починить не удастся

Чудесная Леди Баг может исправить что угодно — взмах лаки-чарма, разлетающиеся по небу лепестки роз и магическая энергия, которая поворачивает время вспять. В очередной раз восстанавливает разрушенные здания, возвращает улыбки на лица прохожих и позволяет вновь никому не беспокоиться какое-то время. Коту Нуару нравится за этим наблюдать. Следить зачарованными глазами, как разлетевшиеся по асфальту кирпичи в одно мгновение вновь складываются в единый монолит, а из черной, прилипающей к пальцам в коже, пыли, вырастает новый рекламный щит. Только вот Адриан очень устал на это смотреть, несмотря на то, что Кот остается его неотъемлемой частью. Так и смотрит в итоге — косит зеленые глаза на возрождающийся мир, провожает взглядом ускользающую напарницу, а после, не прощаясь, исчезает сам, надеясь, что больше никогда не увидит этот повторяющийся круговорот. Мысли о том, что можно отречься от геройства, отпустить Плагга с зачарованным кольцом на волю — лети к своему хранителю, квами, не вспоминай обо мне — могла бы быть привлекательной для Адриана, но единственное, что ему кажется заманчивым заключено в другом. И даже чудесная Леди Баг не может это устроить и все исправить. Квами лгут, а хранители тем более. Леди Баг может исправить катастрофы и разрушения взмахом лаки-чарма. Леди Баг как будто бы может починить что угодно. Только вот почему-то чувства тех, кого она ранит, починить не удается. Адриану мучительно смотреть на нее и в очередной раз не удерживаться от неуместного сравнения со своим отцом: великий модельер застрял в плену собственных воспоминаний и несбывшихся надежд, позабыв о настоящем. Адриан боится стать таким же, и потому живет будущим, мечтами, которые все больше рискуют стать такими же несбыточными призраками, как портреты Эмили в особняке Агрестов. Он живет будущим, в котором ему, кажется, скоро и вовсе не будет места. Кот готов надеяться, у Адриана же не осталось никаких сил. Это проявляется в каких-то мелочах. Когда он просит охранника медленнее ехать по городу и останавливаться у парков, где он просто бесцельно бредет до следующего выхода. Когда он не пытается отражать атаки Кагами во время их совместных тренировок, уступая ей первенство без сражения. Когда он пропускает мимо ушей сладкие речи мадам Бюстье на занятиях, не в состоянии на чем-то сосредоточиться. И это, к сожалению, не остается незамеченным: Плагг, обсыпая ехидными фразами, ненароком вставляет что-то про то, что от его уныния скоро стухнут запасы сыра; одноклассница Маринетт, все так же путая слова и не находя правильных, спрашивает, не нужно ли ему отвлечься и развлечься; даже отец, не слишком меняясь, пытается нарушить собственными руками выстроенные границы и выразить эмпатию, к которой, кажется, перестал быть способен после смерти Эмили. Кот же, наоборот, становится злее. С большей ненавистью выкрикивает «катаклизм!», обрушая всю агрессию на акуматизированного врага. С большим стремлением спешит на сражение, но слишком часто не успевает, порою уходя сразу после появления. Замечает, как на его место встает рыжая лисица с золотистой флейтой и не знает, как к этому относиться. Проигрывать его не научили, а чувствовать себя проигравшим — вполне себе, и он чувствует это всегда, когда чудесная Леди улыбается не ему. Не вернется, не обернется. Не улыбнется и ничего не изменит. Леди Баг в очередной раз исправит все, починит разрушенные линии метро и ускользнет в один из рабочих входов. Только его чувства ей починить уже не удастся. Да и, пожалуй, не удалось бы никогда.