Уточки

— Еще раз так сделаешь, я тебе руку сломаю, - шипит Юнги прямо в ухо и отодвигается почти с отвращением и руки Чимина отлепляются от его щек, повиснув безвольными плетьми. Чимин замирает растерянно, хлопает ресницами, ища взглядом поддержки у остальных, пока фотограф меняет батарейку в камере, но все, включая Мина, уже ломанулись врассыпную к экрану смотреть на первые результаты съемки. Только Джин стоит и смотрит понимающе, пожимает плечами, мол, чему ты удивляешься, обычный вторник, Юнги встал не с той ноги (бывает ли иначе?) и ведет себя в привычном режиме желчной зловредной задницы. Чимин и не удивляется уже - губа только подрагивает, но это напряжения лицевых мышц на фотосессии, ничего такого, никаких обид. Чему удивляться, если уже пятый год видишь эту ехидную рожу минимум по десять часов ежедневно и научился различать оттенки сарказма так, как Пантон не раскладывает цвета. Привык уже, ничего нового, да и рожа эта от своей вредности менее родной не становилась. Просто каждый раз Чимин не знает, откуда ждать очередного укола - вот вроде бы простой рабочий момент, у них съемка для нового концепта и Чимин сымпровизировал - у Юнги сегодня забавный макияж с веснушками на носу и щеках, и потрепать их казалось вполне обоснованным решением (обоснованным решением, а не просто Чимин не смог сдержаться, ясно?). Фанатам ведь такое нравится? Таких съемок было сотни, тысячи. Бывало и похлеще, и похуже - спасибо, хоть сегодня не нужно лежать друг на друге в тесной ванной в мокрых противных шелковых пижамах. Но Мин Юнги решил закатить глаза и истерику именно сегодня, просто потому что может. —Так, перерыв окончен, по местам. —Может сменим позиции? - предлагает Юнги, - Мы можем поменяться с Тэхеном, я сяду внизу, возле Хоби… —Нет, пока поработаем в этой композиции, у вас с Чимином парные сочетаемые костюмы. Чонгук, встань пожалуйста чуть дальше и левое плечо назад… Чимин фыркает, глядя в камеру, пока Юнги возвращается и становится рядом, оставляя сантиметр пустого пространства между ними, будто младший прокаженный. Чимин не удивляется - он знает, что Юнги не со зла, что Чимин просто попался под горячую руку, но от этого менее обидно не становится. —Ведешь себя отвратительно и глупо, - шепчет Чимин, кладя голову на чужое плечо. От ярких вспышек хочется крепко зажмурить воспаленные от недосыпа глаза. - Это же просто наша работа. — Так и делай свою работу, а я свою, блять. Не обязательно меня приплетать к своим детским тупым приколам, я ненавижу эту херню, тебя никто не просил так делать, я тысячу раз уже говорил и вообще у тебя руки воняют антисептиком…. — Эй, Юнги, можешь помолчать хотя бы минутку, - говорит фотограф, - Очень портятся общие кадры. — Прошу прощения, сонсэнним, - выкрикивает Юнги, опуская голову с челкой и чуть тише добавляет специально для Чимина тихое “Отъебись”. Чимин больно пихает его в бок локтем, но все равно не чувствует себя достаточно отомщенным и решает отъебаться от Юнги на веки вечные и игнорировать его до конца контракта, а может быть и конца света. *** К чести Юнги (трижды ха), дело действительно не в Паке - в течении дня каждому предоставляется возможность вкусить миновского дружелюбия. Вторыми под обстрел попадают Тэхен, его квадратная улыбка и неуемная тактильность - Юнги выпутывается из непрошенных объятий и мечет красноречивые молнии из глаз, но слава богу, держит рот с вырывающимися матами - закрытым. Вместо вербального общения Мин проводит большим пальцем по горлу, мол повторишь вот это - укокошу. Тэхен смеется только и бормочет, что попробуй, допрыгни, мелочь, но руки загребущие - убирает. После съемки у них смена в расписании и они не успевают пообедать, и в машине уже достается Хоби - тот протягивает Мину смятый фитнес-батончик, который от долгого лежания в кармане потерял форму и приобрел вид неприглядного месива, но на вкус ничуть хуже не стал. Идея задобрить Шугу едой кажется беспроигрышным вариантом, но Юнги отмахивается в стиле “не надо мне вашего ничего”, руку с батончиком