I see no evil

Любовь - это наркотик. Поначалу возникает эйфория, легкость, чувство полного растворения. На следующий день тебе хочется ещё. Ты пока не успел втянуться, но, хоть ощущения тебе и нравятся, ты уверен, что сможешь в любой момент обойтись без них.

☫༻♗༺☫

      Джисон дрожит всем телом, грудь ходит ходуном от нехватки кислорода, а мышцы натянуты, словно нити, за которые так умело дёргал человек, ради которого Хан пожертвовал всем.       Руки Джисона связаны атласной красной лентой и зафиксированы над головой. Дыхание тяжелеет от обманчиво нежных прикосновений и, собрав волю в кулак, Джисон обращает взгляд на Минхо.       — Ханни-я...Ханн-и...Ханни~я…— сладким как мёд голосом напевает Минхо, и проводит большим пальцем по искусанным в кровь губам. В этом был весь Минхо, сладость после горечи, чтобы получить награду, её нужно хорошенько заслужить. Даже если больно, противно, обидно до слёз – терпи. Джисон выучил правила его игры наизусть и всячески пытается под них подстроиться. Вот и сейчас, после двадцатиминутной порки, когда его руки связаны, а ноги зафиксированы крепкими бёдрами, он старается выровнять дыхание, чтобы слёзы не хлынули из глаз. Минхо до скрипа зубов ненавидит слёзы, истерики, излишнюю эмоциональность, когда Джисон говорит больше, чем нужно, а самое ненавистное в его списке это – признания. На грани боли и удовольствия, когда Минхо выбивает из него воздух, контроль Джисона катится по наклонной и в порыве чувств он, плача, кричит: Я люблю тебя! Люблю Минхо! Пожалуйста, прости...Прости меня!       — М-Минхо...Пожалуйста… — дрожа, шепчет Джисон, смотря на идеальное лицо напротив, ни одной морщинки, никакого изъяна, никаких эмоций.       — Пожалуйста что? — голос Минхо обретает стальные нотки, от чего Джисон жмурится и приоткрывает рот, чтобы вздохнуть, но Минхо грубо хватает за подбородок, не давая шанса отвернуться или избежать его холодного взгляда. — Пожалуйста что?! Хан Джисон! Пожалуйста что?!       — Прости меня, — едва слышно произносит Хан, и слёзы невольно текут по щекам, исчезая в жёсткой хватке холодной руки, что сжимает его подбородок.       — Простить?.. — ни один мускул на лице не дрогнул при виде чужих слёз и гримасы боли, что казалось, не сходила с лица Джисона уже два года. — За что ты просишь прощения, Джисон?       — За всё… За всё, что я натворил… Минхо, прошу, пожалуйста, прости. Прости меня… Прости...       — Хмм… А ведь вечер так хорошо начинался… — спокойно произносит Минхо и едва ощутимо поглаживает Джисона по щеке прежде, чем резко схватить того за волосы и вжать в матрац. — Ты намеренно, портишь мне вечер?! — рычит он от злости, смотря в глаза, полные слёз.       — Н..нет…       — Всего одно правило. Всего одно чёртово правило, которое ты не можешь усвоить! В чём проблема, а?!       — Хватит… Пожалуйста, Минхо… — дрожа от страха, всхлипывает Джисон.       — Не смей произносить моего имени, — холодно заключает Минхо, а в следующую минуту берёт за волосы Джисона, вынуждая подняться на обмякшие ноги, и тянет за собой в комнату с железной дверью.       — Нет! Не надо, прошу. Я буду послушным, пожалуйста… — крича, пытается выбиться из крепкой хватки Джисон. — Нет! Не оставляй меня одного!       Минхо с силой толкает Джисона в тёмную комнату и захлопывает железную дверь.       — Выпусти меня! Не бросай меня тут, пожалуйста, пожалуйста, не оставляй меня здесь… — сквозь рыдания кричит Джисон.

☫༻♗༺☫

Ты думаешь о любимом существе две минуты, и на три часа забываешь о нём. Но постепенно ты привыкаешь к нему и попадаешь в полную от него зависимость.

      Пробуждение Джисона было по меньшей мере странным, начиная с того факта, что он понятия не имел, где находится. Он не знал эту маленькую, мрачную комнату без окон. Односпальная кровать, на которой он был, определённо не принадлежала ему. Но больше всего настораживал странный вес на шее. Несмотря на то, что у него всё ещё кружилась голова оттого, что он проснулся, он, к своему шоку, обнаружил, что тяжёлый металлический ошейник был закреплён на его шее, а толстая цепь вела к крюку, закреплённому в голой кирпичной стене, прямо возле кровати. Кроме того, Джисон всё ещё не мог двигаться. Поначалу он думал, что это шутка, которую вели его друзья, и решил более детально осмотреть комнату. Жуткий минимализм, возле кровати стоял небольшой столик с единственным светильником, кирпичные, тёмные стены и массивная, железная дверь, но Джисон не знал про камеру, которая была установлена ​​в комнате. Если бы увидел, то запаниковал бы раньше. А пока он просто терпеливо ждал, пока кто-нибудь закричит ему «это розыгрыш».       Он долго ждал.       Были моменты, когда ему казалось, что это чувство возвращается и захватывает его тело, но всякий раз когда он пытался сесть, он чувствовал какую-то размытую слабость в своём мозгу.       Примерно через час он почувствовал жажду и начал сомневаться, действительно ли это была шутка. Его поразил первый намёк на страх.       — Эм… Привет?       Тишина.       Джисон попытался снова через несколько минут, чувствуя себя неловко.       — Куан? Донхён? Ребята, это уже не смешно, правда.       В ответ только тишина.       Еще один проблеск страха.       Что за шутка? — подумал он. Кроме того, его новые друзья не славились изобретательными шутками. Ему в голову пришла эта идея, потому что он отказывался верить, что это было на самом деле. Он позволил страху ударить его дважды, и оттолкнуть его становилось всё труднее и труднее. Он чувствовал, как его сердце билось чаще, а дыхание становилось всё более и более прерывистым. Первая паническая атака случилась через полчаса.       — Меня кто-нибудь слышит?! Пожалуйста, ответьте! Мне нужна помощь! Прошу…       Он ненавидел себя за свою самонадеянность, беспомощность заставила почувствовать себя уязвимым. У него случился ещё один приступ паники, не сразу после первого срыва. Как только его дыхание стабилизировалось, он сумел свернуться калачиком в углу и заплакал. Быть крутым больше не было вариантом. Он плакал перед сном, панические атаки истощили его, как и крик.       Когда он проснулся, его горло было сухим, как пустыня. Джисон почувствовал на щеках соль засохших слёз и сердито потер её. Цепь, которая соединяла его шею со стеной, дребезжала, и сводила его с ума. Но теперь он чувствовал свои ноги. Он попытался не обращать внимания на звук и перекатился к краю кровати. Его босые ноги касались плитки каменного пола, которая казалась удивительно теплой. Немного ухватив равновесие, ему удалось встать. Дверь напротив кровати была всего в нескольких метрах от него, опираясь рукой об стену, он неуверенно пробрался к двери. Цепь внезапно остановила Джисона, прежде чем он успел дотянуться до дверной ручки. Он чувствовал, как внутри поднимается новая паническая атака, но под влиянием гнева не мог её усмирить и начал тянуться ближе к двери, что есть сил. Металлический ошейник сильно сдавил его горло, оставляя сине-алые отметины, он закричал хриплым, жаждущим воды голосом.       — Кто-нибудь… хоть кто-нибудь, пожалуйста, помогите!       Силы его иссякли и Джисон упал на пол, судорожно хватая ртом воздух.       — Пожалуйста…       К своему удивлению, он услышал, как открылась дверь. Он с трудом сел, чтобы посмотреть что происходит, и увидел девушку входящую в комнату. Она была примерно его возраста, может быть, немного моложе. Она выглядела дружелюбной, даже улыбалась, и, что более важно, она несла бутылку с водой. Она открыла её и протянула ему. Недолго думая, Джисон выхватил бутылку и жадно выпил половину одним большим глотком.       — Это наркотики?— спросил он, чувствуя новый прилив страха. Девушка покачала головой, всё ещё улыбаясь ему. — Где я?! — повышая тон, спросил Джисон.       Она снова покачала головой, улыбка исчезла. — Что вы со мной делаете?! — закричал он.       Девушка приложила палец к губам и снова покачала головой. Он поднялся на ноги и схватил её за руку, притягивая к себе.       — Как мне отсюда выбраться? Говори!       Девушка не выглядела испуганной, она просто положила руку ему на плечо и посмотрела на него глазами, полными извинения и печали. Всего через секунду в комнату вбежал высокий, мускулистый мужчина и толкнул Джисона на кровать. Он воспользовался моментом, чтобы проверить девушку. Когда он убедился в её невредимости, мужчина кивком приказал ей уйти, что она и сделала. Затем он повернулся лицом к Джисону. Мужчина был в ярости. Он подошёл на шаг ближе, но остановился, как будто что-то его сдерживало. Он наклонил голову, и Джисон увидел в правом ухе кабель. Последовала пауза, он бросил взгляд на пол, взял наполовину полную бутылку с водой и демонстративно вылил её на пол. Не говоря ни слова, он вышел из комнаты, закрыв за собой железную дверь. Джисон какое-то время смотрел на дверь. Только после того, как мужчина ушёл, он заметил еле различимый красный огонёк в углу на потолке. Всё это время за ним следили, целенаправленно приковали цепью, как какое-то животное, и забавлялись. Внезапно разум и тело Джисона простреливает страх… Страх прошлого, хорошо забытого, но такого навязчивого. Джисон не задаётся вопросом «за что?», его интересует «кто?». Он тот тип людей, кто имел больше врагов, чем друзей. Его ненавидели, презирали и боялись. Джисон годами выстраивал свой личный рай, где господствовал он один. Джисону повезло с состоятельной семьей, а это уже можно положить в копилку «власти». Поступление в самый престижный университет под названием Эдем. Для Джисона будущее было туманным, он жил в моменте, одним днём и не боялся того, что он может оказаться последним. Он был жесток с людьми ровно настолько, сколько в нём было обиды и невысказанной боли. Глубоко в душе он ждал момент кульминации, когда его игра с чужими жизнями и чувствами зайдет слишком далеко, и его постигнет наказание, и может тогда Джисон наберётся храбрости и сделает то, о чём думал сотню раз.       Это не может быть правдой. Почему же тогда Джисон не может избавится от мысли о нём?       — Я наверное, начал сходить с ума… — хрипло произносит он. В горле сухо так, что связки тянет, но Джисон продолжает, в упор смотря на камеру с нечитаемым выражением лица. — Но, в какой-то степени я рад, что ты пришёл за мной. Ты заставил меня слишком долго ждать, — прошептал он, и устало растянул губы в подобии улыбки. Из-за стресса, нехватки воды и кислорода у Джисона пошла кровь из носа тонкой линией, уходя на подбородок. — Прости за непотребный вид, ты наверняка меня приберег на десерт, а тут я… — силы совсем покинули его тело, в конечности будто свинец залили, а голова совсем отказывалась работать. Глаза непроизвольно закрывались, царство Морфея напевало ему песни, зазывая к себе, но Джисон держался, он ждал. Он слишком долго ждал его, чтобы вот так глупо проспать его появление. И пусть даже шансы на то, что больная фантазия Джисона реально равна нулю, он отказывается это принимать. Именно поэтому он шёл на риски и безумства, изматывал своё тело на износ, напивался до отключки в малознакомой компании, под адреналином гнал по одной и той же трассе. И всё ради долгожданной встречи. Он скоро придёт к нему. Может, даже этой ночью.

