Фарадей

      Богатая вилла возле роскошного берега – обычное дело. Любят могущественные люди пляжный отдых отдельно от остальной черни – возможно, их смущает возня муравьёв под их ногами? Или их вид напоминает о цене, которую им пришлось заплатить за власть, и которую никогда не заплатят обычные люди? Кто ж разберёт, что на самом деле творится в их головах.       Горящие руины виллы с разбросанными по округе обломками – уже больше заслуживают внимания. В них уже нет звенящей пошлости богатства и духа элитности (или впустую потраченных средств - каждый решает это для себя сам), а лишь фееричная кульминация между владельцем и его врагами. Уже любопытнее, не правда ли?        На вилле шел бой. Не меньше шести десятков Гамбино окружили главное здание – обугленное, с бушующим пожаром на верхних этажах и напрочь отсутствующей крышей. Они пытались взять его штурмом – но разбросанные тут и там бесчувственные тела в стильных костюмах не слишком воодушевляли нападающих. Хоть по ним и не стреляли, но они всё равно прятались за всем, чем только можно.       Парочка залегших за неработающим мраморным фонтаном – сразу напротив высоких ступеней парадного входа выглядели особенно напряженными. Легкомысленные мраморные фигуры не скрывали их бренные тушки должным образом.       Главные ворота и немалая часть ограды виллы были сровнены с землёй, и мы беспрепятственно вошли на территорию небольшого поместья. Вот только никто не дал и шанса спросить, какого черта тут произошло – кто-то из мафиози заорал:       — Дозорные заходят сзади! — и часть Гамбино открыла по нам огонь.       Что-то неладное творится в Датском королевстве. Это с каких это пор Дозорные стали врагами мафиозным семьям? У них же нейтралитет.       Пули барабанят по моей груди и животу, парочка звонко отрикошетили от лба – стреляют они неплохо, этого не отнять. Леит лениво переступает с ноги на ногу и пули просто проходят мимо. На лбу у него образовалась едва заметная складка – нелёгкие думы овладели молодым капитаном. Судя по всему у него прямой приказ не вступать в бой с мафиози без разрешения.       Мафиози опять учудили и поимели врагов на ровном месте. Мысленно махнув рукой, я обрываю раздумья Леита – мне-то никто не запрещал сбивать спесь с этих наглецов.       Убивать их не стоит – а вот немного проучить необходимо. Я неторопливо заношу ногу назад, словно хочу пробить пенальти с места – и перед ударом успел заметить, как пара мафиози, ранее просто стоявших в оцепенении, бросились прочь. Похоже, меня всё ещё помнят.       Взмах ногой – и бушующая стена воздуха посрывала мафиози с насиженных мест и хорошенько так протащила по изгрызенной ударами и трещинами мраморной плитке.       Создаю в правой руке воздушный кулак и опять надеваю его на руку как перчатку. Ещё одно движение пальцами, заметно медленнее, чем раньше – и сфера на моей руке угрожающе зарокотала, поднимая вокруг меня вихри из пыли. Ещё раз, и ещё раз - и я над своей головой как атлант небосвод держу метровый грохочущий шар, бьющий по сторонам полупрозрачными протуберанцами.       — Если ещё хоть кто-то выстрелит в нашу сторону – я познакомлю его со своим ветренным другом. — Мой голос легко перекрыл окружающий шум. Лежащие на земле мафиози замерли в тех позах, в которых они услышали меня. Как и говорилось, добрым словом и здоровенным вихрем можно сделать больше, чем просто добрым словом.       — Какого черта здесь случилось, и почему Семья Гамбино напала на представителя Дозора? — Голос Леита хлестнул как удар кнутом. — Вы хоть понимаете, что развязываете войну, недоумки?!       — Не мы её начали, дозорный! — Голос отвечающего был слаб, но полон уверенности в себе. — Дозор первый нарушил нейтралитет, напав и тяжело ранив нашего консильери, Джузеппе Мадзини! Наша честь требу...       — Такого просто не может быть. — Отрезал Леит. — Мы вам не сброд! Мы солдаты с G-1! Дисциплина и сила! Лучшие на Гранд Лайне! Приказа атаковать вас не было. Поэтому я советую тщательно проверить подобное обвинение, прежде чем выдвигать его. — Слова о том, что Дозор нарушил своё слово, явно сильно ударили по обычно спокойному капитану.       — Но мы своими глазами это видели! Как дозорные атакуют... — Двери виллы с грохотом срывает с петель, и они вдребезги разносят статуи на фонтане. В проёме появилась фигура огромного роста – в ней было никак не меньше девяти с гаком футов!       Моё эго обычно благодушно дремлет, но сейчас оно пробудилось и ощерилось в злобном оскале – мне не слишком понравилось, что я теперь не самый высокий здесь. Какая мелочность, Майкл, прекращай.       Незнакомец был одет в просторные тёмные штаны, короткую белую рубаху с широким разрезом ворота и добротную куртку – его явно не волновала тёплая погода. Бледно-желтая, с едва заметной зеленью кожа была покрыта тёмными пятнами. Длинная серебристая грива волос скрывала в себе роскошный рыбий гребень, острые уши хищно загибались назад, а на лице ярче всего выделялись пышные усы и рот, полный острых зубов. Маленький, но острый нос и венчающий острые скулы гребень заканчивали образ. Рыбочеловек.       Он обладал настолько развитой мускулатурой, что мышцы спины резко контрастировали с могучей и широкой шеей. Настоящее воплощение спокойствия и монументальности.       На мафиози он не обратил ни малейшего внимания – его взгляд переходил с меня и моей сферы на дозорного.       — Революционер. — Леит на глазах посерьёзнел и стал предельно внимательным. Он выхватил из кармана Ден-Ден-Муши и попытался связаться с кем-то на другой стороне. Но рыбочеловек не собирался позволить капитану вызвать подкрепление – он буквально перетёк всем телом в стойку и толкнул ладонью перед собой воздух.       Очень странно, когда удар приходит изнутри. Мы с Леитом смогли удержаться на ногах, но бедную улитку буквально выдавило из раковины. Жестоко, но эффективно.       Карате Рыболюдей – он буквально заставил воду внутри нас рвануть наружу. Мы оказались крепкими, а вот улитка – нет...       Леит отбросил в сторону изуродованное месиво, что раньше было милым средством связи, и Воля Вооружения покрыла его руки – он ни секунды не сомневался и атаковал мгновенно.       А вот меня мучили сомнения. Сказать по-честному, Революционеры мне импонировали, и мне не хотелось становиться их врагом. Я искал причину не вступать в бой - и через пару долгих мгновений мне улыбнулась удача – кто-то явно пытался смыться под шумок, пока нас отвлекал рыбочеловек:       — Леит! Кто-то выбрался с другой стороны виллы и бежит на север!       — Задержи их, если сможешь! — Леит прокричал это, как раз когда со всей дури врезал рыбочеловеку. Он показался мне знакомым, но я так и не смог вспомнить его имя.       Рыбочеловек легко перенёс удар дозорного и уже бросил острый взгляд в мою сторону – но было уже поздно.       Немного присев, я упруго оттолкнулся от земли и прыгнул, направив сферу прямо в землю под своими ногами. Лопнувший вихрь придал мне дополнительного ускорения – и я свечой взвился в воздух над виллой. С такой высоты было отчетливо видно, как одна фигурка убегает прочь, таща на себе другую, намного меньшую по размеру.       Интересно.       Бьющий в лицо ветер и обнявший меня простор наполнил сердце диким восторгом. Это было настолько пьяняще, что хотелось не отпускать этот миг ни на секунду. Нужно научиться летать, неважно как, неважно сколько усилий мне будет это стоить. Ради чувства свободного полёта можно многим пожертвовать.       Но увы, полёт вскоре превратился в падение. Мать-земля не спешит отпускать своего грешного сына. Полноценный Геппо мне не доступен, но я могу отталкиваться ногами от воздуха, корректируя своё падение.       Приземление вышло сложным. Ноги после касания поверхности увязли в земле по щиколотку, и инерция потянула меня вперёд. Был бы я менее прочным - точно переломал себе ноги, а так я просто стою на четвереньках у края ямы, которую выкорчевали мои ноги при приземлении на четыре точки. Очень круто и по-геройски, мне очень «нравится».       Быстрый взгляд на революционеров – даже с грузом на плечах бегущий выдавал просто неимоверную скорость – они уже почти скрылись из виду, пока я летел и приземлялся!       Ну уж нет, голубчики, вы мне нужны. Раз уж я не стал связывать свою судьбу с Дозором, раз со официальной справедливостью мне не по пути – то стоит сразу же искать пути на тёмную сторону силы. Рано или поздно, но Мировое Правительство станет моим врагом – я слишком хорошо себя знаю. Я не смогу закрыть глаза на их поступки, когда столкнусь с их последствиями лицом к лицу.       