отпихивает, отчего белые (стилистам, наверное, понадобятся сердечные капли) штаны Хоби оказываются перепачкаными шоколадом, кокосом и гранолой. Юнги не извиняется и просто смотрит в окно оставшуюся часть пути, заглушив гневные визги Хоби наушниками. После интервью в коридоре происходит словесный спарринг с Намджуном, Чимин слышит только обрывки фраз лидера “ты опять молчишь весь выпуск”, “можно было бы и повежливее с этой нуной” и ответное “ебал всех в рот”, “всех, тебя и нуну тоже”. Чимин помнит, что утром обещал игнорировать эту бледную плесень до конца своих дней, и он правда не подслушивает и вообще ему дела никакого нет и он просто проходил мимо. В общежитие они добираются на разных машинах, чему Чимин благодарен - он чувствителен к атмосфере между людьми и вот эта тяжкая грозовая туча над мемберами, нависшая с утра, его знатно напрягала. Он играет с Тэхеном в стрелялку на телефоне, сидя на заднем, и , всего лишь разок, представляет Юнги на месте своих врагов. Чимин человек и тоже может рассердится, а за мысли никто не судит - так он утешает себя, пока Хоби, сидящий на переднем сиденьи излучает волну позитива и радуется “абсолютно потрясающим” фиолетовым велюровым штанам, в которые его переодели вместо белых, будто и не было никаких неприятностей. Чимин хотел бы принимать все не так близко к сердцу, как Хоби, но получается, как получается. То, что Юнги орет сегодня на всех, не делает его слова менее обидными, а Чимина не делает менее восприимчивым и чувствительным. Похвала от Юнги всегда самая сладкая, потому что редка, а его раздражение ранит сильнее любых хейтерских комментариев- вот как получается. — Опять промазал, - дразнится Тэ, когда Чимин стреляет мимо головы снайпера. — Я так и хотел, ничего ты не понимаешь, - Чимин надувает губы. *** Конечно, никто не рассчитывал на то, что их оставят в покое после съемок интервью - это было бы также глупо, как надеяться на то, что Юнги бросится на шею каждому с объятиями и извинениями - потому, наскоро переодевшись и даже не смыв макияж, мемберы отправляются нестройным шагом в зал для дэнс-практик обкатать новую хореографию с ребятами из подтанцовки. Надеяться на то, что Юнги будет вести себя при чужих людях повежливее так же глупо, как ожидать, что они уйдут с репетиции раньше двух ночи. — Ну тут же совсем просто, Юнги-хён, сначала бедро вправо, описываешь полный круг, а потом руки… - показывает Чонгук торопливо. У них перерыв в пару минут, подтанцовка ждет, Шуга танцует отвратительно, а Чонгук последний из дэнс-лайна, кто вызывается ему помочь - Чимин демонстративно долго завязывает влажные от пота волосы в хвостик, показывая, что он очень занят, Хоби просто отходит в другой угол от греха подальше и спасается от обезвоживания с бутылкой минеральной воды. Тэхен весь в себе, отрабатывает свои движения. — Я так и делаю, - бурчит Юнги, глядя на себя перед зеркалом - не умею я так по-пидорски задницей вилять просто. —Даже Намджун может, - подбадривающе, как ему кажется говорит Чонгук, - Давай, не выпендривайся, еще разок. Просто расслабь вот тут, - Чонгук шлепает Юнги по ягодицам. И хотя в зале непрекращающийся гул - со стаффом, подтанцовкой, операторами их в этой комнатушке человек пятьдесят - все равно звук шлепка кинематографически раздается будто в полной тишине. — Я вот думаю, полицию вызывать сейчас или подождать еще минутку? - говорит Чимину Тэхен, подходя сзади. В отражении они наблюдают, как глаза у Юнги наливаются красным и как Чонгук улепетывает в другой угол зала, пытаясь спрятаться в толпе. —Думаю пора. — И скорую, - вклинивается Намджун в диалог, мимо него со скоростью света проносится Чонгук, капли пота с его волос забрызгивают зеркало. - Потому что я убью их обоих. Мы платим подтанцовке почасовку. —Хён, в таком случае вызывают уже ритуальные услуги и катафалк. —Звони всем, а там посмотрим, насколько затянется репетиция, - мстительно потирает Намджун ладони и успевает схватить за воротник футболки проносящегося Юнги. - А ну прекратили