Не забывай

Я видел тебя, но не узнавал. Я слышал тебя, но не понимал слов. Я знал, что я существую, но осознать этого не мог. Слова, разрывая пространство вокруг меня, врезались в уши. Ты кричал на меня так яростно, а твое лицо искажалось то ли в страхе, то ли в безумной гримасе несчастья. - Я, блять, тебя спасал, запомни! Когда очнешься, вспомни, сука, я тебя спасал! Будто в воде. Мне кажется, что я плыву. Кстати, помнишь, как я тебя столкнул в то озерцо? Ты так смешно верещал, как ребенок! И на моем лице уродливая улыбка, слюни рвутся изо рта, я не контролирую себя. Точно ли мы существуем? Силюсь осознать, но меня быстро отвлекают огоньки за окном. Они сияют так ярко, пульсируя, с каждым вдохом они будто расширяются, пока не превращаются в одно большое свечение. Да что ты там бормочешь, я не понимаю. На каком языке ты говоришь, черт возьми?! Мне тяжело взглянуть на тебя, потому что глаза закатываются. Послушай, просто взгляни в окно, пока свет не погас. Я бы показал тебе, да мое тело не хочет двигаться. Почему ты плачешь, и что там за грохот? Кто эти люди? Судороги начинают прокалывать мое тело острыми иглами, и, кажется, из горла бьются хрипы. Пленка, которая ограждает меня от внешнего мира, утолщается. Да что это за люди?! Выставь их из нашей квартиры немедленно! Чего они хотят от меня, что они делают со мной? Куда ты уходишь? Не отдавай меня им… Стало темно. Запах старческого маразма стоит в воздухе. Действительно, так и есть. Повсюду трубки, противно пищат коробки, дающие понять врачам, что человек еще жив. Туда-сюда снуют люди в белых халатах, у них в руках какие-то документы, они чем-то заняты, а до нового пациента дела никому нет. Наверное, думают, что он не очнулся еще. А он очнулся. Карие глаза внимательно следят за движениями перед собой, а их обладатель старается сделать выводы. Например, где он, почему он тут и что будет дальше? Память отказывалась давать ответы на эти вопросы. Ощущения пленки больше не было, практически полностью восстановилось сознание, но вот память упорно не хотела включаться в процесс. Взгляд переместился на стул, стоящий рядом с койкой. На нем почти аккуратно висела кожаная куртка, знакомая до боли. А вот ее владельца рядом не было. Как жаль! Он наверняка знал ответы на все вопросы, которые память игнорировала. Скука и непонимание одолевали, так что рыжий пациент предпринял попытки приподняться, даже если не получится, то он хотя бы привлечет внимание врачей. Так и случилось. Средних лет брюнетка тут же подошла к несчастному и посмотрела в свои записи. - Как себя чувствуете? – она спросила, не отрываясь от листов, в которые начала что-то вписывать. Вопрос ввел в ступор. Дэйв не то, чтобы не знал, как он себя чувствует. Он не понимал, как начать говорить и формулировать свои мысли. - Я… Где… Как я попал… Что со мной случилось? – голос звучал сейчас особенно противно, будто чужой. Такой хриплый, заспанный. Лучше бы молчал, в самом деле. - Вы попали сюда два дня назад, … - дальше ее уже никто почти не слушал. Наконец взгляд нашел в карусели бесполезных лиц и предметов то, что искал. Угрюмо смотря в пол, к койке направлялся блондин. В его руках был бумажный стаканчик, видимо, с кофе и пачка сигарет. Было видно, что он забаррикадирован в своей голове, в своих мыслях, и они явно были не радостными. Как только он оказался совсем рядом с койкой, он будто очнулся и поднял взгляд. Сначала он увидел медсестру, а только потом - очнувшееся тело. Тело смотрело на него с легкой ухмылкой. Ослабленная рука с катетером в вене, поднялась и слабо махнула, приветствуя Джеймса. Был ли он счастлив? По лицу этого не скажешь. Шокирован? Тоже нет. Можно сказать, что сначала промелькнуло облегчение в его выражении, но оно мгновенно сменилось той же мрачной маской. Он простоял примерно минуту, просто