Утешение/Comfort

Твои руки всё ещё дрожали после игры, когда ты шла следом за своей группой обратно в главный зал. Поразительно как простая игра в камешки превращается в жестокую расправу, когда на кону жизнь или смерть. Толпа зелёных спортивных костюмов редела с каждым днём, игры вели вас всех либо к смерти, либо к 45 миллионам вон. Рядом с тобой шла номер 67. Она явно плакала, её подруги не было видно нигде, но она шла молча, а ты расспрашивала. Ты испытала облегчение, увидев её и Сан-Ву живыми, но твоё бешеное сердцебиение не успокоилось пока ты не рассмотрела в толпе взъерошенную копну волос Ги-Хуна. Игрок 212 подняла крик, как только вы вернулись в бараки, хвастаясь тем, как смогла остаться в живых. То, что никто не отвечал на её очевидные издёвки говорило о всеобщем изнеможении. Ги-Хун направился прямиком к своей койке вместо того, чтобы посмотреть, кто выжил из вашей группы, и только тогда ты заметила каким сломленным он был. Он обхватил свои колени, прижав их к груди, и улыбку, которую ты полюбила за прошедшие дни, сменило опустошение. Ты так ликовала, что он живой, что даже не подумала о его психологическом состоянии. Ты постаралась усмирить озабоченность Ги-Хуном, и направилась с 67 к вашим смежным койкам. Те, кто остался в вашей группе были очевидно потрясены, Али и старика нигде не было видно. Сама игра прошла, как в тумане. В панике ты объединилась в пару с первым человеком, которого увидела, игроком 128 — или 125? — и пускай ты не была с ним знакома, наблюдать за тем, как он умирает, оставляя тебя в живых, было тяжёлым испытанием. Ты не могла даже представить, через что проходили Ги-Хун, 67 и Сан-Ву, объединившись с тем, кто должен был быть товарищем по команде, а оказался соперником. Вид того, как Ги-Хун борется с утратой буквально разбивал тебе сердце. Пусть ты и знала его несколько дней, его доброта не прошла незамеченной. Начиная с того, как он ввязался в самую первую заварушку, как пригласил тебя в свою группу, до того, как он заступился за 67 и старика, когда не кому больше было заступиться. Его гениальная идея с далгоной спасла тебе жизнь, и ты радостно расцеловала его, когда вы оба пережили игру. Твоё внезапное проявление радости вызвало румянец на его щеках, рот от шока открылся, и ты подумала, что капитально всё испортила. Но он подошёл к тебе перед следующей игрой и пригласил стать частью его группы, а потом даже отдал тебе свою бутылку молока за обедом, потому что сам страдал от аллергии — ты с готовностью приняла это, полушутливо предложив ещё раз поцеловать. После этого каждое мимолётное мгновение между играми вы старались быть вдвоём. Осторожные поглядывания, долгие касания, нашёптывание нежностей, и хоть вы никогда об этом не говорили, было очевидно: что бы ты не испытывала к нему, это было очень даже взаимно. Поэтому тебе было больно видеть его сейчас таким, склонившимся над своей койкой под грузом скорби, а не подбадривающим всех беззаботной шуткой. Но учитывая, что игрок 101 и другие здешние стервятники наблюдали за вами, привлекать внимание к нему или себе было рискованным шагом. Ты терпеливо дождалась, пока Ги-Хун направился в сторону уборной — и, боже, он даже шёл угнетенно, волоча по поту ноги, будто бы шёл на следующую игру. Зная, что он теперь один, твоё терпение продлилось недолго прежде, чем ты подошла к одному из охранников-«треугольников» с просьбой воспользоваться санузлом. Обнаружить Ги-Хуна, когда ты оказалась внутри, было несложно, поскольку была занята всего одна кабинка. Ты тихо пересекла комнату, оценивая положение, пока не услышала приглушённый плач. — Ги-Хун? — спросила ты, стуча в дверь кабины. Он произнёс твоё имя с искренним удивлением, а затем послышался лязг у стены так, как он, очевидно, приводил себя в порядок. — Привет… Эм… Что ты здесь делаешь? — Спросил Ги-Хун. — Я, то есть, я имею ввиду… Я не буду тебе мешать. — Я пришла узнать, как ты, — призналась ты. Ты мельком взглянула на входную дверь, в