☫༻♗༺☫

      Джисон пропустил момент, когда полностью отключился. Спал он отвратительно, кошмары истязали его разум как один и тот же фильм на повторе. Он пытался, он действительно пытался, но найти покой в этой камере — невозможно. Цепь тоже не давала шанса забыться, малейшее движение вызывало боль в области шеи, казалось, что ошейник стал намного у́же. Измученно Джисон окинул комнату взглядом, и повернув с трудом голову влево увидел тёмный силуэт, сидящий в кресле возле кровати. Голова Джисона застыла в неестественной позе, он боялся сделать лишнее движение, издать хотя бы звук. Он притаился, словно загнанная лань, смотрящая с ужасом на дикого зверя. Он не видел его лица, единственный светильник на столе плохо освещал комнату, он застыл взглядом словно точно видел его глаза во мраке.       — Т-ты жив… — на грани слышимости шепчет Джисон. Его начинает понемногу потряхивать от напряжения, страха и доли облегчения.       Тёмная фигура в кресле не произносит ни звука, ни шороха, словно не дыша вовсе. — Я так рад тебя в-видеть...— вновь подаёт голос Джисон.       В ответ тишина.       — Я… Кхх… ах — не успев начать, Джисон давится собственным кашлем. Железо на шее обжигает, при каждом вздохе словно сжимая всё сильней. — Пожалуйста…       — *La mia ricompensa… Ты изменился...       Джисон вздрогнул всем телом и застыл с цепью в руках. Его глаза тщетно пытались разглядеть лицо мужчины, ком в горле поднимался всё выше, а на глазах медленно начала появляться влага.       — М...Минхо... — еле произносит Джисон и крупно вздрагивает, когда с кресла встаёт тёмная фигура. Он в два шага обходит кресло и идёт по неизвестному для Джисона направлению. Страх новой волной овладевает телом Джисона, и не в силах повернуть голову, он лишь прислушивается к каждому движению, шороху.       — Такой отчаянный. Признаться честно, меня удивило твоё рвение, эти жалкие попытки можно было бы принять за раскаяния, но нет.        Слёзы льются по щекам Джисона, а слова комом застряли в горле.       — Это было бы слишком просто, —шепчет мягким голос позади Джисона. — Это не то наказание, которое ты заслуживаешь.       — Прости меня! — вскрикивает Джисон и пытается встать с кровати, но одним резким движением рук, оказывается прижатым к матрацу. — П-пожалуйста... Минхо, прошу, прости меня! Я пытался тебя спасти! Я пытался всё исправить! — кричит он как в бреду и захлёбывается собственными слезами. В тусклом свете настольной лампы, Джисон видит до боли знакомые черты лица, те, что в памяти были вырезаны одним злополучным днём.       — Не так громко, тебя всё равно никто не услышит, а у меня может разболеться голова, — сквозь зубы шепчет Минхо и тут же ведет кончиком носа по линии шеи Джисона, от чего та покрывается мурашками и замирает. — Ханн-и же не хочет меня расстроить?       — Н-нет — заикаясь, произносит Джисон.       — Давай договоримся; Ты будешь послушным мальчиком, никаких криков, слёз, а самое главное лжи. Я не верю ни единому твоему слову, не слышу голоса, что дурманил разум... Я больше не вижу в тебе человека, которого любил сильнее, чем собственную жизнь, — тихо произносит Минхо и сжимает пальцами его челюсть, вынуждая смотреть себе в глаза. — Не смей даже думать о моей жалости или прощении, отныне моё настроение прямо пропорционально твоему состоянию. Как думаешь, справишься? Моргни один раз, если «да», и два, если «нет».       Джисон соглашается с его правилами, давит в себе новый поток слёз и не верит своим глазам.       — Мы сейчас встанем и выйдем из комнаты, без глупостей и лишних слов ты примешь душ. В ванной лежит свежая одежда для тебя и всё что нужно, а затем ты со мной поужинаешь.       На ресницах Джисона из последних сил держатся солёные капли, но при слабом наклоне головы они скользят по щекам. Джисон от нехватки кислорода приоткрывает губы, смотря с тревогой в глаза напротив. Минхо проводит пальцами по щеке будто собирая влагу, медленно еле заметно сокращает и так ничтожно маленькое расстояние. Минхо смотрит ему в глаза, когда они соприкасаются лбами.       — La mia ricompensa — шепчет Минхо прямо в губы, отчего ресницы Джисона трепещут, а взгляд прытко прикован к чужим губам. На секунду Джисону даже кажется, что это просто нескончаемый сон. Попав в царство Морфея два года назад, он так и не смог найти выход и теперь блуждает в его обители. Но, резкий звон цепи и Минхо в мгновение отстраняется, наматывает конец цепи на руку и выжидающе смотрит на Джисона. — Идём.       Джисон медленно поднялся на ноги и последовал за Минхо к двери. Прежде чем они вышли из комнаты, Ли повернулся к нему и пронзил его своим взглядом.       — Даже не смей думать о том, чтобы выкинуть глупость.       Джисон кивнул, и Минхо открыл дверь. Они вышли в коридор. Судя по двум дверям, рядом были ещё две комнаты, похожих на его, потому что они были так же с железными дверьми. Слева было огромное окно, которое открывало вид на лес, но было трудно сказать, потому что «снаружи» было довольно темно. Напротив двери, из которой он только что вышел, рядом со странно неуместным диваном и ещё одной аркой, ведущей в тёмную комнату, была ещё одна дверь, которую Минхо открыл для него. Она вела в небольшую ванную комнату с туалетом, душем и раковиной.       — У тебя есть десять минут. — с холодом произнёс Минхо, отпустив цепь.       Зайдя в ванную, Джисон бегло оглядел комнату и сразу подметил, что у двери не было замка. «Закрыться не получится». Да и велик смысл, дверь можно сломать, а в закрытой комнате убежать не получится. Посмотрев на своё отражение, он задавался одним вопросом, навязчиво стучался в дверцы разума. Тяжело выдохнув, он скинул с себя грязную одежду и включил воду в душевой.       Закончив с душем, Джисон встал перед зеркалом, опираясь руками о края раковины, и остервенело посмотрел на пачку лезвий. По спине стекает вода и кожа после холодного душа покрыта мурашками, его бьет озноб, но не от холода, а от собственных мыслей. На самом деле он никогда не умел трезво мыслить. Маска, созданная для общества, уже дала серьёзную трещину ровно в тот момент, когда Джисон услышал его голос спустя столько времени. Он ожидал своей расправы, мгновенной или мучительной долгой смерти, но никак ни ожидал заключения в четырех стенах за железной дверью.       — К чему это всё? Я не пытался скрыться или как-то избежать своей участи, так почему он, вместо того чтобы убить как и остальных, он пытается меня удержать? — тихо произносит Джисон, смотря на своё отражение с неким презрением. Его взгляд плавно переключается на лежавшую возле душа пачку лезвий. У него оставалось ещё две минуты в запасе, значит можно теоретически рассчитывать на элемент неожиданности. Он был вымотан, не понимал для чего тут находится, Джисон просто поддался внутреннему страху. Пустой план без капли уверенности и призрачная неожиданность как еще один факт о Хан Джисоне — неудачник. Одевшись, он вытер потные руки о штаны и зажал между пальцев пару лезвий и потянулся к двери. Одним плавным движением он открыл дверь и вышел наружу, столкнувшись с холодным взглядом напротив, и сократил расстояние. Удивление Джисона боролось с его же гневом, несмотря на лезвие прижатое к артерии, Минхо был спокоен как удав, только в глазах на мгновение промелькнуло разочарование.       — Я был готов искупить свою вину, но не участвовать в играх. К чему это всё, в чём смысл моего нахождения тут? Ты держал меня на цепи пару дней, наблюдал за мной, а теперь сходи в душ, переоденься и у нас будет ужин на двоих, а потом уложишь на шёлковые простыни и мы займемся любовью?.. Действительно смешно, даже после всего ты всё так же влюблённый и... Арх!?       Минхо в мгновение перекрывает кислород Джисону, не давая тому и договорить, его пальцы как тиски сдавливают каждую бьющуюся венку от адреналина.       — Заканчивай со своим высокомерием, делая вид, что ты снизошел и облегчил мне задачу! Будто бы помог мне, а я ещё не оправдал твоих чёртовых ожиданий! Думаешь, что я ещё люблю тебя?! — на последних словах Минхо срывается на крик, его глаза черны от ярости на Джисона, за очередное предательство, на себя самого и на правду, что соскользнула с его губ.       —Т-твоя реакция говорит за тебя — с трудом произносит Джисон и кривит губы от крепкой хватки на своей шее.       — Серьёзно?! — сквозь зубы говорит Минхо и притягивает за шею ближе. Между ними ничтожные пара сантиметров и боль на двоих, у каждого она своя, своего оттенка и вкуса, в полной мере раскрыта для них самих. — Я ненавижу тебя каждой клеткой и атомом своего существа, и презираю себя и тот проклятый день, когда тебя встретил. Я ненавижу тебя, Хан Джисон.       На долю секунды Минхо впадает в ступор, смотря на безжизненный взгляд Джисона, по его щекам тихо текут слёзы и скрываются под собственными пальцами, что чуть слабее стали обхватывать тонкую шею.       — Все, что ты делаешь так испытываешь моё терпение, нет никаких чувств. Ведь если бы я испытывал хотя бы каплю жалости, то убил бы, как и остальных, но это слишком «просто». Ты проживешь всю оставшуюся жизнь здесь, в четырех стенах рядом со мной и, черт возьми, я не дам тебе умереть. Я всеми способами буду продлевать удовольствие от лицезрения твоих страданий, и знаешь...       Взяв волю в кулак, Джисон даёт хлесткую пощечину, и одним из лезвий в руке режет не только собственную ладонь, но и рассекает бровь Минхо, и кажется задевает глаз. Минхо закричал, в его голосе звучало больше злости, чем боли, он закрыл глаза, а Джисон, вскочив, пробежал мимо него через открытую дверь к лестнице. Он недалеко ушел. После того как он миновал дверь, которая отделяла от его «камеры» и остального дома, он направился к лестнице. Но прежде чем он успел добраться до неё, высокий мужчина, который сегодня утром спас девушку от него, вышел из арки с правой стороны. Он даже не двигался быстро, почти небрежно схватил Джисона за руку и заставил остановиться. Джисон начал бить и пинать во всех направлениях, но он не мог побороть такого крепкого мужчину, который схватил его за запястья и толкнул к стене под лестницей. Он хмуро посмотрел на Джисона, что ясно говорило: «С какой стати ты это делаешь, идиот». Джисон тоже задавался тем же вопросом, но он действовал инстинктивно, хотя у него и был худо-бедно план, чистое отчаяние и безумие заставили его следовать ему. Сейчас, с падением уровня адреналина, он снова начал паниковать, и, увидев Минхо, входящего в дверь, совсем сжался весь возле этой стены.       — Верни его, — холодным тоном произнёс Минхо. Он вручил мужчине ключ и поднялся наверх. Мужчина, схватив за руку, потащил Джисона обратно в комнату, из которой он вышел, снова пристегнул цепь к крюку, но на этот раз он сделал так, чтобы цепь была намного короче, полностью лишая движения. Бросив последний непонятный взгляд, мужчина проверил цепь и вышел из комнаты. Уходя, он не закрыл дверь, поэтому Джисон мог слышать, что происходит снаружи. Сначала была тишина, которая напрягала сильнее. Джисон вспомнил, что видел за аркой какую-то маленькую гостиную.       Ну конечно — подумал он. Он сидел там и ждал меня, моя попытка с самого начала была бесполезна. Неужели и правда Минхо решил меня тут держать до конца жизни?..       Казалось, что его чувства всё ещё были обострены от выброса адреналина, потому что он слышал, как кто-то идет вниз, или может быть, Минхо специально хотел дать ему понять, что он рядом. Джисон поймал себя на том, что дрожит от напряжения. Шаги стихли, и теперь он мог слышать разговор мужчин.       — Вы в порядке, хозяин?       — Да, я в порядке. Спасибо, Джун. У тебя отличные рефлексы. Знаешь что, я не думаю, что ты мне нужен до конца ночи, почему бы тебе не лечь спать пораньше?       — Хорошо. Вы уверены, что вам больше ничего не нужно? Кажется, у вас рассечение брови, стоило бы проверить, не задет ли глаз.       — Нет, я в порядке. Но ты можешь сделать мне одолжение и проверить Лию, в её комнате всё ещё был свет.       — Понял. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи.       Теперь снова послышались шаги, затихающие. Джисон лежал совершенно неподвижно, чтобы уловить все возможные звуки, но ничего не было. Он попытался расслабить стиснутые кулаки и понял, что так сильно вонзил ногти в плоть своих рук, что они кровоточили. Он согнул пальцы и немного встряхнул руки, затем снова подождал. Спустя время, которое казалось вечностью, он снова услышал шаги, приближающиеся, но медленно. Больно медленно. Джисон снова почувствовал, как у него сбилось дыхание. Он просто хотел, чтобы всё закончилось, что бы это ни было, он не думал, что сможет больше выдерживать ожидание. Наконец он увидел силуэт Минхо в дверном проёме. Джун был прав, его бровь выглядела ужасно. Одна сторона лица была в крови, немного припух глаз и поцарапана щека, но это даже близко не так пугающе, как его взгляд. Злость в нём была конечно, но был и холод, и еще что-то хищное, голодное, безумное. Он вошел в комнату, и Джисон отполз назад, насколько мог.       — П-прости меня…       — Я сказал тебе не делать глупостей.       Это был не более чем грубый, хриплый шёпот.       — Да я помню, мне очень жаль…       — Я сказал тебе слушаться меня.       Минхо подошел ближе к кровати.       — Я просил не злить меня.       Прежде чем Джисон успел среагировать, Минхо оказался на кровати, зафиксировав его руки к матрасу и произносит: — Тебя задели мои слова, и ты поддался вспышке гнева, игнорируя всякий здравый смысл, на что ты рассчитывал, а?       Минхо был так близко, что Джисон мог почувствовать терпкий запах пачули и хвои, он с жадностью его вдыхал словно он был кислородом, и не мог насытиться. Джисон делал всё возможное, чтобы смотреть куда угодно, только не в его глаза. Дыхание и сердцебиение Джисона участились, как только Минхо коснулся его щеки. Бороться с желанием взглянуть на его губы Джисон не мог, не в этот раз.       — Я-я хотел сделать тебе больно, так же больно как мне стало от твоих слов, оставить порез на твоем теле как ты оставил на моём сердце, но сейчас я сожалею... — низким голосом произнёс Джисон, но остановился на полуслове из-за того, что Минхо наклонился ниже. Они были так близко, что Джисон чувствовал дыхание Минхо на своем лице.       — Кто же тогда будет в ответе за моё сердце, которое ты пропустил через мясорубку... — спокойно сказал Минхо. — Какой мне нужно оставить след на твоём теле, который будет равносилен моим ранам? — продолжил Минхо, его голос становился всё более и более мрачным. — Не ты со мною заперт, а я взаперти из-за тебя — сказал Минхо, стремительно сокращая расстояние, так что их губы встретились. Джисон был слаб, он сдался, уступая Минхо, отчаянно нуждаясь в нём: сейчас, два года назад, с самого первого вздоха и до конца жизни.       Поцелуи становились всё яростней, атмосфера в комнате накалялась, и внезапно Джисон почувствовал, как Минхо, оторвавшись от его губ начал вгрызаться в его шею. Джисон не мог сдержать глубокий стон, на который Минхо жестоко ухмыльнулся. Руки Минхо легли на его вздымающуюся грудь и проделали путь до напряженного низа живота. Он изучал его реакцию, ловил тень страха и предвкушения, смаковал и присыпал диким желанием, секунда и он разрывает тонкую ткань рубашки, звон падающих пуговиц на пол разбавляет прерывистое дыхание, которое наполняло комнату. Джисон старается не уступать и довольно порывисто срывает рубашку с Минхо и в миг захватывает в объятия.       — Пусть ты мне не веришь, но это правда...Как же я рад, что ты жив...Ты здесь со мной — тихо шепчет Джисон в самое ухо Минхо, а затем размашисто проводит языком.       Вскоре они были оба обнажены, Джисон ловил на себе обжигающий взгляд, в нём было восхищение и почти животное желание. Внезапно Минхо отстранился и встал, спокойно подошел к тумбе, и достал какую-то дорогую на вид смазку. Он выдавил большое количество на пальцы, а затем быстро запрыгнул обратно на Джисона, прижимаясь всем телом.       — Я хочу услышать, как ты говоришь «пожалуйста, возьми меня» — сказал Минхо, позволяя лишь кончикам пальцев войти внутрь Джисона.       — Мм-ммм ахх, пожалуйста, пожалуйста, возьми меня — с хрипотцой шепчет Джисон, ногтями впиваясь в руку между своих ног и пытается задать ритм, но Минхо ведёт свою игру. Он внезапно вонзил пальцы глубже, глаза Джисона расширились.       — Боже, Минхо! — воскликнул Джисон, возбужденный шок распространился по его телу. Минхо начал маневрировать пальцами внутри Джисона, раздвигая тугие стенки готовясь к проникновению, всё это время он восхищался отчаянным лицом Джисона, сияющими глазами и приоткрытым ртом, из которого лились несдержанные стоны и мольбы.       — Твоё тело всегда было честно со мной… Прекрасное, без единого изъяна, жаждущее лишь меня, и знаешь, мне следовало ограничиться только им – с горечью произнёс Минхо, вытащив пальцы из тугого отверстия, и, проведя ладонью по своей эрекции, скользнул в нутро.       — М-Минхо… — выдохнул Джисон. Минхо внимательно смотрел на его лицо, отмечая каждую мелочь, как прокусывает до крови губу, пытаясь сдержать стоны, как блестят его глаза от похоти и слёз. Минхо, сжав зубы, делает глубокие движения, с каждой пролитой слезой Джисона становясь более сдержанным в своих порывах.       Джисон выгибался, намереваясь потереться своей эрекцией об его пресс, но Минхо, схватив его запястья, прижал их к изголовью кровати. Закинув его ноги к себе на плечи, он увеличил скорость и силу своих толчков, когда он это сделал, Джисон почти закричал от того, насколько ему было хорошо.       — Ты кончишь тогда, когда я скажу тебе кончить — твердо сказал Минхо. Быстрые толчки Минхо стали ещё быстрее, ударяя его простату с каждым толчком.       — Я... близко.. черт, — сказал Джисон, едва в состоянии осмыслить происходящее, он был погружен в чистый экстаз, каждый раз, когда он собирался кончить, Минхо замедлял движения, маневрируя своим телом, чтобы больше не задевать простату,откровенно провоцируя его. — Какого хрена!— сказал Джисон сквозь сдавленные стоны, Минхо ускорялся, а затем замедлял свой темп, пуская дрожь по всему его телу, ему нравилось, когда Джисон терял то выстроенное самообладание и гордость.       — Я сказал тебе, ты кончишь тогда, когда я это тебе позволю. Джисон понимал, что ему следует разозлиться, подумать, что Минхо был безразличным и эгоистичным по отношению к нему, но нет, Минхо был таким, каким он сам его сделал. Собственными руками слепил оболочку и бросил к его ногам, а влюбленный человек голос разума не слышит.       Джисон снова попытался дотянуться до своего члена, но Минхо сжал его шею, это было более грубо, чем Хан когда-либо испытывал раньше, но ему это понравилось. Рука Минхо всё ещё была на его шее, сжимая её достаточно сильно. Другая рука скользит вниз и начинает мучительно медленно ласкать член Джисона. Ощущения переполняли, он знал, что останется синяк на шее, но хотел этого, чтобы Минхо оставил свой след на его теле. Следы, что будут хоть и недолго, но всё же напоминать, что их связь реальна. То что между ними происходит наяву, а не очередной сон Джисона, что Минхо жив, он здесь рядом, пусть даже так.       — М-минхо… — выдохнул Джисон, понимая, что его зрение затуманивается из-за нехватки кислорода. Минхо ослабил хватку, но крепко держал руку на шее Хана, в то время как другая его рука деликатно пытала его нежными и медленными движениями по его члену. Минхо позаботился о том, чтобы сохранить это изображение в своем дворце памяти для последующего воспроизведения, Джисон был под ним, пойманный в ловушку и полностью подавленный им, слепая мечта. Толчки Минхо перешли от быстрого темпа к медленному, это ещё больше обострило Джисона, он был близок к финалу, и Минхо тоже.       — Пожалуйста, Минхо — сказал Джисон, видя искры в глазах Минхо, как будто они загорелись, как огонь. Хватка Минхо на эрекции Джисона увеличивалась вместе со скоростью его движений, он убрал руку с его шеи, позволяя потокам крови течь к голове, позволяя достичь удовольствия. — Минхо… Минх-ах! — закричал Джисон, когда кончил, удовольствие было таким ошеломляющим, что он боялся проснуться ото сна. Они лежали в безмолвии, обливаясь потом и тяжело дыша, оба пытались прийти в себя, но по большей части терпели неудачу. Минхо встал с кровати первым, он выглядел растрепанным, разгоряченным, сексуальным, Джисон не мог отвести взгляд. Влажные волосы, они слегка падали ему на лицо, лоб был покрыт капельками пота, искусанные губы, на предплечьях еле заметные полосы.       — Ты уходишь?.. — тихо спрашивает Джисон.       — Да — холодно отвечает Минхо и отворачивается от Джисона, боясь показать слабость, мягкость, боится предстать перед ним уязвимым. — Поход в ванну не обещаю, отныне Джун будет тебя отводить, а ужин я тебе принесу.       — Мне? Ты же обещал ужин на двоих…       — Я тебе ничего не обещал, — с тем же холодом, что и ранее произносит Минхо и бросает безразличный взгляд. — И забудь то, что сейчас между нами было, расценивай это как наказание.       — Хах-х...Ты серьёзно? Не хочу тебя огорчать, но играть в плохого парня у тебя скверно получается. Я не усвоил наказания, поэтому…       — Я сказал мне нравится твоё тело, ни больше, не меньше. Мне нужно было выпустить пар, чтобы не свернуть тебе шею практически в первые дни твоего заключения — равнодушно заключает Минхо. Не дожидаясь ответной реакции, он покидает комнату, а следом за ним и мимолетное счастье Джисона.

☫༻♗༺☫

☫༻Флэшбэк༺☫

      Счастливый билет Минхо получил не сразу, а если говорить откровенно, то и не судьба. Он не родился с золотой ложкой в зубах, обласканный и любимый, нет, он был рожден женщиной, которая ни разу не держала его на руках, оставила своему сожителю и исчезла из их жизней. Он очень рано понял что такое предательство близких, насилие и вкус одиночества. Когда Минхо был совсем маленьким, он прятался от отца в шкафу, потому что только так чувствовал себя в безопасности. И в большинстве случаев отец был слишком пьян, чтобы найти его, и тогда Минхо мог спать почти целых четыре часа, не боясь избиений. Минхо понял, что сопротивление только усугубит ситуацию. Отец был крупнее и быстрее его, и он всегда мог его найти. Если Минхо убегал, то становилось только хуже и в ближайшее пару дней он не мог ходить. Минхо взрослел, а побои случались всё чаще, так как отец становился всё пьянее. Но хуже всего было, когда он был трезв. Минхо был красивым и милым ребёнком, люди частенько говорили ему об этом, даже когда его лицо было в синяках и порезах. Он не понимал, почему если он так мил и хорош ему никто не может помочь, защитить, вытащить из этого ада. Спустя время ему стали надоедать грустные взгляды, мнимая жалость и пустые слова, он начал пытаться скрывать побои. Он ещё и не догадывался что ждёт его впереди.       Минхо не мог с уверенностью сказать точно, но он думал, что ему было около семи, когда отец начал странно прикасаться к нему. Минхо это не понравилось. Это вызывало у него отвращение к отцу и к самому себе. Отец прикасался к нему, только когда был трезв. Под алкоголем просыпалась его ярость, а когда был трезв, то появлялась похоть, и Минхо ненавидел это ещё больше.       В первый раз, когда он нашёл Минхо в шкафу, отец погладил его по волосам почти любовно, и мастурбировал, пока не кончил на его колени. Это было началом, и Минхо было стыдно признаться, что он пропустил это время. Впоследствии, прикосновения отца причиняли боль, и Минхо не мог нормально сидеть несколько дней. Учителя в школе ругали его и присылали домой заметки о том, как тот ёрзал в классе и отвлекал других детей. Этот день Минхо запомнил надолго, вкус собственной крови во рту и сорванный голос от крика стали ему напоминанием, и после этого Минхо начал учиться преодолевать боль, и как только он, казалось, уже смирился со своей участью, как вдруг случилось чудо. Отца сбивает машина, и с его смертью наступает хоть едва ощутимая, но свобода. Переступив порог приюта он твёрдо решил что больше не покажет своего бессилия и слёз, а постарается начать жизнь с нуля. Досадно только, что память зачастую не слышит наших желаний.