Мне страшно представить, что ещё кроме показанного творят эти считающие себя непогрешимыми святыми мрази. Сколько крови и сломанных судеб осталось где-то за кадром.        И раз за мою голову всё равно назначат награду – почему бы не поискать союзников заранее?       Уверен, эти ребятки тоже не ангелы – но мне даже интересно сравнить, кто тут большее зло. В конце концов – ни Сабо, ни Коала, и даже мрачный Драгон не производили впечатление гнилых людей. Но хочется убедиться в этом своими глазами.       Мышцы на ногах гудят от напряжения – мне понадобится вся моя скорость, чтобы не упустить беглецов. Но теперь мне не нужно ломать под собой землю – нужно, чтобы каждый потраченный мной джоуль энергии превращался в движение.       — Лунное Сору.       И мир вытянулся в один гигантский туннель.       Но даже так я сумел настичь беглецов лишь через пять минут безумной погони. Похоже, сейчас мы на противоположном от города побережье. Восемьдесят километров побережья за пять минут. Скорость почти тысяча километров в час.       Забег тяжело дался мне - рёбра ходуном ходили, пытаясь затолкнуть хоть немного воздуха в лёгкие, пар валил как от парового котла – но я всё ещё был на ногах и готов драться. А вот тот, кого я преследовал, явно поставил на скорость всё, что у него было. И сейчас он стоял на коленях, но не сдаваясь – он пытался встать, помогая себе руками.       Мне была видна лишь спина и его ноша – маленький, почти игрушечный человечек, покрытый короткой шерстью с ног до головы. Вместо человеческого лица у него была забавная мордочка и ушки хомяка. Ого, какая у них интернациональная... Или интеррассовая? Команда.       Минк, Рыболюд и Человек. Мне уже нравится.       К сожалению, выглядел минк-хомяк паршиво - его голова была перевязана окровавленными бинтами, а сам он не подавал признаков жизни. Но раз товарищи не бросили его – надеюсь, что он ещё жив.       Беглец был не слишком высок ростом, из-под цилиндра на его голове торчали ярко-желтые волосы - намного насыщеннее моих блекло-светлых. Парень был одет в черный жакет с выбивающейся из-под неё синей рубашкой и бледно-голубые штаны. Крепкие черные сапоги завершали картину.       Он дышал как загнанная лошадь, но на моё появление ответил быстро и резко – стальная труба в его руке описала круг и едва не зацепила меня по голове - я едва успел увести её в сторону. Ощущения от трубы были знакомыми – Воля. Парень был возмутительно молод, но уже владел волей.       Лицо спокойное, глаза оценивающе смотрят на меня. Вокруг левого глаза огромный зарубцевавшийся шрам от ожога. А на высоком цилиндре висят защитные очки с синими ромбовидными стёклами.       Какие люди в нашей глухомани. Сабо, названный брат Луффи и Эйса! Будущий начальник штаба Революционной армии и второй после Драгона человек. И ведь ему сейчас лет четырнадцать-пятнадцать – а он уже чувствуется смертельно опасным противником. Достойно уважения, снял бы шляпу, если бы она у меня была.       — Я здесь не для того, чтобы драться. — Успокаивающе поднял руки я. Не похоже, что мне поверили. — Давай просто поговорим.       — И для этого ты гнался за нами как демон? Просто поговорить? — Голос у Сабо уже сломался, к тому же забег явно дался ему не без усилий - воздух с хрипом выходил из его горла.       — Иначе бы беседы просто не было. — Я пожимаю плечами. — Я Майкл, местный житель. Красивый у нас остров, правда? — Сабо оставляет меня без ответа, лишь сверлит взглядом.       — Твоему другу нужна помощь, верно? У меня есть знакомый врач – и даже больше – он ветеринар. Если кто-то на этом острове и сможет помочь твоему другу-минку, так это он.       — С какой стати ты вообще решил нам помочь? Ты пришел с дозорным, и ты выполнял его команды. — Сабо без особой злобы, но упрямо смотрит на меня. — Разве тебе не хочется выслужиться перед ним?       — У меня своё понятие справедливости. И оно нихрена не совпадает с тем, что понимает под ним Мировое Правительство.       — Очень благородно. Миннесота, пора. — Оказывается, Сабо лишь притворялся выбившимся из сил. Я не увидел удара - лишь смазанное движение. Ослепительная вспышка боли – и меня словно сквозь замочную скважину протаскивает - настолько погаными были ощущения.       Ощущения выворачивания наизнанку пропадают так же внезапно как и появились. И я лежу на земле, спелёнутый как младенец, и со всё возрастающим охреневанием гляжу на колоссальный по своим размерам сапог! Да он раз в десять выше меня! И где-то я этот сапог видел - совсем, совсем недавно.       Исполинский Сабо наклоняется надо мной и протягивает ко мне свою гигантскую ладонь. Мне пришлось закусить губу, чтобы не заорать от неожиданности и страха. Сабо смотрит на меня сверху вниз, держа на своей ладони, внимательно оглядывая со всех сторон.       — Дождёмся Хака. Он должен был уже бросить бой и уйти морем. Он будет тут через полчаса - отдохни, если сможешь. — Тихий писк был ответом Сабо.       Так, стоп! Стоп, стоп, стоп! У Сабо не было таких способностей – он стопроцентно не фруктовик. А вот минк - совсем другое дело. Я не помню его вообще. Хака, рыболюда, я смог опознать по внешности, хоть и подзабыл его имя. А значит, он может быть обладателем какого угодно фрукта.       Твою же мать... Когда Сахарок получила свой фрукт? Когда?! Я не помню... Не дай небо я стал игрушкой, и про меня все забыли! Скашиваю глаза вниз – на самой периферии зрения видны мои вполне человеческие грабли. Фууух. Просто гора с плеч.       Так и запишем, минк способен уменьшать предметы и существ во много раз. Напрягаю мышцы - тело дрожит, мышцы вдавливаются в друг друга - и оковы слегка поддаются. Совсем немного, но они сдвинулись! Это не нерушимый барьер, как я подспудно опасался.       От минка опять доносится тихий писк. Его голос так слаб, что я не могу различить ни слова. Однако Сабо прекрасно понимает своего товарища.       — Так мало? Не ожидал я такого. Но всё равно, не усердствуй и отдыхай – помни, ты обещал, что поставишь мне выпивку, когда мы вернёмся. Вместе. — Последнее слово Сабо произнес с особым нажимом и непреклонностью.       Минк опять запищал, но тон писка изменился на устало-насмешливый.       Сабо хохотнул.       — Сам будешь объяснять Драгону и Коале, с какого перепугу ты спаиваешь детей. В конце концов – обещал ты, и отдуваться тебе. И не надо опять умолять тебя бросить – теперь у нас есть шанс уйти.       Я рад за вас, ребят, но вот превращение меня в лилипута было уже лишним. К сожалению, открыть рот я не могу, а на моё мычание Сабо не обращает внимания – или попросту не слышит. Дышать я могу – но это единственное послабление, сделанное для меня фруктовиком.       И что нам ещё остаётся-то, как не дрыгать лапками, пытаясь выбраться – как та лягушка из кувшина молока?       Сабо кладёт меня обратно на землю и уходит, забрав своего пушистого товарища с собой. А я всё так же пробую свою тюрьму на прочность, слушая, как хрустят мои связки и моё тело давит само себя. Незабываемые ощущение. И почему каждый встреченный мною фруктовик считает своим долгом дать мне прочувствовать ещё одну грань неприятных ощущений? Прям злой рок какой-то.       Мои усилия не уходят в пустоту - каждый раз когда я пытаюсь порвать невидимые путы, они слабнут, становятся гибче, дают мне больше свободы. И я пробую и пробую.       Когда барьер вокруг меня пал с резким свистом, моё восприятие рывком вернулось в норму – я снова стал обычного размера.       Рывком вскочив на ноги, я оборачиваюсь туда, куда ушли Революционеры - они стояли у края воды, уже втроём. Даже минк держался на ногах, бережно поддерживаемый с обеих сторон. Он как раз поднял правую руку перед собой, держа развёрнутую от себя ладонь вертикально. Левая ладонь хомяка-переростка скользила вдоль предплечья правой. Удар сердца - и пространство перед минком вспыхивает, образуя светящуюся прямоугольную призму - словно закрытую дверь, без щелей и ручки.       Минк сгребает ладонь в горсть - и объёмный прямоугольник расслаивается на десяток тонких прямоугольников, словно мгновенно нарубленная шеф-поваром зелень.       В моих руках словно сам собой образовался сжатый из двух сфер плотный воздушный кулак. Но я пока медлил с его применением.       