🎹🎹🎹
Чонгук тормозит своего малыша на привычном парковочном месте, которое никто не вправе занять. Потрепанное здание боксерского клуба реконструировали лишь раз, из-за удалённости от центра до него почти никогда никто не добирался. Хотя это место должно было быть первое, которые могло пойти на утилизацию северными. В провонявшемся потом зале стояла непривычная тишина, разбавляемая лишь тихим посапываемым мирно дремавшего прямо на ринге Хосока. Чонгук мотает головой и, сняв с брюк ремень, громко бьет им о железный диск, объявляющий начало и конец поединка. От громкого звука Хосок вскакивает, путаясь в ногах, и под громкую ругань, падает обратно. — Чтоб тебя, — рычит Хосок, потирая ушибленную поясницу. — Не даёт человеку поспать перед спаррингом. — Ты видел своего спарринг партнера на сегодня? — хмыкает Чонгук и, кинув ремень на ближайшую деревянную лавочку и подхватив уже потрёпанный бинт, начинает наматывать его на ладони. — Тебе можно было даже не приходить, он упадёт ещё на входе и ты выиграешь. — Я думал ты не появишься тут до начала, — Хосок отползает ближе к углу и, облокотившись головой о верёвки, из-под прикрытых ресниц наблюдает за альфой. Когда Чонгук заканчивает с руками, он, приподняв верёвки, поднимается на ринг. — Ты сегодня не боксируешь? — Нихуя, у меня запрет, — выплевывает Чонгук, кинув презрительный взгляд на небольшую комнатку хозяина этого заведения и по совместительству дяди Чонгука, откуда тут же доносится сонный и грубый голос в ответ. — И будет до конца жизни, если не научишься держать себя в руках. Чонгук закатывает глаза и пробно ударяет один раз по груше. Та неприятно скрепит, а Хосок укладывается по-удобнее. — Ты ничего не теряешь, сегодня суммы копеечные, — пожимает плечами Хосок и тут же прыскает, когда снова из комнаты доносится голос альфы: — А потому что кто-то в прошлый раз разъебал всех желающих, что бедные пацаны теперь и шагу в наш клуб не ступают. Хосок закрывает лицо руками, содрогаясь в конвульсиях ещё больше, когда Чонгук замахивается на него. — Да, ну и зрелище ты устроил тогда, — держась за живот, смеётся Хосок, а Чонгук подряд начинает наносить груше сильные удары. — А ты не лучше, как сорвёт бошку, так и убить можешь, — альфа в комнатке громко зевает после слов и замолкает, а Хосок высовывает язык, будто передразнивая тренера. — Ты сегодня менее агрессивный, — констатирует Хосок, удивляясь ещё целостности груши. На той неделе они вынесли около десятка разорванных в клочья новеньких груш. — На меня налетел сегодня пацан и помял мой байк, — сквозь сбившееся дыхание говорит Чонгук, а Хосок тут же принимает сидячее положение и напрягается. Если что-то случается с малышом Чонгука, это равносильно войне Северной Кореи с Южной. Также все после превращается в прах и труху. — И ты ещё не крушишь все вокруг? — настороженно интересуется Хосок, выгибая бровь на абсолютно спокойного Чонгука. — Наглый, базарит на гражданском, из белых походу. Ноты выронил, не удивлюсь, если он из консерватории, — Чонгук ударяет по груше, но гнев будто весь закончился, его нет. Перед глазами лишь всплывает это миловидное лицо, до которого так хочется дотронуться, испытать мягкость его кожи, понюхать. — Короче, все то, что ты не любишь, — хмыкает Хосок. Чонгук одним движением останавливает грушу, не моргая, прожигает взглядом красный материал. Мальчишка с первого взгляда и правда вобрал в себя все то, что Чонгук ненавидит, особенно его манеры. Чонгук предпочитает до смерти избивать таких альф, а на особо надоедливых омег насылает своих людей, но этого мальчика