Лежа на кровати, глядя в потолок, Ждёшь, пока что-нибудь произойдёт, и зная все время, что вы здесь Для чего-то лучшего. Чувствуя это. Желая это, Сколько вы сможете продержаться? Сколько вы сможете продержаться, прежде чем сломаться? Yonderboi — Before You Snap
Мирра Одетый в золото и зелень, Санктум прощался с последними лучами своего бессмертного небесного покровителя, привычно ожидая, что это расставание прервется с обычным ходом времени спустя всего одну упрямую в своей сути, но не бесконечную ночь. Так было и так будет, я верила в это, как и в то, что в свете солнца мои силы и моя власть неоспоримы, а дар божий вправе вершить историю, сминать чужие государства и определять весь мир как продолжение моей воли. У меня были на то все основания, Траиллан с момента нашей первой встречи постоянно повторял, что оружие в моих руках есть высшее проявление всех замыслов Солара, и без особой нужды он бы не стал его кому-то доверять, а значит, я обязана пустить Гордыню в дело. Спрятать столь ценный артефакт было сродни кощунству, закрыть глаза на мою волю значит идти против богов, и об этом он не раз напоминал своему народу, целестинцам и светлой церкви. Подтверждение моей близости к небесной длани было более чем серьезным, игнорировать его было бы просто глупо, и даже самому ярому скептику, коим стал мой будущий муж, пришлось со временем принять тот факт, что я святая. Моя сила значительна, мое желание — путеводная звезда, определяющая быт обеих стран под присмотром Солара, и первой необходимостью, отмеченной мной, стало наведение порядка в Беллаторе. Первые воины, поклявшиеся служить мне и продолжать мою волю, были как раз оттуда. Я встретила их случайно, в клетках, словно животных, и, изъявив Трейну свой ультиматум, получила в руки самых верных послушников и почитателей. Можно сказать, что они стали моей первой ступенькой к славе, будь я всё еще в прошлом мире, это было бы началом сюжетного квеста в ролевке или в видеоигре. Создатели будто специально показывали, что где-то нужна помощь главного героя, творится беззаконие и жестокость, целая страна, живущая за счет рабства, всем своим видом умоляет прийти и спасти бедный народ. Я не смогла отказаться от такого щедрого подарка, и Трейн тоже был не против. Он и стал моей второй ступенькой, представив Авреллиану и подтверждая моё влияние. Тогда же я получила свой сайд-квест, увидев Авеля, всё поняла без слов, мне суждено было стать королевой, добиться этого было, в общем-то, несложно. Я в центре повествования, не найдется никого, кто бы имел такую же власть и влияние, даже сравнивать глупо. Хотя, конечно, не всё вышло так гладко, как я думала, но эти детали можно опустить. Эльфийский король честно поддерживал меня и положил немало воинов на алтарь моих побед, он заслужил свою награду, пусть с ее размером я и не была согласна. Тем не менее обе кампании прошли неплохо, я честно победила главного злодея и закончила эту ветку заданий. Под конец военные действия стали по большей части утомлять, но так всегда бывает. Приходится немного попотеть, чтобы окончательно избавиться от заразы, хотя именно это мне так и не дали сделать. Предчувствие упорно вторило, что эта слабость еще аукнется. — От Авреллиана не было вестей? Придерживая отягощающий мою жизнь живот, я с трудом поднялась в зал переговоров, где собралась большая часть гостей с охоты и министров. Они уже битый час плясали вокруг карты столицы и обсуждали поток грязи, сошедший с ближайших гор. Как говорили местные, грозовая туча чуть ли не неделю болталась поблизости, гоняемая ветром через нижнюю часть хребта, поливая всё сущее то редкой капелью, то настоящим ливнем. Не то, чтобы это было каким-то удивительным событием, подобное случается почти каждую весну, но королевским охотникам явно не повезло встретить последствия этой непогоды. Где-то там был и сам Авреллиан, по чужим прикидкам конечно же не попавший под сель и находящийся на значительном отдалении, но всё еще не вернувшийся ни к одной из хижин или охотничьему домику. Министры, будто чрезмерно занятые работой, не подняли головы ни при моем появлении, ни при вопросе, явно надеясь на то, что какой-нибудь недальновидный смельчак вместо них откроет рот и возьмет на себя ответственность, представ передо мной, но время шло, и идиот всё не желал показываться. В конце концов, когда крохи моего терпения были уже на исходе, ситуацию спас посыльный, ворвавшийся в зал как на пожар. Взмыленный и раскрасневшийся, он с трудом отдышался, готовясь выпалить свою срочную новость, несмотря на