☫༻♗༺☫

      — Зачем ты себя калечишь Минхо? — спокойно спрашивает психолог. Молодая женщина с утончёнными чертами лица, длинными, каштановыми волосами и с серьёзным взглядом, скрытым под очками с тонкой оправой.       Минхо царапает ногтем большого пальца бинты, что были наложены на бёдра, а всё потому что в очередной из приступов, он не глядя схватил ножницы и попытался стереть внезапно нахлынувшие воспоминания о прикосновениях отца.       — Когда это случилось впервые? — не сводя взгляда с Минхо, вновь спрашивает женщина.

Когда это случилось впервые? Что это? Когда отец первый раз ударил? Первый раз, когда отец изнасиловал? Впервые когда я испытал отвращение от близости? Первый раз, когда отец кончил мне на лицо, сказал: Ты грязный. Помойся, и я стал до красных пятен стирать кожу и растирать спиртом? Список можно продолжать несколько дней, но я подозреваю, что у неё с этим проблем не возникнет. Все психологи в этом интернате чересчур общительны. Я это тоже ненавижу.

      — Я не понимал что делаю, может быть я и хотел в глубине души причинить себе боль, но сейчас не тот случай… Я чувствовал его грубые, шершавые пальцы на своих ногах. Мне нужно было их стереть как можно скорее, а на тумбе лежали ножницы и я… — тихо бормочет Минхо и царапает бинты. Он хочет их снять, и хотя порезы не были очень глубокими, страх заражения пересиливает неудобство.       Женщина кивает и что-то записывает в свой блокнот. Минхо ненавидит, когда они это делают, уже как год он по кругу наблюдает эту картину, а в совокупности с бессмысленными диалогами совсем уж угнетает.       — Ты очень сильный человек, Минхо. — внезапно говорит женщина, и он смотрит на неё с удивлением. — Я не думаю, что ты действительно пытался убить себя. Ты ведь слышал от преподавателей, что уже несколько недель за тобой присматривает одна порядочная женщина. Есть большая вероятность что уже совсем скоро ты обретешь семью…       На лице мальчика появляется горькая усмешка, из-под длинных ресниц он бросает равнодушный взгляд.       — Эта вероятность появлялась уже четыре раза, и каждый раз меня вновь возвращали сюда как домашнего питомца, который не сумел прижиться.       Женщина смотрит на мальчика с печалью, ей искренне жаль этого ребёнка и будь её воля, то она бы в ту же секунду заключила в объятья, но Минхо ненавидел прикосновения. Близкий контакт даже уже с хорошим знакомым приводил его в ужас, вплоть до панической атаки. Он не контактировал со сверстниками, игнорировал многих учителей, был нелюдимым, лишь с психологом он время от времени мог нарушить своё безмолвие.       Как и все он посещал классные занятия, кружки, и на удивления всем был прилежным учеником, немногословным, но очень талантливым и целеустремленным. Всё свободное время он посвящал учебе, горя желанием поступить в самый престижный университет, только самые лучшие могли туда попасть, элита общества. Эдем — частный университет искусства и бизнеса, по-настоящему райская обитель, так что Минхо считал и верил, что приложив усилия, он, выйдя в интернат сможет туда пробиться. Должно же быть в его в жизни что-то прекрасное, какая-то награда за те страдания и боль за которые и по сей день расплачивается.       — Не хочешь рассказать мне о других своих шрамах? — внезапно задает вопрос психолог, и выводит тем самым Минхо из своих мыслей.       На самом деле у него их слишком много, больше чем он мог получить за всю жизнь. Одни он получил от рук отца, другие были следствием случая, но были и те что он намеренно оставлял на своём теле. Поговорить с психологом о том, как отец его избивал и наносил удары ножом — это одно, а вот рассказать о том, как он сам пытался заглушить физической болью то, что у него сгорало в душе — другое. Есть вещи, которые ты никогда и никому не скажешь, хотя и причину назвать сложно. Минхо казалось, что это неуважительно по отношению к себе. Его тайны не были заперты за замками, или как привыкли говорить, скелеты шкафу. Нет, они словно тонкий шёлк одеяний, которые слой за слоем скрывали за собой то, что объяснить нелегко, вопросов много, а Минхо не готов на них отвечать. Минхо понимал что это проблема, а со временем она только усугубиться, как онкология которую не лечишь, в итоге летальный исход. Понимать это одно, а вот принимать — немного другое, и с этим Минхо не согласен.

      Чёрт, не понимаю как эта беседа мне может помочь, только пустая трата времени, — думает про себя и тяжело вздыхая, смотрит на стоящую на столе вазу с чёрными лилиями.

      — Я получил это, когда отец толкнул меня в ванную. Рядом висело зеркало, а он не контролировал направление и силу удара, в итоге он его разбил, а несколько осколков вошли мне под кожу. — говорит он и показывает женщине шрамы внизу живота.       В глазах женщины что-то мерцает, но Минхо не думает, что это что-то негативное.       — Вспоминая сейчас об этом, что ты испытываешь?       Минхо улыбается, возможно, впервые за месяц, если не считать широкой ухмылки, которая не всегда похожа на обычную.       — Жалость. Я жалею что не я был за рулем, когда его замазало по дороге.       Женщина больше ни слова не произносит, дописав последние слова, она кладёт ручку в блокнот и закрывает его.       «Диссоциальное расстройство личности».

      ☫༻♗༺☫

Джисон тихонько мычит, выходя из одиночной камеры. Яркий свет слепит глаза привыкшие к мраку. Джисон предпринимает попытку приоткрыть их, и спокойно берёт медсестру за руку не возражая сопровождения. Таких дней когда Хан Джисон ведёт себя хорошо можно пересчитать по пальцем одной руки, радость для персонала интерната и скука смертная для него самого. Как бы он не брюзжал, на самом деле он благодарен этому интернату и людям что вытащили его ещё ребёнком из квартиры где повесилась его мать. Любовь — убивает, чувство от которого появляются бабочки в животе в один момент могут начать умирать, в судорогах биться друг о друга, царапать крыльями изнутри. Мать Джисона была глубоко верующим человеком, порядочной женщиной и заботливой мамой. Её руки всегда были тёплыми когда касались пухлых щёчек мальчика, от неё пахло выпечкой и ванилью так как была прекрасным кондитером и баловала сына вкусностями. «Мой хвостик» — называла его мама. Джисон не ходил в детский сад, так как они были не богаты и денег еле хватало, но мама обучала его дома, была для него не только родителем, но и учителем и единственным другом. Их уютный, но столь хрупкий мирок был нарушен мужчиной, который к несчастью был отцом Джисона. Первая любовь была красива и излучала свет лишь пару месяцев, что казались одним мгновеньем, а для возникновения любви достаточно мгновенья. Тепло что грело сердце, превратилось в холод и мужчина начал истязать её душу изменами, ложью, насмешками, предательством. Узнав о её беременности он трусливо исчез из жизни женщины, никак не помогал и не проявлял никаких отцовских чувств. Для Джисона никогда не было отца, но мыслей что их семья была неполноценной не было. Мужчина появился как гром среди ясного неба, которого так боялся мальчик. Вопреки всему женщина любила и верила что однажды он благоразумится, что-то щёлкнет и он вернётся к ним, но вернулся мужчина с новостью о предстоящей свадьбе. Не щадя чувств женщины он холодно бросил: — Мой ребёнок не будет жить в этой нищете. Как только мы поженимся, я заберу сына. Ты не способна дать ему будущее. Потеряв себя от горя, женщина написала прощальное письмо и надела петлю на шею.       Проливной дождь шёл уже третий день, гром гремел не утихая, казалось Джисон боялся его всегда и искал безопасное место, и это место было рядом с мамой. Распахнув дверь маминой комнаты его встретил мрак. Джисон боязливо прижался к дверному косяку и позвал маму, в ответ тишина.       Он позвал её ещё раз — тишина.       Мгновенье и свет из окна, от вспышки молнии, озарил комнату.       Джисон замер, не имея сил пошевелиться, шли минуты, но он неотрывно смотрел на тень, не поднимая глаз, сжимая ногтями дверной косяк. Прошел час, прежде чем Джисон, на трясущихся ногах подошёл к маме, взяв какие-то ножницы и встав на стул он попытался отрезать верёвку, с рваным дыханием и слезами что застилали глаза. Опустившись рядом, он обнял маму плача, прося не бросать его. Он просил, понимая что она уже задолго до его появления умерла. Очередной раскат грома приводит Джисона в себя, и он невольно жмётся к мёртвому телу. Внезапная тишина пугает сильней, перестав дышать Джисон вздрагивает всем телом и кричит, резко сжимая руками уже холодные руки матери. Крича он вскакивает с места и мчится к входной двери, дёргает ручку, но тщетно, дверь заперта, а ключей ни где не видно. Телефона у них никогда не было, поэтому единственным выходом Джисон видел вылезти через окно. Старые, забитые гвоздями окна не поддавались, Джисон залез на диван и укрылся с головой одеялом. Он не знал сколько прошло времени, может больше суток прежде, чем он вылез из своего укрытия. При свете дня он ещё раз пытается найти ключи от дома, кричит и тарабанит по двери — безрезультатно. Они жили далеко от города, и ближайшие соседи были не меньше через пару кварталов. От безысходности и страха он разбивает одно из окон и вылезает через него, царапая осколками руки и ноги. Перебирая ногами, Джисон бредёт в неизвестном направлении, из-за дождя практически не видно горизонта, а кислород жжёт лёгкие из-за долгого отсутствия свежего воздуха. Он бродил несколько часов, сил совсем не осталось, хотелось есть и спать, когда Джисон уже был готов упасть на мокрую землю, машина что проезжала рядом с дорогой остановилась. Из машины вышла пожилая пара, старики подобрали мальчика, узнав о случившемся они сразу же вызвали полицию и скорую. На время тяжб Джисона определили в интернат, тогда он ещё не знал что проживёт в нём тринадцать лет. Отец так и не появится на пороге интерната, а ближайшие родственники открестятся от обузы.       Джисону нравится в интернате, всегда вкусная еда, занятия, различные кружки, а за хорошее поведение можешь получить отдельную комнату. Примерным поведением он не отличался, но не из-за нрава, а потому как у него было аффективное расстройство. Сам того не замечая, его настроение могло меняться ежеминутно, Джисон был настоящим перфекционистом и на первый взгляд хорошее качество граничило с манией. В момент аффекта он мог замкнуться в себе на пару минут и, как по щелчку пальцев начать истерить, крушить вокруг себя всё, не контролируя ни свои слова, ни свои действия. Джисона определили в одиночную комнату, обитую изнутри, чтобы он не мог нанести себе вред. Препараты притупляли вспышки истерии, но стоило Джисону услышать или увидеть что-то что являлось его триггером, он менялся в мгновенье и сдержать порою не могли даже ремни, лишь после приличной дозы морфия он расслаблялся и засыпал с улыбкой на губах.       — Сонн-и, я думаю тебе нужно кое с кем познакомится... Я знаю что ты привык к одиночеству, но этот человек тоже.       — Он новенький? — тихо спрашивает Джисон, следуя за девушкой.       — Ты догадливый Сонн-и — с улыбкой произносит девушка. — На самом деле он уже долгие годы ищет дом, последняя семья которая хотела взять опеку — отказалась, и его направили к нам.       — Значит он не знает…       — Джисон. — остановившись девушка поворачивается к Джисону лицом, и с грустью смотрит ему в глаза. — Порой люди не знают, что говорят, их слова пусты и за ними, кроме собственной обиды, ничего нет.       — Я не против общения, ты же знаешь. Вопрос только, захочет ли он со мной общаться когда узнает меня получше.       — Вот увидишь, он другой, он тебя примет... — потрепав по волосам парня, пропела девушка.

☫༻♗༺☫

      После смерти отца, Минхо был уверен что обретёт свободу, но она оказалась иллюзией. Отец был его ночным кошмаром и жутким миражом при свете дня. — Ты похож на свою мать, — отвратительно шепчет отец, сжимая чужое бедро. — Слушайся папочку и тогда я буду ласков с тобой, — вновь этот тошнотворный голос.       Минхо приоткрывает влажные глаза от слёз с ненавистью вспоминая те дни, когда на его теле не было здорового участка кожи. Даже спустя годы боль не утихает, она не даёт Минхо начать жизнь с чистого листа. Воспоминания стали его кандалами, боль цепь, что тянулись далеко-далеко во мрак, от чего не видно было конца.       Подниматься с постели совершенно не хотелось, да и самочувствие поддерживало его настрой, тем не менее психолог ещё вчера вечером просила его собраться пораньше и ждать её прихода.       — Бесит.       Приведя себя в порядок и заправив свою постель Минхо встал возле окна. С наступлением весны трава начала зеленеть, приобретая изумрудный оттенок, а контрастом служили чёрные лилии. Они росли практически на всей территории интерната, давным-давно на его месте было небольшое поле, которое как раз таки и было местом рождения ночный лилии. Приоткрыв окно, Минхо слегка наклонился вперед, опираясь руками о широкий подоконник. Тонкие лучи солнца коснулись его лица, и прикрыв глаза Минхо вдохнул поглубже, наслаждаясь ароматом цветов он не услышал тихие шаги.       — Доброе утро, Минхо. Как я и говорила, тебе следует найти друга или хотя бы собеседника, поэтому я к тебе пришла с очень интересным гостем, — мягко говорит психолог и проходит в комнату, а за ней и молодая девушка, которая держала за руку парня примерно одного же возраста, что и Минхо. — Это Джисон-и… — произносит женщина и за руку выводит парня вперёд себя.       — Привет, — беспристрастно говорит Минхо и оценивает парня перед собой.       Джисон в ступоре, он понимает что ему бы следовало хотя бы произнести слово, но он не может. От взгляда Минхо он тушуется и опускает глаза в пол, медленно отступая назад к девушке.       — Сонн-и, что случилось? — тихо шепчет девушка, касаясь плеча Джисона.       — Домой…       — Хочешь вернуться в свою комнату? — так же тихо интересуется медсестра и получив кивок говорит: — Прошу прощения, но нам стоило бы вернуться. Извините, — поклонившись, она берёт за руку Джисона и вместе они покидают комнату.       В комнате наступила тишина, лишь пение птиц доносилось из приоткрытого окна.       —Что я сделал не так?       Тяжело выдохнув, психолог присела на стул возле небольшого письменного столика.       — Не суди его строго, Джисон долгое время отказывался разговаривать даже с врачами. Вывести его на разговор было тяжелее даже чем тебя, он закрытый и очень пугливый. Другие дети относятся к нему категоричного, кто-то пускает грязные слухи и оскорбляет, а кто-то просто боится. Нужно немного времени и…       — Мне всё равно какой он, если ему в тягость моё общество, то я не собираюсь к нему набиваться. Вам не кажется что заставлять кто-то общаться только потому что надо, как-то отвратно звучит? — с укором говорит Минхо и не дожидаясь ответа, отворачивается от женщины вновь возвращаясь к лицезрению цветов.       Он был задет, но не поспешным желанием покинуть его, а тем что, Джисон даже не сумел на него взглянуть.

      ☫༻♗༺☫

      — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — кричит Джисон метаясь по комнате, все вещи, что он так старательно раскладывал и страшился малейшего беспорядка, сейчас были в полнейшем хаосе. Пара книг и его рисунки разорваны, одежда разбросана по полу, акварельные краски были разбиты в порыве гнева, несколько светильников были залиты ими. Джисон злился на себя, на своё поведение, на то как он выглядел и тихо ненавидел этот день. Впервые за долгое время, а если откровенно, то за всё время ему был дан шанс показать себя с другой стороны, проявить, познакомиться со своим ровесником, возможно и подружиться, а он просто прижался к девушке как пугливый щенок и сбежал, поджав хвост. И всё потому что он не знал, как себя вести когда человек вызывает град противоречивых чувств, а ты без зонта и спрятаться негде.       Первое чувство, что он испытал в ту секунду это — ошеломлённость. Он был ошеломлён красотой Минхо, хоть это заняло и несколько минут прежде, чем он опустив глаза молился не сболтнуть ничего лишнего, он понял что ещё не встречал красивее человека, чем он. У него были слегка отросшие волосы цвета молочного шоколада, яркие и изящные черты лица, будто выточенные из камня губы, заостренный, аккуратный нос и большие светло-карие глаза, обрамлённые длинными и пушистыми ресницами. Впервые от облика человека Джисон испытал такое восхищение и благоговение, которое вспыхнуло на мгновенье в груди, а затем рассеялось на миллион частиц оседая на стенках сердца. Вторым чувством являлось смущение. Собственная реакция обескуражила его и застыдила, кто теряется от красоты мужчины так ещё и глаза в пол опускает, словно сам себе говорит: Не достоин.       Джисон часами сидел в разгромлённой комнате и думал, что же такое произошло с ним в эти несчастные и прекрасные одновременно минуты. Он не сделал ни единую попытку навести порядок, оглядевшись по сторонам он понял что примерно так он ощущает себя внутри. Навязчиво держа всё под контролем, быть помешанным в порядке, он был безжалостно вытолкнут из собственного мира своими же мимолётными чувствами. И при зелёном свете с чёрными пятнами, он видел как на самом деле не устойчив был его выстроенный мир, раз такое торнадо под названием Минхо смог перевернуть всё.       — М-минхо… Минхо — с улыбкой шепчет он. — Красивое имя...

