Расскажи об этом пчелам

I can dim the lights and sing you songs full of sad things We can do the tango just for two I can serenade and gently play on your heart strings Be your Valentino just for you

      Фрэнк бережно снял ремень гитары с заметно ноющего плеча и с наслаждением потянулся, выбрасывая руки в стороны, почти задевая проходящего мимо Нейла. Тот, привыкший к внезапным телодвижениям Айеро, не прерывая зевка, увернулся и сдернул с расшатанного табурета чехол для гитары.       — Во вторник также? — Тим, накрыв драгоценные барабаны шуршащим брезентом, стоял у двери, ведущей на улицу, нервно постукивая ногой в ожидании, когда остальные участники группы соберутся.       Из разных углов подвала раздалось нестройное мычание, означающее согласие. Безмолвным остался только Джон — он в десятитысячный раз проверял усилитель, на который налетел чересчур увлекшийся игрой Фрэнк. Тот закатил глаза — усилитель был высотой ему почти по пояс, а весил не меньше самосвала, потому переживания басиста были бессмысленны.       Расправившись с чехлом, молния на котором заедала вот уже как полгода, Айеро обвел оценивающим взглядом согруппников. Те выглядели не лучшим образом — насквозь пропитанные потом, красные и уставшие, словно сразились с тысячей монстров, а после пробежали марафон. Хуже всех выглядел Шон — в самом конце репетиции он свалился куда-то под синтезатор и с тех пор не подавал признаков жизни, только изредка постанывая и закрывая глаза ладонью. Фрэнк неловко почесал затылок — он подумает над тем, чтобы в следующий раз не так сильно гонять ребят, в конце концов, до концерта целых две недели, да и сет-лист менять никто не планировал.       Джон и Нейл, оставившие гитары у стены, с отточенной синхронностью подхватили Шона, продолжающего строить из себя умирающего лебедя, под мышки и потащили к двери, любезно открытой Тимом, который начал закипать от бесконечного ожидания. Фрэнк, чувствуя укол вины за несправедливо завышенные требования, подхватил гитары и обвел прощальным взглядом подвал: накрытые брезентом барабаны, давным-давно неработающий телевизор, четыре табурета разной степени расшатанности, продавленный диван, от которого несло травкой за километры, и многострадальный синтезатор Шона вздохнули с облегчением, когда Айеро выключил свет и захлопнул дверь, ведущую на улицу.       В голову Фрэнка тут же прилетела связка ключей, стукнулась о затылок и со звоном приземлилась на темно-серый из-за сырости бетон. Тот поморщился от несильной, но неожиданной вспышки боли и повернулся к согруппниками, сгустившимся у машины Тима, пытаясь скорчить как можно более грозное выражение лица, глубоко в душе подозревая, что выглядит как обделенный жизнью щенок.       — За что?! — Фрэнку хотелось злобно завопить (усталость брала свое, и из равновесия его могла выбить любая мелочь), но он вовремя вспомнил о том, что совсем недавно старушка, живущая неподалеку, грозилась вызвать полицию, если они, черти волосатые, продолжат шуметь и мешать отдыху добрых людей, поэтому изо рта вырвалось полузадушенное шипение, достаточно громкое, чтобы Нейл, стоящий ближе всех, услышал и демонстративно закатил глаза.       — За тиранию на репетиции, — ответил он.       — И за все сопутствующее, — чересчур громко для умирающего добавил Шон, стоило Фрэнку повернуться к двери, чтобы запереть ее.       Айеро фыркнул и бросил связку ключей Нейлу, старательно пряча глаза. Он явно переборщил, о чем теперь очень жалел. Он старался держаться с согруппниками в равных отношениях, ставя дружбу выше музыки, но иногда его перфекционизм и неуемные амбиции выходили из-под контроля, и случалось нечто подобное.       Поднявшись по ступенькам наверх, Фрэнк вручил гитары Джону, который тут же побрел к багажнику, и так и остался неловко переминаться с ноги на ногу, чувствуя все возрастающую скованность, которая посещала его только в моменты искреннего сожаления, на пару с цунами чувства вины.       Шон, по личному мнению Фрэнка обладавший какими-то экстрасенсорными способностями, подошел к нему и положил горячую ладонь на плечо:       — Не грузись, — подбодрил он Айеро. — Все нормально, но если будешь беситься во вторник, я тебе врежу.       Фрэнк наконец поднял глаза на Шона и криво усмехнулся краешком рта — в глазах Саймона поблескивали знакомые чертята, пусть вселенская усталость и сквозила в каждом его вдохе.       — Все в ажуре, Фрэнки-и, — протянул Тим, успевший забраться на водительское кресло.       Джон, кое-как утрамбовав чехлы, показал большой палец, захлопнул багажник и тут же согнулся в приступе чихания из-за вырвавшегося облачка светло-коричневой пыли. Фрэнк мысленно содрогнулся — он единственный, кому удалось отвоевать право ездить с гитарой в салоне, и до сих пор он считал это божьей платой за прозябание в католической школе (оставалось только удивляться, как инструменты после поездок в таких условиях не превращались в горстку пыли и щепок).       — Но ты торчишь мне пачку сигарет, — сказал Джон, по-дружески толкая его в плечо и забираясь на заднее сидение. — За усилитель.       — Да все с ним нормально! — возмущенно взмахнул руками Фрэнк.       Дальнейшие препирательства прервал звонок телефона в заднем кармане Айеро. Тот, показав язык Джону, который победоносно вскинул кулак, задевая голову ни в чем неповинного Тима, выудил из джинс телефон и отточенным движением большого пальца откинул крышку. Увидев родное «Джи» на тусклом экранчике, Фрэнк украдкой улыбнулся и отошел от машины, чтобы препирательства Тима и Джона не были так слышны.       — Привет!       Фрэнк улыбнулся родному голосу, мягкость которого была слышна даже через искажения не самого качественного динамика.       — Привет, Джи, — отозвался Айеро, не расставаясь с улыбкой, но тут же спохватился, отступил почти к стене дома и откашлялся, пытаясь вернуть голосу привычный развязный тон. Им с Джерардом еще рано терять статус «просто очень хорошие друзья» перед кем-то, кто не является Майки.       — Слушай… — из динамика послышался какой-то подозрительный грохот и чертыханье Джерарда.       — Все нормально? — обеспокоенно спросил Фрэнк, косясь на друзей, которые дружно высунулись в окна, жестами показывая, чтобы он поторапливался.       — Да, я… — снова грохот, шипение, и на секунду все смолкает. — Так вот, я хотел спросить, не хочешь ли ты зайти ко мне? Мне до чертиков скучно, и я приготовил тыквенный пирог.       Фрэнк прикусил губу, но слабая улыбка все равно проступила на лице. «До чертиков скучно» в случае Джерарда означало, что ему надо взяться за какой-то большой проект, но, не изменяя своим привычкам, тот упорно продолжал заниматься чем угодно, но не проектом.       Вспомнив, что Джерард ждет его ответа, Фрэнк спохватился и торопливо ответил:       — Да-да, конечно, — он склонил голову на бок и прищурился, оценивая расстояние. — Буду минут через двадцать.       — Тэрри-стрит, 16, помнишь?       — Конечно помню, — закатил глаза Фрэнк. — За кого ты меня принимаешь?       — За Фрэнка, — Айеро мог со стопроцентной уверенностью заявить, что Уэй сейчас растянул губы в фирменной улыбке, демонстрирующей ряд ровных зубов, и пожал плечами, неопределенно взмахнув свободной рукой.       — Конечно-конечно, — подходящим для подобных ситуаций подозрительным тоном отозвался Фрэнк и поправил сползшую лямку чехла. О его умении теряться в трех соснах слагали легенды.       — Жду тебя через двадцать мину-ут, — пропел Джерард и сдавленно хихикнул. — Люблю, целую, обнимаю, — и бросил трубку, оставив Фрэнка наедине с легким румянцем и глупой улыбкой, которая не желала стираться с лица.       Приняв более-менее подходящий вид для человека, который только что разговаривал с «просто другом», Фрэнк развернулся к машине и в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние.       — Почему так до-олго? — протянул Нейл таким голосом, словно Фрэнк провисел на линии несколько часов.       — Езжайте без меня, — махнул рукой Айеро и шмыгнул носом, с опаской поглядывая на собирающийся вдалеке туман.       — Он еще и не едет! — возмущенно взмахнул руками Нейл, словно расстроенная старушка. — Посмотрите на него! — явно переигрывая, он схватился за сердце и ткнул пальцем свободной руки в Айеро, который перекатывался с пятки на носок в нетерпеливом ожидании, когда Нейл закончит свое представление.       — Угомонись, — Шон бесцеремонно заткнул ему рот ладонью и нагнулся к окну. — Джерард?       Фрэнк кивнул:       — Джерард.       — Передавай привет, — изменившимся тоном сказал Шон и с заговорщицким видом подмигнул, не обращая внимания на четыре пары глаз, выражавших крайнюю степень замешательства и непонимания. — Трогай, — он как ни в чем не бывало хлопнул ладонью по сидению Тима и с удобством откинулся, освобождая рот Нейла.       — Какого ч…       Отъехавшая машина не дала Фрэнку возможности дослушать возмущения Сабатино, о чем тот нисколько не жалел.       