предупреждающе замахавших руками придворных. — Лошади! Лошадей его величества нашли, у края оползня. Они мертвы и страшно пострадали перед смертью, но короля с ними нет. А значит, он либо под слоем грязи, либо где-то еще, потерян и, может быть, ранен. — Олух царя небесного… Один из мужчин у стола громко вздохнул, закрыв лицо и медленно оседая в кресло. Большая часть присутствующих выжидающе, украдкой повернулись в мою сторону, с придыханием ожидая реакции, но а я сама едва могла сделать вдох. Резкая, неожиданная боль расцвела под грудью безумным алым цветком, и только остатки самообладания позволили удержаться на ногах. Крепкие руки Мора тут же подхватили меня, бережно стараясь усадить на стул. Замершие, как соляные столбы, министры будто по волшебству отмерли, засуетившись и отправив кого-то за лекарем. Мир вокруг вдруг стал слишком шумным, слишком громким и оглушающе болезненным, вытеснив из головы все прочие мысли, мучительное, тянущее чувство в животе отдавалось противным писком, звоном в ушах и слабостью в остальном теле. — Живее, черт возьми! Мой верный помощник гаркнул так, что я вздрогнула, перепугавшись. Кто-то принялся обмахивать меня платком, окна в зале распахнули, прохладный вечерний ветер самую каплю привел в чувство, позволив сосредоточиться на лицах перед собой. Один из министров, заметив это, подлетел ближе, отпихнув остальных и присев на колено перед стулом. — Моя королева, моя королева, послушайте, умоляю, услышьте меня, нам нужна ваша помощь. — Я несколько занята. — Знаю, знаю, но прошу, дайте своё разрешение назначить наместника, нам нужен тот, кто правильно организует поиски и сможет заменить короля, пока его нет. — Пока его нет… Слова отдавали горечью на языке, правда ли Авель вернется? Министр быстро коснулся губами моей руки. — Я верю в лучшее, и вы верьте, пожалуйста, дайте своё согласие. Королева не может править одна, и вы не в том положении, чтобы взять на себя управление страной. — Бо-оги, кроме Авеля в королевской семье лишь мой сын, предлагаете поставить его? — Н-нет, боюсь он слишком молод, но помимо него, формально, Аластор Кейн стал частью семьи, позволите пригласить его во дворец? — Кейн… За пеленой красного тумана и новой вспышкой боли я едва могла вспомнить, где слышала раньше эту фамилию, она казалась смутно знакомой. Морохир возмущенно зашипел на министра, пытаясь прогнать, но мужчина стойко выдержал всё и даже пояснил свой выбор: — Женившийся на сестре короля. Образ этого хитроватого предпринимателя мелькнул в моём сознании, но Авреллиан доверял ему. Точно. Он же отдал свою сестру за этого человека. — Да… Пускай, я даю своё дозволение.***
Брачная ночь. Изрядно уставший после целого дня в королевском террариуме, я расстегнул первые пуговицы рубашки, скинул сюртук на стул и закатал рукава, разминая затекшую спину. В супружеской спальне всё было готово для первой ночи, я специально попросил парочку доверенных горничных прибрать это место перед тем, как сюда войдет Уна. Сам я редко оставался тут, предпочитая сон близ рабочего пространства, пренебрегая советами семейных врачей и полноценным отдыхом на мягкой перине — обычаи изнеженных аристократов мне претили. Руки требовали работы, а мозг лихорадочно обдумывал детали ближайших планов уже после нескольких часов бесцельных прогулок, болтовни с гостями или представления в театре. Мой труд, моя высшая страсть — он заменял мне все привычные радости жизни, оттесняемый разве что коллекционированием. Последнее значительно отразилось на интерьере комнаты. Я был горд тем, как удачно разместились на полках редкие вазы, украшения талантливых мастеров и цветы, подаренные нам как молодоженам. Картины на стенах, искусно выписанные чьей-то твердой дланью, поддерживали умиротворенное настроение образами романтичной сельской пасторали и незатейливых домашних натюрмортов. Громоздкий напольный торшер, увенчанный плотным абажуром с рядом бахромы по краю, разливал по спальне приглушенный теплый свет. Сверчки за приоткрытым окном тихо напевали что-то своё, будто вторя едва доносящейся с первого этажа музыке. Всё в эту ночь казалось идеальным и выверенным, без излишней скурпулезности, просто и обыденно, как бывает в моменты, когда жизнь просто идет своим чередом, и всё стоит на своих местах, хотя… тут я конечно слукавил. Была одна деталь, отчаянно не вписывающаяся в выстроенную мной реальность, замершая на пороге спальни и отчаянно прячущая дрожащие от страха руки за спиной. Она вошла так тихо, так нарочито незаметно, будто надеялась спрятаться и избежать всеми силами