Её нежность

      Хэллоуин. Каждый праздник для старшекурсников был лишь поводом устроить громкую вечеринку в Выручай-комнате. Но Хэллоуин был особенным для всех. Время, когда Пивз может пакостить, и пугать студентов младших курсов вполне законно, не боясь нарваться на разозленную Минерву Макгонагалл. Для некоторых студентов это был отличный вариант вырваться домой, празднуя с семьей. Но подавляющее большинство все-таки оставалось в стенах школы, чтобы отметить этот праздник с друзьями.       Слизеринцы в этом году, последнем в их обучении, решили отметить с размахом, чтобы на утро ничего не помнить. С полным украшением школы, официальным подтверждением от директора Макгонагалл. Потому что это было важно.       Стоя в Большом зале, каждый из пришедших жалел о том, что согласились на этот масштабный праздник. А директриса, не обращая внимания на их потускневшие лица, продолжала раздавать задания по украшению школы:       - Браун и Нотт, - Макгонагалл перевела взгляд на упомянутых студентов, - коридоры второго и третьего этажей – ваши. Уизли и Гринграсс, - произнесла, делая вид, что не замечает, как закатила глаза Гринграсс, а Рональд фыркнул, - Башня Гриффиндора и подземелья Слизерина на вас. И без глупостей, мистер Уизли, - ее взгляд мог заставить любого согласиться со всем, что она скажет.       Пэнси перестала слушать почти сразу же после того, как довольные Малфой и Грейнджер переглянулись, услышав свои фамилии в паре. Она отмечала эмоции каждого, и мало кто был рад своему напарнику. Из раздумий ее вывел голос Макгонагалл:       - Паркинсон и Лавгуд, на вас самый сложный участок – Большой зал, - Пэнси была уверена, что услышала издевку в голосе женщины, - Вы единственные из всех, кто не убьет друг друга, а точно будет украшать Зал.       - Так точно, директор! – это был прямой сарказм со стороны Паркинсон, но спорить с Макгонагалл никто не решался.

***

      Уже через полтора часа Пэнси стояла в Большом зале и слушала, как Лавгуд рассказывала, что с помощью правильного украшения можно привлечь в жизнь счастье и любовь. Какая-то неведомая сила заставила Пэнси не закатить глаза, а посмотреть без предвзятости на Луну, и попробовать рассмотреть в ней что-то.       - Почему ты осталась в школе на эти выходные? – голос Луны был мягким и чистым, по сравнению со всеми, что Пэнси знала.       - Тут лучше, - не вдаваясь в подробности, но и без привычного для нее холода – с Луной не хотелось быть холодной.       Лавгуд просто кивнула – понимала, что больше ей не скажут.       - Ты неправильно делаешь тыкву: надо мягче двигать палочку, - рука Луны легла поверх запястья Паркинсон, сжимая чуть крепче, чем положено, - видишь, так получается гораздо лучше, более мягкие линии.       - Твои руки, Лавгуд, они мягкие, - Пэнси и сама себе не ответит, зачем только что это сказала.       - А у тебя мягкими выглядят губы. – И это было чертова погибель Персефоны Паркинсон. Прямо сейчас, в эту самую секунду, она поняла, что не сможет сдерживать то, что зародилось внутри.       Лавгуд даже не вскрикнула, когда Пэнси, подхватив её под бедра, посадила девушку на массивный стол, который принадлежал Хаффлпаффу. Поцелуй был сладкий и тягучий, что Паркинсон сравнила его с медом.       В это самое мгновение было наплевать на предстоящий праздник, на украшение Зала, на все, что было вокруг. Было только одно – они, и ничего бы не смогло стать важнее этого.