Фрэнк пнул камешек, подвернувшийся под ногу, и проводил взглядом удаляющийся пикап. Его напрягали взгляды и подмигивания не в меру проницательного Шона, который только и делал, что безошибочно определял звонки Джерарда и хитро поглядывал на Айеро после.       Фрэнк повернулся в сторону Тэрри-стрит, запрыгнул на бордюр, подняв руки для равновесия, и двинулся к дому Уэев. Шон медленно, но верно делал из него параноика, заставляя анализировать каждое слово и каждый взмах брови, лишь бы случайно не выдать отношения. Как бы сильно Фрэнку не хотелось верить во вселенскую любовь и понимание, он живет в крохотном городке Джерси, а на дворе 2000 год, так что надежда и вера увядали быстрее герани в сентябре.       Не сдержав тяжелый вздох, чем привлек внимание проходящего мимо мужчины, Фрэнк свернул на перекрестке и все-таки спрыгнул с бордюра, опасаясь на удивление оживленного движения по Кортленд-стрит.       Засунув руки в неглубокие карманы джинс, Фрэнк по привычке ссутулился и соскреб намертво прилипший взгляд с удручающе серого асфальта, радовавшего только большими лужами, по которым было приятно проходиться и любоваться брызгами грязной воды из-под подошв ботинок. Хрупкие деревца, изредка попадавшиеся на глаза, чересчур быстро теряли свое богатое красно-золотое оперение, скидывая его пожухлыми, никому не нужными кучками у основания стволов, которые после радостно разносились ветром по дороге. Айеро, скрепя на сердце, проходил мимо жиденьких кучек листьев, профессиональным взглядом оценивая их объем и вынося вердикт: слишком мало листвы, чтобы вдоволь нашуршаться ими и быть уверенным, что теперь запаса воспоминаний хватит до следующей осени. Фрэнк сделал себе пометку на воображаемой пробковой доске — обязательно сходить с Джерардом на Хендрикское поле для гольфа, как только их расписания смен, учебы и репетиций Пэнси совпадут, и хорошенько извалять его и себя в листве.       За молниеносно возникший в голове образ Джерарда зацепилась мысль о комиксах — неудивительно, даже имея огромный круг знакомых, Фрэнк не встречал большего задрота чем Уэй — а вслед за ней увязалась еще одна: сегодня суббота, а по субботам в магазин на повороте к Тэрри-стрит завоз. Фрэнк с просветленным лицом щелкнул пальцами, чем напугал мирно походящую мимо кошку. Мама часто говорила, что захаживать в гости с пустыми руками неприлично, да и такой шанс сделать приятное Джерарду и не выслушивать его разглагольствования о том, что не стоит тратить на него последние гроши, выпадает раз в тысячелетие.       Без лишных размышлений Фрэнк, не сбавляя скорости, свернул к стеклянной двери, сплошь покрытой наклейками разной степени ободранности.       Зазевавшийся кассир вздрогнул, услышав звон колокольчиков на двери, и воззрился на Айеро так, словно тот отрастил рога. Фрэнк, нисколько не смущенный подобным вниманием — богатый опыт фронтмена группы отбил у него последние крохи стыда — быстро стряхнул с обуви прилипший лист и без лишних прелюдий прошествовал к кассе.       — Драсте, — бодро поздоровался Фрэнк с кассиром, который все никак не мог переварить его нахождение в магазинчике, и обвел взглядом полки за его спиной, быстро приходя к выводу, что ничего из этого не знает. Решив, что выпендриваться ему не перед кем, Айеро почесал нос и чуть тише поинтересовался: — Есть что-нибудь новенькое?       Кассир — Трэвис, судя по бейджику, на половину скрытому складками безразмерной толстовки — наконец отмер и мотнул головой, приходя в себя.       — Да, — ответил он тонким голосом, тут же закашлялся и продолжил уже более приятным уху басом: — Да, с утра привезли «Возвращение Темного рыцаря», «Лечебницу Аркхем» в эксклюзивной обложке… Из свежака «Болотная тварь», «НАС3» и «Карательный патруль», но только последние выпуски. Из Марвел…       Дальше речь Трэвиса Фрэнк откровенно пропустил мимо ушей. Услышав слова «эксклюзивная обложка», Айеро решил — вот его шанс. Джерард часто жаловался на то, что ему до обидного нечасто дарят редкости, а самому на них вечно не хватает денег. Первое посещение обители Уэя — достаточный повод раскошелиться. Фрэнк, мысленно кивнув самому себе, вежливо подождал, пока кассир закончит, и решительно достал из заднего кармана потрепанный жизнью и зубами собаки бумажник:       — Беру «Лечебницу Аркхем».       Обеднев ровно на двадцать три бакса и утяжелив чехол гитары увесистым томом, Айеро довольно вышел на улицу и направился к цели. Настроение заметно улучшилось, усталость почти полностью покинула тело, оставляя после себя лишь приятную ломоту уставших ног, а туман, распускающий свои бледные щупальца по улицами почти не пугал. В голове завертелись отголоски веселой, ненавязчивой мелодии. Фрэнк, не сбавляя темпа, нахмурился, выуживая складывающееся звучание из чащи сознания, и на пробу просвистел первые ноты себе под нос. Удовлетворенный сыроватой мелодией, которую без усилий можно будет доработать до новой песни, он продолжил, надеясь, что в Нейле проснется гитаристская солидарность, и на следующей репетиции он прочувствует всю прелесть мелодии, а не посмотрит на него, как на душевнобольного.       Остановившись лишь один раз, не пересилив искушение погладить знакомо выглядящую дворнягу, Фрэнк остановился у небольшого дома с крышей грязно-зеленого цвета, и прищурился, разглядывая цифры на двери. Он мог бы не мучать себя и просто подойти ближе, но страх того, что он что-то напутал, и это не тот дом, заставил его застыть на месте и упорно вглядываться сквозь заметный туман, пока не увидит цифры «один» и «шесть».       Победно хмыкнув, Фрэнк тут же огляделся по сторонам, не хватало еще, чтобы соседи приняли его за какого-нибудь вора в поисках новой жертвы. Бегом преодолев подъездную дорожку, Айеро взлетел по ступенькам и замер на мгновение, занеся кулак над дверью. Он еще раз посмотрел на номер дома. Шестнадцать, как и говорил Джерард. «Он точно говорил шестнадцать? Или шесть?» — засомневался Фрэнк, закусив губу. Прокрутив в голове разговор, состоявшийся менее получаса назад, он все же постучал в дверь, и отошел на пару шагов, чтобы в случае чего быстро извиниться и убежать в туман, набирая Джерарду, со стыдом признавая, что заблудился.       Меньше чем через полминуты дверь открылась, и Фрэнк наконец-то смог вздохнуть с облегчением — в ответ на него смотрел Уэй, измазанный в муке.       — Ты чего такой нервный? — без приветствия он вопросительно приподнял бровь.       Вместо ответа Фрэнк неопределенно махнул рукой и навалился на Джерарда, который рвано охнул и обнял его в ответ. Уткнувшись носом в его шею, Айеро прикрыл глаза и расплылся в счастливой улыбке, расслабляя напряженные плечи. От Джерарда по-домашнему пахло пылью, стиральным порошком и выпечкой, а мука с щек, кажется, попала на Фрэнка, которому было наплевать. Мазнув губами по шее Уэя, он с сожалением отлип от него — люди с улицы могли их заметить.       — Я скучал, — улыбнулся он, скользя взглядом по Джерарду, который облокотился на косяк двери. Не только лицо Уэя было в муке — руки, пижамные штаны, волосы, футболка, как будто его изваляли в кокаине. Единственным ярким пятном в царстве прилипшей муки были написанные от руки красным акрилом слова.       — «Ненависть до гроба», — медленно, чуть ли не по слогам прочитал Фрэнк и перевел недоуменный взгляд на Джерарда. — Ненависть к кому? И зачем?       — Просто так, — легко пожал плечами тот и перевел взгляд куда-то вдаль. — На случай всяких внезапностей.       — И вовсе это необязательно… — тихо проворчал Фрэнк скорее для себя. Возможно, он относился к словам, особенно к тем, что описывают чувства, слишком серьезно, но ничего не мог с собой поделать — если для кого-то исскуство — оружие, то для него острейшим клинком являются слова.       Джерард своим идеальным слухом все равно уловил ворчание Фрэнка и многозначительно вынул левую руку из кармана. Иногда Фрэнку казалось, что многозначительные бессловесные действия — отличительная черта Уэев. Единственное, что отличало Джерарда от Майки — младший Уэй освоил технику зловещего молчания и угрожающего взгляда через очки, которую в полной мере испытал на себе Фрэнк в тот знаменательный день, когда Майки узнал, что брат, вместо того, чтобы прогуливаться по парку, мило воркуя с милашкой Оливией, зажимается в машине с Фрэнком Айеро. Тот день Фрэнк вспоминал не иначе, как с содроганием.       Джерард, не испытывая ни грамма присущей ему нерешительности, схватил Фрэнка за руки и потянул на себя, заставляя того пересечь порог дома. Ногой захлопнув дверь, он опустил жалюзи на окошке у входной двери, приподнял голову опешившего Фрэнка за подбородок и, бережно проведя кончиками пальцев по щеке Айеро, нагнулся, ловя его губы своими. Тот, больше полагаясь на рефлексы, все еще находясь на стадии осмысления происходящего, смял пальцами футболку Джерарда и притянул его ближе, касаясь кончиком языка его приоткрытых губ. Свободная рука забралась под футболку, останавливаясь на теплом животе. Уэй что-то промычал и отстранился, не спеша убирать руки, каким-то образом успевшие перекочевать на заднюю сторону шеи Айеро. Нервно облизнув губы, он со смущенной улыбкой заглянул в глаза Фрэнку.       — Ой, прости, — на грани слышимости произнес тот, убирая потеплевшую ладонь из-под футболки, глядя на прядь волос Джерарда, привычно торчащую в сторону. Иногда он забывал об их договоренности не спешить с близостью и не переходить черту, обозначенную Уэем. «Не думаю, что я готов, » — уткнувшись носом в колени пробормотал в тот вечер Джерард, которого потряхивало от волнения. Фрэнку нравился Уэй, так сильно, что он отдал бы все, лишь бы иметь возможность находиться рядом в окружении давно ставшей родной атмосферы уютного беспорядка и доверительно прикрытых глаз, а ожидание нисколько не меняет того, что есть между ними, — в конце концов это далеко не самое важное.       Вместо ответа Джерард улыбнулся, сощурив глаза так, как умеет только он, и удобнее сложил руки на плечах Фрэнка, прижимаясь ближе. Тот бережно обхватил ладонями его бока и положил голову на грудь, вновь вдыхая приятный запах домашней выпечки, который спешил выветриться.       Сзади послышался какой-то скрежет, и в следующее мгновение на Фрэнка упало что-то металлическое и до жути холодное. Подпрыгнув от неожиданности, он споткнулся о собственные ноги, завалился назад и в самый последний момент успел схватиться за полку у входной двери.       — Какого черта?! — вырвалось прежде, чем он успел сообразить, что произошло. — Это что, арматура?! — не думая понижать голос, Айеро опустил глаза на железку, лежащую на грязно-сером коврике.       Джерард, отскочивший вглубь коридора, медленно перевел взгляд с арматуры на взъерошенного Фрэнка, который пытался отдышаться, из его горла вырвался смешок, а губы расползлись в бесстыдной улыбке. Фрэнк, кое-как справившись с сердцем, бешено стучащим где-то в горле, покачал головой и, вслушиваясь в приятный смех Джерарда, поднял арматуру и пристроил ее рядом с пустующей подставкой для зонтов, откуда та, предположительно, упала. Во время прогулок Уэй часто набивал и свои, и карманы Фрэнка разной мелочью, типа веточек, щебня и листьев, говоря, что этот мусор ему жизненно необходим для какого-то проекта. Айеро и не подозревал, как ему повезло, раз Джерард ни разу не заставлял его тащить что-то настолько габаритное.       — Это Майки принес, — все еще прерываясь на хихиканье, объяснил Джерард, прикладывая ладонь к горящей щеке. — Честно говоря, я не знаю, зачем она ему.       «Планирует убийство», — мысленно предположил Фрэнк, не рискуя выражать в слух свои подозрения, иначе Уэй снова заведет свою шарманку и будет упорно доказывать, что Майки — самый милый человек, которого только можно повстречать на своем жизненном пути, и им просто стоит познакомиться поближе. Айеро и не сомневался в том, что младший Уэй — душа компании, его знали во всех клубах и барах, а ребята из группы были от него в восторге, но Фрэнку казалось, что он похоронил возможность подружиться с Майки в тот день, когда решил, что поцеловать Джерарда на прощание в машине у его дома (где, он был уверен, их точно не видно с улицы) — хорошая идея, и успешно угодил Майки в немилость, не успев назвать своего имени.       — Я знаю, о чем ты думаешь, — протянул Джерард и сложил руки на груди.       — Могу поспорить, что нет, — покачал головой Фрэнк и нагнулся, чтобы развязать шнурки и заодно избежать неприятной темы.       Джерард в ответ только фыркнул, но тему развивать не стал. Фрэнк мог поклясться, что чувствует покалывание в макушке, на которую сейчас направлен взгляд Уэя. Он понимал его желание подружить парня и брата, которые приходились ему самыми близкими людьми, но осуществлению мечты мешала такая маленькая деталь, как уверенность вышеупомянутого брата в том, что Фрэнк бессовестно совратил Джерарда. Подавив вздох — пусть отношения с семьей Уэя нельзя было назвать радужными, это не повод расстраивать себя и Джерарда, который, не отставая от Шона, читал эмоции Айеро так, словно над его головой парила табличка со всей нужной информацией, как в аэропортах — Фрэнк выпрямился и, отряхнув толстовку от невидимых пылинок, бодро шагнул в коридор, готовый наконец увидеть, как живет его парень, который сейчас почему-то нервно заламывал пальцы, покусывая и без того обветренную губу.       — Все нормально? — Айеро заглянул в глаза Джерарда, наклонив голову так, словно это могло помочь в разгадке того, о чем думал Уэй.       — Тут такое дело… — пробормотал Джерард, стыдливо пряча глаза. — Родители в командировке, и мы с Майки устроили ночь ужастиков в гостиной, а с утра не было времени все это убрать…       — И что? — перебил его Фрэнк и пожал плечами. Несчастный вид поникшего Джерарда, то и дело поглядывающего на дверной проем, ведущий в гостиную, заставлял сердце нещадно ныть, а где-то глубоко в душе зарождалось желание наброситься на него и защекотать, лишь бы бардак в доме не смущал его так сильно. — Я тоже не держу дом в идеальном порядке.       Джерард вздохнул и перевел нечитаемый взгляд на Айеро, выглядя так, словно надеется, что тот непостижимым образом заберется к нему в голову и прочитает мысли. Фрэнку хотелось бы провернуть нечто подобное, лишь бы не таращиться на Джерарда в ответ с беспомощным видом, но природа обделила его сверхъестественными способностями, поэтому все, что оставалось делать, — решать проблему словами.       — Слушай, — Фрэнк замолк на секунду, думая, что сказать дальше. Как назло все правильные слова вылетели из головы, и теперь оставалось полагаться на чистую удачу и навыки импровизации. — Мне плевать на бардак, даже если там вместо дивана огромный портал на Татуин. Я хочу засунуть руку тебе в штаны, и, поверь, никакие крысы, пауки и бездомные меня не отпугнут.       Джерард улыбнулся в ответ на шутку и наконец расслабился.       — Ладно, — он провел рукой по волосам, зачесывая челку назад. — Но ты можешь закрыть глаза? Я правда не хочу, чтобы ты видел этот ужас.       Фрэнк цокнул языком и закатил глаза. Он не понимал, что такого может поджидать его дальше по коридору, что Джерард опустился до уровня ясельных игр. В голову закралась мысль, что он все-таки далеко не первая жертва падающих посреди коридора предметов, и сейчас в гостиной лежит труп какого-нибудь почтальона, умершего от разрыва сердца. Раздраженно ущипнув себя за руку — какой только бред не приходит на ум — Фрэнк кивнул Джерарду и послушно закрыл глаза — раз уж для Уэя это так важно.       — Спасибо, — пробормотал Джерард и, судя по звукам, переместился за спину Айеро. С тихим охом он поднял чехол с гитарой, на что та отозвалась звоном струн, на которое Фрэнк почти не обратил внимания — Джерард был вторым человеком после отца, которому он был готов доверить ненаглядную Пэнси.       Устроив гитару на плечах, Уэй подошел вплотную к Фрэнку и положил руку ему на талию, чуть сжимая пальцы. Айеро вздрогнул и втянул воздух через зубы; все чувства с исчезновением зрения стали во много раз острее, и ладонь Джерарда ощущалась ударом тока. Очень приятного, теплого и бережного тока. Взяв свободно болтающуюся руку Фрэнка в свою, тот наклонился к его уху и выдохнул:       — Слушай меня, я буду предупреждать, когда надо будет повернуть.       Фрэнк тяжело сглотнул и кивнул. Голос Джерарда стал как будто бы ниже и глубже, а его дыхание четко отпечаталось на шее, заставляя мурашки пробежать по спине. Уэй, крепче сжав вспотевшую ладонь, несильно толкнул его вперед, и Фрэнк, смутно помня расположение двери в гостиную, мелкими шажками посеменил вперед, борясь с чувством, кричащим, что под ногами окажется что-то, обо что он непременно споткнется и разобьет себе и без того часто страдающий нос.       — Сейчас направо, — Джерард либо специально состроил такой голос, лишь бы довести Фрэнка до сердечного приступа, либо Айеро стоит чаще закрывать глаза и бродить по дому Уэев вслепую.       Задев локтем дверной проем, он поморщился от покалывающей боли в локте и тихо прошипел. Джерард в ответ скользнул рукой чуть ниже, останавливаясь на бедре, и пристроил большой палец в переднем кармане. В доме стало как будто бы на десяток градусов жарче, а воздух как-то незаметно вышел через окна, оставляя их в полном вакууме. Шумно вдохнув через нос, Айеро сжал ладонь Джерарда в надежде, что тот перестанет его мучать и наконец ускорит шаг.       — Справа бутылка, — все таким же тоном предупредил Уэй, не думая идти быстрее. — Слева тоже. Впереди тарелка, дальше пакет. По диагонали диски.       — Вы тут попойку устроили? — Фрэнк чувствовал себя танцором, которому сломали ноги и вытолкнули на сцену, предварительно выколов глаза. В воображении его неловкие подергивания и шатающиеся шаги выглядели до крайности нелепо, он надеялся, что Джерард испытывает хотя бы часть всей неловкости, от которой страдает Айеро.       — Возможно, — хмыкнул Джерард и ойкнул, когда Фрэнк, не подозревая об опасности, врезался коленями в диван и почти что свалился на пол. Неминуемое падение было предотвращено Уэем, который в последний момент успел схватить Фрэнка за плечи и прижать к себе.       Сердце Айеро по ощущениям упало в живот и теперь нервно перекатывалось где-то в желудке, пока тот пытался подавить отдышку, появившуюся из-за резкой пропажи пола из-под ног. Открывшимся глазам представлялся вид футболки Джерарда, который не спешил его отпускать. Фрэнк, не имевший ничего против того, чтобы простоять так весь день, все же попытался отстраниться — запах выпечки с приближением кухни все усиливался, а живот урчал все громче и громче.       — Ты открыл глаза, — произнес Джерард откуда-то сверху и прижал Фрэнка ближе к себе.       — Я чуть не умер, — парировал тот и снова предпринял попытку отстраниться, уперевшись руками в грудь Уэя.       Тот обреченно вздохнул и положил ладонь на голову Фрэнка, запуская пальцы в короткие, стоящие торчком волосы. Айеро, подрастеряв запал, обернул руки вокруг его талии и уткнулся носом в футболку.       — Может, ну его, а? — жалобным голосом попытался Фрэнк еще раз. — Если сверну себе шею, мой труп придется прятать тебе.       — Да не в мусоре дело… — не хотя признался Джерард и наклонился ближе к Фрэнку так, что его волосы коснулись лба Айеро.       Фрэнк замер в ожидании продолжения. Джерард звучал так, как будто это признание — последнее, что он бы хотел сказать, даже если бы от этого зависела его жизнь, но, раз уж Уэй начал, то точно закончит, какие бы ужасы не стояли за этими словами. «Даже если это все-таки труп, » — подумал Фрэнк.       — Твой рождественский подарок пришел сильно раньше, и я забыл убрать его перед твоим приходом, — на одном дыхании выпалил Уэй, сердцебиение которого отдавалось эхом в ушах Фрэнка.       Айеро с облегчением выдохнул — отношения, конечно, строятся на доверии, но от Джерарда можно ожидать чего угодно.       — Мог бы сразу сказать.       — Я не хотел портить сюрприз, — обиженно пробормотал Джерард и, скорее всего, не изменяя своим привычкам, прикусил нижнюю губу.       — Наличие подарка на Рождество — это не сюрприз, — закатил глаза Фрэнк. Джерард в ответ фыркнул и мстительно пощекотал его бок, заставляя Айеро взвизгнуть и извернуться так, что в итоге его нос оказался под мышкой Джерарда. Уловив намек на незнакомый, отдающий химией запах, он поморщился.       — Ты поменял дезодорант, — зачем-то вслух сказал Фрэнк. Уэй издал полувсхлип-полусмешок и выдавил из себя:       — Фро, щекотно, — и повернулся так, что Фрэнк снова оказался в его объятиях. Айеро, уважая тайну рождественского подарка, снова зажмурился, борясь с соблазном подсмотреть одним глазком.       — Хватайся! — веселым тоном произнес Джерард и, до того, как Фрэнк успел настороженно подумать, что ничего хорошего после этого не последует, подхватил его под колени и поднял в воздух. Айеро, в последний момент успевший обернуть руки вокруг шеи Уэя и прижаться к его груди, с неприлично громким всхлипом подавился воздухом.       — Эй! — придя в себя он хлопнул Джерарда по спине. — Отпусти! — для верности он замахал ногами, насколько это позволяли руки Уэя.       Тот, взмахом плеча поправив чехол на спине, нисколько не обращая внимания на возмущения Фрэнка, благородно державшего глаза закрытыми, продолжил движение вперед.       — Я тебя ненавижу, — в конце концов пробормотал Айеро и, лишившись последнего запаса сил, обмяк, вяло держась за плечо Джерарда. Сердце и гордость шептали продолжить борьбу за право ходить на своих двоих, но тело, так и не отдохнувшее после трехчасовой беготни по подвалу и головам согруппников, четко давало понять — больше никаких нагрузок, только шевеление по скоростью улитки. Стоило Фрэнку расслабиться в руках Джерарда, как ноги и руки, будто бы ожидавшие, когда он даст слабину, запульсировали, собирая в себе всю усталость и тупую боль от свежих синяков. До дрожи хотелось скинуть с себя одежду, забраться в горячую ванну и просидеть там, пока вода окончательно не остынет.       — Ты там живой? — со смешком спросил Джерард, на секунду вытягивая руку, судя по всему, открывая дверь. В нос ударил насыщенный запах выпечки, от которого живот свело в очередном приступе голода, а изо рта почти что потекли слюнки. Фрэнк вяло пробормотал что-то, что должно было быть словом «наверное». — Можешь открывать глаза, — великодушно разрешил Джерард, но на пол его так и не опустил.       Поморгав, привыкая к яркому свету, Фрэнк выпрямился и уставился на Уэя самым грозным из всех возможных взглядов из своего арсенала. Джерард лишь взмахнул головой, убирая с глаз волосы, и с кривой усмешкой уставился на Фрэнка в ответ. Через пару секунд он все же сдался, сделав пару шагов вглубь кухни, опустил Айеро на высокий стул у подоконника, наклонился и оставил легкий поцелуй на его губах, тут же разворачиваясь и отходя к плите.       — Не думай, что я тебя простил, — закатил глаза Фрэнк и сложил руки на груди, изо всех сил стараясь не расплыться в улыбке на пол-лица.       — А если так? — Уэй с хитрым видом в один шаг преодолел расстояние от плиты до стола и протянул поднос со свежеиспеченным пирогом, от которого шел едва заметный дымок.       — Я готов подумать над индульгенцией, — протянул Фрэнк и заинтересованно вытянулся, стараясь вдохнуть как можно больше поистине волшебного запаха теста и корицы.       Джерард с улыбкой подвинул к нему большую кружку, в которую Айеро поспешил засунуть нос, и устроился на против, доставая нож и тарелки, приготовленные заранее. В белой кружке с цветочками неопознанного происхождения оказался обычный черный чай с лимоном, успевший заметно остыть. Не обращая на это ни малейшего внимания, Фрэнк схватил кружку двумя руками и с удовольствием сделал большой глоток, чувствуя, что зубастый голод поумерился, и поднял глаза на Джерарда.       Тот, наморщив нос, корпел над пирогом, пытаясь аккуратно отрезать кусочек, не повредив корочку, которая, как известно, является самой важной и вкусной частью пирога. Фрэнк, пряча улыбку за кружкой, полуприкрыл глаза, любуясь порозовевшими щеками Джерарда, сосредоточенно нахмуренными тонкими бровями и кончиком языка, показавшимся между губами.       Мельком взглянув на него, Уэй покраснел до самых кончиков волос и с двойным усердием вернулся к пирогу.       Решив не смущать его еще больше, Фрэнк задумчиво пробормотал:       — Не знал, что ты умеешь готовить.       — Я тоже не знал, — с готовностью отозвался Джерард, словно ждал, когда он заговорит, и активно закивал головой, на что Фрэнк улыбнулся. — Вот, решил попробовать, — бодро добавил он.       «Ты просто чудо» — проглотил Айеро вместе с очередной порцией чая. Джерард, не расставаясь с очаровательной полуулыбкой, придерживая пирог указательным пальцем принялся раскладывать выпечку по тарелкам, которые выглядели так, словно их только что достали из старого шкафа, в котором хранилась посуда для особых случаев. Уэй распространял вокруг себя волны уюта и домашнего спокойствия вперемешку с тихим, умиротворенным счастьем так, что в него хотелось вцепиться руками и ногами и никогда не отпускать, словно он был самим сосредоточием слова «дом».       — Боже, Джи, куда мне столько?! — замечтавшийся Фрэнк прервал влюбленное рассматривание Джерарда и перевел взгляд на придвинутую тарелку, на которой возвышалась солидная доля пирога.       Уэй только отмахнулся от него:       — Ешь, ты с репетиции, и опять, наверное, ничего с утра не ел.       Фрэнк насупился и, не придумав ничего лучше, показал Джерарду язык, беря в руки вилку. Тот был прав, он снова не услышал будильник и проспал все, что только возможно было проспать, а если бы Фрэнк еще и тратил время на завтрак, то Тим однозначно откусил бы ему что-нибудь жизненно необходимое. Джерард был прав — и Фрэнк это ненавидел.       — Не дуйся, — добродушно закатил глаза Джерард и кончиками пальцев коснулся ладони Фрэнка, которая тут же покрылась мурашками.       «Не буду», невнятно ответил тот, набив полный рот пирога, и попытался аккуратно отпить чай так, чтобы он не потек по одежде, что оказалось непростой задачей. Айеро нисколько не сомневался в талантах Джерарда, пусть тот и любил приуменьшать свои заслуги, но даже для Уэя пирог получился на удивление вкусным, как будто тот целыми днями и занимается только тем, что без продыху печет. Фрэнк изо всех сил старался не набивать рот под завязку и не есть слишком быстро, но то ли голод, то ли божественный вкус разрушили его планы, и Айеро стало откровенно наплевать, как он выглядит со стороны, пока в рекордные сроки уничтожает пирог и чай.       