Он вел себя, словно инопланетянин. Ни с кем не разговаривал, тусовался один на школьном дворе и постоянно читал. Джисон даже думал, что они чем-то похожи. Через пару дней он услышал его имя — Ли Минхо. Со звонком все ученики с радостными воплями унеслись в столовую. Джисон не спеша собрал рюкзак и вышел в опустевший коридор, по привычке осмотревшись по сторонам. Впереди целый час, чтобы расслабиться и, кажется, теплая осенняя погода позволяет провести время на его излюбленном месте школьного двора. Туда редко кто-то ходит. Спустившись по лестнице на первый этаж, Джисон направился к выходу из школы, путь к которому лежал через коридор со шкафчиками. В одном из них явно кто-то копошился. Из-за раскрытой дверцы Джисон не видел, кто именно, пока не приблизился достаточно близко. Теперь он мог заметить, как желтым баллончиком на красном покрытии были выведены маты и особенно жирно красовалось «Барби». Джисон почувствовал, как внутри него всё закипает от ярости. — Привет, я могу помочь тебе? — Обеспокоенно говорит юноша, подходя к замеревшему новенькому. Он, кажется, не желал обращать на него внимания, сфокусировавшись на чем-то под своими ногами. Джисон фыркнул, заметив вывалившихся из шкафчика изуродованных кукол Барби. — А эта дрянь оказалась креативной. Минхо неожиданно вздрагивает, распахнув на Джисона глаза так, как будто все это время пребывал в собственном мире. Оно и понятно. Джисон на его месте испытывал бы то же самое. — О ком ты? — Мгновенно вырывается из чужих уст. Хан приподнимает бровь. — О Дженни, конечно. Это же ее рук дело. — Кивает Джисон на шкафчик. Кажется до парня наконец доходит. Его лицо мрачнеет, он выпрямляется и тяжело качает головой. Джисон с любопытством разглядывает его лицо вблизи, как нечто диковинное. Он скользит взглядом по острому носу, по пухлым губам, верхняя совсем немного выпячена, по скулам и пышным ресницам. Даже неровности кожи не делали его внешность хуже. Он словно сошел с обложки журнала или рекламного щита. Тщетные попытки найти хоть одну золотую ниточку на чужом лице увенчались провалом, заставив Джисона чувствовать себя в какой-то степени обескураженным. Такое явления было абсолютной редкостью. Черт. Это странно. Его лицо действительно его? — Ты чего так уставился? — Непринужденно бросает парень, заставив Джисона пристыженно отвести взгляд. Он не хотел выдавать себя и уж точно не хотел признавать, что этот новенький и правда симпатичный. И уж явно не «перешитая кукла». — Прости. — Джисон бросился вниз, чтобы отвести тему, и начал активно подбирать выпавших кукол с разрисованными лицами и полувыжженными волосами. — Здорово ты накосячил, если выбесил этих засранцев. Минхо опустился рядом, раскладывая содержимое шкафчика по местам. Дженни не поленилась разрушить все, что можно. — Накосячил? Джисон хмурится. Да что с ним такое? В какой-то мере начинает казаться, словно он намеренно строит дурачка. Если он не обладает симпатичной мордашкой, то это не значит, что он заслуживает того, чтобы с ним вели себя, как с тупицей. — Не придуривайся. Ты знаешь о чем я. Вся школа видит, как тебя пинают, как футбольный мяч, третьегодки. Они бы не удостоили тебя и взглядом, не перейди ты им дорогу. А так как ты даже внешне не подходишь под стандарты людей, которых предпочитают обижать, то нет никаких сомнений, что ты конкретно облажался. — Чеканит Джисон, поднимаясь и бросая грозный взгляд на новенького. Джисон рассчитывал, что он расколется. Или хотя бы разозлится. Но новенький продолжал выглядеть невинно даже сейчас, как будто издеваясь над Ханом. Юноша пинает куклу под своей ногой, вкладывая свое раздражение. — Знаешь ли, Дженни не подкладывает «подарки» в шкафчики кому попало. Проходит пару мгновений тишины, когда Минхо широко раскрыв глаза, смотрит на Джисона своим ясными глазами. Джисон даже засомневался в своих выводах, пока не увидел, как тот прыскает со смеху. — Почему ты смеешься? — Восклицает Джисон, инстинктивно прижимая кукол к своей груди. Минхо оголяет зубы и смущенно потирает глаз, по прежнему отсиживаясь на корточках. — Выглядишь смешно с этими куклами в руках. — Кивает он. Джисон взрывается. Он напрягается всем телом, чувствую, как каждая мышца в нем выпрямляется от наступившей злости. Господи, вот же ж угораздило ему пожалеть этого придурка. Мысленно Джисон выводит еще одну причину, чтобы не любить красивых. Они все зазнавшиеся идиоты. — Оо, черт, ты серьезно не воспринимаешь меня всерьез? — Взвывает он, отшвыривая собранных кукол обратно на пол. — Тц, а я ведь серьезно помочь тебе хотел. — Он выдерживает паузу, презрительно окидывая новенького взглядом напоследок, и быстрым шагом бросается прочь. Вот ещё. Быть может, Джисон не смог вписаться в местные стандарты красоты, но это не значит, что он лишен уверенности и не может за себя постоять. Джисон идет в противоположную сторону от выхода из школы, с сожалением отмечая свой нарушенный аппетит. В коридоре раздаются лишь звуки его шагов, отражаясь от стен и мешаясь в сознании Джисона вместе с шумом крови. По спине бегут мурашки, когда позади кто-то бежит, преследуя его силуэт взглядом. — Хэй, постой! Куда ты? — Спустя минутное колебание, кричит парень, бросаясь в догонку. Джисон не оборачивается, думая, что игнорируя, сможет оттолкнуть от себя эту назойливую муху. — Отвали. — Бурчит он, когда парень настигает его, сверля взглядом затылок. — Ты злишься? Я не понимаю на что. Объясни мне. Я не собирался тебя обижать, давай просто поговорим. Если бы Джисон мог, он бы закатил глаза до мозга. Ему и правда не следовало заводить с ним беседу, ведь, если этот парень решит преследовать его, вероятно, Джисон тоже окажется мишенью для издевательств. Собираясь нырнуть за дверь своего класса, он хватается за ручку, но его ладонь мгновенно перехватывают, заставляя развернуться. Что это еще такое? Джисон бросает яростный взгляд на парня чуть выше его и поднимает подбородок. Минхо в испуге выпускает его руку. — Эй, отвянь от меня, я сказал. Ты не можешь делать всё, что тебе вздумается, только потому что матушка-природа наградила тебя красотой! Просто не заговаривай со мной больше. Слова Джисона производят на Минхо шок. Он быстро моргает, не совсем переваривая смысл сказанного, его взгляд то и дело бегает по чужому мрачному лицу. — Красо-..Всё, что вздумается? Возможно, Джисон не обладал железным терпением и не всегда относился к людям с пониманием, но, по крайней мере, пытался их уважать. Вот только его уважать никто не хотел. Волей неволей вся обида, скопившаяся в груди, захотела вывалиться прямо здесь на Минхо. Внутри всё зажгло от злости и негодования, но Джисон заставил себя выдохнуть, сжимая кулаки до побеления в костяшках. Пусть и дальше притворяется невинным, этот Минхо, но Джисон не позволит ему вывести его из себя. — Да пошел ты, Барби! — Зыркнув на замершего старшеклассника, выплюнул Хан и с хлопком закрыл за собой дверь.***