надежде, что охранник вас не услышит. — Не хочешь меня впустить? — О… Э-э, точно, погоди, — отозвался он. Далее следовали шорох мнущейся бумаги, а затем ещё всхлипы. Щёлкнул замок — и дверь кабинки приоткрылась. Ты открыла дверь полностью и обнаружила Ги-Хуна сидящим на сиденье унитаза в мастерке старика и с пригоршней мятых салфеток в руках. Он выглядел, как побитый щенок, его глаза были красными от слёз, а уголки надутых губ подёргивались. — О, милый, — сказала ты, быстро закрывая за собой дверь. — Иди ко мне, — ты раскрыла объятья настолько широко, насколько позволяло ограниченное пространство. Ги-Хун не постеснялся принять твой жест. Он притянул тебя к себе на колени, утыкаясь лицом в твоё плечо. Слёзы не заставили себя долго ждать, и ты обвила руками его трясущиеся плечи. — Вот так, выпусти это из себя, — подбодрила ты. Он так и сделал. Между душераздирающими всхлипами, он рассказал тебе, как они со стариком пообещали быть «ганбу» перед тем, как их сделали противниками. Как со стариком случались приступы деменции, как он воспользовался ситуацией и ложью проложил себе дорогу к победе, и как в конце старик противился этому предательству, а потом пожертвовал собой, чтобы Ги-Хун остался в живых. — Мы должны были быть командой, — сказал Ги-Хун всё ещё пряча лицо у твоего плеча. — Я его подвёл, а он хотел, чтобы я выжил. Почему? — Потому, что ты — хороший человек, — сказала ты, пробегая рукой по его волосам. Когда он попытался возразить, ты силой заставила его встретиться с тобой взглядом. — Ты такой и есть, — подчеркнула ты, поглаживая его щетинистую щёку. — И то, что ты сейчас расстроен подтверждение этому. Но ты не можешь спасти всех, как бы не пытался. Его тёмные глаза смотрели в твои, будто бы в поисках ответа, прежде чем он наконец заговорил. — Можно я.? — он затих, опустив взгляд на твои губы. Вместо того, чтобы ответить, ты сократила расстояние между вами. Поцелуй был милым, но от этого не менее страстным, ваши губы отчаянно двигались вместе пока вы держали друг друга в крепких объятьях в маленькой уборной. Он был и утешением, и обещанием, доказательством того, что, несмотря на окружающее насилие и смерть, всё ещё было, ради чего жить. Когда вы отстранились, он приложил свой лоб к твоему, ваше дыхание смешалось. — Мне кажется, я тебя люблю, — сказал Ги-Хун, тепло выдыхая. Глядя в его честное лицо и опухшие от поцелуя губы, в твоей груди цветком расцвела любовь, и это был ответ на негласный вопрос самой себе. — Думаю, я тоже тебя люблю, — ответила ты, улыбаясь. Он засмеялся, пропуская короткие смешки сквозь боль и страдания, которые, должно быть, всё ещё испытывал. Одной его улыбки было достаточно, чтобы бабочки в твоём животе пустились в пляс; как гарантия того, что всё будет хорошо. — Я не знаю, что я сделал, чтобы заслужить тебя, — сказал он, убирая прядь волос тебе за ухо. — Не думаю, что справился бы без тебя. — Взаимно, — сказала ты, поворачивая голову, чтобы оставить поцелуй на его ладони. На мгновение его нежная улыбка стала шире, а затем погасла. — Мне так больно от этого, — едва слышно сказал он. Ты снова обняла его, и он вздохнул с облегчением от того, насколько уютно ему было в твоих объятьях. …И было, пожалуй, слишком уютно, судя по тому, что кое-что в штанах Ги-Хуна упёрлось в тебя, когда ты прижалась к нему поближе. Походило на то, что поцелуй и интимность момента возымели над ним эффект, несмотря на печаль, а свободные штаны вашей «формы» никак не могли скрыть заинтересованный бугор. По твоему лицу растёкся жар, а кровь опустилась куда-то на юг, в то время как мужчина под тобой обнимал тебя самым невинным образом. Ты вступила во внутренние дебаты с собой о том, подходяще ли будет предложить ему нечто большее, но пульсация у тебя между ног оказалась весомым аргументом «за». И даже если ты не это задумала, когда собралась утешить его, одно его слово, и ты была бы более чем рада отвлечь его от мыслей об игре. — Я могу облегчить боль, если