Минк резко потянул руку на себя, словно вытягивая что-то невидимое из воздуха – и парящие в воздухе прямоугольники ринулись вдаль, несясь как призраки над поверхностью моря. Секунда, другая - и все они пропали из виду, кроме одного, самого первого – он стал самым настоящим провалом, окном без четких границ, проходом, висящим в воздухе - за которым было видно море и часть палубы какого-то корабля.       У меня чуть челюсть не отвисла – может уменьшать других, да? Да черт побери, что это у него за способность такая?       Ну уж нет, ребят. Раз обычная дипломатия не помогла, пора приступить к дипломатии кулаков. Умереть я не боялся – не в стиле этих ребят кого-то убивать. Ни Хак, ни Сабо не были замечены в таком. Уверен, минк в их команде подстать им. Контакт будет налажен даже если вы этого не хотите.       Не успели революционеры провести шатающегося от изнеможения минка через портал, как я уже летел на них, впитав своими многострадальными ногами силу взрыва плотной воздушной сферы. Проскочить я успел в последний момент - я врезался в широкую как стена спину рыболюда и вместе с ним проскочил сквозь портал.        Прости, Хак, но так нужно. Я несу вам дружбу, и вам же хуже, если вы не хотите её принимать!       Мы с ним покатились в обнимку по палубе, а на нас с такими охреневшими лицами пялились моряки – кто-то особенно чувствительный сиганул за борт, крича что-то о морских дьяволах, пришедших по их душу. Свалка и сумятица воцарилась на корабле.       — Это Революционная Армия! — Провозгласил Сабо. Голос у него был что надо – он заставил людей перевести взгляды с вцепившихся в друг друга Хака и меня (Мне почему-то захотелось испытать, насколько прочно гребень рыболюда крепится к его голове, а Хак явно захотел пожать мне шею в благодарность за ускоренное прохождение портала. Мир и благодать) на свою скромную персону.       — Выполните наши требования – и никто не пострадает. Кто здесь главный?!       Ну и что, что ты длинней, Хак? Силушки тебе не занимать, но и я не соплёй деланный – наш партер проходил с переменными успехами. Минк свернулся клубком за спиной Сабо – портал явно нелегко дался ему. Они всё ещё смотрели вперёд, и явно упустили из виду нашу с Хаком возню.       — Сучьи дети! По какому праву вы вторглись на мой корабль?! – капитана не так уж и трудно было опознать по роскошному кителю и капитанской же фуражке – Сабо явно разводит политесы. Видимо, команда нужна ему хотя бы частично.       Пока Сабо запугивает команду, я с Хаком выясняю отношения за его спиной, а минк явно не может отойти от применения своих способностей – атмосфера на корабле меняется. На мою разгоряченную спину падают снежинки. Это было настолько неожиданно, что мы с Хаком отпустили друг друга – он тоже почувствовал холодные поцелуи снега. Снег падал откуда-то сверху, хотя на небе было ясно, и во всю жарило Солнце. А потом...       Море за бортом буквально взорвалось настоящей лавиной снега! Снежные горы восстали в мгновения ока и окружили корабль – они всё росли и ширились, пока не сомкнулись над нашими головами.       Волосы зашевелились у меня на голове – неужели целый Адмирал почтил нас своим присутствием? Моя чуйка взвыла как никогда раньше, но так и не смогла сказать мне, откуда ждать угрозу.        Сабо развернулся и бросился к минку, но не успел он сделать и шага, как внутри гигантской ледяной пещеры раздался негромкий женский смех и обжигающе холодная волна ударила со всех сторон по кораблю.       Моряки попадали ледяными статуями – некоторые из них разбились, обнажая розовато-белые грани скола... Последние крохи света пропали с неба – слой снега утолщился настолько, что уже не пропускал солнечные лучи внутрь гигантской ловушки. Внутри остались лишь темнота и ледяные статуи людей.       Треск и хруст льда, звон падающих обломков на обледеневшую палубу – немногие смогли пережить губительный холод. Боюсь, вся команда корабля мертва. Нас осталось четверо, и мы прижались к друг другу в этой кромешной темноте, пытаясь уберечься от холодящего душу ветра.       Я слышу, как у Сабо от ярости скрипят стиснутые зубы. Хак обнял его и минка, пытаясь укрыть их от холода снаружи, я же был прижат с другой от рыболюда стороны – с одной стороны щёку мне щекотала покрытая инеем шерстка минка, а с другой – жакет Сабо.       — Если мы останемся вот так – то замерзнем здесь в считанные минуты. — Мой голос прорезает темноту, заставив Революционеров вздрогнуть.       — Какого хрена ты вообще здесь делаешь?! — Сабо был просто сама любезность.       — Не самое лучше время для выяснения отношений. — Ёжусь от пробирающего до костей мороза. — Я повторю ещё раз – я вам не враг, и хочу помочь. И, кажется, я знаю, кто поймал нас здесь в ловушку. Это...       Кто бы ни был наш пленитель, ждать, пока мы не выкинем какую-нибудь штуку, он не собирался. Палуба корабля пошла волнами – словно превратилась в штормовое море. Мы оказались как раз на гребне одной из таких. Я вцепился в минка, а Хак попытался удержать нас всех вместе – но волна под нами содрогнулась, и её вершина хлопнула как кнут – и Хак упустил минка. Его шерсть стала слишком скользкой, и он буквально выскользнул из крепких объятий рыболюда. Я же вцепился в него руками и ногами, и вместе с ним скатываюсь по невероятно крутой горке. Которая когда-то была ровной палубой.       Мозг в смертельной опасности работает как арифмометр. Я уже понял, кто нам противостоит, и положение у нас было просто аховым. Но даже так – раз мне не повезло и со мной оказался раненый – мне стоит молиться о том, чтобы мне достался второй враг – не тот, кто заключил нас в снежную тюрьму. Против этой женщины у меня нет и шанса. Я мог бы тогда потянуть время, защищая минка, и дождаться, пока те двое разберутся с ней. Но ты предполагаешь, а жизнь смеётся тебе прямо в лицо.       Похоже, нас выкинуло с корабля на замёрзшее море – фактура льда подо мной изменилась, стала более гладкой. Я бережно сжимаю минка – все удары я стараюсь принять на себя. Для меня пустяк, а этого бедолагу они могут и добить.       Встать на ноги оказалось непросто – холод буквально выпивает силы из меня. Висящий на мне минк был приятно тёплым, и помогал сосредоточиться на задаче. Вокруг не было видно ни зги – кромешная тьма окружала нас. Где-то в удалении от нас словно заворочался снежный великан. Ещё одна стена – понял я. Нас окончательно разделили, и немедленной помощи можно не ждать. Проклятье.       Но другой звук чуть не заставил мою душу уйти в пятки. Тихий женский смех за спиной. На мои плечи легли обжигающе холодные даже на фоне окружающего безобразия руки. Тонкие, изящные женские ручки.       — Так, так, так... Кто же у нас здесь? Дрожащий мальчик и его меховая игрушка? — Голос незнакомки прозвучал прямо у меня над ухом. Потрясающе глубокий и чистый – как самый первый снег.       Руки смыкаются на моей шее – и теперь незнакомка нежно обнимала меня, прижавшись всем телом. Глаза сами начали закрываться, а боль от холода стала уходить, превращаясь в приятное тепло. Так хорошо...       Хлопок! На моей руке взорвался подготовленный заранее кулак, и боль привела меня в чувства. Один удар – и незнакомка рассыпалась невесомым снегом, осыпавшим меня и ледяную поверхность рядом. Тихий смешок раздался словно отовсюду – удар не нанёс ни малейшего вреда девушке. Будь прокляты Логии. Вот почему изо всех врагов, что мне могли попасться – мне досталась именно Логия?!       Логия снега. Проклятье! Ни один мой удар не повредит ей, а на неё играет само время – рано или поздно моё тело исчерпает свои лимиты, и я засну тут вечным сном. Скованный в холоде, видящий последний сон о нежном тепле... А объятия Логии ускоряют это настолько, что я уже не уверен, что переживу следующие.       Думай, Майкл! Логии, у них есть стихийные уязвимости – песок боится воды, электричество боится резины, а снег... Снег боится тепла! Висящий на мне спереди минк пошевелился – и крепче ухватился за меня. Отлично, теперь я могу использовать вторую руку.       В руках стонут накачанные до предела сферы воздуха. Я закрыл глаза – всё равно от них никакого толку – и обратился в слух. Тихий смешок где-то сбоку – и сферы летят туда. Взрыв. Прикрываю минка собой от волны острых осколков.       — Зря ты последовал за этими идеалистами, мальчик. — Голос Логии был полон упрёка. — Теперь ты будешь очередной жертвой этих наивных глупцов...       — Не слишком ли много притворства, Юки-Онна? Уверен, тебе плевать на меня. — Мне мешает то, что я должен двигаться. Шум от моих движений заглушает абсолютно всё. Слух меня подвёл точно так же, как и зрение.       — Мы наблюдали за тобой с самого начала, Майкл. С самого начала, как ты вмешался в наши планы. — Щелчок шестерёнок в моей голове – и картина происходящего на Силенцио сложилась в моей голове.       — Так это вы стоите за нападением наёмников. Это вы хотите развязать бойню в Вест Блю.       — И она уже началась. Разве это не прекрасно? — Незнакомка... А хотя в чём смысл её так называть? Я знаю, кто она.       — Не особо, моя дорогая Моне. Бойня привлекает падальщиков, таких как вы – пираты Донкихота. — Вряд ли она видела мою улыбку, но я не могу от неё удержаться.       Тишина была мне ответом. А потом я слышу свист воздуха – в меня летело что-то большое... И острое.       Я по наитию отбиваю это – на лёд падает ледяное лезвие, бритвенно-острое, и очень твёрдое.       — Неужели тебе расхотелось со мной играть, Моне? Куда же делся твой чудесный голосок, полный превосходства над бедным парнем из Вест Блю?       Я прыгаю – и острейшие пики под моим ногами не находят цель. Пока мне удаётся уклоняться, но надолго ли меня хватит? Я храбрился, но в одном она была права – сейчас я был жертвой, правда, не Революционеров, а одной очень кровожадной леди. Тепло.. Мне очень нужно тепло.       — Сору! — Я разгоняюсь до предела, чувствуя, как минк судорожно цепляется за меня в попытке удержаться. Но я не остановился. Вихри на моих кулаках стонали, пробиваясь сквозь кажущийся неподатливым воздух. И нагревались. Луффи и Санджи могли простым трением об воздух воспламенить свои удары – а значит, удастся и мне.       — Последняя колыбельная — Мягкий женский голос буквально промурлыкнул эти слова, и я оказался в снежном плену. Снег летел отовсюду, превращая меня в ходячий сугроб.       Мне удалось выбраться – но вихри на моих руках распались бесполезной позёмкой – я чувствовал ногами, как она щекотала мою кожу. Бешеный рык вырвался из моей груди – бешенство опять подступило слишком близко. Но не только оно. Липкий страх разливался внутри, замедляя движения. Проклятье!       Моне лишь издевательски расхохоталась в ответ:       — Ты останешься здесь. Ты, и тот, кого ты пытаешься защитить.

***

      Я уже не чувствую пальцы на руках и ногах. И мои движения скованы и дёрганы. Моне решила взять меня измором – ей это приносило невероятное удовольствие. Её радостный смех и моё сиплое дыхание – и бесконечный шелест падающих снежинок. Я пытался разрушить стены темницы – ледяной вихрь откидывал меня обратно, как бы я не старался. Удары уходили в пустоту – снег заделывал все следы.       С каждым ударом силы покидали меня. Агония могла продолжаться ещё долго, но я знал – ещё немного, и в мой последний путь меня проводят её объятия и издевательский смех. Я держался на одном лишь упрямстве – победить Логию на её поле лишь с помощью грубой силы не получилось.       Чудовищной силы удары не смогли пробить лёд под нами до спасительной воды – тёплой и солёной. Слой там был намного толще, чем на стенах – и восстанавливался с безумной скоростью. Их тепло также не достигали проклятой Логии – Моне прекрасно знала свои слабости, и не давала мне ни единого шанса.       Я всё ещё твёрдо держался на ногах, а мои руки всё ещё были полны силы – но отчаяние постепенно подтачивало мой разум. И лишь безумная надежда на чудо не давала сдаться.       Совсем забыл, что я не один здесь в ловушке – минк на мне зашевелился и полез выше, подвинув свою мордочку к моему уху:       — Я помогу. — Его голос был тонким до безобразия, но абсолютно серьёзным. — Возьми это. И съешь. — Он дотянулся до моей руки и вложил туда что-то округлое и гладкое.       Вашу ж мать. Только не говорите мне, что это...       — Думай о тепле и огне. Призови их. — Голос минка становился всё слабее – битва вымотала не только меня. Значит, ты тоже отчаялся, маленький приятель? Я тебя не виню.       Дьявольский фрукт в руках никак не выдаёт свою загадочную сущность. Он не пульсирует, не колет мою кожу, и даже не чувствуется как-то иначе. Только гладкая кожица и выпуклости невидимых сейчас завитков.       