Говорят, в мире ничего не стоит на месте. Всё меняется. Что-то прекращается и заменяется другим, чем-то новым. Это касается многих вещей, но, кажется, не ненависти Дженни. Прошел месяц, как Джисон впервые заговорил с Ли Минхо — новеньким в этой элитной школе старшеклассников. Поскольку Минхо так и не рассказал ему ничего путного, Джисон какое-то время сам пытался разузнать причину его изгнания компанией Дженни. Это было удивительно, но даже спустя столько времени она все еще продолжала плевать ему вслед, но, что еще удивительнее, тот никак не реагировал. Он не выглядел замученным, нет. Создавалось впечатление, будто парень вообще не знал, что его ненавидят. И это только сильнее распаляло других. — Чонин-а, — тянет Джисон, откусывая кусочек булочки, сидя на подоконнике. Младший рядом с ним, протяжно мычит, набивая щеки едой. — Больно скулы делать было? — Джисон ухмыляется, слыша, как через пару секунд Чонин заходится кашлем. Он протягивает ему колу и тот спешно делает пару больших глотков, огромными глазами косясь на одноклассника. Его золотые нити на скулах красиво поблескивают в свете солнечных лучей. — Откуда ты знаешь? — восклицает он и тут же тушуется, оглядываясь на удивленных вокруг ребят. Джисон хмыкает, отстраненно разглядывая компанию из трех подруг. У одной из них были точно такие же золотые нити, как и у Чонина. — Отвечай давай! — полушепотом требует Чонин, хлопая рукой по подоконнику. Джисон улыбается, видя озадаченный вид юноши. — О чем мы говорили? — Притворяется Сон, прикладывая ладонь к губам, а затем бросает взгляд на несуществующие наручные часы. — Ого, ты только погляди который час! Кажется мне нужно спешить на семейный ужин. Он резво хватает лямку рюкзака до того, как Чонин успевает сообразить, что происходит и убегает прочь, слыша, как возмущенные крики летят ему вслед.***
В субботние вечера Джисон редко задерживается дома. Как впрочем и во все выходные дни. Тяжелой атмосфере он предпочитает бесцельные прогулки по городу, чтение библиотечных книг в парке и наполнение легких сладким паром его электронных сигарет. В тайне Джисон коллекционировал их в обувной коробке под кроватью. У него она была почти полная, в ней хранились десятки разноцветных сигарет, которые заполняли джисонину скуку хотя бы на те мгновения, когда он раскладывал их на полу и любовался имевшимся количеством. Когда мама пригласила его остаться на субботний ужин Джисон почувствовал, как теряет свою безопасность. Наверное, потому что, во-первых, никто и никогда в этом доме не просил Джисона сидеть за столом, как примерный сын, и, во-вторых, рядом с родителями Джисон чувствовал себя скованным и отчужденным. Его комната на втором этаже наполнилась сладким ароматом вишневого пирога, когда мама постучалась и пригласила Джисона спуститься. Юноша тяжело вздохнул. Ничего хорошего это не могло предвещать. Он бы ни за что в жизни не поверил, если бы его родители вдруг захотели принять своего сына, а значит, они хотели чего-то другого. По коже пробежался табун мурашек от нехорошего предчувствия. Ему было страшно. Но в то же время он безумно хотел узнать, что его ждет, поэтому, с потными ладонями Хан спустился вниз, где его уже ждали мама и папа, устроившись друг напротив друга за круглым столом. Джисон молча садится между ними, стараясь не смотреть никому в глаза, и расправляет плечи, словно готовясь к обороне. — Мама рассказала, что тебя снова не приняли на работу. — Говорит отец, пододвигая к себе рис. Джисон закусывает губу. Каждая клеточка в его теле сжимается, желая закрыться, но Джисон решает молчать и выслушать то, что ему собираются объявить. — И по какой причине, Джисон? — Давит мужчина, не обращая внимания на вытянувшегося, словно струнка, сына. Мама с другой стороны хмурится, но молчит. В кухне висит удушающая тишина. Джисону кусок в горло не лезет. Он зависает взглядом на одной точке, желая лишь как можно скорее промотать время, чтобы сбежать отсюда и отрезвить голову холодным воздухом улиц. — Молчишь, значит. — Отец замолкает, пряча руку во внутреннем кармане пиджака. Джисон с интересом наблюдает за тем, что он собирается сделать, и видит, как тот выкладывает на стол толстый конверт, вероятно, с пачкой купюр. — К сожалению, твоя мать не смогла одарить тебя лицом, не отпугивающим людей, но ты не должен винить себя. Ты не виноват. Я всё прекрасно понимаю. Сердце пропускает удар. Эти слова звучат фальшиво по доброму и, на самом деле, очень ранят Джисона, но он не подает виду. Он лишь смотрит на отца широко раскрытыми глазами, а затем медленно переводит взгляд на мать. Она выглядела ничуть не удивленно, но на ее позолоченном нитями лице ясно отразилась боль и обида. — Знаешь, я ведь тоже женился на твоей матери в то время, когда она привела свое лицо в божеский вид. Ты наверняка не видел ее старых фотографий. — Смеется мужчина. Джисон краем глаза видит, как его мама опускает глаза, громко роняя палочки на тарелку. — А знаешь почему? Джисон отрицательно качает головой. Его отец явно забавлялся, не видя своих слов жестокими. Юноша впервые задумался над тем, что счастлив, что не унаследовал характер своего папы. — Потому что она была той еще мышкой. Еще до твоего рождения она хорошенько поработала над собой и теперь ты видишь ее первой красавицей. Теперь ты знаешь, что так было не всегда, правда, дорогая? — Конечно, дорогой. — Женщина выдавливает подобие улыбки и их руки сплетаются. Со стороны это даже можно было назвать любовью, если бы Джисон не столкнулся с жестокой правдой. Папе не нравилась мама. Папе нравилась лишь ее «новая» внешность. Это помогло Джисону понять одну важную и пугающую вещь: он ни за что не хотел бы менять свое тело. Потому что тогда искренность хорошего отношения в его сторону от окружающих равнялась бы 1 шансу из 20. Смог бы он найти того, кто полюбил бы его настоящего, а не внешнюю оболочку? Смог бы он подружиться с теми, кто не шарахался бы от него, когда он показывал им свои старые фотографии? Смог бы он доверять миру? Так много вопросов свалилось на него, но все они затмевались, когда юная голова Джисона напоминала о нежелании оставаться изгоем общества. Он тоже хотел быть принятым. Счастливым. Любимым. И даже, если призрачное счастье можно будет заработать путем пластических операций, то, возможно, Джисон будет готов пойти на это. Папа откашливается, привлекая внимание сына. Он мягко придвигает конверт к его руке. — Что это? — Деньги. Мы с мамой посовещались и решили, что не хотим видеть твои страдания. Здесь более чем достаточно на устранение всех твоих недостатков. И насчет специалиста можешь не переживать, мы нашли хоро-.. — Недостатков? — Рвано выдыхает Джисон. Разочарование и злость застилают его глаза вместе со слезами, хрустальными каплями спадающими по щекам. Джисон смотрит на улыбающихся ему с сочувствием родителей и не верит своим ушам. Все это время они считали своего сына недостатком. С самого детства, эти двое видели в нем неудавшийся эксперимент, а не человека. Джисон встает, со скрипом отодвигая стул. — Куда ты? — Встревоженно спрашивает мать, но Джисон не удостаивает ответом, окидывая родных ледяным взглядом. Только что его жизнь разделили на два пути, заставив Джисона встать на перепутье и решить, какое будущее он хочет. Джисон кидается прочь из дома, с застилающими глаза слезами и с желанием спрятаться от всего мира.***
