Наполеон Тирамису и Катя Пушкарёва ❤️

Катя лежала на диване свесив ножку, и периодически помахивала тапочком с розовым пушистым балабоном, неторопливо попивая любимый ароматный чай с бергамотом и пирожным тирамису. Седьмой месяц беременности подходил к концу. Ничего такого, чем обычно пугали беременных, у Кати не наблюдалось, но постоянно хотелось сладкого. С некоторых пор в холодильнике постоянно водился любимый с детства «Наполеон» и пара пироженок тирамису, к которым она неожиданно воспылала горячей любовью. Измотанному капризами мужу вчера, вернее говоря, сегодня, в час ночи пришлось идти за тортом, который так неожиданно закончился, а сладкого Кате хотелось — хоть плачь, и до утра это никак не могло подождать. Еще и погода была ужасной: пронизывающий ветер и слякоть. Уставший и злющий Жданов покорно нес этот нежно-кремовый слоёный «Наполеон» и понимал, что никогда в жизни больше не сможет его есть. Но благодарный взгляд Катеньки того стоил, её глаза сверкали и искрились неподдельной радостью, когда она, не вылезая из постели, зачерпывала ложкой хорошо пропитанный и приторный до тошноты Наполеон и отправляла его в рот. «Андрюш, это просто великолепно!» — восхищенно восклицала жена и по-детски наивно предлагала ненавистную Андрею сладость, ложечку за маму, ложечку за папу и за любимую жену. Как примерный муж, он не мог отказать беременной жене и покорно глотал этот кремово-слоеный кошмар, заверяя, что это невероятно вкусно. Пытка продолжалась до двух ночи, а потом будущая мать устала и уснула прямо с тортом на коленях. Жданов устало вздохнул с облегчением. Его уже тошнило от одного вида этого проклятого торта. На балкон, что ли, выйти, глотнуть свежего воздуха? В комнате невыносимо пахло ванилью. Пора бы ложиться спать. Андрей тонул и захлебывался липкой субстанцией, пахнущей ненавистной ванилью. Оттолкнуться, чтобы выплыть на поверхность, было не от чего. Слоеные коржи рассыпались в труху, стоило их тронуть, крема становилось все больше и больше, а его засасывало куда-то вниз от каждого его движения. Тягучая, невозможно-сладкая, субстанция склеивала пальцы, заливалась за шиворот, пропитывала его вплоть до носков. Андрей с трудом открыл глаза и с ужасом понял, что он лежит в гигантском «Наполеоне» и судорожно пытается вырваться из плена липких слоёных коржей. Над ним кружилась стайка пирожных «Тирамису» и оживленно спорила друг с другом и периодически набрасывалась на Андрея. — Скушай меня! — Нет, меня! Меня, меня! — почему-то мультяшными голосами на перебой вопили пирожные, облепляя Жданова со всех сторон. Одно, самое настырное из них, залепляло лицо, не давая отвернуться и вдохнуть… Андрей проснулся в холодном поту, рывком сел на постели, скинув с лица пропахшую ванилью ладошку жены и ошарашенно оглядел их с Катей спальню. Дурацкий сон! Дурацкий торт! Недоеденный «Наполеон» свалился с колен уснувшей жены, развалился и раскрошился по постели, перепачкав все кремом. Жданов поморщился от отвращения к ни в чем не повинной выпечке и с досадой застонал, разглядывая покрытую толстым липким слоем крема левую руку которая лежала прямо на торте. — Андрюш, что случилось? — Катя приподнялась на локтях и изумленно вздохнула. — Ой… В карих глазах удивление сменялось обидой. Андрей виновато взглянул на жену и поторопился ее успокоить. — Я сейчас все уберу, не расстраивайся, — заверил Катю Андрей, нежно целуя ее в уголок губ. — Тортик жалко, — всхлипнула будущая мама. — И уборки теперь… — С самого утра принесу сразу два, — пообещал Андрей, радуясь, что буря практически миновала. — Ложись спать, любимая. — И тирамису тоже прихвати, — капризно попросила Катя, облизывая испачканный остатками крема пальчик. Жданов едва удержался от стона. Не рассказывать же любимой женщине о том, что эти дурацкие сладости ему уже в кошмарах снятся! — Конечно, родная, — выдавил из себя Андрей, целуя жену в губы. — Я тебя так люблю, Андрюш! Ты самый лучший на свете! — ответила она. Сон сморил обоих быстро. Катя в объятиях мужа счастливо улыбалась, прижимаясь к нему всем телом. Ей снился гигантский эклер, полный сливочного крема и щедро политый шоколадом. Андрей во сне хмурился и вздрагивал. Тирамису пламенно признавался в любви «Наполеону», уговаривал выслушать его и дать ему еще один шанс. Противный торт отворачивался и не желал слушать бедное пирожное, и Андрей так проникся его судьбой, начал давать советы и обещал, что все будет хорошо…