хочется защитить, закрыть от всех факторов прогнившего города. Кажется, тот омега за несколько минут засел в Чонгуке внутривенно, навечно. — Ещё он сказал, что из-за меня его могут сильно наказать, — вспоминает Чонгук, чуть поворачиваясь к прыснувшему другу. — Ну он точно безбашенный, — Хосок откидывает голову, облокачиваясь о верёвки руками. — Все может быть, у нас семьдесят процентов семей патриархального типа. Чонгук долго молчит, а Хосок в удивлении не может узнать друга. — Хочу встретиться с ним снова, — Чонгук слишком резко отбивает грушу и соскакивает с ринга, не дав Хосоку сказать и слова. — Какого черта? Чонгук? — подскакивает на ноги Хосок, но альфа даже не поворачивается. Он в удивлении разводит руки на вышедшего из комнаты тренера, мотая головой на его немой вопрос. — Говорит какого-то пацана сбил. — Надеюсь этот пацан вправит ему мозги, — машет рукой на взъерошенного Хосока альфа и отвернувшись, останавливается в дверях. — Хватит прохлаждаться, повторно изучи соперника и повтори все выпады, — наказывает тренер и тут же перебивает собравшегося возразить Хосока. — Даже если ты в себе уверен. Это никогда не помешает. 🎹🎹🎹 В консерваторию Юнги прибегает за пять минут под недовольные бурчания Тэхена. Тот все показывает на часы, на всех пришедших на экзамен людей и недовольно цокает на внешний вид омеги. — Ты в грязи валялся, что ли? — хлопочет над смирно стоящим Юнги Тэхён, отряхивая его белую рубашку и брюки от дорожной пыли. — Упал, — бросает Юнги, крепче сжав ноты в руке. — Так я тебе и поверил, — с заботливой строгостью бурчит Тэхён, поправляя растрепавшиеся волосы Юнги. — Только отцу не говори, — просит Юнги, поворачиваясь на Тэхена, тот устало мотает головой. — Я похож на самоубийцу? Юнги чуть улыбается и провожает взглядом постепенно заходящих в зал ожидания студентов. — Ты пойдёшь первым, я тебя записал уже. Они удивились, услышав твою фамилию, возможно благодаря ей тебе будет бонус. — Сказать, как я к этому отношусь? — выгибает бровь Юнги, а Тэхён хмыкает. — Я догадаюсь, — Тэхён подталкивает Юнги ближе к залу, заставляя идти, а у Юнги будто ноги к полу прилипли. — Тэхён, — окликает его Юнги, чуть повернув голову. — Дождись меня у угла, ладно? Я до него сам дойду. Мне нужно придумать, что отвечать отцу. — Чтоб ты снова где-нибудь упал? — вытягивает уголок губ Тэхён и выдыхает на умоляющий взгляд. — Ну конечно, а теперь иди и покажи им мастер класс. Юнги до конца думает, что ему не страшно, пока он не входит в зал с комиссией. Все они в довольно пожилом возрасте и смотрят так, что хочется убежать, вскрыть вены и себя. Их презренностью можно было накормить весь мир, только когда Юнги назвал фамилию, их взгляды словно по щелчку переключателя поменялись. Бах в его исполнении звучал слишком чувственно, живо, что даже некоторые члены комиссии заслушались с открытыми ртами. Он был прав, руки и правда все помнили, даря мозгу полную расслабленность. Когда Юнги стоит перед ними, пряча за спиной чуть трясущиеся руки, смотря на свою зачетную книжку, где главный омега консерватории выводит извитое «зачислен». — Мне нужно знать, насколько хорошо я сдал экзамен, — смотрит на них Юнги, ловя подбадривающие улыбки. Ему мало знать, что отлично, что он зачислен. — Пока это невозможно сказать, так как вы сдавали первым, дождитесь результатов, — грубым от природы голосом говорит главный омега и протягивает Юнги его билет в консерваторию. — Но вынужден признать, это было одно из лучших выступлений за всю историю зачисления. Юнги сдержанно кивает и кланяется на прощание. Осталось