Он касается ладонями обжигающего холодом железа и склоняется вниз над черной гладью воды под мостом. Ледяные порывы ветра треплют его волосы, бьют по щекам и пробираются под домашнюю футболку. Тело бьет дрожь, а колени сами по себе гнутся. Джисон выпускает клуб пара изо рта от очередного приступа рыданий. Опустившись на колени, он утыкается лицом в ладони, позволяя себе выплеснуть всю боль. Вокруг никого, лишь фонари и разрывающая грудь боль. В какой-то момент Джисон начинает задаваться вопросом: «почему он плачет?» Подстрекающие мысли исчезли и разнеслись на ветру, но слезы все никак не хотели заканчиваться. Ему чудится, будто чьи-то теплые ладони касаются его плеч. — С вами все в порядке? — Звучит обеспокоенный голос, а затем Джисона накрывают курткой. Джисон вздрагивает. Он думает, что сошел с ума. Неужели в его голове звучат голоса? А, точнее, голос. Тот самый, мягкий голос. Он отрывает лицо от ладоней, зверьком напуганным озираясь по сторонам и , наконец, останавливая взгляд над согнувшимся парнем над ним. — М-Мин-н-хо? Юноша пугается, видя посиневшие губы и слыша дрожащий от холода голос. Должно быть, действительно удручающе. Джисон безвольной куклой наблюдает, как Минхо бросается к нему и одевает его в свою куртку. — Бог ты мой, ты ужасно замерз. Что произошло? Почему ты здесь плачешь и, черт возьми, почему ты так легко одет? Ты же заболеешь. — Причитает Минхо, а Джисон почти верит в то, что его волнение искренне. Старший старается поднять его на ноги, тянуть за рукав, но Хан пустым взглядом Минхо окидывая, замертво ногами врос, не позволяя Минхо его с места сдвинуть. — Один на миллион..— Бесцветно шепчет Джисон, не обращая внимания на что-то отвечающего ему старшего, — шанс встретить тебя здесь один на миллион, но тебе угораздило прийти сюда именно сейчас. Что тебе надо от меня? Джисон отходит назад, когда Минхо пытается взять его за руку. — Ты раздражаешь меня, даже когда молчишь. Оставь меня, слышишь? Я хочу побыть один. Забирай свою чертову куртку, — горло сжимается. Его губы трясутся от подступающего плача. Трясущимися пальцами Джисон пытается расстегнуть замок, но Минхо не позволяет ему этого сделать, перехватывая ледяные ладони. Чужое тепло обволакивает его тело, Джисона прижимают к груди, крепко обнимая за спину. — Но я переживаю. — Звучит шёпот у уха, по коже бегут мурашки. Джисон утыкается носом в чужое плечо, до скрипа сжимая зубы, когда плач грозится вырваться наружу. Минхо продолжает что-то успокаивающе мурлыкать, ласково поглаживая чужую спину. Джисон думает, что Минхо должно быть холодно, поэтому жмется сильнее, тепло свое отдать желая. Не потому что сам нуждается в нем. По крайней мере, он пытается сам себя в этом убедить. Это так странно. Чувствовать, как кто-то хочет позаботиться о тебе. Джисон не знал этого чувства по сей день, выпуская иголки на каждого, кто пытался к нему прикоснуться. Страстно желая получить любовь, он совсем не замечал, как сам же ее и отталкивал, ориентируясь на уже привычное холодное отношение. Поэтому теперь, когда руки Минхо гуляют по его спине, посылая волны спокойствия, а слезам приходит конец, Джисон отпускает все тревоги и погружается в умиротворение. И даже холодный ветер больше не может потревожить его. Теперь существует лишь Джисон и окутавшая его неизведанная аура тепла, которую так старательно создал старший. — Хочешь поговорить об этом? — Мягко спрашивает он, боясь спугнуть юношу. На удивление самому себе, он больше не сопротивляется. Повинуется голосу, что внутри него диктует Джисону сердце открыть и боль вылить. Не самому себе, тихо плача, а кому-то, кто бы хотел выслушать его. Джисон кивает и моментально цепляется за чужие рукава, когда старший его от себя отстраняет. — Нам нужно зайти погреться. Не бойся, я не отпущу тебя. — Воркует Минхо, как с маленьким ребенком, холодными пальцами убирая со лба Джисона прилипшие волосы. — Здесь недалеко есть кафешка. Идем со мной. И Джисон послушно идет. Подавленность все еще сверкает в его блестящих глазах, а в голове картинка: ужин, отец, деньги. Череда воспоминаний о каждом сказанном слове пытается сломать Джисона снова и снова, но стоит юноше поднять глаза и увидеть крепкую спину старшего, его обеспокоенность в нахмуренных бровях и тихий шепот себе под нос о том, как же поскорее им нужно добраться и поговорить, как его мысли теряют над ним силу. Впервые за долгое время он наконец чувствует себя защищенным. И даже по прибытии в кафе, где Джисон, делая обжигающие глотки чая, косится на улыбающегося ему Ли, юноша все еще думает, что готов довериться ему. Поэтому рассказывает все, что застряло глубоко внутри. О сложных отношениях с родителями, о том, что не смог оправдать их ожиданий, о том, что будучи некрасивым страдает изо дня в день от нагнетающих мыслей и зависти. С трудом, но признается даже в трудностях с устройством на работу, надеясь, что Минхо не посмеется над ним. Но Минхо и не думает. Он молчит сосредоточившись лишь на мальчике рядом с ним, обдумывая каждое его слово. Его сердце обливается кровью каждый раз, когда он видит, как губа Джисона трясется, а глаза начинают блестеть, но он останавливает себя от того, чтобы не сжать его руку. Финалом становится рассказ о том, как его родители буквально прямым языком сказали, что их сыну следовало бы избавиться от своего уродства путем хирургических вмешательств. Минхо содрогается от ужаса. — Мне так жаль, — говорит Ли, мягко дотрагиваясь до чужого плеча. Чувство вины гложет его сердце. Он бы так хотел огородить Хана от этих мучений. — Не могу представить, как это больно, когда родители не принимают тебя. Юноша слабо улыбается в ответ. Да, это действительно больно. Джисон ошибся, думая, что давно привык к этому. Издав тяжелый вздох, он повернул голову к стеклянной стене. Огни города смешались во множество красок, отобразившись на мокром асфальте. На многоэтажке напротив рекламный щит воспроизвел видео с мужчиной модельной внешности. Джисон не старался вникнуть в суть того, что он пытался так яро продать своей белоснежной улыбкой и сверкающими глазками. Он удрученно смотрел на чужие черты, пока вдруг не заметил собственное отражение. Перед ним сидел, жалкий, опухший и мокрый мальчик. — А ты бы хотел в себе что-то изменить? — Звучит вопрос за спиной. Джисон грустно ухмыляется, сжимая в ладонях горячую чашку. — И да и нет. Если бы это заполнило пустоту внутри меня и сделало увереннее, я был бы счастлив, но..