нашей встречи. На ней уже не было пышного платья, фаты и стягивающего корсета, но даже так супруга едва дышала, напряженная и бледная, как фарфоровая кукла. Изысканные чулки, обрамленные кружевом на бедрах, чуть прикрывались шелком короткого снежного халата. Белье по последней целестинской моде, и навряд ли Уна сама его выбирала, дай боже, это делала одна из горничных, а нее ее мать. — Проходи, я не кусаюсь. Я постарался произнести это как можно мягче, проще, но глаза Уны распахнулись в таком неподдельном ужасе, будто ее на ужин пригласил людоед. И конечно она даже не попыталась сдвинуться с места. Опустив плечи, я развернулся к сервировочному столику, где меня уже ожидала бутылка сладкого вина и пара хрустальных бокалов. Рубиновый напиток охотно скользнул в прозрачные стенки, воздух наполнился запахом спелого граната и винограда. Потайное отделение в моем фамильном перстне с черным квадратным агатом бесшумно раскрылось, высыпая белый порошок в один из бокалов. Спустя долю секунды никто не смог бы сказать точно, где именно было использовано секретное средство. — Прошу, не бойся меня, я не желаю тебе зла. Отодвинувшись, я дал ей увидеть напитки и выжидающе протянул руку. — Иди ко мне. Губы Уны дрогнули, но она сдержала всхлип. Глаза наполнились влагой, так что девушка побоялась сомкнуть покрасневшие веки, чтобы слезы не стали явными. Двинувшись в мою сторону, она медленно развязала пояс, открывая мне остальную часть нижнего белья, и будь я хоть трижды закоренелым трудоголиком, Уна выглядела потрясающе настолько, что любой мужчина был бы готов убить за эту красоту. Ее портило только явное нежелание приблизиться ко мне и травяной флёр успокоительных капель, кои не могли перебить даже дорогие духи. Не в силах перебороть себя и сделать последние пару шагов, Уна остановилась и едва не отпрыгнула, когда я сам подошел к ней, протянув бокал вина. Трясущиеся пальцы кое-как удержали стекло. — Выпей, не стесняйся. Первые прозрачные капли скатились по кукольным щекам, смешавшись с мелкими крупицами туши. Осторожно, словно боясь спугнуть, я прикоснулся ладонью к пояснице супруги, предупредительно поддерживая бокал свободной рукой. Пухлые губы припали к краю, тихий всхлип всё же вырвался из уст, но Уна жадно выпила вино до последней капли в явной надежде забыться хотя бы чуть-чуть. Обняв ее крепче, я проследил, как из ослабевших рук стекло скользнуло вниз, разбиваясь на части. — Нет, не надо… Упрямо пытаясь оттолкнуть меня, Уна быстро теряла силы, обмякая в моих объятьях. Веки сомкнулись, голова безвольно склонилась набок, ноги перестали удерживать хозяйку. Убедившись, что порошок подействовал, я аккуратно убрал рассыпавшиеся пряди волос с лица девушки и, приложив некоторое усилие, подхватил ее тело на руки, развернувшись к расправленной кровати. Рассчитывая, что Уна уже не владеет собой, я положил ее на простыни, но девушка вновь всхлипнула, пролепетав что-то против. Ресницы задрожали от непролитых слез. Неплохо было всё же избавить ее от неудобной одежды, но я не решился вновь потревожить супругу. Вместо этого потянув одеяло, я укрыл Уну, мягко подоткнув один край под матрас. Матушка так часто делала, когда мне снились кошмары. Залпом выпив свой бокал, я отодвинул столик, закрыл вино и принялся собирать осколки. До утра в спальню не должна войти ни одна горничная, и мне совершенно не хотелось, чтобы супруга случайно порезалась, встав среди ночи или на завтрак. Легкий мелодичный джаз ласкал мои уши, прохладный весенний ветер игрался с тюлью на окнах. Когда я закончил уборку, время уже перевалило за полночь, но сна я не чувствовал ни в одном глазу. Предстояло еще так много сделать, и уставший организм отказывался сдаваться прежде, чем я уточню дела на фабрике. Что ж, возможно, мне суждено будет подремать в дороге. Проверив Уну, я убедился, что она крепко спит и, коснувшись лба губами, оставил её отдыхать в спальне. — Фейри полночи кружили у дома, и как бы я их не успокаивала, не хотели уходить, пока не увидят принцессу. С удобством расположившись за обеденным столом с чашкой ароматного чая в одной руке и блокнотом в другой, Катарина проверяла планы на день, изредка помечая что-то перьевой ручкой с фамильным гербом. На ней традиционно лежала добрая половина дел, связанных с магазинами и фабрикой, касающихся в основном поддержания порядка, поставок и регулярной работы. Всё то, к чему моя душа не лежала в силу обыденности и заурядности задач: контроль выгрузок, контроль персонала, встречи с партнерами. Она с легкостью решала любые