балаган! Оба! - бросает он выглядывающему из-за спины менеджера Чонгуку, - Вы что тут устроили? А ну по местам. Юнги, отдельное приглашение? Даже у меня получается, а я в шкале танцевальных успехов предпоследний, за мной только бревно. Джин хихикает, добавляя, что лидеру не стоит уж так сокрушаться и он, Джин-хён, конечно всемирный красавчик, но не всемирный танцор и “Намджуни, ты разве не слышишь моё дыхание за своей спиной? Бревно сразу за мной в очереди, ты чего”. Юнги зыркает недобро, становится на позицию молча, натянув шапку сверху хмурых бровей и не отсвечивает до конца репетиции, незаметно подглядывая за движениями Чонгука и повторяя их. Чимин наблюдает со смешком, но недолго - ему очень нравится новая хореография и он растворяется в ней без остатка, целиком погрузившись в танец. В общежитие они вползают из последних сил в половину третьего ночи. Видимо, сил у Джина побольше, чем у остальных, потому он вызывается заварить рамён на всех ибо “есть хочется, что аж кишки сводит”. Чонгук с Тэхеном отказываются и удаляются в свою комнату на негнущихся нижних конечностях, Намджун падает в гостиной на диван и, судя по громкому храпу, в рамёне также не заинтересован. Хоби занимает душ, а вредная плесень и по совместительству заноза в заднице уползает в постоянное место своего обитания “Genius Lab” даже не прощаясь и громко хлопнув входной дверью. Вот же позер. — Пойду отнесу ему, что ли - говорит Джин, заботливо наливая в плошку бульон, - А то голодный, злой, смотреть больно. — Плохая идея, - тянет Чимин и всасывает остатки лапши. - Я бы избрал менее болезненный способ суицида. — Я знаю что делаю, мы же это самое...Соулмейты, мать его. Ложись спать, Чимин-ни, утром уберемся. — Спасибо, хён. Чимин успевает наскоро вытереть лицо влажными салфетками для демакияжа, от чего ядреная подводка только размазывается и превращает его в гибрид панды и запойного алкоголика, когда Джин возвращается, пылая красными щеками. Без тарелки. С пятнами на футболке. — Будь проклят тот день, когда я познакомился с этим мудаком! Сам будет вымывать коридор, придурок, - ворчит Джин, - Я к нему со всей душой, понимаешь? А он… — Понимаю, - говорит Чимин устало, язык еле ворочается во рту. - Прекрасно понимаю. Спасибо за еду, Джин-хён. Спокойной ночи. *** Чимин идет в душ, запоздало осознавая, что Хоби еще не вышел. Тэхен с Чонгуком наверняка уже спят и воспользоваться их ванной тоже не получится. Можно конечно, попросится к младшеньким на другом этаже, но туда еще добраться надо, поговорить с охраной…В душ хочется больше, чем спать - кожа отвратительно липкая от потной и изматывающей практики и природная брезгливость просто не позволяет Чимину лечь на чистые простыни в таком виде. Не сказать, что это единственный выход, если быть честным - но Чимин плетется в студию к Юнги, потому что там хвала-небесам (ехидный голосок Шуги в голове добавляет, что небеса совсем тут не при чем, и нечего забирать его лавры) есть ванная. И Чимин, единственный из всех, даже был пару раз допущен в эту святая святых, когда Юнги был в добром расположении духа, что несомненно (нет!) дает Чимину право воспользоваться этой привилегией еще разок. Чимин устал так, что кажется, сейчас умрет, так что в принципе - не страшно. На пороге студии лежит коврик с гостеприимной надписью “Go Away” и разлитой по нему лапшой - будто кто-то наблевал прямо на входе, перебрав алкоголя, как сам Чимин в старой, еще первой общаге. Чимин садится на корточки, собирая осколки разбитой миски, чтобы не наступить случайно и отодвигает в сторонку - хорошо было бы вытереть тут все, но пункт первый - он слишком устал, пункт второй - может еще задницу ему вытирать, этому Юнги, Пак Чимин, где самоуважение? Чимин набирает код на двери - когда-то Юнги прислал ему пароль в смс, чтобы Чимин забрал какие-то забытые вещи перед аэропортом. Чимин стучит для приличия, а потом вваливается в студию, где свет уже погашен и комнату освещает только экран компьютера с открытым списком дорожек. — Юнги-хён, можно? Мне очень