Если, став красивым, люди не станут любить меня за то, кем я являюсь, а будут любить только за мое ненастоящее лицо, то тогда я бы не хотел ничего менять. — Глаза Минхо сверкают. Есть мысли, которые он хотел бы озвучить, но не делал этого, не воспринимая их всерьез. А именно в этот момент они дают о себе знать особенно ярко. — Тогда найди того, кто полюбит тебя, как ты говоришь, настоящим, а затем измени свою внешность, если в этом будет необходимость. Убьешь двух зайцев. — Если я найду такого, то уже вряд ли захочу что-то менять. — Выдыхает Джи, вяло помешивая ложкой давно растворившийся сахар. — Всё, что я на самом деле хочу - это чтобы меня любили. — Все? — Нет. Даже одного человека хватит, если его любовь ко мне искренняя. Минхо расслабляет плечи, пряча расцветающую улыбку за длинными пальцами и сам понять не может причины. Ровно также как и Джисон не может понять, почему ему стало так хорошо. Противный дождь затарабанил по стеклу, но на душе у Джисона цветут лилии. Разговор с Минхо стал лучшим лекарством для его израненной души. Он не успевает понять, как прежнее недоверие и неприязнь сменились искренней благодарностью. — Прости меня, за то, что злился на тебя. — Широко улыбается Джисон, поворачиваясь к опешившему Ли. — Мне казалось, что ты высокомерная задница, но я ошибся. Мир? Минхо склоняет голову в сторону, в глазах его пляшут веселые искорки, когда, сжав мизинец младшенького, он видит, как щеки пухлые заливаются румянцем. — Глупенький, я никогда не считаю себя выше кого-либо и никогда не собирался тебя обидеть. Если тебе интересно, что я думаю, то послушай-ка вот что: родись ты хоть с тройным веком и самым узким лицом в мире, твоя жизнь не будет отличаться от сегодняшней, если ты не полюбишь себя. Джисон в ту же секунду недовольно дуется. — Тебе легко судить, ты же уже родился красивым. — Бровь Минхо ползет вверх, он облокачивает подбородок на свои ладони, удивляясь уверенности Хана. — Откуда ты знаешь? Вдруг я ложился под нож? — Любой другой засомневался бы в истинности красоты Минхо, но Джисон определенно имел огромное преимущество перед обычными людьми. Он абсолютно точно видел, что лицо перед ним не сияло золотыми нитями, как какая-нибудь гирлянда. — Я вижу. — Отрезал Сон, пристально глядя в темные глаза напротив. И что-то внутри Минхо загорается. Он поддерживает зрительный контакт, думая, что , возможно, этот парень та загадка, которую Минхо действительно хотел бы разгадать. Что-то в этом вспыльчивом, но нежном юноше явно притягивает внимание, заставляя Хо желать протянуть руку помощи. — И всё же ты думаешь, что красота откроет тебе путь к счастью? — Не знаю. На работу возьмут - уже счастье. — Беззаботно отвечает младший, пожимая плечами. Но Джи благодарен за то, что Минхо больше не пытается его переубедить, толкая речь в стиле «все люди красивые». Он лишь кивает, задумчиво устремляя взор на свою пустую чашку, а затем издает мягкий смешок. — Хорошо. Не знаю, будут ли мои слова иметь вес для тебя, но ты должен знать. Я абсолютно точно не прощу тебе, если ты что-то сделаешь со своими щеками. Прими это как факт, но они ужасно милые. — Он смеется, и его смех звучит до невозможного прекрасно. Словно мелодия, успокаивающая Хана. Юноша не сразу осознает смысл, но вскоре его рот безмолвно раскрывается и закрывается, а лицо загорается в разы сильнее. — Ох, прости, я не должен был..Должно быть, тебе теперь неловко. — Хихикает Ли, мягко погладив чужое плечо. — В-все в порядке, просто мне еще не делали комплиментов. Это мило с твоей стороны - пытаться подбодрить меня. Но Минхо так не думает. Выражение его лица мгновенно сменяется на почти суровое. — Джисон, я говорю честно. Что бы ты себе не думал, я считаю, что ты невероятно милый и ничто не изменит это. Мне жаль, что ты этого не видишь.***
На следующий день Минхо вылавливает понурившего голову Джисона у его шкафчика. Юноша обеспокоенно вертится, избегая беседы, что только заставляло подозрения Минхо вырасти до небес. — Что-то не так? Почему ты опустил голову? — спросил Минхо, удерживая младшего за плечи. Джисон тихо всхлипывает. Его щека горела от удара, который оставил ему отец, когда тот вернулся домой, поэтому он надеялся, что сможет избежать встречи с Минхо. Жизнь явно была против него. — Боже, что с твоей щекой? — Пугается Ли, когда Джисон наконец поднимает голову. Старший поморщился, представляя, какую боль мог испытывать Джи, и ему не нужно была расспрашивать его, чтобы понять, откуда этот удар. Он притянул его в объятия, ровно также, как и во вчерашний вечер и погладил подрагивающего юношу по спине. — Ну-ну, Сонни, всё хорошо. Я прямо здесь, с тобой. — Мне очень плохо. Я так устал, — измученно выдохнул Хан, прижимаясь здоровой щекой к теплой шее. — Хочешь переехать ко мне? — Внезапно выдает тот. — Что? — Джисон отстраняется ,чтобы посмотреть старшему в глаза, но, кажется, Минхо оставался серьезным. — Ты можешь подумать об этом, но дай знать после уроков, согласен ли ты. Хорошо? Джисон отстранился. Он медленно кивнул и проводил Минхо взглядом, пока его фигура не исчезла за углом. Он тяжело вздохнул и закрыл свой шкафчик. На самом деле, ему не нужно было время, чтобы подумать. Мысленно младший уже дал свое согласие. Всё, что угодно, если это значит, что ему больше не придется испытывать дискомфорта в собственном доме. После школы они вместе посетили дом Хана. Благо, родители работали, поэтому неловкую встречу удалось избежать. Они собрали вещи первой необходимости - Джисон не смог устоять от того, чтобы не схватить свою любимую плюшевую кошечку - и перевезли их. Минхо жил через три квартала от школы, на шестом этаже в маленькой квартирке. В единственной комнате стоял раскладной диванчик с бархатной обивкой. На компьютерном столе в ряд стояли стопки книг, тетрадей, маленький кактус и большая шкатулка. Как оказалось, Минхо хранит в ней минералы. Он увлекался эзотерикой. И это стало первым, но далеко не последним открытием Джисона. Их рутинное утро начиналось с благовоний. Минхо поджигал травы, а иногда палочку корицы и медитировал, пока Джисон , стараясь тихо передвигаться, делал им завтрак. После занятий они дожидались друг друга в школьном коридоре, а затем вместе шли домой. В особенно холодные дни парни кутались в плед и погружались в череду аниме и фильмов, чтобы расслабиться и отогреться. Минхо любил утыкаться Джисону в волосы. А тот никогда не был против. Со временем он даже смог привыкнуть ко всему, что казалось необычным. К тому, как тесно спать на диване на пару с человеком, который несколько дней назад был раздражающим. К тому, как Минхо оставлял минеры на подоконнике, говоря, что лунный свет очистит их от негативной энергии. К тому, как иногда Минхо раскладывал на столе карты, а затем записывал людям, купившим у него расклады, предсказания. Не то, чтобы Джисон не верил в это. Скорее, просто никогда не сталкивался. Сколько бы он ни просил Минхо погадать ему, тот всегда отказывался, ссылаясь на то, что не гадает понравившимся людям. Джисон первое время, краснел до ужаса, но вскоре привык и к этому. Минхо всегда флиртовал. Уже через пару дней Джисон научился использовать это против него, не оставляя старшего без ответа. Что-то в этой скромной жизни казалось Хан Джисону привлекательным. Приятно жить без родителей, но еще приятнее, жить вместе с комфортным старшеклассником, который никогда не осуждает джисонин образ жизни. Минхо казался сказкой. Если говорить честно и по секрету, Джисон всегда думал, что отношения с людьми - это тяжелая ноша. Это то, что не по зубам Джисону. Это то, что стесняет и заставляет чувствовать себя уязвимым. Но с Минхо все совсем не так. С Минхо можно драться подушками, а затем вместе собирать перья. С Минхо можно обниматься неумытыми, сонными и не смущаться близости. С Минхо можно обсуждать самые страшные тайны и не бояться быть высмеянным. С Минхо можно быть собой.***