Джерард, подперев голову, лениво помешивал кофе в своей кружке, с легкой усмешкой наблюдая за тем, как Фрэнк чуть ли не облизывает тарелку.       — Еще? — предложил он, как только Айеро со стоном откинулся на спинку стула. Тот, испугано подняв глаза на усмехающегося Уэя, активно замахал руками, почти сваливаясь со стула.       — Ты что, мне хватит!       Фрэнк, чувствуя приятную тяжесть в животе, потянулся, разминая затекшую спину, и уставился на Джерарда, который, отламывая маленькие кусочки от пирога, продолжил трапезу. Чувствуя неловкость за то, что съел все так быстро, он покраснел и, резко вспомнив о приличиях, выпрямился, садясь ровнее — все-таки он впервые в гостях у Джерарда. Продолжая рассматривать Уэя, который задумчиво смотрел на погустевший туман за окном, Фрэнк то и дело соскальзывал взглядом вниз на надпись на футболке. Как показала практика, от рассматривания Джерарда его может отвлечь крайне узкий круг явлений и, видимо, он пополнится и красными надписями, упоминающими ненависть непонятно к кому.       Джерард вздохнул и отложил вилку:       — Чувствую, эту футболку мне придется выкинуть.       Фрэнк вопросительно выгнул бровь.       — Еще чуть-чуть и ты прожжешь в ней дыру, — пояснил Уэй.       — Ну, почему сразу выкидывать… — пробормотал Фрэнк, скользя взглядом по «ненависти до гроба». — А замазать никак нельзя? — предложил он.       Джерард со смешком покачал головой, ничего не ответив на это предложение. Фрэнк пожал плечами — всю ответственность он с себя снял, а что дельше делать — забота Уэя.       Печально посмотрев на прилипшие к дну кружки чаинки, Фрэнк перевел взгляд на окно, за которым туман стал настолько густым, что с трудом удавалось разглядеть соседние дома, а завывания разбушевавшегося ветра были слышны даже через стекла. Понадеявшись, что к тому времени, как ему придется возвращаться домой, погода придет в более-менее приятное состояние, и он не заблудится по дороге, Фрэнк решил больше не мучать себя тоскливыми видами и повернулся к Джерарду, который, держа кружку на уровне груди, полуприкрытыми глазами наблюдал за ним. Фрэнк наклонил голову на бок, без слов спрашивая, что случилось. Джерард улыбнулся краешком рта и покачал головой — «ничего».       — О, — Фрэнк, вспомнив об изначальном плане, который был бессовестно сбит беспорядком-рождественским подарком в гостиной, соскочил со стула и, провожаемый недоуменным взглядом Джерарда, присел на корточки рядом с чехлом.       — Можешь закрыть глаза? — попросил Фрэнк, не оборачиваясь на полувставшего со стула Джерарда. Тот, судя по звукам, упал обратно и отхлебнул из кружки.       Обернувшись, убеждаясь, что Уэй точно не подглядывает, Фрэнк вытянул из внешнего кармана комикс, от которого до сих пор несло прохладой улицы, и, подойдя вплотную к Джерарду, торжественно протянул ему книгу, предвкушая радостную улыбку.       — Смотри.       Уэй опасливо открыл один глаз и, увидев что держит Фрэнк, с забавно округлившимся ртом схватил его за запястья, притягивая ближе к себе, жадно всматриваясь в обложку.       — Это мне? — наконец робко спросил он.       Фрэнк фыркнул и тряхнул головой.       — Нет, просто похвастаться решил, — Джерард подозрительно сощурился на него через упавшую на глаза челку. — Конечно, тебе, — поспешил серьезно ответить Айеро.       Джерард благоговейном восторге аккуратно взял комикс в руки и провел кончиками пальцев по корешку. Глянцевая обложка тихо скрипнула. Фрэнк, не желая прерывать ритуал задротского поклонения, как можно тише сел обратно и взял пустую кружку, лишь бы чем-то занять руки в ожидании, когда Джерард спустится с небес на Землю. Повертев комикс в руках и несколько раз мысленно облизав обложку, Уэй наконец отложил книгу на край стола.       — Я… — он замялся, подбирая слова. — Спасибо! Правда, тебе не стоило столько тратить…       Фрэнк отмахнулся от его смущенного бормотания. Этот мечтательный взгляд и бережно касающиеся обложки пальцы, предвкушающие шелест глянцевой бумаги, искрящаяся улыбка и смущенно заправленная за ухо прядь стоили намного больше, чем какие-то несчастные двадцать три бакса и пять минут в магазине. Вслух он сказал лишь:       — О чем разговор, мне несложно, — и мысленно отвесил себе подзатыльник. Каждый раз, когда он пытается сказать Джерарду что-то романтичное или хотя бы приятное, его язык бунтует, и изо рта вылетает что-то по-дурацки идиотское.       Уэй потянулся через стол и сжал ладонь Фрэнка двумя руками, бережно поглаживая потрескавшуюся кожу большими пальцами.       — Спасибо, Фрэнки.       Тот благодарно улыбнулся, гадая, что делал бы, если Джерард не понимал его настолько хорошо. Уэй коротко поцеловал его в щеку и сел на место, возвращаясь к наверняка остывшему кофе.       — Как репетиция? — поинтересовался он, не спеша выпускать ладонь Фрэнка.       Айеро прищурился, пытаясь припомнить какие-нибудь детали, которые были бы интересны Джерарду. Как назло, репетиция вышла до тошноты обыденной, а от историй о том, что Фрэнк, увлекшись собственной гитарой, влетел в стену, согруппника, диван, клонило в сон — те нисколько не отличались друг от друга. В итоге он просто пожал плечами и, проведя пальцем по ободку кружки, которую все никак не мог оставить в покое, ответил:       — Ничего интересного, даже песен новых нет, — он со вздохом поднял глаза на Джерарда, который выглядел уж слишком заинтересованно для того, кто слушает пересказы всех репетиций со времен создания группы. — Только я теперь должен Джону пачку сигарет за то, что врезался в его усилитель.       Джерард со смешком покачал головой.       — С усилителем все нормально? — и залил в себя остатки кофе.       Фрэнк, вырвав ладонь из руки Уэя, всплеснул руками не хуже раздражительной старушки, и насупился:       — Да что вы прицепились со своим усилителем! — для пущего драматизма он свел брови у переносицы и постарался сделать голос угрожающе низким. — Это не ты ломаешь басовый усилитель, это басовый усилитель ломает тебя.       Джерард пожал губы и затрясся. Фрэнк, угадывая в его движениях беззвучный смех, откинулся на стул и улыбнулся то ли собственной шутке, то ли виду Уэя, который изо всех сил старался успокоиться и не подавиться кофе. В конце концов Вселенная взяла свое, Джерард расхохотался в голос и спустя мгновение закашлялся, хватаясь руками за нос, из которого потек кофе. С завидной скоростью вскочив со стула, Уэй, сложив ладони так, чтобы не запачкать скатерть и пол, подлетел к раковине, тут же включая воду, и склонился над ней.       Нисколько не удивленный случившимся — из носа Джерарда с пугающей частотой лились различные жидкости, начиная обычной питьевой водой и заканчивая газировкой (по словам пострадавшего, газировка была самой болезненной), а потому Айеро обзавелся обширным опытом пребывания в подобных ситуациях — Фрэнк закинул ногу на ногу и обвел кухню долгим внимательным взглядом, наконец улучив свободную минутку.       Полупрозрачные занавески на окнах, кактус, судя по виду, умирающий последние пять лет, небольшой круглый стол на четверых, белая вытяжка и столешница под ней — за исключением деталей казалось, что Фрэнк сидит на кухне у себя дома, и вот-вот из коридора выйдет мама, спрашивая, как давно он вернулся и что нового в колледже. У раковины, где Джерард старательно умывался, на полотенце расположилась недавно вымытая посуда, с которой до сих пор стекала вода. Тут же стоял тихо гудящий холодильник, завешенный табелями оценок и пожелтевшими от времени детскими рисунками. Посмотревшись, Фрэнк разглядел на одном из листков с неаккуратно оторванным краем толпу криво разукрашенных зомби, окруживших здание, сильное напоминающее местную начальную школу, на крыше которой красовался схематичный Бэтмэн в компании кого-то, кто очень напоминал Чужого. Не было нужны интересоваться, кто автор этого творения, — Джерард с детства обладал неповторимым стилем и задумками, в которых обычно присутствовало несколько сотен литров крови и обязательно горы трупов. Посреди всего этого буйства красок единственным белым квадратиком выделялся листок, исписанный угловатым подчерком Уэя, слова на котором иногда перерывались чередой вопросов и восклицательных знаков.       — Думаю, мне хватит, — все еще отфыркиваясь от воды, заявил Джерард, бросая сырой комок салфеток мимо мусорного ведра, ойкая и быстро поднимая его с пола.       Фрэнк скептично посмотрел на пирог, которым можно было смело питаться три раза в день на протяжении как минимум недели. Джерард, последив за его взглядом, махнул рукой, опираясь на край ванной:       — Я заверну тебе с собой, угостишь Джамию.       Фрэнк медленно перевел взгляд на Джерарда, не до конца уверенный, что его выражение лица должно значить. Уэй, окончательно смутившись, потупился и заломил пальцы.       — Ну… Ты же вроде говорил, что она любит сладкое… — уже не так уверенно пробормотал он.       