***
День за днём, ночь за ночью. Габриэль все чаще просыпается утром и отмечает, что не помнит сегодняшнюю дату. Все смешивается в бесконечный круг однообразия и бессмыслицы. Ничего боле не приносит желаемого удовлетворения. Душа уже боле ничего не желает. Отходят на второй план талисманы, даже Эмили. Несвойственными ему шаркающими шагами Габриэль входит в свой кабинет. Все слишком белое, слишком однообразное и монотонное. Даже мозаичный портрет Эмили, с которого она так прекрасно ему улыбалась, а теперь смотрит с небывалой пресной серьёзностью.***
Габриэль останавливает руку над холстом. К горлу подступает комок отвращения. Скучно, не оригинально. Без капли сожаления он удаляет почти законченный эскиз. Быстро просматривает эскизы будущей осенней коллекции, удаляет и их тоже. Не идеально. Все, что он делает, все, что он создаёт. Все его творения отвратительны и не идеальны.***
Габриэль замирает на краю крыши. Солнце уже зашло, но небо все ещё отливает потемневшими розовыми красками. Где-то над головой постепенно зажигаются редкие звёзды, еле-еле различимые из-за ночных огней Парижа. Вот этот город, где он родился, вырос и полюбил. Город, где он построил особняк и создал столько творений. Город, который разнес славу о нем, как о величайшем модельере и злодее. Город, который он ненавидел всем сердцем, который дал и отнял у него все. Габриэль делает шаг вперёд. Ветер настойчиво бьёт в лицо, дыхание перехватывает. Агрест на секунду зажмуривает глаза, стараясь заставить себя сделать вдох. Невозможно. Именно так он чувствовал себя весь последний месяц. Или два. Или, возможно, все время до этого. Габриэль развернулся и приземлился на ноги. Туфли волшебного костюма мягко отпружинили от земли.***
Габриэль собирался было уйти в свою комнату, когда услышал тихие звуки фортепиано. На часах за полночь. Сквозь расстояние под дверью сочилась тонкая полоска света. Габриэль бесшумно приоткрыл дверь. Адриан перебирал пальцами по клавишам, чуть прищурив сонные слипающиеся глаза, сосредоточенно смотря в ноты. Но по всему выражению его лица, по расслабленности движений было понятно — он играет просто так, для себя. Габриэль замер. Как легко, как прекрасно может звучать музыка в его исполнении, когда Адриан играет по своей воле, без принуждения. Расслабляет, позволяет полностью, с головой окунуться в нее, забыть на мгновение о всем и обо всех… Габриэль оказался за спиной сына быстро и бесшумно. Дождавшись, когда из-под тонких умелых пальцев выйдет последний аккорд, он аккуратно положил руки Адриану на плечи, почувствовав, как тот вздрогнул от неожиданности. Габриэль молча смотрел на золотую макушку сына, а потом крепко-крепко прижал к себе. Адриан — вот тот человек, ради которого стоит жить, стоит работать, стоит продолжать бороться и создавать. — Ты — мое самое лучшее творение, Адриан.