«Ли Минхо — новый президент студсовета.» Гласит заголовок на доске объявлений. Школа заполнена переговорами, как гудящий пчелиный улий, и Джисон чувствует беспокойство. Он не понимает причины, но кажется, его сердце не собиралось утихомириваться, поэтому он поспешил в класс, чтобы выветрить имя старшего из головы. Но это было заблуждением. Даже там о Минхо шептался каждый второй ученик. Хан не хотел вслушиваться в чужие разговоры, но на подсознательном уровне все равно вычленял из общего шума отрывки фраз. «..я готов стать геем, если это Минхо-хен.» «..чертовски красив. Мои трусы намокли в ту же секунду, как я узнала об этой новости..» «Справится ли он?» «Почему они решили сместить Хенджина?» «..Дженни сольет задницу Минхо-хена в унитаз..» Джисон вздрагивает, роняя ручку из пальцев. Вот оно. Та причина, по которой он чувствовал себя на крайней стадии тревожности. Джисон боялся, что давление на Минхо со стороны шайки усилится. На самом деле, Минхо всегда убеждал его, что нет никаких проблем. Его не трогали слова Дженни, и он никогда не воспринимал их близко к сердцу. Но Джисон был слишком обеспокоен, чтобы довериться старшему на все сто процентов. Поэтому сейчас он был полон решимости, чтобы найти старшего и убедиться, что с ним все в порядке. Пережить урок, тянувшийся как вечность, оказалось сложно, но стоило звонку оповестить об окончании занятия, Джисон сорвался с места, вспоминая этаж, на котором учился Ли. На удивление, его парта пустовала. Одноклассник Минхо сказал о том, что Минхо беседует с директором, поэтому это немного успокоило младшего. Должно быть, это как-то связано с его новой должностью в школе. Вечером он терпеливо ждал Минхо в их общей квартире, кутаясь в розовый плед и пытаясь отвлечь себя просмотром сериала. Обычно юноши возвращались домой вместе, когда их уроки оканчивались в одно время, но сегодня Минхо задержался особенно сильно, даже не предупредив Джисона. Ключ в дверях сделал два оборота. Как счастливый ребенок, Джисон покатился к входной двери, чтобы обнять Минхо за талию и уткнуться носиком в его плечо. Теперь, когда их дружба была такой тесной, оба парня не видели в физической близости ничего смущающего. — И тебе привет, Сонни~ — Пропел Минхо, мягко поглаживая чужую поясницу. — Где ты был? Уже так поздно. Я думал, ты хотя бы напишешь мне! — Нахмурился Джи, легонько ударяя того по плечу. Ли вымученно ухмыльнулся и скинул пальто с плеч, позволяя Джисону заботливо повесить его на крючок. — Прости. Виноват. Сегодня был тяжелый день. Я знакомился со своими новыми обязанностями и тонул в куче бумаг. — Должно быть, было утомительно. Может тебе сделать чаю? — с сочувствием в глазах сказал Джисон. Минхо поднял глаза к потолку, как будто думая над ответом, а затем отрицательно покачал головой. — Нет, но я знаю, что ты можешь сделать, чтобы помочь мне восстановиться. — От загадочной нотки в голосе, брови Джисона поползли вверх. Минхо отставил обувь, оказавшись так близко, что младший мог почти касаться его груди своей. Что-то внутри него приятно сжималось, когда Минхо вот так забирал его личное пространство. — И что же? — С интересом спросил тот и вскрикнул, когда руки Минхо подхватили его под бедра. Джисон шокировано взглянул на улыбающегося Ли, и инстинктивно обнял того за шею. — Пообниматься со мной в постели и рассказать, как прошел твой день. Я скучал по тебе. Джисон был почти уверен, что его щеки взорвутся от такого резкого прилива крови. Вообще-то Минхо и раньше делал и говорил смущающие вещи. Но со временем он понял, что Ли просто очень открыт в выражении своей любви. Это не доставляло ему мучительного дискомфорта, скорее, было непривычно, но куда приятнее, чем жить в вечном холоде с собственными родителями. Аккуратно опустив Джисона на постель, Минхо укутал их пледом. Их руки притянули друг друга, а ноги привычно сплелись, как вьюнки. Джисон зажмурился, особенно сильно прильнув к подбородку Минхо своей макушкой. Это был самый очаровательный момент их рутинного вечера. Обниматься и дарить друг другу свое тепло. Минхо сладко мурлыкнул, втянув носом запах чистых волос Хана. — Ты приятно пахнешь, — выдохнул Ли, залезая холодными ладонями под толстовку младшего и ощущая, как по чужой коже бегут мурашки. Хан ощущался, как самый лучший антистресс в мире. — Я знаю. Мне пришлось украсть твой шампунь, потому что мой закончился. — Виновато пробурчал Джи. Его голос звучал приглушенно из-за того, что он говорил прямо в шею своего хена. Минхо прикрыл глаза от удовольствия. Джисон также рассказал о своем скучном школьном дне, но даже так Минхо уверил его, что слушать о любом его дне было одинаково интересно и важно, поэтому Джисон просто продолжил рассказывать, не забыв упомянуть ситуацию, когда он подслушал разговоры его одноклассников. Между ними затянулась небольшая пауза. — Знаешь, хен, я кажется понял, почему Дженни ненавидит тебя. — М? — Незаинтересованно промычал Ли. На самом деле, он был немного расстроен тем фактом, что Джисон перестал говорить о себе. — Люди в школе действительно восхищаются тобой. Кажется, ты становишься настоящей звездой, а Дженни боится этого. — Заключил Джи, немного отстраняясь, чтобы заглянуть в сонные глаза старшего. — Ты тоже восхищаешься мной? — Веселые искорки сверкают в его темных глазах. Джисон поджимает губы, силясь сдержать улыбку, но все равно прыскает со смеху. На самом деле ему хотелось ответить правду, но он знал, что это было бы неуместно и, возможно, оттолкнет Минхо. — Эй, я вообще-то хочу серьезно поговорить! — Хорошо-хорошо. Продолжай, — виновато улыбнулся Ли. — Дженни влюблена в Хван Хенджина, и ее целью всегда было поддержание его репутации. Но вдруг пришел ты и буквально сместил его со всех постов. Поэтому Дженни все это время была в ярости, предчувствуя это. — А кто такой Хенджин? Джисон ошеломленно раскрыл рот. Если бы он не знал Минхо достаточно близко, то решил бы, что тот просто хочет над ним поиздеваться. Но помня свой прошлый опыт, он не мог на него злиться. — Тот, кто был президентом студсовета до тебя. О нем много говорят, потому что он добр и очень красив. Ты определенно должен был заметить его! Или хотя бы поинтересоваться, кто был до тебя президентом! — Воскликнул Джисон, быстро хлопая глазами. Минхо действительно был инопланетянином, который не видел ничего вокруг себя и, кажется, даже не интересовался. — Зачем? — Ухмыльнулся Минхо. Джисон судорожно вздохнул, почувствовав, как ладонь на его пояснице спускается. — Если меня интересуешь только ты! — Прекрати! — Взвыл Джисон и перекатился к противоположной стороне раздвижного дивана. — Если не перестанешь подшучивать надо мной, будешь спать на полу! Минхо громко засмеялся, положив руку на опустевшее место Хана. — Сонни не верит мне? Но я говорю правду! — Обиженно надув губу, сказал Ли. — И, если честно, твоя теория имеет место быть, но я думаю причина в другом. Хан вопросительно вскинул бровь, придвинувшись обратно в чужие объятия. — Ты же знаешь, что в этой школе ненавидят пластические операции. Вероятно, они думают, что я их делал. Джисон громко фыркает и привстает на локти, не веря наивности хена. — Господи, хен, только на этих придурках хирурги смогли заработать целое состояние! Ты так наивен. — О, правда? Даже Хенджун? — Минхо звучит так, как будто ему все равно, потому что его вниманием полностью владеет только Хан Джисон. Но юноша вряд ли догадывается об этом, воспринимая все как шутку. — Хенджин. — Исправляет он. — И, нет, он ничего не делал с собой. — Сонни, но почему ты так уверен в своих утверждениях? Джисон замирает. Он собирался ему рассказать. Честно собирался. Но он все еще не был уверен в том, что Минхо сможет понять его этакую странную..