хочешь, — мурлычешь ты ему на ухо. Он отклонился назад, чтобы посмотреть тебе в лицо, моргая в очаровательном замешательстве. — Что ты имеешь ввиду? Чувствуя прилив смелости, ты проводишь пальцем по его торсу поверх футболки, не сводя взгляда с его глаз. Как только твой палец касается его живота и ты закусываешь губу, осознание заставляет его глаза комично расшириться. — О-оу, — изрекает он. Он смотрит за твоё плечо, будто бы проверяя не будет ли что что-нибудь мешать прежде, чем прочистить горло. — Здесь? — У-гу, — отвечаешь ты. — Если хочешь. Он что-то сбивчиво говорит, а ты самую малость сжимаешь бёдра, задевая его эрекцию, вызывая заикающееся «Ч-чёрт». В ту же секунду, его губы завоёвывают твои, а руки ласкают плечи и спину с такой требовательностью, которой ты не замечала в нём до сих пор. — Да, — выдохнул он между поцелуев. — Прошу, да. Дважды повторять тебе не надо. В ответный поцелуй ты вложила всё, что у было; твоё влечение вместе с приливом адреналина влились в поцелуй. Заметно осмелев от твоих действий, одной рукой он хватает твою попу, а другой зарывается в твои волосы, нежно направляя поцелуй. Твои руки пролазят под его футболку, и с ваших губ срывается вздох, когда ты ещё раз трёшься об его бёдрах. Не прерывая поцелуй, ты отодвинулась назад, достаточно чтобы стянуть его штаны и достаточно, чтобы обнажить его член. Ты жадно схватилась за основание, и твоё имя различимо в благоговейном шепоте, когда ты медленно двинула рукой вверх и вниз по трепещущему стволу. Вы оба вздрогнули, когда раздался стук в дверь уборной, охранник терял терпение без сомнений. — Э-…Эм…— заикнулся Ги-Хун, тревожно оглядывая свой голый член и твоё лицо. — Я почти всё! — Выкрикнула ты в направлении двери перед тем, как потянуться Ги-Хуну за спину слить воду. Решив, что пора ускорить процесс, ты опустилась коленями на грязный пол туалета без дальнейших церемоний. — Что… Что ты делаешь? У нас нет времени, —сказал Ги-Хун. — Не волнуйся, милый, много времени и не понадобится, — отвечаешь ты, подмигивая. Не теряя ни минуты, ты наклоняешься, чтобы взять кончик его члена в рот, и от этого с губ Ги-Хуна срывается похабный стон. Ты поднимаешь на него требовательный взгляд, и он тут же приходит в себя. — Д-да, потише, — шепчет он, словно отчитывая самого себя. Ты одобрительно хмыкнула и взяла немного больше его в рот, Ги-Хун сглотнул всхлип, пока его руки опустились тебе на голову. Даже отчитывая его за шум, ты не могла не упиваться звуками, которые он издавал. Каждый вздох, каждый прерванный стон, твоё имя в бездыханном шёпоте только обостряли твоё собственное возбуждение. Его эрекция отдавалась тяжестью на твоём языке, ты охотно лакала обильные соки, которыми он был покрыт. Его бёдра двигались тебе навстречу, когда ты работала головой, с твоих губ срывались непристойности в адрес пульсирующего ствола — резкий контраст с его руками, которые ласково гладят твою голову, и с запыхавшимися похвалами, которые он бормочет между стонами. Твои руки ласкали его ноги и бёдра, алчущие коснуться кожи везде, куда могут дотянуться. Когда ты спустила с него штаны ещё ниже, чтобы поласкать яички, тебя встретил благодарный приглушённый всхлип сквозь прикушенную губу, и колени покорно раздвинулись шире. Его член пульсировал, а движения становились небрежными, и ты с осторожностью наблюдала, как этот прекрасный мужчина раскрывался перед тобой. Его голова запрокинулась назад, к кафельной стене туалетной кабинки, но полуприкрытые глаза смотрели только на тебя с искренним обожанием, даже когда ты ублажала его. — Ты такая красивая, — шептал он, поглаживая жёсткой ладонью твою щёку. От этих слов тебе сжало грудную клетку, хоть ты и содрогалась от желания, романтичный жест посреди подобного акта непристойности был гораздо эротичнее, чем все грязные словечки на свете. Этот мужчина был ещё милее, чем ты себе представляла, и ты была намерена подарить ему мир. С новообретённым энтузиазмом ты ускорилась, и вскоре ласковые