☫༻♗༺☫

      Джисон стоял перед зеркалом и пытался укротить свои непослушные волосы. Сегодня тот самый день, — подумал он. На этот раз он не убежит поджав хвост. Он только что провёл несколько часов в поисках наряда, который, по его мнению, мог бы произвести впечатление на Минхо. К сожалению, у него не так много одежды, так что после нескольких часов поисков, единственный наряд, который он придумал, был вполне приличный — сочетание джемпера изумрудного цвета и чёрных джинсов скинни. Тем не менее, Джисон был полон решимости выглядеть настолько привлекательно, насколько это возможно. Сегодня был прекрасный день для знакомства, а точнее второго шанса. Целая неделя ушла на то, чтобы Джисон собрался с духом, подбирал слова и представлял их встречу, разговор, то как бы выглядел при этом он сам. Джисон боялся что тревога снова нагрянет в самый важный момент, для этого он даже выпросил у Анны успокоительное чтобы точно быть уверенным. Он надеялся что Минхо ему ответит, что несмотря на глупую ошибку у него будет шанс произвести впечатление, потому что Джисону это было необходимо. Джисон, который не может выбросить из головы человека, которого видел всего пару минут, человека, который сам того не зная проник под кожу, остался в разуме и сердце, иначе как объяснить этот бешеный пульс, лишь о мысли о нём? Джисон с отвращением взглянул на своё отражение, по его лицу катились слёзы. На что он надеется? Минхо не нужен кто-то столь социально неуклюжий и ненормальный, он лишённым сна отшельником, лишённым общественной жизни. Вытерев слёзы, он побрызгался одеколоном, взял букет чёрных лилий и письмо в конверте. Это был его запасной вариант, если наедине не получится остаться, то всегда можно подкинуть письмо.       Сердце Джисона колотилось с невероятной скоростью, он слышал его биение в ушах. Просунув конверт под дверь, Джисон оставил букет лилий на пороге и стремительно убежал. Вернувшись к себе, он принялся ждать, надеяться на отклик, смотря на часы Джисон словно угасал с каждой пробитой минутой, часом, днём. С наступлением вечера он начал обнадеживать себя мыслью о том, что Минхо просто не было в комнате, нужно просто ещё подождать. Проведя ночь в нетерпении и ожидании, он знатно огорчился, дурные мысли заполнили голову не давая маленькой надежде ни шанса.       — Доброе утро! Как спалось Сонн-и… — улыбка девушки исчезает, как только её взгляд падает на тёмные круги под глазами Джисона. — Неужели ты не сомкнул глаз всю ночь?       Джисон молча опускает голову.       — Что стряслось? — тихо спрашивает Анна и присаживается рядом на кровать. — Что-то болит?       — Он мне не ответил. — еле слышно произносит Джисон.        — М? Минхо? Значит ты всё-таки оставил ему записку… Что ж, давай я к нему загляну, может ему не здоровилось вот он никак и не отреагировал…       — Нет! Он подумает, что я какой-то ненормальный! Вначале убегаю, потом поэмы ему пишу, отправляю кого-то проверить обстановку, а ведь мы с ним даже ни разу не общались! — закипает Джисон. — Я перекрутил десятки вариантов его отказа, молчания и нежелания общаться со мной, ведь… Ведь зачем кому-то такой как я?! Весь интернат от меня шарахается и обходит стороной, с чего я решил что он другой!        — Джисон… Тише, успокойся…       — Не хочу я успокаиваться! Не могу! Я не понимаю, почему меня так гложет тишина исходящее от него, ведь смирился со своим положением, привык к порицанию других. Почему меня так волнует он?..       Медсестра шокировано смотрит на Джисона, ведь не было в её памяти, что Джисон бы так переживал всего лишь из-за какого-то ответа. Тот день Джисон провёл в комнате, отказывался есть, принимать лекарства, спать, так он провёл целые сутки. Беспокойство Анны усиливалось за Джисона и она вопреки ему, решила всё же навестить Минхо. Войдя в комнату девушка так и никого не обнаружила. Комната была совершенно пуста без малейшего намека на то, что совсем недавно в ней несколько лет прожил Ли Минхо. Спустившись к регистратуре, Анна попыталась разузнать куда же пропал юноша, может его перевели в другую палату, но то что сказала женщина, она никак не ожидала.       — Усыновление. Вчера утром его забрали, мальчик даже вещи не хотел забирать, попросил сжечь или выбросить. Вышел из этих дверей налегке, с одним маленьким букетом, видать новый родитель подарил.       — Как странно, всего пару недель назад его психолог уверяла что на данном этапе никто не был прикреплен к нему, более того Минхо сам не желал уходить в новую семью…       — Ох… Лучше бы порадовалась за мальчишку, его забрала такая добрая женщина.       — Да, вы правы. — тихо произнесла Анна с печалью, вспоминая переживания Джисона.       Узнав о том, что Минхо он больше не увидит, Джисон пришёл в настоящую депрессию. Краски казались ему серыми, больше не было игры оттенков, книги стали скучны, а любимая музыка не вызывала прежних чувств. Джисон вернулся в то состояние, в котором он был когда его привезли в интернат, после самоубийства мамы, он не мог найти смысла в жизни, его ничего не могло заинтересовать. Вновь он остался один, по крайне мере он так себя ощущал. Уходя всё больше в себя, он упустил момент когда интернат посетила одна благочестивая семья. Больше пяти лет назад они потеряли сына от страшной болезни, оплакивая утрату они конечно же хотели родить ещё одного ребенка, но увы врачи диагностировали смерть каждого зачатого дитя. В отчаянии супруги решили прийти в интернат, у них была навязчивая мысль и чувство вины, что не спасся своего сына они возможно смогут искупить вину перед другим ребёнком. Увидев в анкете фото Джисона, они не глядя на остальных попросили увидеться с мальчиком. Всё в Джисоне напоминало убитым горем супругам, узнав историю мальчика они стали уверенными что это тот ребенок, которого они смогут сделать счастливым, дать заботу и внимание, подарить любовь.       Джисон был рад, он как ни странно сразу начал открываться новым родителям. Вскоре он покинул интернат, лёгкий дым воспоминаний остался, не такой густой как раньше, но единственное что Джисон пожелал сохранить в воспоминаниях — это образ Минхо.

☫༻♗༺☫

Прошло шесть лет.

      Джисону двадцать и он хочет от жизни всего и сразу, познать и прочувствовать всё. Вседозволенность, которой его наградили родители стала пагубной для него, те принципы и наставления родной матери улетучились под высоким градусом всевозможных напитков, музыки, бесконечных собраний, которые были жалким подобием званого ужина светского бомонда. Джисону двадцать и он учится в лучшем университете Эдем, вокруг него всегда крутится свора псевдодрузей, на деле конечно каждого из них привлекает кошелёк и положение отца Джисона, но это только за глаза. Он добился того, что больше не одна живая душа не поглумиться над ним, не оскорбит и не обидит, иначе на следующий день про это глупца даже никто и не спросит. На пути к уважению есть немало тропинок, но Джисон выбрал на его взгляд самую надежную — страх. Он был азартен, ревнив и надменен, о его любви в опасные игры знал весь Эдем. Джисон играл с жизнью, испытывал её милость на прочность, и был не прочь сделать это за других.       — Свежее мясо сегодня поступит, — с усмешкой произносит Хосок. Высокий парень с мощным телосложением, светлыми волосами и со изобилием узоров на теле.       — Уф… Как же у тебя плохо с фантазией, — насмешливо говорит Джисон и закидывает ноги на парту. — Шёл второй год, а ты всё застрял на травле первокурсников, одно и тоже: реакции, лица, голоса. Хочется чего-то нового, понимаешь? — устало спрашивает он, смотря в окно.       — Да я то понимаю, но только где это новое взять? Они сюда как из инкубатора лезут, с великими мечтами и надеждами, а столкнувшись с реальностью плачут.       — Это ты себя реальностью назвал? — язвительно спрашивает Джисон, смотря на одногруппника с усмешкой.       — Отчасти да, хотя в случае с тобой можно назвать: испытанием на прочность, ахх-ххаа…       — Уф, надоел. Жду новых идей для нашего времяпровождения, впереди целый учебный год и я не хочу помирать от скуки за учебниками. Включай голову Хосок! Включай голову.       Взяв рюкзак, Джисон покинул аудиторию. Было неимоверно скучно, один из минусов вседозволенности это отсутствие впечатлений, когда ты перестаешь удивляться, обычные житейские радости не приносят радости. У Джисона не было отношений, любви, он и не пытался найти кого-то, если не для души, то для тела. Он много чего перепробовал, чем насытился к своим годам, всем, но не любовью. Даже стерев себя и своё прошлое, он не мог выбросить из сердца образ Минхо, он грел его все эти годы, много о нём думал по ночам, словно как в то время. Он довольно быстро понял что девушки его не интересуют, собственно как и мужчины. Это была та часть его, которую Джисон стыдился и боялся представить на обозрение. Он создал себе красивую, дорогую оболочку, со всеми грехами что известны людям, но внутри остался тем же пугливым, неуверенным мальчиком.       Джисон шёл по длинному коридору, смотря в окно на спешащих студентов, как вдруг перед его носом буквально открывают дверь.       — Да как ты смеешь!..       — Пожалуйста, простите! Я так спешу что едва вижу дорогу, — бормочет мальчишка и кланяется в знак извинения. — Ещё раз извините! — говорит он и забегает в соседний зал.       В гневе, Джисон следует за мальчишкой и заходит в зал, где проходит церемония поступления, тяжело вздохнув он проходит на задний ряд и садится на свободное место. Заместитель директора называет имена первогодок, рассказывает о преимуществах и правилах университета, отчего у Джисона уши вянут и он уже намерен встать с места и громко хлопнуть дверью, но слышит имя, знакомое до боли.       — Давайте поприветствуем Ли Минхо! — говорит директор и приглашает на сцену парня, которого до сего момента не увидел бы он в толпе.       — Здравствуйте, — его голос мягок, но в тоже время в нём чувствовалась твёрдость. Несовместимое сочеталось в этом человеке, ярко выраженные черты лица, но при этом такое изящество и красота. Джисон каменеет на месте, не видит никого кроме него, жадно смотрит, оценивающе, пытается понять что же изменилось в нём за эти годы. Он пытается ухватится хотя бы за какую-то мелочь, от которой он мог сказать себе что разочарован в этом человеке, память и светлые чувства к нему не оправданы, но нет, Джисон не видит ничего дурного.       Минхо кланяется и уходит со сцены, спускается по лестнице и садится на своё место, а Джисон не может оторвать взгляда. Он встает с места и спускается ниже к первому ряду, увидев его пара студентов тут же уступили место, уходя вдаль зала. В зале было достаточно темно, чем Джисон весьма доволен, теперь он сидит за его спиной, обводит взглядом плечи, спину, едва улавливает лёгкий аромат хвои и пихт. Он делает глубокий вздох и на мгновенье прикрывает глаза, вспоминая их первую встречу и неосознанно тянется рукой к его плечу. Когда до прикосновения оставались считанные сантиметры, Джисон отдёргивает руку словно от огня, услышав громкую музыку оркестра. В мыслях творился хаос, он нервно огляделся по сторонам и убедившись, что никто не смотрел в его сторону сжал руки в замок.

Кого хрена я творю, а если бы кто-то увидел… поползли бы слухи, снова шепчущие голоса за моей спиной, насмешки и издевательства… Нет!

      В гневе Джисон срывается со своего места и покидает зал.

☫༻♗༺☫

Pov: Минхо

      Впервые, после нескольких лет разлуки я встретил его, когда золотые листья хрустели под ногами, а солнечные лучи танцевали последний вальс перед сумерками. Они играли на его медовой коже бликами, от чего он слегка морщил нос, но вопреки поднимал глаза к небу. Кашемировое тёмно-шоколадное пальто под влиянием ветра открывало вид на стройную фигуру, нежно кремовая рубашка прекрасно контрастировала с его глазами цвета ореха. От него я не в силах был отвести взгляд, чувства, что ранее были мне незнакомы, срывали двери с петель и захватили сердце. Я сидел на школьной лавочке в пару метрах от него и нервно сжимал плотную обложку книги, наверняка со стороны я выглядел более чем глупо, но здравый смысл в то мгновенье предпочёл молчать. Я не сразу понял, что самозабвенно встал со своего места и последовал за ним по аллее, смотря ему вслед. Он ни разу не оглянулся, люди, проходящие мимо, не приковывали его внимания, только золото на деревьях и пурпурный закат волновали его взор. Он был так прекрасен, так одинок в своей красе. Таким я увидел его впервые, без единого изъяна и огреха. Я влюбился в его красоту глаз и волос, мне хотелось ощутить мягкость его кожи, насладиться её запахом, прикоснуться к нему.       С теплотой в сердце я хранил его письмо, что тронуло меня до глубины души, все эти годы я хранил его в своей шкатулке, время от времени читая уже выученные наизусть слова. Как же интересно была устроена наша судьба, что однажды разлучив, она решила столкнуть нас вновь, раньше я не задумывался о подобных вещах, но с годами всё приходит. С появлением приёмной матери в моей мрачной жизни появился лучик света. Мы жили далеко за городом, окружёнными величественными пихтами и соснами, что тянулись к небу. Вокруг нашего небольшого домика был лес, что по первой меня пугало, а со временем стало моей отдушиной. Со мной было нелегко, трудно шёл на контакт, ночами мог не спать из-за кошмаров, но она была терпелива и делала всё возможное чтобы успокоить, я не давал к себе прикасаться, но она с тёплой улыбкой говорила: — Ничего страшного, сынок. В моменты агрессии и срывов я убегал из дома в лес, только там я чувствовал себя легко и спокойно, он словно говорил со мной на одном языке, чем больше я проводил там время, тем ярче он для меня открывался. Я помню как впервые погладил маленького оленёнка и под впечатлениями, вернувшись в дом бросился в объятия к матери, на что та меня обняла в ответ и сказала как она рада что я вернулся. Со временем всё начало налаживаться, я поступил в школу искусств на факультет хореографии, параллельно помогал маме в кофейне, всё было лучше чем когда либо у меня было, но иногда прогуливаясь по лесной тропинке я ловил себя на мысли, что я что-то упустил, что-то важное, что оставило свою отметку у меня внутри.

☫༻♗༺☫

Pov: Минхо

      — Давайте поприветствуем, Ли Минхо! — говорит директор и я выхожу на сцену, от чего мне становится максимально некомфортно, стоять перед сотней людей по-прежнему остаётся сложным для меня.       — Здравствуйте, — говорю я и смотрю куда-то вглубь зала, как вдруг глазами сами собой останавливаются на едва заметной, тёмной фигуре что скрыта в тени зала. Я спускаюсь по лестнице и иду к своему месту отчётливо чувствуя взгляд на себе, он колкий словно хочет проникнуть под кожу. Ощущение становится всё острее, словно плющ обвивает всё тело впиваясь в кожу своими колючками. Я прислушиваюсь к лёгкому шороху позади себя и борюсь с желанием оглянуться назад, считанные минуты пролетают так быстро, я не сразу понимаю что он уходит и лишь на долю секунды, вижу как скрывается за дверью.       Ты совсем не изменился, Джисон…       Я чувствую слабый удар по ноге и с укором перевожу взгляд на парня, что сидел рядом со мной.       — Не смотри на него, — тихо произносит парень, даже не смотрит мне в глаза, делая вид что увлечён церемонией.       — Прости, что?! Не кажется тебе, что это малость не твоё дело на кого я смотрю?       — Как знаешь, но я предупредил, проблем не обернёшься если он заметит.       — В каком смысле?..       Парень только тревожно посмотрел на меня, а после продолжил наблюдать за церемонией.

      ☫༻♗༺☫

      После Минхо узнал о тех слухах, что царили вокруг Джисона. Минхо приводило в гнев то, с какой ненавистью отзывались люди, которые его совсем не знали. Да, он не мог похвастаться тем, что знал Джисона от и до, но он видел, чувствовал его как самого себя. Те ужасы никак не могут быть правдой, Минхо отрицал и отвергал все возможные мнения, которые сводились к одному. Психопат.       Отбросив грязные слухи, Минхо пожалел, что вообще решил их выслушать, ни доли правды в этих словах он не услышал. Он вспоминает те слова, что были написаны скорей всего дрожащей рукой: Я боюсь что ты поверишь этим грязным слухам, отвернешься от меня, отвергнешь. Прошу, не верь голосам что шепчут вокруг меня.       Минхо искал встречи с ним, искал глазами буквально везде, но Джисон как будто исчез, даже на совместных парах он отсутствовал.       — Ты не знаешь какие пары посещает Джисон? — спрашивает он у своего товарища по парте, того самого что сидел рядом с ним в зале на церемонии. Парня звали Мингю, но все сокращали его имя до Мина, простой парень с багажом целей на будущее. Он был довольно тихим, неконфликтным одним словом, но очень начитанным, что нравилось Минхо, Мин стал единственным его товарищем.       — Что ты опять задумал? — нахмурившись спрашивает Мин.       — Значит не скажешь, ладно, — произносит Минхо и собирает свои вещи в рюкзак.       — Ты правда думаешь, что весь университет просто «невзлюбил» его, серьёзно?        — Я ни о чём подобном и не думаю, потому что не верю в это, вы просто не знаете его.       — А ты значит знаешь? Я не знаю, что ты там в этом «человеке» увидел, но ты ошибаешься. Многие родители лишились своих рабочих мест лишь потому, что их дети отказывались падать ему в ноги, услышав что его обсуждают или как-то не так посмотрит, он зазывает в кабинет студсовета и на следующий день эти ученики не появлялись больше. Все учителя и руководство знают и молчат, не бывает дыма без огня, Минхо, очнись...       — Стоп. Ты сказал кабинет студсовета?...       — Что? Нет! Не смей туда ходить, — но Минхо даже не дослушав, быстро вышел из аудитории. — Нарвется, чувствую, что нарвется скоро!       Минхо долго не решался войти в кабинет студсовета, стоя возле двери, он как будто готовился к тому, что если молва вокруг окажется правдой, то он попытается понять Джисона. Внутреннее чувство говорило Минхо, что в любом случае, он не сможет возненавидеть его.       Постучав в дверь, Минхо вошёл в кабинет и оглядев пустую комнату, он медленно подошёл к письменному столу. Он был удивлен какая атмосфера царила в комнате, всё на своих местах, книги были расставлены по алфавиту, нотные тетради и альбомы лежали по цветам, идеальный порядок. Это вызывало улыбку на лице у Минхо, это грело его сердце. Он был прав, Джисон не такой каким его видят другие люди, он все тот же что и прежде. Внезапно Минхо слышит приближающиеся шаги и столбенеет, его взгляд врезается в дверь и выжидающе смотрит.       — На вечере не ждите меня, устал, хочу побыть один.— произносит Джисон и приоткрыв дверь замирает.       — Это значит в этом году мы не будем проводить игру, серьёзно, звучит совсем не весело…       — Исчезни. — тихо произносит Джисон закрыв дверь.       — Чего?!       — Исчезни, немедленно!       — Хорошо!       Рука Джисона лежит на дверной ручке, он смотрит в дерево словно мог видеть сквозь него. Он, делая глубокий вдох и открывает дверь, пройдя в кабинет закрывает за собой.       Они стоят в тишине. Глаза Джисона хаотично бегают по всему телу Минхо, как будто ищут за что можно зацепиться. Взгляд Минхо же прикован к растерянному выражению лица Джисона. Он пытается посмотреть в его глаза, но Джисон боится, избегает прямого взгляда словно лжец, который боится быть пойманным с поличным.       — Привет, — нарушив тишину произносит Минхо не сводя глаз с Джисона.       — Привет… — отвечает Джисон и старается взять себя в руки.       — Ты изменился в лучшую сторону, теперь передо мной не тот мальчишка, что решил избежать знакомства со мной, вижу сейчас ты изменил свой настрой, — продолжает говорить Минхо и переводит взгляд на письменный стол. — Прости, что зашёл пока тебя не было. Я искал тебя несколько дней по всему кампусу, но ты хорошо играешь в прятки…       С замиранием Джисон следит за Минхо, даже не моргая. Минхо делает несколько шагов навстречу, отчего Джисон встречается с его взглядом.       — Я во многих играх хорош, — у Джисона покалывают кончики пальцев, на лбу появляется испарина, а язык начинает неметь. С каждым новым шагом Минхо, внутри Джисона что-то сжималось в клубок, благоговение вперемешку со страхом создавало какую-то разрушительную смесь внутри. — Значит ты уже обо мне наслышан?... — нервно спрашивает он.       — Я сделал комплимент, но ты лишь услышал то, что режет твой слух, — на выходе отвечает Минхо, становясь напротив Джисона. — Я не вижу чужими глазами и не живу по воле людей. Я пришёл к тебе как к старому знакомому, как к мальчику, который на листе бумаги дал мне обещание стать смелее и пригласить на свидание.       Щёки Джисона становятся пунцовыми, он опускает взгляд в пол и нервно облизывая губы, думает что ответить. В голове совершенно пусто, мысли куда-то улетучились, а ответить надо, не будет же он повторять ошибку многолетней давности. Рвано выдохнув Джисон берёт себя в руки и старается надеть беспристрастную маску, но подняв голову, вновь сталкивается с хищным взглядом. И на этот раз больше не предпринимает попытки собраться по кусочкам, как можно надеть маску на пылающее лицо, которое выставляет все его чувства на показ.       — Я-я стал смелее…       — Прости, не расслышал, — с искренней, обворожительной улыбкой произносит Минхо, заглядывая ему в глаза. — Ты так упоительно робок.       — Можно пригласить тебя на свидание?... — заплетаясь спрашивает Джисон, хмелея от этого взгляда.       — Разве я могу тебе отказать?       Дрожь прошла по телу Джисона и остановилась в районе позвоночника, улыбка на его губах дрогнула, это не скрылось от цепкого взгляда Минхо.       — Прости, я...       — Нет, ты имеешь полное право отказать. Я писал тебе на эмоциях ещё глупым мальчишкой, сейчас ситуация не стала лучше, разве что только вырос. Я не хочу, если это не искренне.       — Это моё искреннее желание тогда и сейчас, в прошлом у нас было слишком мало времени, сейчас же оно даёт нам шанс.       — Да…