нужно в душ, - Чимин оглядывает помещение - ну и хоромы конечно себе Юнги сделал, потеряться можно - и не найдя ни одной живой души, следует в пункт назначения, считая молчание - согласием. В ванной слышен плеск воды и негромкая музыка. Чимин стучит пару раз и толкает незапертую дверь, не дождавшись разрешения войти и столбенеет прямо на входе. Юнги сидит в ванной с розоватой блестящей пеной - пена везде, закрывает тело до ключиц, как большое пушистое одеяло, а на голове у Мина импровизированная треуголка, созданная из этой же самой пены. В воде плавают 3 резиновых уточки. Желтеньких, мать его, детских резиновых уточки. Юнги поднимает на Чимина тяжелый, почти, черный взгляд - днем это смотрится пугающе, но сейчас вся картина Чимину кажется невероятно милой. Пак не делает порывов сбежать куда-то подальше за вторжение без приглашения (хотя по-хорошему надо искать ближайший авиабилет до Владивостока) и стоит, с улыбкой разглядывая Юнги. Он умоляюще складывает ладони: — Хён, только не ори, ради бога. Я просто хотел в душ, раз тут занято, то извини... — Я и не собирался, чего ты, Чимин-ни - выдыхает Юнги, и Чимину так стыдно за себя - от слов Мина ему будто бомбочку для ванн в самое нутро бросили, и теперь она там бурлит, пузырится, растекается сладко и немного тревожно. Хотя может и не от слов - может от разгоряченной, не такой бледной как обычно кожи, от раскрасневшихся щек, от того, что скрыто под пенным покрывалом. От контраста милых уточек и сурового рэпера Шуги. Пауза затягивается, поездка во Владивосток откладывается, Чимин понимает, что это просто неприлично - вот так стоять, и молча разглядывать человека, который моется. — Я думал, ты не любишь такие вещи, - Чимин говорит просто, чтобы что-то сказать и кивает на плавающих уточек. - Они типа...милые? — Не люблю - подтверждает Юнги и невозмутимо водит уточкой по водной глади и Чимин понимает, что у них с Юнги теперь есть маленькая общая тайна, которую он, несомненно, унесет с собой в могилу. — Так и будешь там стоять? Тебе бы умыться, панда, - последнее звучит мягко, почти нежно, Чимин мотает головой из стороны в сторону - наверняка он уже спит на диване рядом с Намджуном и видит десятый сон, потому что ну какие нежности. Какие уточки и Мин Юнги? Чимин молчит, поворачивается к раковине и выдавливает гель для умывания себе в руку. Он умывается тщательно, несколько раз ополаскивает лицо холодной водой, чтобы проснуться. Вытирает лицо полотенцем, открывает глаза, но мир остается столь же сюрреалистичной - Мин Юнги купается с резиновыми уточками и улыбается. — Подай доминошку с раковины, - просит Юнги. Треуголка на его голове опала и теперь на черных волосах остались только белые, будто снежные мыльные хлопья. Юнги выглядит таким беззащитным и расслабленным, что у Чимина немеют пальцы от желания его обнять - только природная тактильность, ничего дурного. — Доминошку? — Да, вон там лежит. — На кой черт тебе домино в ванной? — Ты мыться пришел или допрос устраивать? И вообще, моя ванная, не нравится… — Я понял, понял, на, ради бога - Чимин протягивает ярко-зеленую пластиковую штуковину с выбитыми точками: два и пять. — Иди сюда. Непонятно что происходит раньше - реплика Юнги или то, что он требовательно тянет Чимина за руку прямо в воду. Все будто происходит одновременно и Чимин не успевает понять, как оказывается в воде, в мокрых шортах и футболке, а также крепких объятиях Юнги, прижимающих его себе спиной. Чимин взбрыкивает, издает слабый протестующий писк, но быстро обмякает в теплой воде и чужих руках, чувствуя, как расслабляются напряженные от постоянных тренировок мышцы. — Ты как Кракен, - это совершенно ужасно, так предавать свои принципы и утренние обещания, и прощать Юнги, который прощения даже не просил, но у Чимина внутри нежность вообще перестает помещаться и уже льется из ушей. И вообще, вы видели Юнги в треуголке из пены? Нет? Вот и нечего тогда осуждать. - Задушишь же, ну. — А ты сечешь правила игры, - слышит Чимин за своей спиной и чувствует улыбку в