Фрэнка хватило только на то, чтобы медленно моргнуть и молча уставиться на Джерарда, который балансировал на грани паники. «Нельзя быть таким милым, » — в миллионный раз за их трехлетнее знакомство подумал Фрэнк, вставая на ноги. Каждый раз, когда казалось, что Уэй достиг ста баллов по шкале ангельской доброты и понимания, он выкидывал что-то такое, что Айеро оставалось лишь посмотреть на небо и задаться вопросом, есть ли Бог, и почему один из его ангелов свалился в Джерси. «Он слишком хорош для тебя, » — сказал бы кто угодно, если бы знал об их отношениях, и Фрэнк был готов побиться об заклад, что так оно и есть.       — Ты сущее золото, — сказал Фрэнк без толики сомнения, оборачивая руки вокруг бедер Джерарда.       — Так ты не против? — Уэй положил руки на его плечи и повел пальцами на задней стороне шеи.       — Даже не думал, — усмехнулся Фрэнк и, коротко поцеловав Джерарда куда-то в подбородок, уткнулся лбом в его грудь, скрещивая руки за спиной. Уэй, тихо охнув, обнял его в ответ и, немного согнувшись, положил щеку Фрэнку на макушку. Тот потерся носом где-то в районе буквы «д» и издал глухой писк, который должен был обозначать что-то среднее между «ты чудесный» и «я убью за тебя».       — Скоро придет Майки, — сказал Джерард, мягко отстраняясь от Фрэнка под аккомпанемент его недовольного вздоха. Уэй прикусил губу и успокаивающе провел костяшками пальцев по щеке Айеро. — Давай не будем его смущать, хорошо?       Фрэнк с готовностью кивнул — день, плавно перетекающий в вечер, складывался слишком хорошо, чтобы его испортил убивающий взгляд Уэя-младшего.       — Какой-то он нервный в последнее время, — пробормотал Джерард скорее для себя, чем для Фрэнка, отсутствующим взглядом глядя на перила лестницы, ведущей наверх.       — Все в порядке? — Айеро обеспокоенно сжал его ладонь. Недоверие к Майки не давало ему полюбить брата Джерарда большой и светлой любовью, но раз Уэй так сильно беспокоится, то Фрэнк готов немедленно что-нибудь предпринять.       — Ерунда какая-то, — отмахнулся Джерард и потянул Фрэнка к лестнице.       На его «если что, я всегда здесь», тот благодарно кивнул и приобнял Айеро за плечи, останавливаясь перед лестницей. Фрэнк вопросительно приподнял бровь, положив руку на шершавую поверхность перил.       — В спальню, — без задней мысли пожал плечами Джерард и прошел мимо него, поднимаясь по лестнице, поводя ладонями по перилам по обе стороны от себя. Фрэнк фыркнул и поспешил за ним.       — Вот так сразу и без прелюдий? — он с подозрительной легкостью поддался соблазну вслух произнести какую-нибудь похабщину, хотя обычно сдерживал две трети всех подобных мыслей в пределах собственного разума. Фрэнк списал показную раскованность на нервы — спустя целый год отношений у него наконец появилась долгожданная возможность побывать в комнате Джерарда, в которой тот, по словам общих знакомых, проводит почти все свободное время, изредка выбираясь в магазины и на концерты, число которых с началом учебного года удручающе сократилось. Комната, где Джерард прожил всю жизнь, — достаточный повод для предвкушения, разбавленного капелькой волнения.       Джерард не глядя протянул руку и несильно толкнул Фрэнка в плечо, тяжело вздыхая и качая головой. Тот, потерев руку, довольно прищурился и, получив зеленый свет, протянул:       — Ладно-ладно, я помню, что до свадьбы ни-ни, — к концу предложения демонстративную расслабленность нарушил невовремя вырвавшийся смешок, разрушивший весь образ как карточный домик.       Джерард вздохнул настолько тяжело, что Айеро начал переживать, как бы лестница под ним не провалилась. К счастью, последняя ступенька была успешно преодолена, и Уэй, не дожидаясь Фрэнка, который шел прямо за ним, направился дальше по коридору, иногда задевая плечами развесистые листы чего-то, что предположительно было фикусом.       Фрэнк, не спеша догонять его, — в конце концов, вряд ли тот растворится посреди собственного дома — вертел головой во все стороны, стараясь ухватить взглядом как можно больше деталей, словно завтра случится Апокалипсис, и в этом доме ему придется прятаться от зомби до конца своих дней.       Почему лестница была на кухне, и почему коридор такой чертовски длинный — главные вопросы, волновавшие его на данный момент. Все дома, в которых Фрэнку удалось побывать за свою недолгую жизнь, не отличались необычными архитектурными замыслами — лестница в коридоре и небольшой узкий коридор на втором этаже, обычно заканчивающийся окном и люком на чердак. Уэи даже здесь умудрились отличиться, и поселились в доме, в котором, по ощущениям недолго было заплутать и умереть, так и не выбравшись обратно к цивилизации. Или это особенность всех домов на Тэрри-стрит — никто из друзей Фрэнка не живет поблизости, а потому и объективный оценщик из него никакой.       Джерард, нервно притоптывая ногой, ждал его у последней двери у самого окна, глядя на Фрэнка так, словно тот идет со скоростью улитки. Айеро, заметив нетерпение Уэя, покорно ускорился и встал рядом с ним, рассматривая ничем непримечательную темную, почти черную дверь. Кивнув самому себе, Джерард выдержал драматичную паузу и, набрав в легкие побольше воздуха, распахнул дверь, где их ждала почти непроглядная темнота. Фрэнк, словно ожидая, что вдруг приобрел способность видеть в темноте, заинтересованно заглянул внутрь, лишь смутно угадывая очертания предметов. Джерард, неловко взмахнув руками, бросился в комнату, через пару шагов смутился и перешел на очень уж спортивный шаг, больше похожий на бег в замедленной съемке, чем вызвал хихиканье, которое Айеро постарался вежливо замаскировать под кашель.       Добравшись до окна, Джерард победоносно распахнул тяжелые темно-коричневые шторы. Комнату тут же залило тусклым солнечным светом, пробивающимся через густеющий туман, от которого Фрэнка откровенно тошнило. В глаза тут же бросился миллион различных деталей, от которых с непривычки голова пошла кругом. Один прошенный вскользь взгляд не мог в полной мере оценить обилие цветов, вещей, картинок и надписей, покрывавших каждый миллиметр жилплощади Джерарда.       Переступив через низкий столик с резными ножками, на котором расположилось с десяток грязных кружек и пластиковых стаканчиков с мутной водой и кисточками, Фрэнк тряхнул головой и с трудом сфокусировал взгляд на Уэе.       — Мог и не впускать в свое вампирское логово свет, — с трудом выговорил он, соскребая челюсть с пола.       — Боюсь, твоя светлая душа затеряется в потемках, — подмигнул ему Джерард и, с завораживающей грацией обойдя стопки тетрадей, книг и альбомов, перемешанные с кучками красок, одежды и чего-то неопознанного (Фрэнк был готов поклясться, что видел по меньшей мере шесть коробок чая), упал на разобранную кровать, на которой лежали все одеяла и подушки Бельвилла, из которых полетели перья, стоило ему приземлиться спиной на них и раскрыть над головой комикс на случайной странице, чуть ли не истекая слюной.       Фрэнк, уверенный, что даже внезапно начавшаяся война не оторвет Уэя от книги, двигаясь боком, перепрыгивая с чистого островка на островок, которые по мере углубления в комнату становились все меньше и меньше, не без усилий добрался до окна, чудом ничего не уронив.       За окном раскинулся чистый задний двор, отдающий угнетающим запустением, словно его никто не посещал долгие годы, хотя опавшие листья были аккуратно собраны в небольшие кучки у забора. Единственное дерево, расположившееся в самом центре врезалось в небо острыми чернеющими ветвями, почти полностью потерявшими пышное красно-золотое одеяние; только самодельные качели из шины, примотанной в самой толстой ветке канатом, покачивались от редких порывов ветра.       Фрэнк с неприятно щемящим из-за тоски сердца перевел взгляд на подоконник, возвращаясь в прозаичную реальность. Ноябрь — «переходный» месяц, когда приятная атмосфера Хэллоуина прошла, а выглядывать в окно в поисках духа Рождества еще слишком рано. Каждый год всю свою сознательную жизнь Фрэнк мечтал просто вычеркнуть эти тридцать дней, перед которыми даже его природный оптимизм бессилен, и с головой погрузить себя и близких в суетливо-покалывающую подготовку к очередному «Лучшему Времени В Году». Единственное, что его спасало от окончательной и бесповоротной пропажи в чаще собственных мыслей и серых тянущихся друг за другом дней, — люди, которые сами по себе были небольшими праздниками.       Не удивленный тем, что подоконник оказался расписан золотыми ирисами на черном фоне, Фрэнк провел пальцем по обложке потрепанного альбома, сметая с него тонкий слой пыли. Его так и подмывало повернуться и спросить у Джерарда, когда тот в последний раз прибирался в своей норе, и была ли эта уборка проведена во времена динозавров. Среди пустых банок энергетиков затесался пожелтевший от времени листок в линейку, на котором возвышалась горка из трупов насекомых, при ближайшем рассмотрении оказавшихся безжалостно прихлопнутыми осами.       