особенность. Он опустил взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Чужая ладонь накрыла его. — Все в порядке? — В чужих глазах читалась обеспокоенность. — Да. Прости, если это расстроит тебя или что-то в этом роде. Это, скорее всего, прозвучит бредово, черт, но.. Я с детства могу видеть шрамы на лицах людей, если они когда-либо пользовались услугами пластического хирурга. — Джисон мельком взглянул на старшего. Тот выглядел немного ошеломленно и не двигался. Поэтому Джисон опустил взгляд и продолжил, надеясь, что он не будет пугаться его. — Шрамы от ножа затягиваются быстро, и их не видно для глаз человека, но я могу их видеть. Но не в виде рубцов, а в виде блеска. В тех местах, где были рубцы, я вижу золотые полосы. Я родился с этой способностью, но я не знаю откуда она у меня и почему. Он не пытается посмотреть на Минхо, боясь увидеть его реакцию, но внутри него все холодеет от ужаса. Он должен был предугадать, что такое может случиться. Мысленно он уже готовился к насмешкам и сборам своих вещей. — Я странный? — Голос Джисона немного дрогнул. Ему захотелось провалиться сквозь землю от стыда перед хеном, который все это время внимательно изучал его лицо. — Нет. Не думаю. — Наконец раздается уверенный голос. Джисон решается посмотреть на Ли и видит на его губах мягкую улыбку. Чувствуя чужой страх, Минхо протянул ладонь к бархатному лицу, успокаивающе погладив щеку. — Я не знал, что мой Сонни настолько восхитителен, что может обладать чем-то подобным. Джисон распахивает глаза, встречая наполненный восхищением взгляд, и неосознанно льнет к поглаживанием, заставляя сердце Минхо сжаться. Хан пищит, когда оказывается лежащим под хеном. — Ч-что такое? — Шепчет Джисон, когда лицо старшего склоняется непозволительно близко. Да, они действительно могли касаться друг друга, но еще никогда Минхо не позволял себе чего-то подобного. Это ввело Джисона в дикое смущение. — Ничего. Просто, хочу сказать, что ты совершенный. — Беззаботно выдает тот, и лицо Хана заливается краской в сотый раз. Видя это, Минхо тихо посмеивается, прикасаясь к подбородку младшего. — Помнишь, ты говорил мне, что всегда видишь красоту в других людях, но тебе кажется, словно бы в тебе никто ее не видит? — Джисон медленно кивает, не совсем понимая, к чему тот клонит. — Давай сыграем в игру? Я поцелую те части твоего лица, которые считаю прекрасными. Если Джисон думал, что его глаза не могут раскрыться шире, то он конкретно ошибался. Безмолвно отрывая рот, он пытался выдавить хоть слово, но в голове, как будто опустело. Минхо часто шутил. Но никогда в таком ключе. Быть может, это всё-таки просто шутка? Джисон закроет глаза, а Минхо ущипнет его или что-то другое? Но как Джисон ни пытался уловить знакомые веселые искорки в потемневших глазах напротив, он не смог ничего найти. Тогда он решил, что поддастся этому и позволит Минхо сделать задуманное. — Закрой глаза, — шепнул Минхо, и Джисон послушно опустил веки, нервно сглатывая накопившуюся слюну. Время, кажется, немного затянулось, когда Джисон действительно ощутил на своей коже приближающееся дыхание. Он надеялся, что Минхо вот-вот что-то скажет. Или посмеется. Хоть что-то, лишь бы не чувствовать себя уязвимым. Его дыхание сперло, когда мягкие, горячие губы коснулись его лба. — М-Минхо!? — Взвизгнул младший, уперев руки в широкую грудь. — Прости! Мне прекратить? — Минхо выглядел ничуть не спокойнее. Он испугался, заметив замешательство в лице Джисона, и поспешил отдалиться, но пальцы Сона сжали его рубашку. — Нет! Не уходи. — Едва слышно сказал он, в отчаянии комкая ткань рубашки. Все его тело буквально горело. Он только что получил невинный поцелуй в лоб от своего доброго, симпатичного хена, и его сердце проделывало невероятные вещи в груди, но Джисон не был намерен остановить это. — Пожалуйста, давай доведем эту игру до конца. Минхо сглотнул. От этих слов его рот превратился в пустыню, и он очень нуждался в том, чтобы поцеловать Джисона. Не имело значения куда, но его губы успели соскучиться по этому личику. Он дождался, пока Хан снова закроет веки и осторожно прильнул губами к виску, задерживаясь на несколько секунд. На местах, до которых касался Минхо, буквально оставались ожоги. Джисон несдержанно нахмурился, когда следующий поцелуй пришёлся на правый висок. В нос ударил сладкий аромат парфюма, и Джисон с благоговением вдохнул его поглубже в легкие. Минхо спустился к правой скуле. Он чувствовал как дыхание младшего участилось, а его сердце стучало так сильно, что Минхо мог почувствовать его сердцебиение своей грудью. Джисон нравился ему. Со своими замашками, комплексами, ворчанием, но Минхо сходил с ума по этому юноше. Аккуратно коснувшись пальцами подбородка, он повернул его лицо в сторону и оторвался, чтобы посмотреть на Джисона. Он был прекрасен. Каждая его черта была прекрасна, именно поэтому он собирался поцеловать всего Джисона, но он остановится сразу же, как только Джисон захочет прекратить это. На самом деле, он не был уверен, что Хан позволит ему вообще что-то сделать. Предлагая игру, он лишь выглядел уверенно, но на деле его руки почти дрожали от волнения и желания. Так что теперь, получив зеленый свет, он мог немного насладиться хотя бы невинными поцелуями. После небольшой паузы Джисон решил, что Минхо, быть может, передумал, но все его тело покрылось мурашками в тот момент, когда мягкие губы вернулись к скуле и поцеловали. Он не спеша провел губами по пухлой щеке, заставив Джисона почти дрожать от предвкушения, а затем его губы приоткрылись, и он почувствовал, как влажный язык коснулся его кожи, начав вырисовывать узоры. — Боже мой, — всхлипнул Джисон, когда старший отклонил его лицо в противоположную сторону и проделал тоже самое. Джисон чувствовал, как узел внизу живота завязывается. Он знал, что это значит и прекрасно понимал причину. Его влюбленность к старшему уже давно существовала в его сердце, но Джисон так упрямо пытался ее скрыть. Следующий поцелуй пришелся Джисону на веки. Минхо улыбнулся, когда посмотрел на покрасневшее, нахмурившееся личико его пассии. Младший был явно встревожен, но еще больше доставлял ему удовольствие тот факт, что младший был встревожен именно из-за его действий. Его веки быстро