лишь дождаться результатов. Юнги в неверии смотрит на таблицу, когда ее вывешивают после двух часов экзамена. Он второй. Второй. И, наверное, переживать так стоило тем, кто находится под красной жирной чертой, но у Юнги перед глазами картинка мутнеет, а к горлу подкатывает неприятный кислый комок. Он поднимает взгляд на первую строчку, сжимая кулаки. Ли Лиен. Сын лучшего друга отца, бывший одноклассник Юнги и самый ненавистный для омеги человек. Лиен стоит в стороне, в толпу не заходит, прекрасно знает, что выше их всех. Юнги одного взгляда на него хватает, чтобы замутило. В его холодных, почти прозрачных глазах ни доли сомнения, он смотрит на Юнги нечитаемым взглядом, на прощание бросив еле заметную улыбку. Они два лучших ученика, вот только в этой паре Юнги второй. Он хуже. Ему было бы не так противно, если бы первое место занял кто-то другой, но отец его уничтожит, узнав, что это именно Лиен лучший. Его синие волосы выделяются среди толпы, он высокий и по богемному красив. В эту секунду Юнги думает, что проигрывает Лиену во всем. Омега, расталкивая всех студентов, выбегая на свежий воздух, хватая ртом воздух. Он не сразу замечает рядом стоящий такой знакомый байк, а Чонгук просто молча смотрит на хватающего воздух омегу. Когда Юнги сталкивается с ним взглядами, он даже не думает, просто подходит без лишних слов, закидывая ногу и садясь сзади. — Отвези меня как можно дальше отсюда, — тихо молит Юнги, крепко прижимаясь к спине альфы. Чонгуку больше повторять не нужно, он газует, а байк уносится вдоль по улице. Лиен провожает две фигуры холодным взглядом, так и замерев у синего макларена. — Мне пробить его? — аккуратно интересуется Джин, кидая взгляд туда, куда неотрывно смотрит брат. — Не стоит, я знаю кто это, — дергает плечом Лиен и приподнимает дверцу, игнорируя обожающие взгляды с улицы. Он натягивает на глаза солнцезащитные очки, а губы расплываются в каком-то до ужаса устрашающем оскале. — Уничтожить? — просто спрашивает Сокджин, наклоняясь к Лиену. — Я сам. Не упущу кайф лично раздавить надоедливую букашку. 🎹🎹🎹 — Куда ты меня привёз? — сглатывает Юнги, когда байк останавливается перед потрепанным зданием бойцовского клуба. Довериться малоизвестному альфе он уже не считал такой хорошей идеей. Ему просто не хотелось ни с кем видеться, особенно с отцом. — Подальше от твоей шараги, как ты и просил, — глушит мотор Чонгук и закидывает ногу, выпрямляясь. Юнги складывает руки на груди и гордо задирает подбородок. — Я не сдвинусь с места. — Ладно, как стемнеет начни молиться, — пожимает плечами Чонгук, отворачиваясь. — Это ещё почему? — На район посмотри. Тут таких малышей любят, особенно чистеньких и языкастых, — скалится Чонгук и идёт ко входу в клуб. Юнги думает до того момента, когда альфа не дотрагивается до ручки. — Постой, — чуть путаясь в ногах, слезает с байка, за считанные секунды добегает до альфы, обхватывая его за сильное предплечье. — Раз ты меня сюда привёз, ты и охраняй. — Как скажешь, малыш, — хмыкает Чонгук, а Юнги жмётся к альфе ближе, никогда не бывая в таком огромном скоплении людей. Здесь полно полуголых альф, а смотрят они на омегу слишком оголодало, будто никогда не видели тут омег. — Не трясись ты так. В этом плане ты здесь никому не нужен, сюда приходят получить эмоции, насладиться боями, — Чонгук его ведёт прямо меж огромными альфами, а Юнги на их уровне чувствует себя слишком крошечным. — Бои без правил? — наконец доходит до омеги и он в шоке распахивает глаза. — Они самые, — забавляется с его реакции Чонгук и почти насильно пихает