☫༻♗༺☫

      В ряд к страшнейшим болезням нужно официально вести «зависимость от человека». Ведь, лишь в романах её преподносят под романтическом сладком соусе не имея ничего общего с реальностью. И тут подходит фраза: Чем дальше в лес, тем страшнее, чем глубже погружаешься в человека, тем страшнее последствия. Минхо о них не думал и не гадал, что же будет завтра, он жил сегодняшним днём зная, чувствуя, дыша и влюбляясь с каждым днём всё сильнее и сильнее в Джисона.       Они были молоды, влюблены и хотели растянуть как можно дольше каждый проведённый рядом миг. Минхо пришлось довольно долго уговаривать Джисона прогуляться по лесу, чтобы он мог показать своё любимое место, поделиться с ним тем же, что успокаивает и радует его. Джисон сопротивлялся, но недолго и уже идя, держа тёплую ладонь, Джисон был счастлив, восхищенно бормотал про природу и её живности и то, что надо бы организовать заповедник. Минхо на это только заливисто засмеялся, и говорил что у него предпосылки крутого лесничего. Они делились друг с другом не только тайнами, но и секретами, переживаниями, мечтами и чувствами.        — Знаешь, до твоего появления в моей жизни я не знал, что я буду делать через год, чем буду заниматься, когда закончу эту богадельню, я не знал что меня ждет, — произносит Джисон и повернув голову встречается взглядом с Минхо. Устав блуждать меж ель и сосен, они упали на свежую траву, на которой только-только начинают расцветать полевые цветы.       — У меня иначе, продумал жизнь на несколько лет вперёд, но сейчас понимаю, что судьба этим мечтам не сбыться. Без тебя мне не нужно никакого будущего, без тебя в нём не будет смысла, — тихо произносит Минхо и переплетает пальцы их рук вместе.       Джисон с жадностью смотрит на его губы и неосознанно облизывает свои, волнуется, боится испортить момент и сделать неверный шаг, но желание сильней. Опершись локтем о землю, Джисон навис над Минхо и нежно провёл пальцами по контуру скул, затем едва касаясь, очертил нос и плавно перешёл на губы.       Джисон позволил своему взгляду упасть на губы Минхо, такие нежные, манящие, провокационные. Он видел, как они двигались, Минхо, вероятно, говорил что-то, но он не мог заставить себя слушать или даже отвести взгляд. Джисон облизнул губы, а взгляд Минхо упал на его губы, следя за ними. Глаза Джисона медленно поднялись, чтобы снова встретиться с глазами Минхо, его зрачки были сильно сужены.       Минхо притянул Джисона за шею, и внезапно они оказались невероятно близко. Минхо чувствовал его дыхание на своих губах, такое теплое, его собственное было рванным, жаждущим.       — Ты такой прекрасный, — в самые губы шепчет Минхо.       Губы Джисона нежно встретились с его, слабое прикосновение губ создавало яркую искру удовольствия. Минхо приоткрыл рот, и язык Джисона скользнул внутрь. Его разум плыл. Он действительно целовался с Минхо. Джисон углубил поцелуй, и когда Минхо не предпринял попытку оттолкнуть его, Джисон застонал и отпустил свою неуверенность.       Их первый поцелуй был нежен, робок, на грани страсти и желания большего. Джисон чувствовал некую скованность Минхо, он пытался узнать у него причину, поговорить о прошлом, но Минхо избегал этого разговора. Джисон был готов ждать и понимал то, что Минхо нужно время привыкнуть, для них обоих отношения были чем-то неизведанным и неловким, но Джисон был готов стараться для него.

☫༻♗༺☫

      Атмосфера в Эдеме значительно изменилась. Воцарил порядок и спокойствие, что радовало одних, других злило всё сильнее с каждым днём.       — Блядство! — выплевывает Хосок, бросив стакан с недопитым виски в стену. — Нас перестали уважать эти грязные отбросы, скоро зубы начнут показывать, а Джисону по барабану!       — Я его вообще перестал замечать... Иногда на паре вижу, а как только хочу поговорить, он убегает, садится в машину и всё, — произносит парень сидящий по правую руку от Хосока.       — Тут либо он подсел на наркоту, что летает земли не чувствуя под ногами, либо влюбился, — скалясь говорит длинноволосый парень.       — Вот и выясни всё Енджи! Пока наш Эдем не превратился в грязное болото для свиней!

☫༻♗༺☫

      — Я позволил себе сделать глупость, — неуверенно произносит Джисон.       — Да неужели, — смеётся Минхо и кладёт свои руки на его талию.       — Я много думал, сомневался, скорее больше за тебя и как ты отреагируешь, но я хочу чтобы ты знал: это то будущее, которое я желаю всем сердцем…       — Ханн-и ты меня заставляешь волноваться, — улыбка с лица Минхо исчезла, и на замену ей пришло сметение.       — Нет, не волнуйся просто, чёрт, я сам волнуюсь как в первый раз… Сейчас, — сделав вдох, Джисон серьёзно взглянул на Минхо и коснулся рукой его щеки. — Мои родители в курсе, они рады тому, как я изменился. Я рассказал им про тебя и про свои намерения и они согласились.       — Что?..       Отстранившись, Джисон достаёт тонкую папку и отдает в руки Минхо.       — Наш дом… — тихо произносит Джисон, указывая взглядом на бумаги. — Наше укромное местечко, только для нас двоих. Необязательно решать прямо сейчас, мы могли бы там встречаться, знаешь ли зимой холодновато лежать на земле, — неуверенно усмехнулся Джисон, смотря на застывшего на месте Минхо. — Так же я добился, чтобы лес был охраняемой зоной, немного возникло вопросов к нашей избушке, мол, какой заповедник с жилой недвижимостью, но я был крайне настойчив.       — Ханни-и это невероятно… — ошеломленно шепчет Минхо и прижимает к себе Джисона. — Я уверен это огромные деньги и нервы чтобы добиться, тем более заповедник…       — Знаешь, я впервые потратил деньги на действительно что-то значимое, что меня будет радовать, а если ты хотя бы там оставишь одну свою футболку, то моя надежда о совместной жизни будет только крепчать, — сладко шепчет на ухо Джисон, попутно целуя его шею. — К тому же, через несколько недель твой день рождения, поэтому да, я решил подарить тебе лес, мой царь леса, — последние слова Джисон шепчет ему томно в губы. Приобняв за затылок Минхо, соединяет их губы в жарком поцелуе.       Прямо в тот же день, они решают наведаться в свой дом. Джисону до визга нравится это определение, нравится думать что они вроде как семья, вместе, и это уютное гнездышко они разделят на двоих.       В лесной гуще скрывался небольшой домик с террасой, полностью сделанный из бурого кирпича, со множеством широких окон и карнизов. Террасу украшали каменные колонны, которые обвивал плющ, он прорастал, казалось, вокруг всего дома. Минхо увлечённо рассматривал каждую деталь и отмечал про себя то, что Джисон угадал все его предпочтения, даже не озвучив их. Внутри было куда просторнее, чем могло показаться на первый взгляд. Он прошёл внутрь и осмотрелся, кухонный остров, где они будут вместе кушать, светлая, минималистичная гостиная с мягким диваном и большим телевизором, два книжных стеллажа, битком набитым книгами всех мастей. Единственная ванная была достаточно просторной, чтобы в ней могли поместиться двое взрослых парней. Когда очередь дошла до спальни, Минхо удивился, так как их было две и, зайдя в одну из них он посмотрел на Джисона.       — Я так понимаю это моя спальня, — спрашивает Минхо, рассматривая кофейный столик, на котором стояла ваза с чёрными лилиями.       — Да, — отвечает Джисон и берёт за руку Минхо. — Признаться честно, я сомневался ставить ли сюда вторую кровать, но беспокойство о твоём комфорте было сильнее. Я знаю тебе необходимо своё личное место, и я это уважаю, хотя надеюсь что для меня тут тоже место найдется.       — Спасибо тебе. Ты такой удивительный, что порой ловлю себя на мысли, что не достоин тебя.       — Не смей так говорить и даже думать! Ты лучшее что было и будет в моей жизни…       — Я люблю тебя — смотря в глаза Джисона, произносит Минхо. Джисон столбенеет, его глаза сияют, а дыхание становится рваным, словно тот пробежал марафон.       — Повтори…       — Я люблю тебя Ханн-и, всем сердцем люблю тебя.       Джисон бросается на шею Минхо с объятиями и хаотичными поцелуями, он не сбавляя оборотов даже умудрился завалить их на свежую постель. Медленно и грациозно, он оседлал бёдра Минхо и с такой нежностью и любовью прикоснулся к его губам. Между поцелуев, Джисон почувствовал, что руки Минхо медленно, но верно обхватывают его талию, пальцы слегка сжимают бока словно, он сдерживался. Джисона это только распаляло сильней, он ходил ходуном лежа на нём, терся, изгибался, вынуждая прижить его сильней к себе.       — Я хочу чтобы ты касался меня, вот так... — хрипло произносит Джисон и кладёт руки Минхо на свои бёдра, ведёт его руками вверх по талии, медленно поднимаясь к груди. — Пожалуйста... Пожалуйста, давай попробуем?..       — Ты будешь разочарован — голос Минхо был тих, сбит от рванного дыхания. Джисон видел, что он не один увлечен и взволнован процессом.       — Такого не может произойти, ведь я навсегда и бесповоротно увяз в тебе — с улыбкой шепчет он прямо в губы Минхо, а затем вновь соединяясь в поцелуе.       Джисон избавляется от одежды первым, ему всё так же малость неловко, он смущается первые минуты взгляда Минхо, который смотрел так словно хотел его поглотить без остатка. Этот взгляд льстит Джисону, подкупает, распаляет сильнее отчего он становится смелее. Его руки медленно тянутся к кофте Минхо, желая избавить от неё, как вдруг он берёт его руки в свои и мягко отклоняет. Минхо поднимается с кровати, чем вызывает страх и недоумение у Джисона, что он тут же тянется за ним и чуть ли не падает с постели.       — Минхо?..       Повернувшись спиной к Джисону, Минхо через голову снимает кофту бросая себе под ноги, следует пауза, а после он избавляет себя полностью от одежды.       Джисон потерялся уже в тот момент, когда увидел его оголенную спину. На ней не было живого места, шрамы как узоры покрывали кожу, разных размеров, оттенков. Букет восхищение от красоты и боли за его тело. Минхо всё ещё стоял спиной к нему, чем ещё сильнее укольнул Джисона, он был не уверен, думал как его не разочаровать. Какой вздор.       Джисон встаёт на колени и пододвигается чуть ближе, его руки заботливо ложатся на спину Минхо. Проводят пальцами, растирают кожу словно Джисон желал напитаться его теплом, а после разворачивает Минхо к себе. Он не даёт Минхо подумать или усомниться, потому что прижимается щекой к его животу, обвивая руками его поясницу и прикрыв глаза, так счастливо улыбается словно довольный кот.

      — Красивый, хороший мальчик — гудит противный голос отца в голове у Минхо.

      — Я люблю тебя,— робко произносит Джисон и трется своей щекой о его пресс. — Люблю тебя всего...— слова Джисона вырывают Минхо из больных воспоминаний, возвращают в реальность. Этот день они провели в постели, даря друг другу жаркие поцелуи и ласки, растворяясь в друг друге в первый раз.

☫༻♗༺☫

— Бесполезный. — звучит голос отца, Минхо сгибается пополам от боли. Его глаза слезятся, и он не может дышать. Отец тянет его за волосы, пока Минхо не приходится выгибать спину.

      Минхо просыпается весь в поту и сжимает футболку на груди, пытаясь взять дыхание под контроль. Он надеется, что не кричал и не разбудил Джисона, это то, чего он так боялся, живя под одной крышей может стать проблемой. Минхо поднимается на дрожащие ноги, и выпивая последние два обезболивающих, бросает взгляд на часы и тяжело вздыхает.       Не долго думая Минхо решил по-тихому испечь черничные кексы, так тихо как только мог. Лечь спать казалось ему невозможным, ко всему прочему он боялся напугать Джисона, заставить его волноваться. Минхо был уверен что если рассказать всё Джисону, и тем самым открыть для него ещё одну дверь, то тот непременно будет предпринимать попытки излечить его, искать методы лечения, искать причину…       Закончив с выпечкой, Минхо ещё раз посмотрел на часы и предварительно сварив кофе для Джисона, уходит в душ. Когда Минхо возвращается на кухню со слегка влажными волосами, и в одном махровом халате, он замечает там Джисона.       — Доброе утро Ханн-и — проходя мимо Джисона, он целует его щеку и идёт наливать себе кофе.       — Действительно доброе, я и не думал что меня будут кормить по утрам такими ароматными кексами. Они же просто объеденье, но когда ты успел, — уплетая за обе щеки, интересует Джисон. Наблюдая за этой картиной, Минхо не может отказать себе в шалости и поглаживает чужие, мягкие щеки от чего Джисон смешно ворчит.       — Я рано проснулся, сон как рукой сняло вот я и решил попрактиковаться…       — Практикуйся сколько угодно, любой твоей практике я буду рад, — смеясь, бормочет Джисон.       От осенних тёплых деньков не осталось ни следа, снег укрыл своим пуховым одеялом все верхушки деревьев. Наблюдая за падающим снегом, Джисон ждал когда соберётся Минхо, так как в университет они ездили вместе, но Минхо постоянно выходил раньше и несколько метров до универа шёл пешком, чем сильно злил Джисона. Он же это объяснял тем, что не хочет портить репутацию Джисона, не хотел слухов и омрачать положение, Джисон же всё отрицал, он наконец пришёл к тому этапу в жизни, когда ему стало наплевать на чужое мнение. Он полностью отпустил этот страх, и заслуга тут была только в любви Минхо.       Сидя в машине, Минхо подозрительно осматривал салон. Они уже практически проехали лес, и до университета оставалось минут двадцать.       — Что-то случилось? — отвлекаясь от дороги, спрашивает Джисон.       — Ты сменил парфюм?       — А? Нет, а что?       — Я чувствую чужое присутствие, — нахмурившись, говорит Минхо.       — Если что, то ревность в моём отношении не прокатит, я верный муж, — пытается разрядить обстановку Джисон. — В этой машине не сидел никто кроме меня и тебя, так что делаю ставку на то, что это гель для душа, который я утром протестировал.       — Наверное, ты прав.