затрепетали, поэтому он поцеловал их невесомо, а затем осыпал поцелуями красивую переносицу и милый, слегка широкий кончик носа. Когда чужие пальцы снова заставили его голову повернуться, Джисон смутно мог представить, что последует дальше. Мысленно он даже пристыдил за себя за то, что расплылся под хеном, получив лишь парочку поцелуев. Но ему определенно нравилась эта игра. Прежде чем начать, Минхо провел носом по линии подбородка, вслушиваясь в тяжелое дыхание. Он бросил короткий взгляд на приоткрытые аккуратные губы, но все еще сомневался, чтобы так просто прикоснуться к ним. — Минхо-хен, — позвал младший хриплым голосом, не оставляя Ли и шанса уйти от такого нуждающегося в его поцелуях мальчика. Но он и не хотел уходить. В его целях было распробовать каждый дюйм этой сахарной кожи. Он нетерпеливо впился губами в кожу, чем вызвал тихий стон младшего. Минхо замер, уставившись на распахнувшего глаза Хана. Ему было ужасно стыдно. — П-Прости, хен, я случайно, — пискнул он, отчаянно пряча лицо в ладонях. Минхо закусил губу, чувствуя, как в его брюках становится тесно. Боже, он действительно собирался послушать этот сладкий звук еще раз. Приподнявшись, Ли широко развел ноги младшего, чтобы устроиться поудобнее, и навалился всем телом, чувствуя, как его член касается чужой выпуклости. Оба юноши судорожно выдохнули. Казалось, ничто больше не могло свести Джисона с ума, как твердый член Минхо, трущийся об его, но старший вновь выбил весь воздух из легких, когда напористо впился в его шею губами, оставляя мокрые, жадные поцелуи. — Р-Разве это часть моего лица? — Смущенно спросил Джи, почти задыхаясь от возбуждения. — Мы немного расширим правила, если ты не против. — Глубоким, низким голосом ответил Минхо, возобновив нападение на джисонову шею. Причмокивающие звуки наполнили квартиру. Минхо широко провел языком под подбородком и аккуратно пососал дернувшийся кадык. Тело под ним извивалось почти по змеиному, он опустил ладони на талию и крепко сжал, слушая, как новый стон срывается с губ. — Солнышко, мне так нравится целовать тебя, но я всё еще чувствую себя голодным. Что ты скажешь, если я попробую твои губы? — Пожалуйста поторопись, потому что я очень этого хочу, — захныкал Сон, вызывая у старшего самодовольную улыбку. Их губы встретились в нежном, трепетном поцелуе. Минхо осторожно поцеловал верхнюю, а затем нижнюю губу, упиваясь этим восхитительным вкусом любви, лежащей прямо под ним, а затем надавил пальцем на подбородок, чтобы немного приоткрыть маленький ротик. Джисон так отчаянно желал этого. Он протянул руки и схватил Минхо за спину, а затем прижал его к себе еще сильнее, чтобы чувствовать чужое тело каждым сантиметром кожи. Он хотел больше. Хотел чувствовать Минхо всего. На себе. В себе. Хотел, чтобы язык Минхо не переставал исследовать его рот и облизывать его губы. Джисон чувствовал, как чужая слюна мешалась с его собственной и вытекала из уголков рта. Он снова покраснел, когда фантазия в его голове подсказала ему, какую бы еще жидкость он хотел чувствовать вытекающей из себя. Минхо в последний раз оттянул губу Джисона и звонко поцеловал, прежде чем прильнуть своим лбом к чужому. — Теперь ты понимаешь, насколько красив? Я не видел тебя всего, но я уже люблю каждую часть твоего тела, слышишь? Возможно, мы прожили не так долго вместе, но я чувствую, что ты мне нравишься. Я бы никогда не хотел изменить что-то в тебе, потому что ты совершенен и внешне и внутренне. И, если это взаимно, то я бы хотел, чтобы ты стал моим парнем, Джисони. Джисон быстро и растерянно заморгал. Он не мог поверить своим ушам. Его хен только что признался ему? В глазах блеснули слезы. Джисон улыбнулся, взяв лицо Минхо в свои ладони. — Ох, хен, я чувствую себя таким счастливым. Впервые за всю жизнь я чувствую себя так прекрасно. Конечно, конечно, Минхо, я согласен встречаться с тобой, потому что ты тоже нравишься мне так сильно! Давай будем вместе долгое время. — Заключил Хан и уткнулся носом в плечо. Ли ощутил острое желание обнять своего Сонни и спрятать от всего мира. Он натянул плед на их тела с головой и потянулся, чтобы оставить легкий поцелуй на губах, а затем приблизиться к уху. — Я бы хотел заняться с тобой любовью прямо сейчас, а ты? — Джисон поджал губы, чувствуя на себе взгляд, но ему действительно чертовски хотелось того же. Он уверенно кивнул, и через мгновение его рот вновь оказался атакован языком хена. Минхо помог Джисону снять ненужную одежду, а затем притянул трясущиеся запястья Джи и жадно поцеловал их. — Это твой первый раз? — Джисон кивнул, отведя взгляд. — Такой милый, когда стесняешься. — Хихикнул Ли и принялся осыпать поцелуями грудь, но младший вдруг запротестовал. — Что случилось, солнышко? — Я тоже хочу видеть тебя обнаженным. — Сказал Джисон, безусловно намекая на то, что он единственный оказался лежащим лишь в одном нижнем белье, и это явно его не устраивало. Минхо хмыкнул, но тут же стянул с себя рубашку и брюки, позволив нетерпеливым рукам блуждать по его груди, прессу, плечам, наконец, переходя на спину и лаская его мышцы. — Ты такой сильный. — Восхищенно вздохнул Хан, — Пожалуйста, будь осторожен со мной. Джисон готов был поклясться, что глаза Минхо потемнели. Он почувствовал, как чужие пальцы подцепляют резинку боксеров и снимают их. Минхо все еще находился между ног Хана, так что младший оказался в очень смущающем положении, когда ему пришлось поднять ноги, чтобы освободиться от белья, и тем самым открыв перед парнем вид на свою задницу. Его небольшой член выпустил каплю смазки, когда ладони Минхо развели бедра младшего в стороны. — Мне нужно подготовить тебя. Это может быть неприятно, но я буду стараться облегчить твою боль, хорошо? Джисон кивнул. Он доверял Минхо. Старший ненадолго покинул их маленький уютный мир, чтобы достать из своей сумки смазку. Он размазал ее по своим пальцам и закинул ноги Хана себе на плечи, чтобы иметь доступ к дырочке. Джисон заскулил, когда первый палец вошел в него до костяшки. — Все в порядке, Сонни, я с тобой, — успокаивающе прошептал Минхо, обсыпая внутреннюю часть бедра короткими поцелуями. Он сделал первые движения, внимательно наблюдая за реакцией Хана и, когда понял, что тот уже привык ввел следующий палец. — Хен, прекрати смотреть на меня! Я сейчас взорвусь от всего, что я чувствую! — Капризно взвыл Джисон, одаряя Минхо гневным взглядом. Старший прыснул со смеху, удивляясь , что даже в такой ситуации Джисон мог вести себя как колючий ежик, но он планировал сейчас же проучить его за проявленный характер. Согнув пальцы, он сделал несколько движений взад-вперед, пока наконец не услышал протяжный стон. — Вот так, малыш, — заворковал он, продолжая массировать сладкое место, сводя Джисона с ума. Забрав все его напряжение, он осторожно протолкнул третий палец, который зашел с куда большим трудом, но тем не менее Минхо было до дрожи в коленях приятно чувствовать, как дырочка Джисона обволакивает его пальцы. Он с наслаждением касался подушечками пальцев бархатных стенок, пока второй рукой принялся освобождать свой налившийся кровью член. Джисон