проблемы, позволяя мне бесконечно отлаживать процесс и вести разработку с главным подрядчиком. Последнего она жутко недолюбливала и стремилась держать от себя подальше, но не могла не отмечать, как благотворно повлияли его идеи на наше маленькое предприятие. — Я бы не доверял этим болтливым созданиям. Отпив глоток кофе из крохотной фарфоровой чашки, я уткнулся в страницу свежего выпуска газеты. Ничего необычного не происходило, моя свадьба случилась только вчера, затмевая большую часть разворота, и чтение новостей в целом губительно сказывалось на моем сознании, но после очередной трудовой ночи нужно было как-то проснуться и приступить к дневным задачам. — Простите… Совсем тихий, едва заметный голос слегка коснулся моего слуха, вместо него я скорее увидел движение в дверном проеме и большой одеяльный кокон, из которого торчала взъерошенная голова моей супруги. Матушка, повернувшись на шорох, тут же поднялась на ноги, приглашая девушку на свое место. — О, Уна, проходи к столу, мы уже поели, не стали тебя будить, подожди чуть-чуть, я попрошу горничных принести тебе завтрак. — Спасибо. Хитровато подмигнув Уне, Катарина с присущей только ей легкостью скрылась в коридоре, оставив меня с супругой одного. А ведь могла просто позвать служанку. Предстоящая беседа легла на мои плечи, как непомерный груз, и по возможности я бы вверил ее в руки матушки, но она явно была против. Строя долгосрочные планы, прорабатывая их год за годом, проживаешь его этапы сильно заранее как уже свершившийся факт, и когда приходится заняться задачей по-настоящему, часто ощущаешь это вторичным трудом, который хочется как можно скорее преодолеть. И тем не менее поговорить было важно. Отложив газету и кофе, я поднялся из-за стола, поправляя рукава своего повседневного твидового пиджака. Стараясь выглядеть несерьезно и как можно более расслабленно, я кивнул на свободный стул, вежливо улыбнувшись. — Обещаю, в этом завтраке не будет снотворного. Такая честность была особенно рисковой, Уна имела право злиться на меня, уйти или закатить истерику, но супруга лишь вздрогнула, со страхом и растерянностью сверля взглядом: — Зачем? — Мне кажется, тебе стоило отдохнуть. Надеюсь, ты выспалась сегодня. — Да… но моя одежда… — С ней что-то случилось? — Она всё еще на мне. — Я не рискнул ее снять без твоего разрешения. — Не понимаю. Катарина настоятельно просила меня не вываливать на принцессу всю ситуацию разом, но бессмысленный диалог из полунамеков начал порядком раздражать. — Моя дорогая супруга, я уже получил от тебя всё, чего желал, и не намерен брать что-то сверх необходимого. Свою невинность можешь предложить тому, кому это будет действительно интересно. Изумленно хлопая глазами, Уна продолжила лепетать, явно сбитая с толку. Видит бог, я старался говорить так откровенно, как мог. — Но как же наследник? Рано или поздно… — Подберём кого-нибудь в кабинете секретно-беременных, там частенько появляются знатные бастарды, либо купим дитя на ночном рынке. Это даже удобнее, там легко будет найти кормилицу и ммм… личную горничную для твоего развлечения. Бледные щеки вспыхнули от смущения, как только супруга осознала, что я в курсе ее маленького секрета. — Но… почему? Почему ты не… Воспользовался? Возжелал? Самый животрепещущий вопрос большую часть моей жизни, один человек успел уже получить за него по лицу. Изрядно устав от разговора, я позволил себе повысить голос: — Уна, в жизни меня интересуют только три вещи: деньги, власть и ценные предметы. Как видишь, люди в этот список не входят, более того, даже в первую десятку не попадут. Ты выполнила свою роль и можешь заниматься чем угодно от скупки бутиков до любовниц, пока окружающие считают нас счастливой семьёй. Но если вдруг я от кого-то узнаю, что не выполняю свой долг супруга, мне придется потратить время и уделить тебе достаточное внимание, чтобы округлившийся живот пресек всякие слухи. Я ясно выразился? — Более чем. Втянув голову в плечи, девушка поджала губы, готовясь вот-вот расплакаться. Запоздало я напомнил себе, к чему готовили бедняжку всё это время и какой была ее мать. Честно, мне стало даже совестно за мимолетную вспышку гнева. Неловко опустив взгляд, я добавил уже тише и, насколько мог, мягче, сделав шаг к супруге и положив ладони на ее плечи. — Прекрасно, мне пора на фабрику. Матушка покажет дом. Советую какое-то время не показываться на публике, если станет скучно, пригласи ювелиров, пускай придумают что-нибудь этакое. Ни в чем себе не отказывай. Склонившись к Уне, я чуть коснулся губами ее лба. Жуткая вольность, если подумать, но я надеялся, что она меня всё же поймет. Оставив супругу с Катариной, я наконец-то отправился в путь.***