начавшего сопротивляться омегу в зал. Юнги приходится натянуть маску с подбородка на нос от какофонии запахов. — Не говори, что тут будет много крови? — пищит Юнги, когда Чонгук садит его на первый ряд рядом с каким-то альфой, улыбаясь ему. Юнги, соблюдая манеры, чуть кланяется мужчине, получая в ответ легкий кивок и улыбку. — Смотря какое настроение у Хосока, но он бьет изысканно, не волнуйся. — Кто?! — истерично пищит Юнги, вскрикивая от слишком громких криков приветствия спарринг партнеров. В эту секунду Юнги Чонгуку напоминал маленького мышонка, которого загнали в клетку с котами. Он прижимает худые коленки к себе и реагирует на громкие звуки слишком сильно, что Чонгуку хочется накрыть его собой, защитить. Как может сносить голову с человека, которого знаешь меньше часа? Сначала Юнги реагирует слишком бурно, мечтает убежать из зала, но потом, когда блок в голове начинает спадать, внутри все наполняется непонятными эмоциями, и только потом омега понимает, что это то, чего он так долго желал. Эмоции. К концу он вливается и даже сам вместе с толпой скандирует имя выигравшего. А Чонгуку словно стало наплевать на происходящее на ринге, сейчас ему интересны только эти порозовевшие от жары и эмоций щеки, эти блестящие изумрудные глаза. Он был слишком очарователен. — Ты так и не сказал своё имя, — кричит ему на ухо Чонгук, пытаясь перекричать толпу. — Юнги, — в потоке эмоций выпаливает Юнги, тут же радостно подпрыгивая, когда объявляется очередной победитель. — Юнги, — повторяет его имя Чонгук, будто пробует на вкус. Сладкое, будто мёд по языку. Юнги сидит в зале после окончания боев почти до конца, пока Чонгук переговаривается с другими альфами. Сейчас внутри его наполняют нереальные эмоции, заставляя переживание об отце и Тэхёне забросить на потом. Он даже не достаёт телефон, не желая портить такое незабываемое чувство. Зал пустеет до состояния, когда они остаются в нем вдвоём. Чонгук все еще не смеет оторвать взгляд от омеги, а Юнги скользит им по крупному телу альфы. — Я же говорил, что тебе понравится, — подходит к нему Чонгук, обхватывая двумя ногами его коленки, словно беря в плен. — Признаю, в такие места меня ещё не водили. Как и во многие. — Значит я возьму на себя смелость открыть тебе эту неизведанность. Юнги сам не замечает, как тянет руку к шее альфы, а Чонгук одним грубым движением поднимает его со скамейки, целуя. Для Юнги все это впервые, но рядом с этим альфой омега будто уже был так много раз, что не пересчитать. Чонгук целует глубоко, мокро, подцепляет кромку рубашки, вытягивая ее из брюк и проводя ладонью по позвоночнику, заставляя Юнги выдохнуть и закатить глаза. — Сделай так ещё раз, — еле слышно просит Юнги сквозь поцелуй, слепо касаясь губами губ Чонгука. — Как? — чуть улыбается Чонгук и надавливает пальцами на позвонки, ведя вверх, оглаживая каждый. — Так? Юнги в блаженстве задирает голову, выгибаясь. — Я хочу посмотреть ринг, — распухшими от поцелуев губами шепчет Юнги и выпархивает из хватки Чонгука, залезая на ринг. Чонгук неспешно подходит сзади остановившемуся посередине омеги, награждает шею медленными поцелуями, оттягивает рубашку, оголяя молочные плечи. Юнги разворачивается в руках Чонгука слишком резво, хватаясь за горло его водолазки и таща вверх. — Что? — дразнясь, выгибает бровь Чонгук, будто не понимает попыток Юнги. — Сними. Хочу посмотреть, — сейчас Юнги напоминал маленького ребёнка, от которого так крышесносно пахло смесью сицилийских приправ. Чонгук долго его не мучает, подцепляет и тянет водолазку вверх, оголяя подкачанный торс. Юнги