был так увлечен расстягивающими его вход пальцами, что не сразу сообразил, что происходит, когда неожиданно пальцы исчезли, но на место них в его сжимающуюся дырочку уперлось что-то другое. — Глубоко вдохни и выдохни. Это расслабит твои мышцы. — И Минхо медленно толкнулся, погружая член в неподдающуюся дырочку. Это оказалось сложнее, чем он думал. Джисон скулил, а мышца сопротивлялась, не позволяя Минхо войти дальше головки. Тогда он потянулся за смазкой еще раз и вылил на свой член столько, что в следующее мгновение проскользнул в Джисона с мокрым хлюпом. — Во мне теперь так мокро, хен, — Джисон откинул голову назад, закрыв глаза от наслаждения. Его раздирало на части, но он был счастлив чувствовать своего хена внутри, несмотря на то, что он буквально ощущал, как большое количество смазки стекает по его кишечнику. — Прости, детка, но мне нужно было как-то помочь нам. Дай знак, когда привыкнешь, — сказал Ли, и огладил бока Джисона ладонями. Он был прав. Внутри действительно было очень мокро и скользко. Настолько, что Минхо больше не чувствовал никаких преград, чтобы сорваться и вмять Джисона в матрас, но он не должен был позволять себе подобное в их первую ночь. Поэтому он дождался, пока Джисон кивнет, и принялся медленными толчками полностью покидать его тело, а затем вторгаться обратно, слушая, как мальчик под ним тихо скулит. — Это ужасно медленно, Минхо. Мне уже совсем не больно. — Запротестовал младший. Минхо мягко улыбнулся и склонился к лицу младшего, чтобы осыпать его поцелуями. Этот юноша напоминал ему самую большую капризулю. — А-агх-а! Минхо! — Джисон выгнулся, когда Минхо снова покинул его тело, а затем с сильным шлепком вошел обратно. — Вот видишь. Ты еще не готов. — Мягко посмеялся старший и виновато поцеловал Джисона в открытую шею, а затем присосался, чтобы оставить засос. — Нет, не делай этого! — Джисон положил свои ладони на чужое лицо, заставляя Минхо недовольно оторваться. — Мне же по школе нужно как-то ходить. — Это только еще сильнее украсит тебя. Джисон закатил глаза, но тут же получил грубый толчок по простате. Маленькая струйка смазки скатилась из его влажной дырочки. Толчки перешли в более короткие и быстрые. Ноющая боль не покидала его сознание, но в эту особенную ночь даже боль казалась наслаждением. Руки Минхо бесстыдно исследовали худое юношеское тело, а губы ласкали чужие, но такие полюбившиеся и сладкие. В голову к старшему пришла идея. Он оторвался от Джи, посмотрев в затуманенные зрачки своей пассии, и откинул одеяло в сторону. Холодный воздух моментально накинулся на них, заставив мурашки пробежаться по коже обоих. — Холодно, хен. Он не совсем понимал что происходит. Минхо поцеловал его в лобик, а затем сел, утянув Хана себе на бедра. Он шлепнул пару раз по его попе, и младший понял, что ему необходимо приподняться, но он испугался, когда член Минхо выскользнул из него. — Я делаю что-то не так? Ты хочешь прекратить? — В панике спросил Сон, но Минхо тут же успокаивающе погладил его по пояснице и попросил младшего отвернуться от него. Теперь Джисон по прежнему сидел на его крепких бедрах, но повернутый спиной к лицу хена. — Посмотри перед собой. — Приказал Ли, и Хан мгновенно повиновался. О, черт. Он совсем забыл об этом зеркале, висящим прямо напротив их раскладного дивана. — Ты собираешься.. — Да, я собираюсь трахнуть тебя так, чтобы ты мог видеть себя. — Горячо прошептал Минхо в покрасневшее ушко. Джисон тихонько застонал, только представив, как горячо это будет смотреться. Он нетерпеливо потянулся к члену старшего, чтобы погрузить его в свою мокрую задницу, и позволил Минхо задать ритм. С каждым толчком он усиливался, этот угол оказался идеальным для того, чтобы член мог проезжаться по простате. — Умф, Боже, это так хорошо.. — Всхлипнул Джисон и откинул голову на плечо Минхо, но мгновенно получил шлепок. Глаза Минхо потемнели. — Ты должен любоваться собой также, как я. — Он взял юношу за подбородок, заставив принять прежнее положение. — Только посмотри на себя. — Толчок. — Так прекрасен. Совершенство. — Толчок. Слезы скатываются с лица Джисона. Он чувствует, как любовь переполняет его. Его взгляд скользит по отражению. Ладони Минхо придерживают его талию; по ключице стекает пот; волосы прилипли ко лбу; на шее горит отметина, а между его худых ног скользит член. Джисон закусывает губу от этого вида. Он немного отклоняет голову вбок, чтобы дать Минхо возможность провести языком по его шее. И, блять, Минхо выглядит просто восхитительно. Его подтянутое тело блестит на перекатывающихся мышцах, волосы заведены назад, а глаза блуждают по отражению Джисона. — Кончишь в меня? Минхо оторвался от длинной шеи и заглянул в большие, слезящиеся глаза. Младший находился в полном отчаянии. — Нет, солнышко, не сегодня. — Минхо оставил на надутых губах легкий поцелуй и помог Джисону опуститься на локти. Ощутив опору, Джисон с облегчением опустил голову вниз, хоть и легкое расстройство наполняло его. Но «не сегодня» давало гарантию, что Джисон получит желаемое. — Нет-нет, продолжай смотреть. — Ладонь Минхо сжала подбородок Сона. Он склонился к нему и продолжил сотрясать его тело под подходящим углом. — Минхо-о! Старший ухмыльнулся. Второй рукой он потянулся к желавшему внимания члену и принялся подстраиваться под такт толчков. В глазах Джисона потемнело. Огромная волна наслаждения окатила его с головой, заставив чувствовать себя в приятной агонии. Он кончил прямо на простынь, в то время как Минхо продолжал быстро входить в растянутую дырочку. Издав грудной стон, Минхо почувствовал, как собственный оргазм настиг его. Спешно вытащив член, он кончил на ягодицу Джисона. — Иди сюда, — проворковал Минхо, когда его тело достаточно ослабло, чтобы упасть рядом с его уставшим парнем. Они лежали лицом к лицу, веки Джисона трепетали, и он дышал через рот, но тем не менее оставался самым прекрасным человеком в жизни Ли Минхо. Он переплел с ним пальцы. На лице младшего расцвела удовлетворенная улыбка. — Я действительно не заслуживаю тебя, Ли Минхо, третьегодка старшей школы, президент студсовета, супер-добрый-красивый хен, который вечно обкуривает дом вонючими травами и верит, что лунный свет заряжает его камни. — Джисон уставился на обескураженное выражение лица Минхо и прыснул со смеху. — Не заслуживаешь? Это я не заслуживаю тебя, Хан Джисон, первогодка старшей школы, так-себе-ученик, но с открытой душой и невероятной внешностью. — Джисон фыркает, но вскоре их смех сливается в симфонию счастья и любви. Джисон смотрит на улыбающегося хена и думает: Возможно, полюбить себя не так уж и просто. Это не происходит по щелчку пальца и, если честно, Джисон все еще не понимает, как смотреть в зеркало, не критикуя себя. Но он благодарен миру за то, что теперь в его жизни есть кто-то такой же принимающий как Ли Минхо. Кто-то, кто не осудит, не станет критиковать и не будет пытаться изменить его. Да, пока Джисон не нашел путей для любви к себе, но, по крайней мере, это делает другой человек. Любит его. И пока он любим, в его сердце все еще живет вера в то, что когда-нибудь, и он себя полюбит.