☫༻♗༺☫

      — Ну и чем порадуешь, Енджи? — спрашивает Хосок, присаживаясь на кресло.       — Ты будешь в шоке... — с усмешкой произносит длинноволосый парень, и бросает две толстых папок.       Взяв одну из папок, Хосок взглянул на парня напротив и продолжил листать, казалось, бесконечные листы бумаги, отбросил и взглянул на другую папку.       — Это шутка? — сомнительно смотрит Хосок на Енджи.       — Если бы. Это официальные выписки из одного интерната, целое дело, поверь было не просто это достать, но пришлось, когда я проследил за Джисоном, то понял что-то тут не чисто. На отшибе леса есть дом, из которого они оба в последнее время вместе выходят, судя по всему там живут своей отшельнической жизнью, но самое интересное другое...       — Я пресмыкался, целовал ноги мерзкому гомику?! Серьезно?! Мой отец потерял часть своей фирмы из-за этого куска дерьма, а оказывается, что он нас просто дурил всё это время? Он такой же отброс, которому повезло что его отмыли от всей грязи!       — Я же говорю это не самое интересно, не делай поспешных выводов. В его дело указано, что в детстве у него повесилась мать и он скрыл это, возможно если бы не он, то женщина была бы жива, после он попал в этот интернат для особых детей, несколько лет он провёл в психиатрическом отделении. Он далеко не просто гомик, Хосок, — говорит Енджи и открыв папку, указывает пальцем на фото Минхо. — Этому повезло меньше. Ли Минхо так же попал в тот же интернат, практически в одно время с Джисоном. Трудное детство, мать бросила его когда тот ещё был ребёнком, остался отец заядлый пьяница и игрок, одним словом корм для свиней. Больше семи лет Ли подвергался избиению, пыткам и насилию, сексуальному насилию. Он тоже был в психиатрическом отделении, но гораздо дольше, его состояние как бомба замедлённого действия. Около двух лет он не выходил из палаты, спал прикованным ремнями, огромные дозы уходили на то, чтобы его усмирить, в деле указано что он опасен. Узнав это всё, я был поражен что они вместе, их диагнозы как керосин и пламя, но судя по всему они не в курсе про друг друга.       Молча встав со своего места, Хосок подошёл к окну и сказал: — Собрать всех у меня, нужно обсудить подготовку к нашей вечеринке. Всего два дня, боюсь не успеть...       Никто не знал что в тот мирный, зимний день положили начало настоящей бури. В тот день Джисон впервые получил приглашение на ежегодный бал маскарад, что ранее его устраивал он. Вечеринка действительно богемского размаха, самый лучший алкоголь, развлечения, представления, шведский стол, что ломится от еды. Получив приглашение, каждый ученик должен был явиться на бал, в случае отказа, его ждал год ада. Обычная травля покажется шуткой по сравнению с теми испытаниями, что преподнёс студсовет. Ранее Джисон выбирал и приглашал лишь тех, кого хотел видеть, на этот раз приглашение получил весь Эдем кроме Минхо, который ничего не знал.       Ворвавшись до недавнего времени в свой кабинет, Джисон увидел в своём кресле Хосока. Он с невозмутимым видом, держа в руках виски, кивком головы указал на кресло возле его стола.       Джисон сделал пару шагов навстречу, но не оценил приглашения присесть, и достав из кармана скомканное «приглашение» бросил его на стол.       — Ты видно меня не услышал, когда я говорил что больше мы не будем устраивать подобные балы! — раздражённо прошипел Джисон.       — Кто мы, Джисон? Ты или я?       — Да какая к чертям разница! Я это всё создал, я и заканчиваю!       Отпив немного виски, Хосок оценивающее провёл взглядом по Джисону и произнёс: — Ммм, закончить решил, а что так? Боишься что твоему любовнику не понравится?       — Ч-что? Откуда ты узнал?       — Я вопрос тебе задал, — с напором говорит Хосок и смотрит на Джисона так, словно готов в эту же секунду свернуть ему шею.       — Я не обязан отвечать на твои вопросы! Встал и вышел из моего кабинета, я отменяю твоё звание вице-президента!       — Ха-ахх, ну отмени, попробуй. Я даже тебе помогу в этом, вместе спустимся в холл, соберём всех и объявишь о моём отстранении. — ядовито усмехаясь, Хосок закинул ноги на стол и продолжил: — Когда мне дадут последние слова как вице-президенту, я скажу кто их дурил и запугивал все эти годы, кто же такой Хан Джисон что разбил не одну судьбу, сломал жизнь. Вместе откроем глазу твоему любимому...       — Ты пьян! Совсем не понимаешь что несёшь, — сквозь зубы говорит Джисон, пытаясь унять дрожь в руках.       — Как с вами, убогими, всегда было сложно, соображай Джисон, соображай. — говорит Хосок и достав папку с делом Джисона, бросает ему под ноги. — Признаюсь я поражен, ты сука гений, из грязи создать того, кому будут целовать ноги.       Джисон стоит в немом шоке и смотрит под ноги, на ту самую папку.       — Все гениальное — просто, да? — выдохнув Хосок встал со своего места, и медленно приблизился к Джисону. — Ответь хоть что-то, неужели у змеи, что ядом своим отравляла всех вокруг, вдруг проглотила собственный язык... — тихо произносит Хосок, резко хватая Джисона за горло. — Ты завтра придёшь на бал как раньше, как президент, наденешь привычную маску и будешь паинькой, иначе я устрою тебе общественный суд, а после твоими же «посыльными» уничтожу твоего любовничка.       Передавливая горло Джисона, Хосок не даёт ему даже малейшего шанса вздохнуть отчего тот начинает задыхаться и судорожно пытаться освободиться.       — Ты меня понял?       — Арх д-даа!       — Отлично. — проговорил Хосок и бросил Джисона на пол. — Он не получал приглашения, считай это моим милосердием, но не смей пренебрегать. Не вздумай ему что-либо рассказывать, иначе оба пожалеете.

☫༻♗༺☫

      Минхо сидел возле окна, наблюдая за метелью. Прождав до поздней ночи Джисона, он уже было подумал, что тот остался в родительском доме, как вдруг возле дома появился тусклый свет фар. Обрадовавшись, Минхо встал с дивана и направился к входной двери. Выйдя на террасу он увидел как Джисон второпях затаскивает какие-то сумки в багажник.       — Ханн-и?... Что случилось? — взволнованно спрашивает Минхо и босиком идёт по снегу к Джисону. Увидев это, Джисон бросил сумки на снег и выругался.       — Ты что заболеть решил?! — громко сказал Джисон, нервно, боязливо. Взяв за руку Минхо он вернул его в дом, и попросил подождать пару минут. Вернувшись Джисон скинул с себя верхнюю одежду, и проигнорировав очередной вопрос Минхо, достал небольшой чемодан и направился в комнату Минхо.       — Что случилось?! — кричит Минхо, следуя по пятам за Джисоном.       Открыв чемодан, Джисон начал скидывать со всех шкафов его вещи, бегать по комнате из угла в угл.       — Остановись! — кричит Минхо и прижимает дрожащее тело Джисона к себе.       Джисон сдаётся и начинает рыдать, впиваться пальцами в его футболку, сжимая до хруста ткани. Он не позволял Минхо взглянуть на его лицо, он ненавидел себя за то, что сотворил, в какую опасность вовлёк его. Он до тёмных пятен перед глазами боялся, но боялся не за себя, а за него.       — Ханн-и... Тш-ш, не плачь, — тихо шепчет Минхо, нежно поглаживая его по спине, успокаивая, убаюкивая.       — Нужно побыстрее собрать твои вещи... — произносит Джисон и оттолкнувшись от его груди, пытается вытереть слезы, которые не прекращались.       — Собрать вещи? Ты меня выгоняешь? Я что-то сделал не так?       — Ты рыдая, просишь мне тебе довериться... — тихо говорит Минхо, его рука тянется к Джисону, но тот её отталкивает и умоляюще смотрит на него.       — Если ты меня любишь, прошу, сделай как говорю.       Вопреки собственным чувствам и здравому смыслу, Минхо молча соглашается, опустив голову. Он с болью смотрит как Джисон закидывает его вещи в чемодан, а после выносит к машине. Взяв документы, Джисон просит переодеться Минхо и сесть в машину.       Они долго едут по заснеженной трассе в полном молчании, лишь изредка Минхо бросал на него взгляд. Когда машина останавливается возле аэропорта, Минхо не выдерживает и хватает Джисона за плечи, вынуждая посмотреть ему в глаза.       — Аэропорт? Серьёзно?       — Да, у тебя рейс на Милан. Пару месяцев я хочу чтобы ты пожил в Милане, по приезду тебя встретит мой человек и разместит в доме, всё что нужно он покажет и расскажет, — глаза Джисона красные от слёз, безжизненные.       — Может быть твой человек мне расскажет что творится с тобой?       — Не думаю.       — Я никуда не поеду, — твердо говорит Минхо. — Я не оставлю тебя здесь одного!        Осталось пару часов до начала бала, на который он обязан прийти, полчаса до взлёта, а у Джисона катастрофически не хватает этого времени. Последние крупицы самообладания звонко разбиваются внутри Джисона, и он зажмурив глаза на мгновенье, срывается на Минхо.       — Да почему ты такой упертый! Услышь меня наконец, у меня нет времени на объяснения! Я ведь прошу тебя, просто возьми и подчинись мне, чёрт побери! — кричит Джисон, а по его щекам вновь текут слёзы.       — Это то, чего ты хочешь? — холодно спрашивает Минхо.       — Да...              Наступила тишина. Коротко взглянув на Джисона, он берёт из его рук билет с документами и взяв одну, небольшую сумку покидает салон машины.       — Провожать не надо. — говорит Минхо и захлопывает дверь оставляя Джисона одного.       Джисон задыхаясь, кричал, бил руками по рулю, рыдая смотрел на часы и сорвавшись с места, уехать прочь той же дорогой. Джисон сделал две ошибки, первая — это недооценил Минхо, а вторая — не доверился своим глазам. Нужно было вернуться, проверить что он сел на самолет и с облегчением выдохнуть, но вместо этого он нервно поглядывал на боковые зеркала.       Он думал обо всём, что казалось ему неправильным, там где оступился, упустил и позабыл. Идя по красному ковролину, что вёл к лестнице на балкон элиты, он чувствовал себя как никогда жалким, ничтожным.       — Давайте поприветствуем, нашего президента студсовета и прародителя этого великолепного торжества! Прошу, Хан Джисон!       Свет направлен на него, и на ватных ногах Джисон проходит мимо людей, поднимаясь по лестнице на балкон. Заняв своё место, он стеклянными глазами смотрит вниз и поднимает бокал, зазвучала громкая музыка и все начали танцевать.       — Приветствую, Джисон, — скалясь, поднимает бокал Хосок. Помимо Хосока на балконе сидел Енджи, который просто не сводил взгляда с Джисона.       Джисон молчит, его осанка прямая, напряжённая, глаза смотрят на собственные руки, которые сжимают ткань брюк.       — Расслабься, своим видом ещё смутишь нашу дорогую публику.       — Я пришёл...       — Вижу, — бесстрастно произносит Хосок, смотря вниз на танцующую толпу.        — Зачем это всё? — нервно задаёт вопрос Джисон и смотрит на Хосока.       — Откуда же мне знать... Ты хотел такую жизнь, ты стремился, заметал следы, строил и ждал этого триумфа, разве нет?       — Нет.       На балкон прошёл юноша в чёрном, строгом костюме и подойдя ближе к Енджи прошептал тому что-то на ухо, на что тот улыбнувшись, отпил вина.       — Знаешь, у меня сегодня хорошее настроение, а ещё хорошая память. Я помню, что завтра у тебя день рождения, заранее не поздравляют, но когда такой случай... — говорит Хосок и наполняет бокал Джисона вином. — Давай сегодня отпразднуем твой день рождения, ты же не откажешь мне в маленькой прихоти?       Джисон молча кивает, но бокал не стремится осушить, а лишь оглядывается вокруг. Он ожидал от Хосока чего угодно, он слишком хорошо знаком с его жестокостью и подлостью, ведь он и выступал, в их трио мучителем.       — Что ты хочешь в подарок? — спрашивает Хосок не глядя на Джисона.       — Это необязательно... — тихо говорит Джисон, смотря как Хосок бросает себе в рот кусочек сахара.       — Обязательно, выбирай, что твоей душе угодно, — улыбаясь произносит Хосок, присаживаясь на своё место.       Джисон растерянно смотрит, то на Хосока у которого не сползает улыбка, то на Енджи который до сих пор не выронил ни слова. Это определённо было какое-то наказание, месть за то, что он посмел поставить себя в ряд с ними, притвориться своим, обмануть. Он лихорадочно смотрит по сторонам, на его лбу выступает пот, ногти впиваются в ладони от напряжения. Музыка в зале действует на нервы, звук как Хосок хрустит сахаром раздражает ещё сильнее. Нужно выбрать самое безобидное, простое. И взгляд Джисона падает на хрустальную, с золотой крошкой, фруктовницу. Яблоко.       — Яблоко, — произносит Джисон, слыша с какой силой Хосок раскусывает сахар и замерев, смотрит на Джисона с блестящими глазами. Джисон с трудом отводит взгляд и смотрит на Енджи, который испустив смешок встает с кресла и покидает балкон, отчего Джисону становится всё дурнее, и он вновь переводит взгляд на Хосока.       — Яблоко и всего лишь? — хладнокровно интересуется Хосок и подходит к столу, смотря на ту самую фруктовницу.       — Да, — твёрдо говорит Джисон.       — Хмм... — как-то печально вздохнув, Хосок берёт яблоко и разглядывает его, затем что-то ему оознав, отбрасывает его в сторону и проделывает тоже самое с другими, пока хрусталь не опустеет. — Прости друг мой, но я тут не вижу яблоко, которое достойно назваться подарком.       — Не стоит выбирать, мне подойдёт любое!       — Нет, нет, только самое лучшее должно быть у моего друга, — говорит Хосок и подозвав официанта, просит его принести все яблоки что были в зале и на кухне. — Придется подождать, не беспокойся, я выберу лучшее.       И действительно через несколько минут, официанты начали заносить подносы усыпанными яблоками доверху. Хосок ходил между официантов и придирчиво осматривал подносы.       — Никуда не годится! — накричав на бедных официантов и прогнав, он начал ходить из угла в угол делая вид что о чём-то думает, но Джисон видел что Хосок тянул время. — Знаю, давай подождём Енджи, он то точно достанет самое лучшее, а пока как насчет насладиться представлением?       — Хорошо, — коротко отвечает Джисон, не выпуская из поля зрения Хосока.       Яркие огни озаряют зал и на сцену выходит ведущий, который объявляет различные номера, сцены сменяют одно за другим представление, пока в зале не погасает свет.        Во мраке Джисон слышит щебет людей, а затем оживленная музыка и свет вновь озаряет зал. Джисон тревожно смотрит по сторонам, но видит только совершенно спокойного Хосока рядом. Он не сводит взгляда со сцены, даже не обращая внимая на Джисона, и ждёт. Чего же он ждёт?       — Прошу внимания! — на сцену выходит Енджи и всех приветствует. — Сегодня не просто бал, но ещё более значимый для нас праздник. Сегодня мы празднуем день рождения нашего дорогого друга Джисона! — в зале слышны хлопки и Джисон с тревогой смотрит на сцену. — Придя в Эдем, я не знал что получу тут не только знания, но и важные жизненные уроки, чем обязан Джисону. Наверное, каждый из вас того же мнения. Что ж пришло время его отблагодарить за всё что он для нас сделал, — торжественно произносит Енджи. — Наш принц выбрал себе в дар — яблоко, и моя задача была найти идеальное, совершенное, без единого изъяна, но вот беда, — с усмешкой опустив глаза, он тихо прошептал: — Все живое имеет изъян.       Джисон вскакивает со своего места и подбегает к перилам балкона.       — На место сядь. — спокойно говорит Хосок не смотря на Джисона, всё его внимание приковано к сцене. Со страхом Джисон смотрит на место рядом с ним не решаясь отойти от перил, но резкий, грубый голос отрезвляет его. — Я сказал, сел на место!       — Я всё думал что-то же придумать, как его достать, но ответ сам меня нашёл, — продолжает выступление Енджи. — Да, оно несовершенно, испорчено, нечестиво, оно выросло среди грязи, но как говорят: «Главное же что внутри». — взгляд Енджи устремляется на балкон. — Давайте поприветствуем того, кто поможет нам с поиском, Ли Минхо!       Руки и ноги Джисона словно наливаются ртутью, не оставляя и шанса пошевелиться. Голова перестаёт соображать, только тревожный звон звучит в ней, мешая услышать что же произносит Енджи, почему Минхо рядом с ним.        — Минхо, горячо любимый возлюбленный Джисона, он то точно сможет выбрать лучшее яблоко для своего любимого, — продолжает Енджи, смотря на Минхо. — Ты ведь наслышан о его любви всё переводить в игры?       — Нет! — закричал Джисон срываясь с места, только он намеревался сделать шаг вперёд как вдруг его хватает Хосок и буквально вжимает в спинку кресла.       — Я тебя разве не предупреждал?       — Я ничего ему не сказал! Ничего!       — Да? Тебе страх ошиб мозг, неужели ты не знал что если мы захотим, то достанем кого угодно и куда угодно! Ты сам воротил подобное, но когда встал на место добычи потерял хватку. Из тебя вылез пугливый ребёнок, который из-за страха быть виноватым не смог спасти свою мать!       — Х-хватит... — тяжело дыша просит Джисон. В его глазах темнеет, а внутри щекочущий страх поглаживает его сердце, норовясь в любую секунду раздавить его.       — Ты должен был просто прийти на праздник, не пытаться его укрыть, скрыть, перевезти в другую страну... Глупость. Ты и только ты виноват в том, что он пройдёт через всё, через что ты заставлял проходить других...       Джисон не успевает закричать, как руки со спины прижимают его к спинке кресла, а Хосок прижимает к его лицу салфетку пропитанную хлороформом. На остатке сознания, Джисон всё тише и тише слышит мягкий голос Минхо.

