Времена грёз 2 том

Спустя месяц после исчезновения Софи

Величественные белые колонны главного храма Санктума сияли в солнечном свете, слепили глаза, но вместе с тем, в просторе, в поразительной чистоте утра удивляли своей удивительной хрупкостью: в такие моменты было особенно хорошо заметно, что камень, держащий на себе всю тяжесть высокого сводчатого потолка, был полупрозрачным, словно мутный, но искусно обработанный снежный кварц. — Стой смирно и не открывай рот, пока тебя не спросят. Голос очередной прихожанки тихим шелестом тревожил умиротворение и неуловимое воодушевление, когда ощущение единения с богом, его милость и священность чувствуются особенно близко, дрожа тонкой струной в груди. Что же могло случиться? Зачем немногочисленные послушники, подобострастно склонив головы, шептали мне о срочной аудиенции с той, что только своим появлением в святыне оскверняла долгожданный покой после стольких потрясений церкви. Черные волосы, бездонные, будто мертвые, черные глаза, душный запах роз. Я готов был поклясться, что это некромантка, но вместе с тем был наслышан о ее близости с сильными мира сего. Возможно, чья-то вещь, мерзкая крыса на коротком поводке. Заметив меня, она встрепенулась, прижав к себе мальчишку, стоявшего рядом. Светлую макушку перекрыл широкий рукав блузы. — Господин Габриэль, я рада, что вы уделили нам время. — Его не так много. Аккуратные пальчики девушки сжали плечо ребенка, выдавая ее нервозность. Голос незнакомки предательски дрогнул. — Да-да, конечно, у такого человека, как вы, всегда много обязанностей, и, честно говоря, я вынуждена просить взять на себя еще одну. — Обучение? — Воспитание. Моя дражайшая сестра покинула этот мир, оставив мне на попечение своего незаконнорождённого отпрыска, но, к сожалению, я никак не могу оставить его у себя. Возможно, церковь найдет достойное применение мальчику? Он очень послушный, уверена, с ним не возникнет проблем. Моё благословенное утро стало во сто крат удивительнее и прекрасней только от одной мысли о том, что в обители духовенства появится новый послушник, раб божий, живущий в угоду святыне, отчаянная душа, возложенная в мои руки, дабы молитвы не сходили с юных уст, а ноги не знали покоя в преклонении. Едва сдерживая интерес, я постарался сохранить на лице напускное равнодушие, не давая и намека на снисходительность. Прищурившись, я глянул на обещанное дитя. — Для таких случаев есть детдома, с чего же вы решили, что он может быть полезен? Опустив голову, словно стыдясь своей робкой надежды, девушка склонилась к племяннику и нежно чмокнула в лоб. Из-под буйных хлопковых кудрей на меня вдруг воззрились пронзительные голубые глаза оттенка самого ясного и яркого неба. — Здравствуйте. Мягкий, как дуновение зефира, голосок, донесся до моих ушей милее любой песни. Детское личико без единого изъяна ласкало взгляд, веки, обрамленные удивительно длинными и пушистыми ресницами, затрепетали, заставляя мое дыхание сбиться. Невероятный дар, божественное откровение, словно утерянный кем-то бриллиант, предстал предо мной, покорный и прекрасный, как заря. — Подойди… ко мне… Он был всего в нескольких шагах, но по ощущениям будто целая пропасть, мне не терпелось прикоснуться к фарфоровой коже, к бархатным щекам и особенно… особенно… протянув руку, я в помутнении едва не сдавил большим пальцем пухлые алые губы, подобные самому сладкому и сочному фрукту. — Как тебя зовут, чудо? Очаровательно смутившись, мальчик отвел взгляд и неловко заправил белую прядь за острое порозовевшее ушко и, отчаянно поборов робость, он открыл рот. Я впервые увидел столько зубов в детской глотке. 11 лет до падения Целестии.