Руки, еще не знавшие мозолей, вцепились в двери комнаты, где держали отца. Я слышал его крик, его ругань, его сдавленный кашель и проклятия, но всё еще не понимал, за что королевский палач явился по его душу. За что его бьют? Почему это нельзя прекратить сейчас же? Сколько еще будет продолжаться эта пытка? — Предатель… Оброненное слово звучит оскорбительно, нечестно и совершенно неподходяще моему отцу. Неужели Мартирас этого не понимает? Неужели не видит, что старания его уходят впустую? Он настолько глуп? А самое главное… Как сильно пострадал Кейн-старший? Матушка плачет рядом, захлебывается слезами и встает на колени перед охранником, она умоляет прекратить, ведь у отца слабое сердце, только недавно перенесен тяжелый приступ. Приступ. Точно, я испугался тогда, Ламонт всегда казался мне непоколебимой скалой, но тогда, схватившись за грудь, он не мог сказать и слова. В центре города я почувствовал себя будто в середине пустыни, никто не мог помочь. — У него сердце, — шептал я в крохотную щель у двери, и за стеной всё неожиданно быстро стихло. Машина резко свернула с основной дороги, мы преодолели уже половину пути к фабрике. Дрема не пошла мне на пользу. Разбуженные призраки прошлого напомнили о себе, терзая мою память, как бешеные уличные шавки терзают нашедшие в канаве потроха. Настроение разительно испортилось, как и погода в этих местах. За окном начал накрапывать дождь, неприветливое небо молчало, но выглядело достаточно хмуро, чтобы пустить парочку молний. Руки, чуть дрожащие ото сна, хотелось по-детски спрятать в карманы, но такого я себе давно не позволял. Наверное с тех пор, как детство кончилось. Не могу сказать, когда именно это случилось. В подвале дома, в королевском зале, когда Катарину отправили в темницу, или когда я окончательно вступил в наследство, обнаружив, что почти все источники кристаллов под землей были исчерпаны. Убыточный бизнес, траур, похороны, моя сходящая с ума от горя мать. Где-то там закончились последние игрушки, деревянные сабли и относительно светлое будущее, тогда же начались долги с распродажей почти всего имущества, чтобы было у нашей семьи. В целом ничего, что нельзя было бы решить побегом в ту же Сомну, но я упрямо впрягся в эту кабалу, собственноручно отыскивая и разрабатывая даже самые мелкие и никудышные месторождения божественной крови. Проехав мимо высоких каменных ворот лишь с парой охранников, машина остановилась напротив поистине огромного замка, разрушенного некогда и восстановленного лично мой не так давно. Конечно от прежних обитателей и истории этого места не осталось ни следа, но довольно обширные катакомбы говорили многое о пристрастиях бывших хозяев. Мне это было на руку, как и удаленность от города и небольшой морской пирс в получасе езды к западу. Ничего лучше я и представить бы не мог для своего маленького предприятия. Ступив на площадку перед воротами, я ощутил привычный запах гари и дыма, высокие трубы над головой почти круглосуточно исторгали черные облака, от гулких механизмов, ленно перемешивающих составы изобретенных мной удобрений, земля слегка вибрировала. Шепот поршней встретил меня при входе, крики немногочисленных рабочих — чуть дальше в залах обработки камней. Мутные огромные окна под потолком пропускали свет, выхватывая станки ювелиров, кропотливо придающих форму кристаллам, доставляемым с самых нижних этажей. Прекрасно отлаженный процесс, венец творения и моя гордость, если забыть о цене, семейной реликвии, странице великого произведения, выписанной на человеческой коже старым безумным богохульником. — Эй! Ты! Еда для машин! Заставь их пасть ниц. Нет времени ждать, напомним рабам, Что сегодня им больше не жить! За дверьми моего личного кабинета послышался хлопок в ладоши, перебивающий музыку из проигрывателя и голос главного подрядчика. Неприятный запах табачного дыма ударил в нос. Я ненавидел чужие вредные привычки и готов был избавиться от каждого глупца, причиняющего неудобства, но этого человека приходилось терпеть несмотря ни на что. — Надеюсь, ты не просто тратишь время впустую и всё же выполнил поручение. Переступив порог, я закрыл за собой замок и, поморщившись, подошел к мужчине, нагло стряхивающему пепел на дорогой кожаный диван. Специально, чтобы меня бесить. Выхватив сигарету, я хотел уже ее выбросить, но ловкая рука южанина крепко схватила запястье, дернув меня к нему. — Конечно, я отдыхаю. А ты решил провести со мной всю