      ☫༻♗༺☫

      Когда Джисон с трудом открывает глаза, всё его тело ноет от щемящей боли, его руки и ноги привязаны к железному стулу, который был приварен к полу. Сознание по прежнему больше напоминало месиво, и сосредоточиться на чем-то одном было сложно. С трудом осмотрев тёмную комнату, он не нашёл ничего кроме небольшого экран, что находился в нескольких метрах от него. Он попытался подняться, но это осталось лишь попыткой, конечности были намертво закреплены. Джисон смутно вспоминает вечер, речь Енджи, Хосока и Минхо, который стоял на сцене и начинает от оставшихся сил кричать.       Внезапно загорается экран и замолкнув, Джисон видит запись или эфир этого злополучного вечера. Дрожь уже привычным маршрутом проходит от кончиков пальцев до самых ног. Он предпринимает ещё одну попытку растянуть ремни, что удерживали его.       — Знаешь почему тебя не пригласили? — звучит голос Енджи и Джисон со злостью смотрит в экран. — Потому что он тебя стыдится.       Минхо стоит молча, он не произносит ни слова, но в его глазах словно по кусочкам разбивается то, во что он верил, надеялся, любил.       — Он знает обо всем, это дело достал нам Джисон... — говорит Енджи треся перед Минхо папкой, ходит вокруг него. — Узнав правду, он был шокирован и его можно понять, осознав и взвесив, он захотел по-хорошему расстаться с тобой, но ты этого не понял…       — Нет! — крича он дёргал из стороны в сторону руки так, что ремни начали сдирать кожу.       — Но, вижу ты не готов от него отказаться, — от вида Минхо у Джисона разрывалось сердце. Опустив голову и зажмурив глаза, он беззвучно рыдал кусая губы. — Ты должен доказать ему свою любовь, заслужить его…. Понимаешь о чём я?       — Да.       — Прекрасно. Ты ведь знаешь правила игры в прятки? Всё просто, ты прячешься — мы ищем, продержись до полуночи и получишь желанное им яблоко и, конечно же главную свою награду.       Свет на экране вновь гаснет и в этот момент в комнату заходит Хосок. Он с презрением смотрит на Джисона и небрежно бросает: — Какой же ты жалкий… На его месте должен быть ты.       — Сукин ты сын! Я клянусь, я тебе глотку разорву! Из могилы достану и твой труп скормлю собакам!       — Ничему жизнь тебя не учит Джисони, сидишь тут в тепле и безопасности, идеи пыток для своего любимого подкидываешь, — задумчиво произносит Хосок, опираясь руками о плечи Джисона так, что их взгляды были направлены друг на друга.       — Что ты хочешь?!       — Раздавить тебя, разве не очевидно?       — Я перед тобой! Отпустите его, ты сам сказал, что он не заслуживает этого. Он не сделал ничего плохого!       Хосок внимательно следил, за разбитым выражением лица Джисона, за каждой пролитой слезой, за губами что он искусал в кровь. Он переводит свой взгляд куда-то во мрак комнаты и оттолкнувшись от Джисона, поворачивается спиной. Оголив запястье, Хосок взглянул на свои часы и на выдохе направился к двери.       — Стой! Подожди! Я сделаю всё что ты захочешь, отдам всё что захочешь, только… не трогай его, позволь ему уйти…       Наступила тишина. Джисона, уже она не пугала, страх полностью заполнил его тело, он с ним сроднился, к нему он привык.       Неожиданно, раздаётся телефонная трель. Достав телефон, Хосок молча подносит трубку к уху. Проходит наверное пару минут, по крайне мере, так кажется Джисону.       — Понял, — только отвечает голосу в трубке.       Джисон смотрит на него пытливым взглядом, наполненным не только противным ожиданием, но и глубокой ненавистью. Комната в которой он находился была лишена света, окон, хоть чего-нибудь что могло помочь ему понять, сколько ещё осталось времени. Он не знает сколько сейчас время, закончилась ли ночь, или Минхо всё ещё проходит испытание этого психопата.       — Поздравляю. — говорит Хосок, чем выводит из своих мыслей Джисона. — Он продержался гораздо дольше, чем до полуночи, я поражён…       — Г-где он? — с дрожью в голосе говорит Джисон, и непроизвольно из глаз текут слёзы от облегчения.       — Я отвезу тебя к нему, только вначале… — Хосок уходит во мрак комнаты. Джисон не видит что тот делает за его спиной, он напрягается когда слышит приближающиеся шаги. — Вначале, твой подарок… — тихо говорит Хосок и кладёт красное яблоко на его колени. — Он достал для тебя подарок, но к сожалению свою награду, не смог получить.       — Ч-что?...       Наклонившись, Хосок проводит ножом по ремням, затем проделывает то же самое с ногами и приказывает: — Вставай. Ремни он разрезал не доконца, лишь в некоторых местах порезал, но Джисон на это не смотрит и начинает вырывать руки из тисков сквозь боль. Когда Джисон смог освободить руки, он уже свободно проделывает это же самое с ногами. Наконец освободившись, Джисон делает попытку встать, но ноги его не держат и он валится на пол. Хосок выжидающе смотрит на Джисона, но увидев что после нескольких попыток он не всё же не может оторваться от пола, Хосок решает его поднять под руку. Сделав пару шагов, он тащит его под руку до двери, а после выходят наружу. Вокруг были только заснеженные ели, Джисон смутно пытается оглядеться по сторонам, пока не понимает что они находились в лесу. Подводя Джисона к машине, он, открыв дверь бросает его на заднее сиденье. Сев в машину он посмотрел на Джисона через зеркало и заведя машину, двинулся с места. Джисон не мог понять куда же они едут, ему казалось что деревья создавали своего рода туннель, который не заканчивался.       — Куда мы едем?... — спрашивает Джисон, прижавшись к двери.       Хосок молчал не сводя взгляда с дороги. Они ехали около получаса, пока машина не остановилась перед обрывом.       — Н-нет… — дрожащими руками Джисон открывает дверь и буквально вываливается из машины. С дрожью он смотрит на руки, которые были в алом снегу. Джисон поднял глаза и увидел что вокруг всё было залито кровью. Он поднялся на колени и опершись о машину привстал. Увидев, что кровавые следы на снегу вели к обрыву, он бросился вперёд, вставал и падал, ползком добираясь до края, Джисон не чувствовал биения своего сердца, он, казалось, и не дышал вовсе.       — Где он?! Где?! Минхо! — разрывая горло кричал Джисон.       Медленно, еле слышно Хосок встал возле Джисона и схватив за волосы заломил голову назад. — Он был хорошим игроком, но нас было больше. Условием было прятаться и продержаться до полуночи, и мы честно выполнили их, правда... Енджи не уточнил, что будет каждый раз, когда мы будем находить его и как именно...Ахх, — выдохнув, Хосок замер на мгновение и прошёлся языком по своим губам. — Славная была охота, только дичь попалась уж больно строптивая, — прошипел Хосок и взяв снег перемешанный с кровью, размазал по лицу Джисона. — Ты никогда не разделял моего взгляда. Убить тело может каждый, это сделать не сложно, столько способов есть на свете, ведь по сути мы так хрупки и ничтожны. Другое дело, убить человеческую сущность, стереть, растоптать, чтобы даже в смерти не нашёл покоя. Это сделать труднее, не у каждого хватило бы духа, сил, но не у меня. — бросив Джисона на снег, Хосок развернулся к машине. — Его ошибка была в том, что тебя встретил.       Оставшись в одиночестве, Джисон долгое время смотрел вниз, кричал что есть мочи, молил чтобы всё оказалось сном, плача он упал на землю и свернулся в комочек. Он был готов замерзнуть на смерть на этом самом месте, жизнь для него потеряла всякий смысл. На остатках сознания, он тихо шептал его имя, звал, просил вернуться, он не верил, что его больше нет в мире. И у границы сна он чувствовал, что кто-то брал его руки, кто-то очень тёплый прижимал к себе прежде, чем Джисон отключился.

☫༻♗༺☫

      Открыв глаза, Джисон лежал на больничной койке, медсестра сказала что он был без сознания три дня как-будто не хотел просыпаться. Приёмные родители были в ужасе узнав что творил их сын, Хосок позаботился о том, чтобы все деяния приписали лишь Джисону, ведь он был свидетелем убийства. Началось расследование, допросы лжесвидетелей, родителей Джисона и его самого, прочесывали лес в поисках тела, но так и не нашли даже костей. В процессе дела раскрылось ещё одно убийство, приёмный родитель жертвы тоже был убит в тот же день, Джисону грозил серьёзный срок, но его родители делали всё чтобы он оставался на свободе, они так и не смогли поверить в этот ужас. Всё это время Джисон ходил как мёртвый, его насильно кормили чтобы он не умер с голоду, скрывали от него все острые предметы, полностью обезопасив его, ему было всё равно, умрёт он от истощения или же в тюремной камере. Он поверил, поверил в то, что собственными руками убил Минхо. Между ними произошла ссора, Минхо хотел уехать, но Джисон похитил его ещё в аэропорту, вывез в лес и началась бойня. Убив Минхо, он захотел избавиться от тела и бросил с обрыва на съедение зверям. Женщина же стала, всего лишь несчастным последствием жестокости и невменяемости. По суду Джисону назначали пять лет условно, запрещено было выезжать из страны и два года покидать дом, так как ему надели на ногу браслет, чтобы избежать психиатрической больницы.       Целый год Джисон жил вдвоём с матерью в квартире, она не отходила от него ни на шаг, боялась за его жизнь, ведь состояние его было крайне нестабильным. Целый год титанических усилий, терпения, заботы и страха за ребёнка резко сменились удивлением, потому что Джисон начал реагировать, говорить, хоть что-то делать, а причина тому был обычный телевизионный эфир.       Все кто состоял в группировке Хосока, начали бесследно исчезать, вскоре появилась новость и о пропаже самого Хосока и Енджи. У Джисона появился тусклый огонёк надежды на то, что Минхо выжил, что все эти исчезновения, звенья одной цепи и он как одержимый ждал своей очереди. Время шло своим чередом, а Джисон задавался вопросом: Когда же наконец он получит своё наказание? По истечении двух лет он начал покидать дом, его мать была не в силах его удержать смотря как он страдает и смирилась с его тягой к тому месту. Он вернулся в их дом, пара недель для него были сущим кошмаром, всё в доме напоминало о нём, даже сам запах, словно Минхо всё ещё был с ним. Выжидающе он ходил днём и ночью по лесной тропинке, оставлял на ночь включенный свет в доме, но всё было тщетно. Джисон уже подумал, что окончательно сошёл с ума, все его теории и догадки были разрешены, пока однажды глубокой ночь он не проснулся от резкого толчка на крыше. Это была первая ночь, когда он выключил свет.       Взглянув на потолок, Джисону показалось что он вот-вот рухнет, что-то наверху словно ходило, продавливая своим немалым весом балки, так что потолок начал трескаться. Джисон вскочил с кровати и отошёл в угол комнаты, как вдруг услышал глухой стук, будто что-то спрыгнуло с крыши и теперь ходило вокруг дома. Опустившись на пол он попытался спрятаться за комодом, тяжелые шаги начали приближаться и Джисон затаил дыхание. Внезапно шаги стихли, Джисон подумал что нечто решило уйти и попытался взглянуть из-за комода в окно, как вдруг в поле его зрения попала огромная морда, что была даже больше панорамного окна. Несмотря на мрак, Джисон смог разглядеть большие, светящиеся глаза непонятного цвета, то ли золотого, то ли изумрудного.       В эту ночь Джисон так и просидел, держась за комод дрожащими руками. С рассветом он всё ещё опасаясь, но вышел на улицу, скорее чтобы больше убедиться в том, что это ему не приснилось и к его ужасу он был прав. Почти.       — Оно не стояло на крыше,а как-будто проходя мимо, держалось, — ошарашенно произнёс Джисон, подходя к окну спальни Минхо, ведь после возвращения в дом, он спал только у него.       По обеим сторонам дома виднелись следы, а ноги Джисона проваливались в слегка глубокие следы, которые поражали своим размером. До сего момента он думал, может ночью возле дома проходил медведь, ведь это лес и его теория была довольна логична и слажена, если бы не следы, которые, если взглянуть вертикально, то могли занять половину высоту дома. Джисон испугался не на шутку, так последняя крупица надежды была разбита. Что бы это не было это явно не Минхо и находиться тут опасно. Джисон не мог понять откуда в нём появилось это потерянное чувство страха, крошечное чувство самосохранения, когда собрав вещи он сел машину, и двинулся с места подальше от дома.       Он был на взводе, чувства и эмоции что вспыхнули в нём, были ему непонятными, иными, словно не принадлежали ему, тело и разум расходились во мнении. От чего он всё сильнее нажимал на педаль газа, попутно смотря на дорогу. В зеркале заднего вида Джисон заметил как что-то промелькнуло, и не сбавляя скорости обернулся назад, а когда перевёл взгляд на дорогу, совсем на мгновенье увидел нечто что стояло на задних лапах, это было последнее что он увидел перед столкновением.

☫༻♗༺☫

☫༻The end of the flashback༺☫

      Глубоко ночью Джисона разбудил крик, он приподнялся и уже хотел было встать, как вдруг цепь от ошейника напомнила о себе. Облокотившись о спинку кровати, Джисон попытался приспустить цепь, чтобы можно было встать с кровати, как вдруг снова услышал крик.       Крик Минхо. Судя по всему его комната была совсем рядом с его камерой, на задворках памяти он вспоминает, что когда они выходили, он видел пару дверей. Внезапно послышались шаги в коридоре и едва слышный скрип двери. Джисон попытался прислушаться, его невыносимо раздражала эта цепь, что сковывала все его движения, он и не понимал к чему на самом деле она нужна, когда есть такой амбал как этот Джун, так ещё и сам Минхо. Очевидно что шансы равны нулю, Джисон может что-то выкинуть, посопротивляться для приличия, но факт остаётся фактом, он сам пожелал быть пойманным.       — Выключи свет! Выключи! — кричит Минхо.       Выключив свет, Джун встал напротив постели Минхо.       — Чем я могу вам помочь? — спокойно спрашивает Джун.       — Морфий… Давай, сейчас же пока не начался приступ...       — Я могу позвать Лию, не думаю что смогу вколоть такую дозу морфия.       — Не нужно. Делай как можешь, только поторопись, прошу!       Джисон тихо лег на постель и поджал колени к груди. С иронией подмечая что болезненные стоны Минхо, он слышал гораздо чётче, чем голос. По его щекам текли слёзы, он пытался сдержать всхлипы закрыв ладонью рот.       — Доведи меня до гостиной… — вновь звучит тихий голос Минхо, а затем скрип двери и медленные шаги, испугавшись, Джисон укрылся пледом и закрыл глаза.       Приоткрыв дверь Минхо впустил тонкую линию света в комнату, что была во мраке. Даже сквозь прикрытые глаза Джисон чувствовал свет, слышал медленные шаги, отчего сжал зубы. Он хотел открыть глаза и взглянуть на Минхо, посмотреть с каким выражением лица он решил проверить его сон. Неожиданно его не прикрытой ноги еле касается тёплая рука, отчего Джисон ошеломленно вздыхает и покрывается мурашками. Он думает что уже пойман, но чувствует как его ноги укрывают и помявшись на пару несчастных секунд, Минхо покидает комнату закрыв за собой дверь.       — Лжец, — тихо шепчет Джисон.

      ☫༻♗༺☫

      Негодование обрушилось на Джисона, уже третий день он не видел Минхо. Он не слышал ни криков по ночам, ни голоса за стенами его камеры. Всё это время с ним были Лия и Джун, которые действительно к нему крайне трепетно и внимательно относились. Джисон не жаловался, но неизвестность его пугала, однажды вечером он сквозь спросил у Лии где же Минхо и что с ним, на что она сказала: — Раз в месяц Господин уезжает к себе домой.

Pow:Джисон

      Домой. Конечно же я догадывался что Минхо где-то жил эти два года, правда я считал это место его домом. На самом деле, мне всё это показалось странным после того, как за попытку убежать он больше был взбешен и напуган, чем зол на меня самого. Если бы он хотел, он бы причинил мне как физическую так и моральную боль, но при этом держит меня словно в той же комнате из прошлого. Неприятна была лишь цепь с этим ошейником, но в целом тут не так страшно как я думал изначально. Да и какой похититель и убийца, приставляет людей чтобы они о нём заботились, либо у него до сих пор остались ко мне чувства, либо здесь какой-то другой мотив.

— Ты проживёшь всю оставшуюся жизнь здесь, в четырёх стенах рядом со мной и, чёрт возьми, я не дам тебе умереть.