Брезгливо сморщив нос, Фрэнк отшатнулся от подоконника, запутываясь ногами в рубашке. Чертыхнувшись себе под нос, он отпихнул ее ногой и поднял глаза на Джерарда, чье внимание было привлечено непривычным шумом.       — Это.? — Айеро многозначительно кивнул на импровизированное кладбище, надеясь, что не выглядит как последний идиот.       — О, — Джерард смущенно покраснел и отложил комикс. — Летом с дерева во дворе летят осы, от них только так можно избавиться.       — Экоактивисты съели бы тебя живьем, — Фрэнк сложил руки на груди. Он не причислял себя к фанатикам с транспарантами на центральной площади, которые каждые выходные с утра до глубокого вечера без устали визжали об изменении климата, но и не мог закрыть глаза на назревающую проблему — в конце концов ему бы хотелось спокойно вырастить детей и умереть от старости, не живя при этом в постапокалиптической пустыне, выжженной солнцем.       Джерард сел на кровати, подбирая ноги.       — Осы — это не пчелы, они не занимаются опылением, по крайней мере целенаправленно, — с видом напыщенного учителя биологии произнес он, многозначительно подняв палец в потолку. — И пчелы не такие агрессивные, они жалят только если нападать на их дом.       Айеро содрогнулся от воспоминаний о прошлогоднем увлечении отца пасекой. Одним фатальным для Фрэнка майским вечером в светлую голову его отца пришла мысль о том, что неплохо было бы приобщиться к природе, а лучший способ для этого — три ярко-желтых улья, выстроенных в ряд на заднем дворе. Несмотря на слезные просьбы жены и сына, он довел задуманное до конца, лишив Фрэнка любимого места на садовых качелях под крышей веранды, где тот любил просиживать вечера за книгой или с гитарой в руках. Уверенность Айеро-старшего в том, что это «наичистокровнейшие» пчелы, передалась и сыну, но поведение этих пчел оставляло желать лучшего, поэтому, выйдя из неравной схватки с тремя укусами, Фрэнк, к неудовольствию матери, перебрался на крышу, нагретая за день черепица которой излучала приятное тепло, согревающее даже после захода солнца, делая полуночные телефонные разговоры с Джерардом в разы приятнее.       — Им об этом расскажи, — пробубнил Айеро. Приятная дрожь о долгих ночных разговорах теплила душу, стоило вспомнить хотя бы половину всех чувств, что переливались через край и стекали по черепице в по-летнему зеленую траву, но укусы болели и чесались достаточно долго, чтобы все же маленькое, но ощутимое сожаление кололо его изнутри.       Вместо ответа Джерард прокряхтел что-то неразборчивое и, зажмурившись, показал Фрэнку язык. Тот отвернулся к окну, пряча улыбку, — все несерьезные разногласия с ним заканчивались одинаково: Джерард с видом оскорбленной невинности показывал ему язык и начинал суетиться, сразу же находя себе миллион срочных дел, разряжая обстановку. Продолжая кряхтеть, теперь строя из себя древнего старика, Уэй встал с кровати и пробормотав себе по нос «потом прочитаю», бережно поставил комикс к тысяче похожих, красующихся на полках.       Фрэнк, впечатленный залежами хлама на полу и подоконнике, не сразу заметил огромный стеллаж из светлого дерева, представлявший собой зрелище похлеще Пизанской башни и Колизея вместе взятых. Полки тянулись о самой двери до окна, оставляя маленькое пространство между стеной и шкафом, в которое мог втиснуться разве что пятилетний ребенок. Стеллаж был до отказа набит книгами, комиксами, пластинками, фигурками и прочими радостями человеческого существования, на накопление которых, должно быть, ушли годы. Фрэнк задрал голову, с приоткрытым ртом скользя по сотням книг, выстроившимся кривоватыми рядами вдоль стен, иногда разрываясь фигурками и журавлями из цветной бумаги, коих хватило бы на небольшую армию.       — Знаешь, я начинаю верить слухам, — медленно произнес Фрэнк, отойдя от первого шока. Краем глаза уловив непонимание на лице Джерарда, он добавил: — Надо быть вампиром, чтобы прочитать все это.       — Майки так же говорит, — фыркнул Джерард, успевший вернуться к кровати и теперь безуспешно воюющий с запутавшимися одеялами. Подняв руки над головой, он, сосредоточенно нахмурив брови, изучал узлы, в которые скрутились, по скромным подсчетам Айеро, четыре одеяла. На пробу подергав их, Джерард опустил руки и повернулся к Фрэнку. — Мне их постоянно дарят, как будто я из дома не выхожу и ничем больше не занимаюсь, я не успеваю их читать, — с несчастным видом пожаловался Уэй и вернулся к покрывалам.       — Или в книжных распродажа, — хитро сощурился Фрэнк, уже зная ответ.       — Или в книжных распродажа, — обреченно вздохнув, кивнул Джерард, нисколько не обманывая его ожиданий, отбросил покрывала в угол и плюхнулся на кровать.       Фрэнк покачал головой, скользя взглядом по Джерарду, который копошился на кровати, пытаясь устроиться поудобнее. Покупка новых книг, когда дома есть стопка непрочитанных, глядящих на тебя с осуждением романов — казалось, это общечеловеческая проблема, которой страдают все без исключения, но вот что с этим делать, никто не придумал. Он и сам грешил набегами на книжные хотя бы раз в месяц, убеждая себя, что просто посмотрит, и в итоге возвращаясь домой с тремя, а то и четырьмя пакетами, провожаемый осуждающим взглядом матери, переживавшей за сохранность его зрения и здоровой спины.       Тем временем Джерард, извернувшись так, что ноги оказались на стене, а голова свисала с края кровати, вытянул руки и сладко зевнул, находя взглядом глаза Фрэнка.       — Удобно? — с усмешкой спросил тот, подходя ближе.       — Более чем, — пропел Уэй и замолк, с интересом наблюдая за Фрэнком, заметившим приколотые к стене бумажные письма, чередующиеся с сухими листьями, цветками и бумагой с набросками.       Близоруко прищурившись — возможно, миссис Айеро не ошибалась насчет его зрения — Фрэнк попытался разобрать откровенно ужасный почерк Джерарда; быстро подступающая темнота за окном нисколько ему в этом не помогала. Постепенно буквы приобретали знакомые очертания — каракули Уэя были чем-то вроде тех картинок из журналов, в которых начинаешь видеть смысл только спустя несколько минут сосредоточенного рассматривания.       — Это… французский? — рискнул спросить Айеро, выловив в ровных строчказ пару предлогов, знакомых с уроков в старшей школе.       Джерард угукнул и сдвинул ноги, открывая еще несколько листов. Фрэнк мысленно возликовал — это был первый и, судя по всему, последний раз, когда посредственные знания французского понадобились ему за пределами класса.       — В двенадцатом классе француженка решила разбить нас по парам, чтобы мы попрактиковались в языке, — взмахнув рукой, объяснил Джерард.       — Подожди, это когда ты сох по редактору газеты? — перебил его Фрэнк, вспоминая события двухлетней давности, расплываясь в коварной улыбке. — Это он?       Джерард возмущенно захрипел и вытянул руку, пытаясь задеть Фрэнка, но тот предусмотрительно сделал шаг назад и вытянул шею, надеясь, что письма на стене подписаны.       — Как его звали… — он нарочито задумчиво почесал подбородок. — Гейб… Гейб… Сапорта?       Полусползший на пол Джерард сложил руки на груди и глубоко вдохнул, чтобы разразиться гневной тирадой, и тут же закашлялся из-за чрезмерного количества пыли на полу.       — Я тебе это припомню, — притворно угрожающе просипел он.       Фрэнк фыркнул и, наклонившись, щелкнул его по носу.       — Могу поспорить, что нет, — подхватив Джерарда под мышки, он вернул его на кровать, случайно задевая ногой что-то, что тут же отозвалось обиженным звоном. Убедившись, что Джерард спасен от встречи с пыльным полом, Айеро опустил глаза вниз, выискивая источник звона.       — Это… чайник в виде домика? — Фрэнк ткнул пальцем в маленький фарфоровый домик нежно-голубого цвета, из стены которого торчал носик, сколотый на самом краю. У стен вился темно-зеленый плющ, а на крыше восседал полосатый кот, размером с четверть домика.       — Ага, — просто ответил Джерард. — Бабушка подарила.       Фрэнк улыбнулся краешком рта и взял чайник в руки, поворачиваясь к свету, чтобы рассмотреть его получше. Он познакомился с Хеленой до того, как они с Джерардом стали парой, но некая толика неловкости и стеснения все равно присутствовала в том случайном разговоре на дальней лавочке в парке, пока Уэй бегал за водой. Во вторую встречу Фрэнку все же удалось пересилить себя и поддержать разговор, не краснея каждые пять минут и не запинаясь на самых простых словах. Хелена оказалась безмерно доброй женщиной, любящей от души посмеяться и посмущать Джерарда, тиская за щеки, пока тот слабо от нее отбивался. Через полчаса беседы складывалось стойкое ощущение, что она перечитала, пересмотрела и переслушала все книги, фильмы и музыку, когда-либо созданные руками человека, а ее истории могли посоперничать с мифами Древней Греции и Египта.       