тут же тянется пальчиками, оглаживая рельеф, а потом улыбается слишком по-дьявольски. Он прикасается губами к ключицам альфы и ведёт все ниже, губами обводя контур каждого кубика. Чонгуку крышу сносит окончательно от вида омеги снизу. Тот смотрит слишком томно, по лисьи, что совсем не вяжется с образом омеги, который только вошёл в это здание. Этот тянет губы в ненасытной улыбке, трется носом о мелкие волоски у кромки брюк, проходясь по этому месту языком. Чонгук утробно рычит, сжимая зубы, одним движением наклонившись и повалив омегу на ринг. — Моя очередь смотреть, — проводит носом по скуле тяжело дышащего омеги Чонгук и одним рывком дергает рубашку. Юнги инстинктивно вжимает живот, а Чонгук прикусывает губу от желания увидеть там бугорочек от своего члена. Чонгук задирает меж зубов правый сосок, вызывая у Юнги писк. Омега подгребает пальчиками, а потом вовсе обхватывает ступнями торс альфы. — У тебя же никого до меня не было? — Чонгук зализывает укус, ведёт носом по ключицам, а ладонью к кромке брюк, чуть оттягивая. Юнги отрицательно машет головой и, прикусывает губу, нетерпеливо тянется пальчиками к ширинке альфы, громко щёлкая ей. — Но это не отменяет факта, как сильно я хочу тебя сейчас, — проводит юрким язычком по ряду зубов Юнги, а Чонгук снова остервенело впивается в нежные губы поцелуем. Движением руки он заставляет Юнги перевернуться и упереться на локти, омега выгибает спину и оттопыривает такую аппетитную задницу. Чонгук не удерживается, зубами тянет брюки вместе с кружевными трусиками до колен, чуть прикусывая правую ягодицу. Юнги давит глухой стон, задирая голову. — Не смей тянуть, — шипит Юнги, когда Чонгук обхватывает его поперёк живота ладонью, а второй тянется к брюкам, спуская их до колен. — Даже не подумаю. Он проводит пару раз по члену и, пристроившись, толкается наполовину, чувствуя, как сжались вокруг плотные стенки. Юнги жмурится, сжимает зубы, но сам толкается навстречу. Чонгуку от этой узости совсем сносит крышу, он ведёт ладонью по нежной коже живота, пупку, поглаживая, вызывая у Юнги стон удовольствия. — Это все сюрпризы о твоих эрогенных зонах или будут ещё? — шепчет ему на ухо Чонгук, толкаясь и прикусывая хрящ. Юнги ничего не отвечает, выгибается в спине, сгорая от быстрого темпа. Чонгук скользит губами по позвоночнику, пальцами надавливает на пупок, разглагаясь от бугорка собственного члена где-то внутри. — Я сейчас... все... — с придыханием стонет Юнги, а Чонгук толкается сильнее, от блаженства закатывая глаза, когда горячая сперма наполняет омегу, переливается через края, стекая по молочным бёдрам. Юнги подгибает локти и падает на ринг, только рука альфы не дает полностью соприкоснуться. Чонгук ложится на спину и кладёт омегу себе на грудь, прижимая ближе. — После такого ты обязан меня охранять сутками, — чуть шепчет Юнги, улыбаясь. — Тогда проще привязать тебя насильно к себе, — хмыкает Чонгук. — Тогда это уже насилие, — лукаво улыбается Юнги и, приподнявшись, вновь глубоко целует. Хлопнувшая где-то дверь заставляет Юнги подскочить, в страхе оглядываясь по сторонам. — Мы были не одни? — Это же боксёрский клуб, — хмыкает от вида омеги Чонгук. — Конечно, нет. — Чтоб тебя, — ругается Юнги и, не обращая внимание на недовольное мычание Чонгука, поднимается и прямо голым идёт к скамейкам, на ходу натягивая брюки. — Ты должен мне рубашку, — напоминает ему Юнги, остановившись у верёвок. — Можешь взять мою. Юнги закатывает глаза и спрыгивает с ринга, а Чонгук понимает, что теперь у него два любимых малыша.У настоящих историй любви финалов нет