Тысячи отдали бы душу за такой шанс, а я колебался даже сейчас. В мире, где вода всюду, где земля – редкость, съедая фрукт – ты отдаёшь себя во власть невероятной опасности. Опасности глупой и нелепой – утонуть в море, стоя по грудь в воде? Легко, ты просто не сможешь устоять на месте.       Я думал, что если я и решусь съесть фрукт – то это будет невероятная сила, достойная всех опасностей её владения. Но только не так – в смертельной опасности, когда между гибелью и тобой – лишь неизвестность и выбор, который у тебя отняли.       На вкус он полная мерзость, но ещё хуже на душе, на которую не спросив взвалили неподъёмную ношу. Надкушенный фрукт летит в сторону – теперь это просто безумно-горький кусок говна.       Ничего не изменилось – на первый взгляд. Вообще, фруктовикам нужно некоторое время, чтобы обнаружить и освоить свои новые способности – но кто мне это время даст?       — «Думай о тепле и огне. Призови их». — Легко сказать, мохнатое ты недоразумение. Фрукты поначалу не требовательны к своим владельцам – и откликаются на одно лишь желание, проявляя свои силы. Вот овладеть ими в совершенстве – совсем другая история.       Холод обжигает мою спину – Моне решила закончить свои кошки-мышки именно сейчас. Её тонкие и изящные ручки смыкаются у меня на груди – холодные, как смерть. Я кладу свою ладонь поверх её – и слышу, как Моне совсем легко вздыхает:       — Ты бы неплохо смотрелся среди нашей семьи, Майкл. Жаль, что ты выбрал неправильный путь. — Крошечные искорки пробегают меж моих пальцев. Ещё и ещё. Приятно видеть свет после пребывания в холодном и тёмном аду. — Что это та... —       Дуговой разряд осветил всю снежную пещеру – которая в этом ослепительном электрическом свете показалась не такой уж и большой. С диким криком Моне выпустила меня и рассыпалась снегом.       Электрический разряд плясал у меня на руке, согревая и освещая меня. Соединяя большой и указательный палец, он смотрелся солиднее, чем небольшие искры, что проскальзывали между остальными пальцами.       Внутри меня словно поселился кто-то добрый и заботливый – он теплом растекался по всему телу, просясь выйти наружу. И он сейчас плясал у меня на пальцах, повинуясь моей воле. Он разливался вокруг меня – разреженное море, направленное куда-то в неизвестность. Похоже, теперь мне не нужен компас – я чувствую магнитное поле планеты так, словно всегда мог – просто подзабыл об этом.       — Ты!... — Из стены буквально соткалась стройная девичья фигура. Её белое лицо было искажено в гримасе боли – она баюкала свою ладонь. Длинные зелёные волосы рассыпались по плечам. Всё, что ниже, было снегом – фактурным, но всего лишь снегом.       — Я. — Мой голос сопровождался потрескиванием и шипением. Похоже, мой новый друг – электрический ток плясал по всему моему телу. Поднявшиеся дыбом волосы на голове дрожали и были полны искр – я чувствовал это. Возможно, стоило собрать все малые токи с себя и не тратить их зря – но напряженный взгляд Логии стоил этих небольших потерь. Пусть опасается и совершает ошибки. Игры в одни ворота закончились – пора показать зарвавшейся Логии, что она – не бессмертна.       Я отцепил от себя минка и, немного подумав, укрыл его своей рубашкой. Обжигающий холод теперь казался бодрящим ветром – по моей коже бежали невидимые токи, согревая мою плоть. Одежда теперь нужнее раненому минку.       Миннесота. Я вспомнил твоё имя. Будь ты проклят. И спасибо тебе. Теперь я твой вечный должник.       Оглушительный треск, вой и грохот отразился от снежных стен – разряд на моих пальцах стремительно вырос, рванул вверх и вниз, стоило мне сжать кулак. Ослепительная дуга замкнулась сама на себе – и теперь в правом кулаке я сжимаю переплетённые между собой двухметровые дуги, словно простой посох. Рост длины и толщины дуги вызвал ощущение лёгкой пустоты под языком и в глубине тела, а мимолётная слабость на секунду сковала меня. Похоже, моя новая сила имеет пределы – но сейчас это неважно.       Стены моей несостоявшейся могилы потекли, превращаясь во что-то безумно острое и опасное – но мне было плевать. Кое-кто сейчас с лихвой ответит за попытку меня убить – ярость внутри меня требовала расплаты за унижение. И сейчас я не собирался останавливать самого себя.        Тихо кружащаяся снежная смерть – и яростно полыхающее электричество замерли друг напротив друга.