смотрел и молчал. Что он хотел сказать этим? Зачем было так пялиться, словно кто-то умер? Эта немая сцена быстро закончилась, он схватил куртку и покинул помещение. Медсестра тоже не поняла произошедшего за эту минуту, ведь молодой человек двое суток просидел на стуле рядом с пациентом, иногда аккуратно сжимая руку спящего. Иногда он даже пускал слезу, старательно прикрывая лицо длинными волосами. Должно быть, были причины. Должно быть, это не ее дело. Она закончила разговор с пациентом и напоследок уведомила, что сейчас к нему подойдет врач, который займется решением дальнейшей судьбы Дэйва. Он все также смотрел в сторону, куда ушел Джеймс. Возможно, медсестра объяснила, почему Мастейн тут оказался, но паника, охватившая его, не дала услышать этого. Дальше происходила привычная череда событий – разговоры, наставления, назначение лечения и, наконец, выписка. Случилась передозировка. Случился сон во время приема барбитуратов. Случился Джеймс, который пришел вовремя и заметил, что Дэйв не просто задремал. Это не восстановило память, но теперь хотя бы стало ясно, как действовать. Он устремился в квартиру, где жил вдвоем с человеком, не раз его спасавшим. Слова о спасении эхом звучали в голове, но Мастейн не мог вспомнить их и не мог понять, когда он их слышал. К счастью, идти было недалеко. Легкий озноб пробивал тело рыжего парня, ему было страшно. И холодно. Осень не была такой уж холодной, но без куртки, конечно, лучше не ходить. Что ждет дома? Кто-нибудь ждет его? Подумаешь, это уже происходило несколько раз. Справились тогда, справимся сейчас. Вот о чем думал Мастейн. В самом деле, он же не умер, все в порядке, все живы. Стоит только на время завязать, очиститься, все снова будет в порядке. В конце концов, они же музыканты, им свойственно гаснуть от вредных привычек. Главное держать все под контролем, все будет в порядке. Все точно будет в порядке. Вот и дверь в квартиру. Казалось, что там, внутри, его ждет нечто страшное. Не лучше ли сейчас просто сбежать и спрятаться на время? Вариант определенно хороший, но умереть от холода не хочется. Быстрый выдох, вдох, и он открыл дверь. Внутри было тихо. Только если прислушаться, можно уловить звуки на кухне. Туда Дэйв и направился, ступая аккуратно, будто боясь спугнуть. На кухне сидел Джеймс. Он сидел на полу и курил. На этот раз он даже не стал смотреть на парня, который, наконец, вернулся из больницы. Окно было закрыто, так что вся комната была застлана дымом и запахом дешевых сигарет. Надо ли было что-то сейчас говорить? Возможно, но нужные слова никак не хотели приходить в голову. Ну что он мог сказать? «Прости, я так больше не буду» или «Отвали, живу, как хочу!». Должно быть, в этот раз случилось что-то действительно страшное, потому что Джеймс смотрел будто бы сквозь Дэйва, который сел на пол напротив него. Время потеряло свою значимость, они просто сидели на полу, выкуривая сигарету за сигаретой. Кто-то точно должен был нарушить тишину, и Дэйв все-таки решился. - Слушай, - но его резко оборвали. - Ты помнишь, что я тебе сказал? Неловкая улыбка, тихий смешок. Конечно, не помнит. Он не помнит ничего. В такие моменты хотелось провалиться сквозь землю. Почему нельзя просто забыть, простить, отпустить ситуацию? В следующий раз он будет внимательнее… - Послушай, этого больше н- - Нет. Ты помнишь, что я тебе сказал? Эти слова и тон, с которыми он произносит вопрос, заставляют скривиться, будто от удара. Ну почему ты не можешь просто забыть? Пойми, у меня другого выбора просто нет. - Я не помню, - главное сказать это уверенно, так, будто тебе все равно, иначе заметит твою слабость. - Ясно. Что все это значит? Я вижу, что все твои вещи на месте, ты никуда не уйдешь, не собираешься меня бросать? Тогда зачем этот глупый разговор? Он сидит и курит. А я сижу рядом. Снова молча.