брачную неделю? Я польщен. Нарочито театрально, не отрывая от меня взгляда серых глаз, он медленно сделал новую затяжку, откровенно и пошло прижавшись губами к моим пальцам. Любой другой человек на моем месте уже сгорел бы от стыда. — Закончил? — Что-то ты не в духе сегодня, я могу как-то помочь? Выдохнув тонкую струйку дыма, Давид разочарованно покачал головой, за все годы знакомства он ни разу не изменил себе, постоянно пробуя что-то новое и хотя бы из спортивного интереса проверяя, поведусь ли я на провокации. Иногда казалось, что он весь состоит из дурных привычек и чужих пороков, просто не умея жить иначе, и даже сейчас, будто невзначай, он придвинулся ближе, держа голову на уровне моего пояса. — Помнится, ты однажды пообещал попробовать некоторые мои умения. — Как только главная цель будет выполнена, если ты не забыл. Не обольщайся раньше времени и прибереги старания для тех, кому они интересны. Смяв сигарету в ладони, я высвободил руку и отошёл к столу. На нем, совершенно незаконно для Целестии, лежали черные браслеты с почти незаметной гравировкой в виде дерева. — Даже не поблагодаришь за работу? Пришлось отыскать конкретную страницу некрономикона, чтобы этот хитрый жук отправил из Сомны блокаторы. — Кто их может открыть? — Парочка главных лекарей в госпитале Кадата и Блэквуды. — Это хорошо. Прикоснувшись к металлу, я ощутил его неестественно сильный холод, будто чары наручников не просто запрещали магию, но и отбирали часть души. Неприятно, мерзко, но довольно знакомо. Я часто имел дело с подобным. — Как там новый урожай? — Цветет и пахнет, в прямом смысле, этот сброд смердит на весь этаж, где ты откопал этих страдальцев? — Привезли с севера, там выдалась довольно жестокая зима. Прибрав блокаторы в личный сейф (насколько он личный, сказать было сложно), я достал из ящика письменного стола вручную выписанный календарь с ежедневными отметками. Судя по нему, кристаллы росли действительно исправно, хотя материал для них подобрали на редкость низкопробный. Ничего крупного, подходящего для особенно ценной техники ждать не стоит, но это и не был товар постоянной необходимости. — Пошли проверим. — Мне придется содрать кожу, чтобы избавиться от этой вони. — Ничем не хуже сигарет, употребляй ты нормальный табак, я бы еще прислушался. — Не доставь ты девчонку на корабль, я бы не умирал от скуки. — Поплачь еще. Ничего, найдешь новую любовницу. — Ты же знаешь, что таких, как она, больше нет. Я проверил. Давид поднял руку и постучал пальцем по макушке. С этим я конечно не мог не согласиться. Главная вдохновительница моего предприятия была поистине исключительной, и тем сильнее я был благодарен себе за ее спасение из рук этого засранца. Скинув пиджак, я закатал рукава. Предстоял долгий путь вниз и немало грязи, рабочий лифт с плотной металлической сеткой и специальным замком не поддавался обычным сотрудникам, так что многоуровневые катакомбы уже долгое время приветствовали своим могильным холодом только нас двоих. В коридоре характерно пахло сыростью, землей и… ммм… разложением. Я искренне старался не открывать рот, боясь ощутить на языке всю гамму вкусов здешнего воздуха. — Третья и пятая камера, остальные выше. Давид был более привычен к такому, чем я, хоть и старался показать обратное. Подземные проходы приводили его в какой-то странный восторг, а все мерзкие подробности лежащих подолгу тел едва привлекали внимание. Мне было еще далеко до такой выдержки, с другой стороны, я бы предпочел даже не знать, каким образом он закалял свою волю. На входе привычно надели высокие перчатки из мелкой кольчуги, тяжелые кожаные фартуки и пару сумок. Кристаллы следовало взять на пробу, проверить и понять, на какой конец рынка можно их отправить. Южанин прошел вперед, отпирая металлические ржавые двери первой камеры. — Вот же… почти всё сгнило. Из старика ничего путного не получилось, только мелочь. — Она тоже пригодится. — А остальное? На удобрение? — Видимо да, но такое, пожалуй, даже фейри есть не станут, придется устроить распродажу. Земляной пол мягко пружинил под ногами, мелкие флуоресцентные грибы слабо засветились на стене, освещая крохотную комнатку с единственной широкой полкой. На ней, как на витрине, покоилось тело дряхлого, поистине древнего старца, от коего осталась только пергаментная, покрытая пятнами кожа и пучки седых волос в общем невнятном месиве. Сквозь обрывки ткани и большую часть туловища прорастали невысокие сияющие кристаллы мутного, болотного оттенка. — Не густо, но после обработки сойдет для мелких приборов. Протянув ладонь к бедру, я аккуратно потянул один из наиболее крупных камней на себя. Основание отделилось от кости с характерным хрустом.***