      Джисон ждал. День за днём он задавался вопросами: Как он? С кем? Когда вернется? На шестой день, он признался самому себе что волнуется за него, как смешно бы смешно не звучало, боится что похититель не вернётся.       Ночью на седьмой день, Джисон просыпается от тусклого света настольной лампы. Взгляд быстро сталкивается с ночным гостем, Джисон не вздрагивает и даже не пытается привстать на постели, видя Минхо, сидящего на кресле возле его постели. Они долгое время проводят в тишине, пока Минхо не встаёт со своего места и не приближается к нему всё ближе. Когда его лицо освещает тусклый свет, Джисон замечает отсутствие раны на лице, хотя помня масштабы она навряд ли бы смогла так затянуться, не оставив за собой даже шрама. Выражение его лица печальное, словно он вот-вот заплачет, для Джисона это всегда отдавалось болью в груди. Его руки тянутся к Минхо и привстав он пытается обнять его за плечи, боится быть отвергнутым, касается поначалу будто бы на пробу и не чувствуя сопротивления, прижимается тесней.       — Разве похититель может покинуть своего заложника? — тихо шепчет Джисон, наслаждаясь запахом его кожи. Минхо всегда пах по-особенному, великолепно, рядом с ним Джисону всегда становилось уютнее и теплее, словно Минхо был его домом, тем самым убежищем, которое он всегда искал.       Руки Минхо окольцовывают тонкую талию Джисона, а горячие губы касаются его шеи. Джисон в смятении касается его головы, перебирая его пряди волос, ждёт когда же Минхо от него отпрянет, когда эта граница дозволенного на сегодня, будет переполнена.       — Ты хочешь выйти отсюда? — нарушает молчание Минхо, его хватка невольно становится крепче, отчего Джисону становится даже тесно.       — Хочу… — он делает паузу, чтобы сделать судорожный вдох.       — Давай завтра после ужина погуляем, как раньше...Если ты хочешь конечно?       Джисон пытается отстраниться и посмотреть на Минхо, но тот только сильнее прижимает его к себе, не давая шанса взглянуть себе в глаза.       Минхо не умел врать, он всегда был честен с Джисоном и с самим собой.       — Д-да… Я хочу, было бы здорово! — с лёгкой улыбкой Джисон принимается поглаживать его волосы, наивно радуясь такой смене настроения Минхо. Сегодня его надежда вновь окрепла, мёртвая до сего дня, готова была ожидать, ведь теперь Джисону вновь есть для кого жить.       Мягкий оранжево-желтый свет единственной лампы был всем, что освещало двух их на фоне мрака. Тишина между ними наполняла комнату и только ощущения были: легкие прикосновения, мягкие дыхание, биением сердец, теплом, которым они обменивались.       Нетерпеливые руки схватили ткань рубашки Минхо и потянув вниз, избавляя его от этого атрибута. Одной рукой Минхо нежно обхватил челюсть Джисона, слегка поглаживая его щеку большим пальцем. Держась за него и вдыхая его запах, Минхо почувствовал, как у него участился пульс и скрутило желудок; резко вдохнув, он тяжело сглотнул и выдохнул, безуспешно пытаясь избавиться от растущего напряжения внутри своего тела. Он чувствовал, как кровь течет через его вены, желудок, руки, ноги. Он почувствовал Джисона в своих объятиях – такое знакомое чувство, но никогда не похожее на это– когда он медленно наклонился, закрывая пространство между ними обоими своими губами.       Так много раз раньше Джисон падал в объятия Минхо, дрожал в его руках и был податливым в его прикосновениях. После заточения в камере, Джисон провел так много времени в замешательстве, с закипающей головой, неспособный отличить иллюзию от реальности. Лихорадочный и неуравновешенный, он снова и снова пропускал одну и ту же мысль через себя: Минхо его скрывал, похитил, если так можно сказать, но единственные, кто могли отправиться на поиски Джисона, были родители. Могли бы, если бы он не уехал от матери, сказав, что хочет несколько месяцев побыть наедине с собой. Минхо его скрывал,но явно не от родителей, которые по идеи через какое то время начнут бить тревогу, был кто ещё...но кто? Это не давало покоя Джисону.       Но теперь Джисон не мог думать обо всем этом больше минуты, горячее дыхание на его шее сбивало с толку его разум, и тащило его через ощущения в настоящее. Губы Минхо заняли место его руки на его щеке, целуя и слегка покусывая попеременно от челюсти Джисона к шее, в то время как недавно освобожденная рука Минхо начала блуждать по его телу. Сначала его талия, а затем, легко проведя пальцами по животу, спускаясь плавно вниз. У Джисона перехватило дыхание, от агрессивного, до томного тона Минхо, когда он прошептал на ухо: -Хочешь узнать, что я могу с тобой сделать?       Джисон ухватился за эту возможность ответить Минхо по-своему, своими губами, он пытался дотянуться до Минхо, чтобы вытащить остальные его слова. Минхо ответил тем же, углубляя поцелуй, чувствуя, как его охватывает густой туманный жар, который стекает по горлу, собирается в желудке и паху. Как будто они ждали всё это время, чтобы поглотить друг друга, и теперь они целовались, грызли, ласкали и ощупывали со всем голодом прошедших лет, всё это на них обрушилось в этот момент. Мог ли он признаться в этом открыто или нет, Джисон в каком-то уголке своего разума представлял себе, именно такую картину.       Минхо внимательно осмотрел представшую перед ним сцену, в его глазах был голод, но взгляд был аналитическим, как будто он пытался запомнить каждую деталь. Было очевидно, что он наслаждался тем, что видел. Он видел Джисона во многих состояниях, любовно гладил его, когда тот в лихорадке и бреду сам тянулся к его прикосновениям, но никогда так, как сейчас. Глаза затуманены и полуприкрыты похотью, губы приоткрыты, щеки раскраснелись, каштановые волосы взъерошены, напоминая их первые дни вместе. Джисон посмотрел на Минхо, который встал рядом с кроватью, и наблюдал за его движениями, когда он эффективно расстегивал ремень, а после позволяя обнажить ткани его бёдра. В полумраке Джисон мог заметить, что ранее болезненные шрамы исчезли с его великолепного тела, от вида которого, у Джисона тянуло в паху и рот наполнялся вязкой слюной.       Вскоре Минхо снова оказался на Джисоне, прижавшись губами к его груди. Он осыпал её дорожкой поцелуев, прерывая поток легким покусыванием соска. Поочередно посасывая, он провел обеими руками по бокам Джисона, поглаживая изгиб его талии и бёдер плавными круговыми движениями. У Джисона перехватило дыхание, когда левая рука Минхо нашла путь к внутренней стороне бедра. Джисон выдохнул, когда руки Минхо продолжали блуждать ниже его пупка, слегка касаясь его изнывающего члена. Он гладил и подталкивал тело Джисона всеми способами, и когда он бессознательно прижался бёдрами к Минхо, он заметил, что их желание обладать друг другом было взаимно сильным. Джисон наслаждался ощущением присутствия человека перед ним. Как раз в тот момент, когда он собирался обхватить член Минхо рукой, как вдруг его рука остановила его, спокойно, но твёрдо обхватив длинными пальцами его запястье. Минхо поднял его руки над головой и страстно поцеловал Джисона.       — Я хочу насладиться тобой, каждым сантиметром твоего тела, — Минхо прервал свою речь лёгким поцелуем и вернул своё внимание к нижней части тела Джисона, проводя языком по мягкой коже внутренней части бедра, облизывая и посасывая в последовательном ритме, пока не достиг основания члена. Минхо провёл руками по его спине, ягодицам, которые он начал разминать, когда он оставил легкий поцелуй у основания затвердевшего члена Джисона. Застонав в голос, Джисон попытался отползи от него, никогда прежде Минхо не дарил ему подобных ласк. Негласное табу, которое так охотно нарушал Минхо, заставляло Джисона врасплох. Джисон изучал человека перед собой, на мгновение встретился взглядом с Минхо, прежде чем позволить своим глазам блуждать, впитывая сцену перед ним. Минхо снова обратил своё внимание на эрекцию Джисона, взял головку в рот и прижался к ней языком, полностью окутывая теплой влагой. Он продолжал заглатывать, покачивая головой вверх и вниз, лаская его ствол языком. Жар распространился по всему телу Джисона, когда он задохнулся, приподнимая свои бёдра со всей сдержанностью, на которую был способен. Руки Минхо сжимая, массируя и поглаживая Джисона по бёдрам, ягодицам и пояснице, продолжая свои ласки губами. Джисон почувствовал, как его член дернулся во рту Минхо; его пульс участился, дыхание стало прерывистым, зрение расплылось и стало виньеточным.       — Минхо, — выдохнул Джисон. — П-подожди...— его попытки отвлечь Минхо не увенчались успехом. Губы Минхо коснулись его живота, а пальцы погладили его сзади. Наполовину задыхаясь, Джисон задрожал, чувствуя, как кончает в рот Минхо. — Я-я...Прости, я не должен был...— Джисон был на грани истерики, от переполняющих чувств и эмоцией в этот момент.       Минхо опустил безымянный и средний пальцы правой руки в рот, смачивая их слюной. Он положил левую руку на бедро Джисона, нежно массируя его, как будто успокаивая. — Вкусный. Поверь, я не мало прикладываю усилий, чтобы не наброситься на тебя —      Минхо говорил мягко, его голос был мягким и тёплым, когда он встретился глазами с Джисоном. Однако, когда слова слетели с его губ, его правая рука уже начала нежно массировать его вход. Стимуляция была приятной, поскольку Минхо терпеливо работал над ослаблением напряженной мышцы, сначала потирая пальцами чувствительное колечко; он опустил один палец внутрь и начал работать круговыми движениями, чтобы Джисон привык к ощущению чего-то внутри него. Тем временем продолжал покрывать поцелуями его живот, бедра, намеренно избегая его всё ещё чувствительного, твердого члена. Джисон восхищался видом Минхо перед собой, переполненного чувственностью и любящей преданностью. Он почувствовал, как желание собралось в его животе, тёплое и вязкое, когда зудящий жар пополз к его горлу. Тепло, так много тепла, присутствовало с Минхо. Даже в моменты ледяного молчания, которые они разделяли, электричество пронизывало воздух–ожидая своенравных искр, чтобы взорваться в огне. Смесь пота, слюны и спермы в сочетании с лучшими усилиями Минхо, сделали Джисона податливым и восприимчивым к удовольствию. Минхо подтянулся вверх, лицом к лицу с Джисоном, и обнял его свободной рукой, усадив их обоих вверх. Баюкая его одной рукой, он продолжал ласкать его другой, вызывая у Джисона томные стоны, которые он поощрял поцелуями в щеку, шею и челюсть. Покусывая мочку уха Джисона, он внезапно изогнул все три пальца, массируя простату несколько раз. Джисон вскрикнул от удовольствия, вызвав низкое рычание у Минхо, по-видимому, очень довольного своей работой. Руки Джисона обхватили его лицо, когда приблизившись, он коснулся своими губами его губ. Сначала их губы просто соприкоснулись, как будто они хотели только ласкать друг друга. Джисон наклонился вперёд, нетерпеливо инициируя более глубокий поцелуй. Минхо прижался к нему, позволяя почувствовать свой член против своего собственного, горячего и твёрдого. Тело против тела, они преследовали удовольствие, обеспечиваемое трением; бёдра ритмично двигались, а поцелуи становились все более голодными и настойчивыми. Минхо направил его руку туда, где они прижимались друг к другу, вниз, побуждая его прикоснуться к ним обоим. Ухватившись за эту идею довольно быстро, Джисон обхватил их члены вместе, как будто боялся обжечься.       Низкое рычание вырвалось изо рта Минхо, когда темп Джисона ускорился, рука стала скользкой, влажной. Когда его дыхание стало тяжелее, Минхо оттянул бёдра назад, взяв руку Джисона в свою и направляя себя другой рукой. Предвкушая, Джисон слегка прикусил нижнюю губу, завороженно наблюдая, как Минхо толкается в него. Он успокаивающе погладил руку Джисона, прижимая свой член к его входу, и, видя его предвкушение, медленно вошёл в него. Минхо дразнил пальцами его промежность, чувствуя, где они соединяются, вызывая протяжный стон Джисона. Он был горячим и манящим, плотно прижимаясь к Минхо, сходя с ума от возбуждения. Приподняв Джисона сзади, Минхо сел на колени, всё ещё прижимаясь к нему. Он наклонился, близко к его лицу, глядя ему в глаза. — Я люблю тебя... Ресницы Джисона затрепетали, когда он поднялся, раскрасневшийся и задыхающийся, чтобы обнять Минхо за шею, мягко поцеловав его в щеку. Минхо начал толкаться в него, сначала быстро, но нежно, пока не перестал быть сдержанным. Стоны и звуки их занятий любовью заполнили комнату, когда Минхо вогнал всю свою длину, полностью заполнив Джисона. Поддерживая одной рукой его талию, Минхо другой сжимал его ягодицы, чувствуя, как чётко очерченные мышцы сгибаются с каждым толчком. Джисон был так чувствителен к нему, стонал и тяжело дышал в такт его движениям, задыхаясь, выкрикивая его имени. Минхо упивался представшей перед ним сценой, закрывал глаза и погружался в удовольствие, пытался навсегда запоминая её. Минхо опустил его бёдра обратно на кровать и склонился над Джисоном, когда они оба легли. Не медлив,Минхо опустил руку к эрекции Джисона, теперь пульсирующей и влажной от отчаянного желания. Он почувствовал, как Джисон сжался вокруг него, когда посмотрел в его глаза, затуманенные и расфокусированные, но прилагающие все усилия, чтобы вернуть его взгляд. Пот блестел на его спине и лбу, Минхо не прекращал глубокие движения, поглаживая его спереди в сравнительно неторопливом темпе, стремясь продлить каждое мгновение наслаждения. Громкий и протяжный стон сорвался с губ Джисона, когда он кончил, содрогаясь от стимуляции. Минхо продолжал поглаживать его, целовать и кусать его горло и ключицу, чувствуя, как его разум раскаляется добела от удовольствия. С тихим рычанием он достиг кульминации внутри Джисона, на мгновение потерявшись в ощущении. Всю оставшуюся ночь он продолжал обнимать, прижимая, куда казалось все сильнее.

☫༻♗༺☫

      На следующий день, вечером к Джисону пришёл Джун и отвёл его в ванную, позволяя провести там столько, сколько его душе угодно. Выйдя из ванны, в комнате его ждал чёрный, идеально выглаженный костюм, белая рубашка, туфли и небольшие аксессуары в виде дорогих запонок. Джисон разбирался в дорогих вещах и был готов поклясться, что эти запонки стоят как пол этого дома, это немного его смутило, но он отбросил ненужные мысли. Они наконец нормально смогут провести время, эта ночь была не случайна, слова Минхо всё ещё приятно звенели в его ушах. Главное Минхо, главное получить этот шанс и видит Бог, Джисон его не упустит. Перед выходом из своей камеры, сердце Джисона билось с такой силой, что кажется ещё немного и его схватит удар. Волнение не хотело отпускать его, идя по коридору он обдумывал что же сказать, как именно, и что он будет делать если ему дадут этот шанс.       Миндалевидный стол грозился проломиться под таким изобилием блюд, кулинарные изыски не иначе, помимо этого стол был великолепно сервирован, но больше всего Джисона привлекли две вазы с чёрными лилиями. Минхо сидел на другом конце стола и не сводил взгляда с удивленного Джисона, который рассматривал всё, пробовал, шутил про то, что если бы все заложники так ужинали, то многие бы хотели быть пойманными. Они практически не разговаривали за столом, лишь иногда обсуждали, то или иное блюдо. Сквозь призму Джисон замечал, что за всё это время Минхо не проглотил ни куска, он только держал бокал с вином, но сколько бы он не касался губами горлышка, вина не становилось всё меньше. Пугало ли это Джисона? Нет. Хотел ли он задать прямой вопрос, испортить атмосферу, а может разозлить Минхо? Нет. Он словил себя на мысли что пора признать: Минхо вёл себя странно, много чего Джисону казалось странным и несвязным, но он доверял ему, как бы абсурдно не было в его ситуации. Он доверил всего себя однажды, вручил ему власть над собой и был готов к последствиям.       Когда Лия вынесла десерты на многоярусной вазе, взгляд Джисона упал на фрукты на нижнем ряду. Он не сводил взгляда с яблок, чувствуя на себе тяжесть взгляда Минхо.       — Спасибо за этот вечер… — с сияющими глазами произносит Джисон. — Я наверняка переступлю грань твоей доброты, но я хочу сказать, как же многое для меня значит, то что ты для меня делаешь… — на выходе говорит Джисон и хватает первое попавшееся на глаза яблоко. Откусив и прожевав кусочек, он поднимает голову и хочет было продолжить разговор, как вдруг слышит скрежет ногтей по столу. Он со страху слегка отодвигает стул, видя как ногти Минхо впились в дерево. Его дыхание становится рваным, пряди волос прилипают к лбу, его губы беззвучно движутся как будто пытаются что-то произнести.       — Я-я что-то не то сказал? — еле произносит Джисон, опираясь одной рукой о стол.       — Почему?... Почему ты выбрал именно его? — по его щекам текут слёзы, голос хриплый, дрожащий, Минхо не может оторвать рук от стола, впиваясь всё сильнее отчего дерево стало трещать. — Почему из всех ты взял именно его?       Туманным взглядом Джисон осматривает фрукт, его ноги и руки налились такой тяжестью, что было физически больно их ощущать. Яблоко выскальзывает из его рук, и он постепенно сползает со стула словно мягкий пластилин. Вскочив со своего места, Минхо подхватывает Джисона на руки и укладывает на рядом стоящий диван.       — Кх-аах, М-минхо, — хрипя и сотрясаясь от кашля, Джисон хватает Минхо за руку и прижимает не к своей груди. Сквозь тёмную пелену Джисон видит, как красиво переливаются изумрудом с золотом в глазах Минхо. Красиво, но так больно видеть как он рыдает, крича, прижимает тело к себе. Всё тише и тише становился его голос для Джисона, отчего он судорожно пытался произнести: — Я-я люблю… люблю тебя…       Минхо кричит ему в ответ что любит, всегда любил и будет любить до конца своих дней. Он говорит ему как жаль, как ему безумно жаль что из тысячи страниц их истории, они навеки запомнят эту. Минхо замирает, когда сердце Джисона останавливается, он берёт его в охапку, и словно убаюкивая шепчет слова любви.       С наступлением полнолуния, Минхо выходит из дома с Джисоном на руках, бросив мимолетный взгляд на луну, он двинулся в самую чащу леса, несколько часов идя меж сосен и пихт, пока не останавливается у обрыва. Густой туман покрывал всю поверхность воды так, что казалось, обрыв вёл к облакам, но шагнув вперёд Минхо не упал, а прошёл сквозь стеклянный щит, за которым был хрустальный мост ведущий в огромный замок, окруженный стенами с алыми, величественными колонами. Подойдя ближе к стенам, перед Минхо открылись огромные вороты из чёрного золота с острыми пиками. Территория вокруг замка, казалась простиралась в никуда, так как была скрыта густым туманом. Зайдя в замок, Минхо встретила внезапно возникшая фигура из стекла и произнесла: — Мне жаль.       — Врёшь, ты просто иллюзия этого...— свирепо произнес Минхо, но осекся увидел на огромной, мраморной лестнице, мужчину, что был одет во всё чёрное.       — Ты принял верное решение, — громко произнёс мужчина, спускаясь вниз по лестнице. — Он умер, чтобы получить шанс на жизнь...       В зале раздаётся свирепый рёв, затем тихие шаги и грохот дверь.       

☫༻♗༺☫

      Мужчина стоит возле огромных песочных часов и смотрит как, густой,чёрный дым гуляет под стеклом.       — Ты нарушил правило, — холодно произносит он стоящей позади него стеклянной фигуре. — Он должен был страдать перед смертью, что если он просто умер, как человек? — говорит он и оборачивается.       — Я соблюдал хронологию его истории, поверь, он страдал, но тебе нужно шоу....увы — надменно говорит хрустальная фигура и забирает книгу, что была возле песочных часов. Зал с песочными часами озаряет яркий изумрудный и пепельно-серый свет, что исходил из двух огромных колб. Песочные часы с изумрудным светом, держали огромные колонны из чёрного золота, они были прикованы толстыми цепями к колбе, словно удерживая. Наверху колбы была, как будто выплавленная из метала волчья голова. Пепельный свет же, исходил из песочных часов, чью колбу обвивали и служили опорой вместо колон, золотые змеи, из пастей тянули цепи вместо языком, которые обвивали стекло колбы.       Забрав две книги, что были возле часов стеклянная фигура покидает, в котором стояли ещё четыре безжизненные колбы.