Фрэнк со всем трепетом поставил чайник на единственный идеально чистый островок — рабочий стол. Белая столешница без единой пылинки или неаккуратной линии от карандаша чуть ли не слепила глаза, заставляя бороться с желанием прищуриться; до этого Фрэнк не замечал, насколько быстро в комнате потемнело, однако не было никакого желания включать даже лампу над столом — полумрак создавал передаваемое ощущение защищенности, словно тело двигалось в пелене, в любой момент готовой подхватить и уберечь от ран.       На самом краю стола стояла простая рамка, выкрашенная в желтый цвет, обрамляющая фотографию мягко улыбающегося Джерарда и забравшегося на его спину Фрэнка, высунувшего язык. Айеро помнил тот день — их первое свидание, прошедшее успешно только наполовину, Шон и Нейл в тот день тоже решили прогуляться по парку аттракционов, о чем ни Фрэнк, ни Джерард не знали. Как бы ему не было обидно за тот вечер (свидание резко перешло в разряд дружеской прогулки), Айеро был отчасти благодарен за то, что Нейл прихватил с собой камеру и вовремя ее достал, успевая запечатлеть счастливую пару.       Убедившись, что чайник находится вне зоны потенциальной опасности, Фрэнк присел на край кровати спиной к притихшему Джерарду, ненавязчивая теплота взгляда которого чувствовалась всем телом, вплоть до приятных мурашек. Бездумно крутя в руках пудру, каким-то чудом не оказавшуюся на полу после всех телодвижений Джерарда, он смотрел в пустоту, не пытаясь собраться с мыслями — сегодняшний день был наполнен впечатлениями, на осознание которых у него уйдет как минимум неделя, а общая расслабленность Джерарда, одним своим присутствием заставляющего мир замедлиться в несколько раз, нисколько не способствовала возвращению Фрэнка в привычные объятия гиперактивности, не спешащую исчезнуть с возрастом.       — Все хорошо? — судя по шуршанию за спиной, Уэй поднялся на локтях. Взгляд, растекающийся по спине, перешел из умиротворенного в около-обеспокоенный.       Фрэнк в ответ промычал что-то утвердительное и поднял пудру над плечом.       — Не думал, что ты красишь что-то кроме глаз.       — Должен же я как-то соответствовать образу вампироподобного подростка, — посетовал Джерард.       Фрэнк, отбросив пудру куда-то в подушки, повернулся к Уэю и растянул губы в издевательской усмешке:       — Тебе двадцать.       — Душой я молод! — для пущего эффекта Джерард откинулся на подушки и прижал запястье ко лбу.       — Конечно, душа моя! — попытался в духе романов девятнадцатого века поддержать его Фрэнк, но был прерван собственным смешком.       Он забрался на кровать с ногами и подполз к Джерарду так, что их лица разделяли всего пара десятков сантиметров. Уэй, широко открыв глаза, опустил руку и уставился на Фрэнка в ответ, облизнув пересохшие губы.       — Мое солнце, луна и звезды, — Айеро, понизив голос до доверительного шепота, почти выдохнул слова, выпуская вместе с ними все, что было у него на уме и на сердце, опасаясь, что человек не придумал слов, которыми можно было бы описать все, что он чувствовал сейчас, вчера, неделю назад и каждое мгновение, находясь рядом с Джерардом. Тот неуверенно открыл рот, намереваясь что-то ответить, закрыл, снова открыл, нахмурился и, пропищав что-то невразумительное, не глядя схватил плед и накрылся им с головой, чуть-чуть не задевая Айеро локтем. Минутное помутнение исчезло вместе с лицом Уэя, Фрэнку оставалось только бездумно смотреть на красно-зеленый узор из клеток, украшенный россыпью катышек после десятка стирок. Загнав удивление куда подальше — романтичный настрой нападал на него чаще, чем Фрэнк был готов признать, но дальше неловких комплементов и смущенных ответов никогда не заходило. Тряхнув головой, Айеро на пробу ткнул пальцем предположительно в бок Джерарда, обещая себе подумать над этим дома под одеялом.       — Ты прикрываешься пледом, потому что покраснел, да?       Джерард умудрился извернуться и слабо лягнуть его в бок, на что Фрэнк фыркнул и обхватил его колено, прижимая собой к кровати.       — Убери эту свою улыбку, — голос Джерарда звучал приглушенно, но нотки наигранного возмущения угадывались без проблем. — Я начинаю путаться в словах, когда ты на меня вот так вот смотришь… — тише добавил он и замолк.       Фрэнк расплылся в улыбке от уха до уха и погладил колено Джерарда, глядя туда, где предположительно находилась его макушка. Желание целовать-целовать-целовать Уэя преследовало Фрэнка постоянно, не отпуская его даже во сне и при разговорах с матерью (хотя иногда и заставляло его давиться едой и отчаянно краснеть в смущении под недоуменными взглядами родителей). Желание физического контакта с Джерардом обычно равнялось двенадцати по десятибалльной шкале, составленной лично Фрэнком, а сейчас, когда Уэй лежит прямо перед ним, в темной комнате, когда кроме них в доме никого нет, Айеро остается только выбросить шкалу куда подальше, и, чувствуя несправедливость всего мира в том, что не может прямо сейчас поцеловать Своего Парня, бесцеремонно нырнуть под плед, удобно устраиваясь на груди удивленного Джерарда.       — Ну привет, — прошептал Уэй, запуская пальцы в волосы Фрэнка. Тот, опираясь на плечи Джерарда, подтянулся ближе и, мимолетно соединив кончики носов, поймал губы Уэя своими, возможно, чересчур настойчиво толкаясь языком. Джерард промычал и потянул его за волосы, заставляя поумерить пыл. Фрэнк тут же отстранился, виновато проведя кончиками пальцев по горячей щеке Уэя, и уткнулся носом в изгиб между плечом и шеей.       — Прости, — помято прошептал он, чувствуя себя так, словно предал страну. «Нельзя, нельзя забываться, идиот, ты обещал!». Очень хотелось врезать себе по лицу и для верности выбить пару зубов.       Джерард вздохнул и провел рукой по его плечам, в итоге накрыв ладонью его затылок. Уэй пробежался пальцами по его предплечью, после вычертил замысловатую кривую на его ладони и переплел пальцы, несильно сжимая — «все в порядке». Фрэнк благодарно промычал, но вставать не стал — слишком уж удобно устроился.       Джерард, не обращая никакого внимания на его протестующее ворчание, отпустил руку и, судя по шуршанию и прохладному воздуху, коснувшемуся кончиков ушей, приспустил одеяло.       — На улице совсем стемнело, — вынес вердикт Уэй и вернулся под плед.       Фрэнк все же поднял голову и всмотрелся в глаза Джерарда, пытаясь угадать, о чем тот думает.       — Майки давно не ребенок, не переживай, до дома дойдет.       Джерард, задумчиво изучающий ниточку, торчащую из импровизированной крыши, рассеянно кивнул.       Не угадал.       — Может останешься на ночь? — пресекая дальнейшие расспросы быстро спросил тот и затаил дыхание. — Чтобы не пришлось идти в темноте… и по туману.       Фрэнк выдохнул — глубоко в душе он надеялся, что проблема с дорогой домой рассосется сама собой, да и расставаться с Джерардом он был откровенно не готов.       — Ты просто хочешь чтобы я остался? — не удержавшись от подколки, хитро сощурился он.       — Да, — Джерард вздохнул так, как будто его заставили признаться в тяжком преступлении, которого он не совершал.       Вместо слов Айеро легко приложился к губам Уэя, на этот раз оставляя лишь легкое касание.       — Мог бы просто сказать, — он склонил голову на бок, кривя губы в полуулыбке. — Ты слишком уютный и обнимательный, чтобы я так просто ушел.       Джерард притянул его к себе и поцеловал еще раз, перед тем как отпустить, лизнув щеку. Фрэнк, ожидавший от него чего-то подобного, в долгу не остался, сполз ниже и, забравшись руками под футболку, принялся щекотать Уэя, который, задыхаясь от неконтролируемого смеха, размахивал руками и ногами, пытаясь отбиться от Айеро, держащегося за него мертвой хваткой.       Их темный уютный мирок дал трещину, когда в коридоре послышались шаги и чье-то перешептывание. Фрэнк и Джерард замерли, напряженно вслушиваясь в приближающиеся голоса. Айеро, буравя взглядом стену, молился, чтобы это не оказались мистер и миссис Уэй, которые вряд ли обрадуются, застав красного запыхавшегося сына в одной кровати с парнем из местной рок-группы.       — Тшш, Джи дома, — слова тут же были прерваны хихиканьем, а после подозрительным звуком, уж слишком напоминавшим противно-мокрый поцелуй.       — А тебе не все равно? — в опасной близости от двери послышалось копошение, скрип половиц, и наконец все стихло.       Фрэнк повернулся к Джерарду, глаза которого по размеру напоминали два блюдца из чайного сервиза.       — Это что, Майки?! — яростно зашептал Айеро, уверенный, что выглядит так же. — И Пит из Hot Topic?!       Джерард, с трудом сдерживающий рвущийся наружу смех, шикнул на него.       — Тише, Фро, они тебя услышат.       — Клянусь богом, один стон — и я выхожу в окно! — Фрэнк, все же понизив тон голоса, взмахнул свободной рукой и возмущенно уставился на Уэя, который, обернув руки вокруг его талии, притянул Фрэнка ближе к себе, утыкаясь носом в волосы.