Последующую неделю до злополучной охоты я провел в хлопотах. Супругу едва ли видел, пересекаясь с ней в основном во время завтраков. День ото дня она всё больше обвыкалась в доме, сходилась с матушкой и мягко, почти незаметно ощупывала границы дозволенного. Как я и просил, она не выходила в свет, для аристократов первая неделя замужества была самой важной, большая часть знакомых не трогали пару, давая достаточно времени для отдыха друг с другом. Я не понимал таких ритуалов и тем более не представлял, чем можно заниматься наедине так долго, чтобы вид возлюбленного (возлюбленный ли?) не засел в печенках за этот срок. Полагаю, подавляющая часть супругов в это время разбирает подарки, оплачивает счета и всячески приводит свою жизнь и финансы в порядок после такого грандиозного события. Уна занималась примерно тем же. Строго выполняя моё пожелание, она пригласила ювелиров и скупила у них немалую часть украшений. Их я отметил на девушке не сразу, а только после намека Катарины, но стоило мне только бросить взгляд, как примерная сумма сего удовольствия отсчиталась в моей голове. Не сказать, чтобы очень крупная, я потратил на картины Остадов значительно больше, но благодаря нарочитой яркости и обильности этих цацок к концу недели до меня дошел маленький бунт дорогой супруги. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, Уна. Я встретил принцессу в гостиной комнате, куда пришел хотя бы немного отдохнуть, пока есть возможность. Ее тонкая фигурка разместилась в мягком кресле, ноги поджаты, тонкий халат открывал прелестные розовые колени. Кудри прихотливо спадали с плеч, освещенные лишь теплым светом камина. — Лучше, чем вчера? — Да, конечно лучше. Ее ресницы изумленно трепетали, я вернулся необычно рано с охоты, еще солнце не успело окончательно скрыться за горизонтом, и большая часть знати до сих пор болталась где-то в лесах, но мне хотелось отдохнуть и немного подумать, пока есть момент. Сев на диван и устало откинувшись к спинке, я невольно обратил свой взгляд на Уну. Изначально я предполагал смотреть на огонь, но супруга оказалась гораздо занятнее пламени. Очаровательно смутившись, девушка постаралась одернуть край халата и, поджав пухлые губы, отгородилась от меня пеленой волос. Потрясающее зрелище, надо сказать. Смотря на нее, я искренне восхищался и недоумевал, как у такой карги, как Норма, могла появиться такая славная дочь. С самой первой встречи принцесса казалась мне сказочной героиней, сошедшей со старых полотен романтичных художников, такой было не место в нашем мире, но она всё же оказалась здесь, безмерно хрупкая, как птица в неволе. — Я скоро уйду, извини, что тебя прервал. — Нет-нет, ничего, это же твой дом. — И твой тоже. Хочешь ремонт делай, хочешь перестрой тут всё и хоть до основания снеси, предупреди только, я вынесу всё самое ценное. — Это что, например? — Тебя, чтобы не поранилась. Отчаянно краснея, Уна протянула руку к кофейному столику, забрав с него бокал вина. Скрывшись за ним, она добавила тихо: — А как же матушка? — Она кувалдой орудовать будет. Ты ее не знаешь, она была главной любительницей перестановок среди ночи. До меня донесся легкий мелодичный смешок. Отпив глоток Уна вернула бокал на место и обняла колени, положив голову сверху. Ее губы дрогнули, невысказанное слово оборвал королевский посыльный, появившийся на пороге гостиной. Отчаянно захотелось его ударить за вероломство, но я уже знал, этот человек принес важную весть. — Господин, вас просят явиться во дворец. — Что-то случилось? Я только вернулся с охоты и хотел бы отдохнуть. — Это крайне важно. — Так назовите причину, почему я должен оставить молодую супругу и, вместо свадебного отдыха, вновь отправиться к королю? — Группа Аврелиана не вернулась с охоты, король пропал. Не то, чтобы это было чем-то новым для меня, но нужно было отыгрывать свою роль до конца, хотя отпирался я из чистой вредности. — О, боги… Но как так получилось? Неожиданно озадаченный вопросом юноша замялся на мгновение, явно не представляя, какую версию можно объявить. — Сель или… Хм… Происки некромантов, с ним была та придворная магесса. — Какой ужас. Тут я почти не слукавил. — Прошу, поторопитесь. — Конечно, только дайте переодеться. Посыльный вновь смутился, но под моим пристальным взглядом всё же согласился дать мне время, обязавшись ждать у машины. Маска изумления и почти натурального испуга исчезла с моего лица, уступив откровенной