руки Ги-Хуна схватили тебя за самые корни волос, он изо всех сил старался не шуметь. Твоя рука блуждала по области яичек и ниже, а когда ты для пробы надавила на промежность, запыхавшееся «Пожалуйста» достигло твоих ушей, пока его тело напряглось тетивой. Ты усиленно работала над головкой и массировала точку позади яичек, и, вот просто так, напряжение в теле твоего любовника лопнуло. Ги-Хун запрокинул голову, а всё его тело сотрясала дрожь, пока его член извергался прямо тебе в рот. В груди его звучал бессловесный стон, по звуку напоминавший бы твоё имя, если бы можно было разобрать хоть слово. Ты проглотила всё, что он тебе дал, ведя его сквозь оргазм, пока твои руки лёгким массажем пробегали по его бёдрам вверх и вниз. Когда волна сошла, тёплые руки Ги-Хуна увели твою голову от обмякающего члена к его лицу. — Ух-ты, вау, вот это… — Начал он, сдерживая ликующий смешок. — Вот это ты меня подбодрила. — Миссия выполнена, — усмехнулась ты, наклоняясь, чтобы оставить невинный поцелуй на его губах. — Так а… Могу я.? — Спросил он, проводя пальцем в сторону твоего паха. Твоя несносная удача распорядилась по-другому, охранник выбрал именно этот момент, чтобы снова вмешаться. Раздался громкий стук в дверь и нетерпеливое «Быстрее!» — В другой раз, — сказала ты, заключая его блуждающую руку в свою. Он выглядел разочарованным, благослови его небеса, прежде чем понимающе вздохнуть. — В следующий раз, — пообещал он, — Я обязательно порадую тебя так же хорошо, как ты порадовала меня. Серьёзность обещания и огонь в глубине его нежных глаз никак не помогали справиться с возбуждением, пульсирующим у тебя между ног. — Жду с нетерпением, — стыдливо ответила ты. Он наклонился, чтобы захватить твои губы последним, затяжным поцелуем прежде, чем неохотно отстраниться. — Давай вернёмся, пока треугонльникоголовый не вломился сюда, — сказала ты, вставая. — Конечно, — сказал он. Следуя твоему примеру, он встал и даже дотянулся до двери, чтобы придержать её перед тобой милым неловким движением. Ты поспешила вымыть руки, а Ги-Хун озвучил несколько преувеличенных комментариев по поводу диареи, чтобы охранник слышал, всё это время вы смотрели друг на друга обмениваясь секретными улыбками. Вас встретила без эмоциональная маска охранника, как только вы открыли дверь. — Простите, — сказала ты, пытаясь протиснуться мимо, ведя Ги-Хуна за собой. Охранник не сдвинулся с места и вместо этого просто посмотрел сверху вниз, а когда ты проследила за тем, куда он смотрит, обнаружила, что твоя рука была всё ещё зажата в руке Ги-Хуна. — Мать твою, — ругнулась ты шёпотом, вы оба отпустили руки друг друга, будто обожглись. Ты пыталась придумать оправдание, избегая взгляда Ги-Хуна изо-всех сил. Но тут охранник отступил и дал вам пройти. — Давай, пошли, — Ги-Хун среагировал быстрее, чем ты, ведя тебя вперёд ласково за плечи. — 456, — произнёс охранник, вы оба встревоженно обернулись. Охранник посмотрел на вас обоих, а потом остановил взгляд на Ги-Хуне. Затем мужчина в маске с треугольником показал твоему возлюбленному большой палец вверх, отчего тот чуть не поперхнулся собственной слюной, а ты в замешательстве наблюдала, как охранник вернулся на своё место, как ни в чём не бывало. — Похоже, ты вёл себя совсем не тихо, — удивлённо прошептала ты. — Боже… — сказал Ги-Хун, его щёки подёрнулись румянцем. — Давай просто пойдём спать. Он взял тебя за руку и повёл обратно к вашей группе, и пусть он стыдился, улыбнулся он тебе без всяких признаков сожаления о содеянном. Ги-Хун провёл тебя к твоей кровати, куда вы забрались вдвоём, он всего навсего дважды переспросил, чтобы убедиться, что ты не против его компании, и в итоге замолчал только после того, как ты заткнула его рот невинным поцелуем. Свернувшись под покрывалом вместе, пока кто-то из группы был на посту, ты знала, что несмотря на то, что принесёт тебе завтрашний день, ты была благодарна за каждое мгновенье, что тебе доведётся провести рядом с этим мужчиной.