Собака на снегу

Хмурый январский день заливает все пространство сквозь плотную пелену облаков бело-серым светом, отражающимся от снега, покрывающего все вокруг. Хвойный лес по ту сторону железнодорожных путей окрашен в оттенки зеленого, чуть синеватого и белого. Тот самый особый цвет зимних еловых и сосновых лесов. В одном направлении рельсы уходят в тупик, в другом, откуда скоро должен приехать маленький старый тепловоз, – теряются в лесу, смыкающемся над ними с двух сторон. Рядом старое двухэтажное здание вокзала. Краска во многих местах облупилась, отвалилась или выцвела. Светло-бежевый, местами с белыми и серыми пятнами, цвет здания очень хорошо сочетается с окружающим пейзажем. На платформе пусто: те немногие, кто пользуются этой станцией, сидят внутри. Там хоть немного теплее. Перед вокзалом, зябко ежась и дрожа от холода бродит из стороны в сторону студент. В руках сигарета. Курит неравномерно: когда порыв холодного ветра пробирает до костей и ледяным ножом режет кожу, снимая скальп, он делает быстрые частые затяжки, одну за другой, лишь бы уйти с этого невыносимого холода. Но когда ветер временно утихает, курение становится неторопливым, даже медленным: хочется насладиться окружающим пейзажем, впитать в себя краски и звенящую тишину этого момента. На дороге к вокзалу появляется человек. Невысокий мужичок, на вид лет 50. Оранжевая спецовка на синей куртке, на голове темно-синяя шерстяная шапка. Лицо, обветренное холодным климатом и потрепанное суровой жизнью. Мужичок приближается к студенту. – Простите, у вас сигареты не будет? Студент торопливо шарит по карманам куртки, нащупывает пачку, раскрывает и протягивает мужичку. Тот вынимает одну руку из кармана. Она сильно дрожит. Берет одну сигарету. Вставляет в зубы. – А… Огоньку? Таким же образом суетливо нащупывается зажигалка и тоже протягивается мужчине. Он дрожащими руками пытается прикурить. Большой палец снова и снова остервенело чиркает колесиком. Но зажигалка все время гаснет в пляшущих мозолистых руках. – Вам помочь? Студент забирает зажигалку обратно и помогает мужчине прикурить. Наконец-то живительные затяжки. Они стоят, курят и смотрят на зелено-синюю стену леса на той стороне. – Откуда вы? – спрашивает мужичок. – Из Москвы. Он кивает. – А я вот здесь родился и живу. Окончил школу, 9 классов. А вон там, – он указывает куда-то вдаль, в сторону города, за деревья. – стоит храм, где меня крестили. Да. А сейчас здесь вот работаю при вокзале. Студент кивает. Вроде и не очень образованный, бомжеватый (а как еще в такой глубинке), простой мужичок, а поговорить приятно. Точнее, просто послушать. – А вы в Бога верите? Православный? Внезапный вопрос на несколько секунд ошарашивает студента. Он привык общаться с разными субъектами, но такого еще не было. Он пару раз имел дело с сектантами, но непохоже, что этот мужичок собирается втирать ему какую-то стремную ересь. Да и непопулярны секты в таких провинциальных городах. – Да, верю, – отвечает он, когда ступор немного прошел. Мужичок кивает. – Я тоже. Тогда объясните мне. Бог же нас всех любит да? Весь мир… Студент кивнул. Он однозначно не понимает, куда ведет этот странный, но интересный субъект. – Вот и я так думаю. Но объясните мне, – мужичок вдруг резко смотрит своими голубыми, цвета льда на глубоком озере глазами пронзительным взглядом прямо в глаза студенту. – Почему так? Я-то грешный понятно. Да и все мы. Но у меня собака на днях убежала. Маленькая, совсем щенок, три месяца. Окрестностей не знает заблудится. А на улице вы видите что? Замерзнет и умрет. Но почему? Какое зло она Богу сделала? Чем провинилась. Студент застыл как вкопанный. Достоевский в чистом виде. «Карамазовский аргумент», так сказать. Но не может быть, чтобы этот простой мужик читал Достоевского. А если в школе и читал, то уже давно забыл. И взгляд. Он явно не цитировал и не делал отсылки. Он говорит о своей жизни. И о своем Боге. А не о Боге Достоевского. – Мм, – студент собрался с мыслями. Карамазовский аргумент легко объясняется, но это для знакомых с философией. А как ответить этому мужичку… – Знаете, Бог не наказывает. Он нас испытывает. И это мы должны переносить достойно. Все в Его руках, не переживайте. Ваша собачка, может, еще найдется. А если нет – на все воля божья, будьте уверены, она в хороших руках, раз уж Он ее сотворил. Мужичок кивает. Стало ли ему от этого лучше? Вряд ли. И снова смотрит вдаль. Мозолистые руки, которые с трудом могут удержать сигарету, обветренное лицо и оранжевая спецовка. На фоне серо-белого неба, зелено-синего леса и звенящей тишины. И собака. Затерявшаяся где-то там, в ослепительной белизне. Этот свет, исходящий отовсюду, затапливает мир. Но от него отражающая спецовка светится только ярче. И освещает, последние сны собаки, заснувшей от усталости где-то в сугробе. Мужичок кидает окурок в сторону. Потирает озябшие руки и сует их в огромные и нелепые, потрепанные временем рукавицы, которые он достал из карманов куртки. – Пойду еще ее поищу, – в голосе нет надежды, просто так надо. И нельзя сидеть на месте. Life must go on. И она будет продолжаться, пока есть дело. – До свидания! Он поковылял по дороге от вокзала. Студент остался один. Здание вокзала, поднимающийся из трубы дымок, зимнего цвета лес, белый свет, гудок тепловоза, прорезающий тишину. И неподвижное тело собаки, спокойно лежащее на ярко белом снегу.