усталости. Что ж, пора перенимать управление страной, как жаль, я не смог немного подремать перед этим моментом. — Что ты сделал с братом? — Прости? Невероятно для себя я почти и забыл, что был в гостиной не один. Поднявшись на ноги, Уна настороженно подошла ближе, сменив милость, на гнев. Пришлось тоже встать, бледный кулачок ударил меня в грудь. — Ты… Ты причастен к этому, я же вижу! Где Сэра и Авель?! — В надёжном месте, моя дорогая супруга, можешь не беспокоиться понапрасну. Мне послышался всхлип, по раскрасневшимся щекам текли злые слезы. Она перестала меня колотить, но все еще выглядела так, будто не могла выбрать между ненавистью и грустью. — Зачем… — Я думаю, ты сама можешь догадаться, какой статус даёт родство с тобой. Сделав ставку на сообразительность принцессы, я выжидающе наблюдал, как на ее лице проглядывает замешательство, а затем и понимание. Приятно было узнать, что она не только лишь красива. — Ты займешь трон… — Кроме меня, больше некому. — Но Серафина? — Попалась случайно. Тут я был готов даже извиниться, слишком надеялся, что получится поймать ее до начала охоты, совсем не подумав о том, что некромантка может опоздать, а Авель — устроить сцену. Если подумать, то я вообще не учитывал Сэру в изначальном плане и тем более не понимал, какого черта ее пригласили в лес, так что получилось, что получилось. Теперь оставалось мысленно воззвать к богам в надежде на то, что наши отношения с некроманткой достаточно доверительные и близкие, чтобы она мне помогла. — Чудовище. — Вовсе нет, до Аврелиана мне далековато. — Ты убьешь его? — Скорей всего, мне не нужен живой соперник. Можно сказать, что всё затевалось ради этого. Ее молчание, полное ненависти, было ярче любых слов. — Уна, я вижу в твоих глазах ярость и обиду, но смею заверить, ты можешь рассказать обо всем любому из министров и отправиться вместо меня во дворец прямо сейчас. — Что? — Мы провели мало времени вместе, но даже этот период я всячески старался не вмешиваться в твою жизнь и не ограничивать. Это было одним из главных условий твоего пребывания здесь, настолько полная свобода, насколько это возможно, и я надеюсь, ты это заметила. Сбитая с толку супруга смотрела на меня, как на истинного безумца, наверное, так оно и было, конечно, но этот выбор я сделал сам, поставив на кон всю свою удачу. — И ты правда не станешь меня удерживать? Я же разрушу весь план! — Конечно, и понесу за это наказание, вероятно, казнь, а тебя в ближайшие полгода передадут в иные руки. Полагаю, один из холостяков-министров будет осчастливлен свадьбой, и даже в случае моего изгнания аннулировать наш брак будет довольно просто, любой врач подтвердит твою невинность и мою несостоятельность как мужа. Кровь отхлынула от ее лица так неожиданно, что я заподозрил скорый обморок, но Уна выдержала этот удар, по крайней мере первую его часть. Напряженно вглядываясь куда-то мимо меня, она выглядела так, словно снова пришла ко мне в брачную ночь. — Нет… — В этом случае ты будешь даже более желанной добычей, с вами будет моё состояние и фабрики. Надеюсь, наши доблестные мужи хотя бы не станут выкрадывать тебя насильно, если ты всё же примешь такое решение, попроси брата усилить охрану. — Нет-нет-нет! — Авель не допустит, чтобы такое ценное имущество было без присмотра, Уна, и, если ты действительно готова защитить его, я не стану этому препятствовать. Закрыв рот ладонью, Уна безмолвно плакала, опустив голову и словно потеряв ход времени. Грешным делом мне показалось, что я сказал слишком много, слишком жестко, хоть это и было всё чистейшей правдой, но стоило мне вытащить платок и прикоснуться к вновь покрасневшей щеке, я заметил, что в глазах девушки ясно отражается понимание. Уверен, она раз за разом продумывала, возможно ли избежать нового замужества и настоящей клетки в чужом доме. Спустя пару минут или даже больше, я вновь услышал ее тихий голос: — Я хочу знать точно, что ты меня не тронул. — У меня есть один неболтливый семейный лекарь. Уна кивнула, принимая ответ. Опустив руки, она прикусила губу, чтобы вновь не расплакаться, и встретилась со мной взглядом, продолжив так серьезно, насколько могла: — И… я хочу свою кондитерскую. — Кондитерскую?! — Я с детства мечтала печь сладости. Не веря своим ушам, я внимательно посмотрел на супругу и всё равно не мог до конца уложить в голове этот ультиматум, но чем больше думал об этом, тем больше восхищался. Будет ли Уна так сильно гореть своим делом, как я горю своим? — Продашь короля за пару булок? — Не говори глупостей, кто бы купил его так дорого.