голосе Мина. - Умеешь делать цунами? — Наверное, - думается плохо, слова выговариваются все тяжелее и Чимин, честно говоря, не знает, о чем вообще речь, потому что он только сейчас понимает, что Юнги вообще-то голый и прижимает его сейчас очень крепко к своему животу и в голове не то что ни одной приличной - вообще никаких мыслей. Пахнет хвойным мылом, Юнги и покоем. — Земля! - говорит Чимину Юнги прямо в ухо, задевая мочку, и если такое повторится еще раз, Чимин утопится прямо тут от избытка чувств, - На связи капитан корабля Шуга Мин! Мы терпим крушение, срочно вызовите помощь! - Юнги берет Чимина за руку, уводит ее под воду и начинает крутить кисть по кругу, создавая что-то вроде воронки. Уточки, хаотично плавающие по поверхности после вторжения Чимина, постепенно втягиваются в водоворот. — Спаси его! Спаси Альфредо! - притворно кричит Юнги и щекочет Чимину левый бок, и Чимину так хорошо и весело, что он включается в игру мгновенно. Как понять, кто из трех уточек тот самый Альфредо? — Капитан, нам нужна шлюпка! Мы должны спасти их всех! - Чимин тянется к краю ванны, на которой стоит пустая мыльница. - Альфредо, помощь близко! Чимин кидает мыльницу в воронку, неосторожно подбив одной уточке глаз и окунув ее в воду целиком, но это мелочи. Правой рукой он снизу из под воды подталкивает уточек к импровизированным “кораблику”. — Капитан Мин, кажется, мы спасены! — Не все так просто, рядовой Пак! Враги продолжают наступать! Пли! - Юнги ухмыляется и кидает доминошку через голову Чимина. Баскетбольное прошлое из человека не выжечь даже кей-попом, потому орудие точно попадает в цель - она же мыльница - шлюпка переворачивается от чего желтые уточки опять разлетаются по сторонам. Для эффекта Юнги шевелит обоими ногами, создавая “шторм”. — О нет! Альфредо, держись! - Чимин приподнимается, сразу ощущая холодную прилипшую ткань на теле и дискомфорт от отсутствия рук Юнги. Он снимает футболку, откидывает ее на пол и принимается собирать резиновых членов экипажа, переворачивая каждую уточку головой вверх. Одна, все-таки, отлетела за пределы ванны. — Капитан, мы несем потери, - говорит Чимин, неуклюже пытаясь развернутся к Юнги лицом, на котором уже нарисовал актерскую скорбь. — Вижу, Пак. Умеешь делать искусственное дыхание? - Юнги лукаво улыбается, совсем не похожий на утреннюю заплесневелую версию себя. От этого Юнги в сердце Чимина - самый настоящий, не_игрушечный шторм. — Думаю, да, капитан, - Чимин слабо кивает и не справляется с нежностью, которая срывает все плотины. Он мягко прижимается губами к губам Юнги - на вкус они никакие, как вода, и очень мягкие. Юнги лениво шевелит языком, обводя небо и Чимин должен умереть или проснуться прямо сейчас, иначе во всем этом нет никакой логики. Чимин прячет стон за торопливым смешком, чтобы все происходящее можно было наречь шуткой, и не сойти с ума от стыда, когда этот “морской бой” кончится, и отодвигается усилием воли. - Вроде же так это делается? Я был лучшим на занятиях по первой помощи. — Ты лучший во всем, к чему прикасаешься, - просто говорит Юнги, будто речь идет о чем-то не_важном, например о погоде и прикасается большим пальцем к щеке Чимина, который, кажется, сейчас сойдет с ума от этих слов. - Кроме умываний, панда. Выглядишь мило. — Она, блин, водостойкая! И...Мы потеряли Альфредо.... - трагически говорит Чимин, но надеется, что Юнги понимает, что в его словах много всего другого. — Тогда давай вылезать. Он был славным бойцом и заслужил нормальные похороны, а не валяться на кафеле в пыли и лужах, - говорит Юнги, оглядывая беспорядок на полу. - Да и вода холодная уже. Юнги вылезает из воды первым, ничуть не смущаясь своей наготы, в то время как Чимин сбегает к полотенцесушителю, зябко подергивая плечами и стаскивает с себя мокрые шорты вместе с трусами, предусмотрительно обернув полотенце вокруг бедер. Он не отличается стеснительностью, да и за столько времени с мемберами они видели друг друга во всех видах. Но с Юнги всегда все иначе. — Ты ж мыться хотел, залезай. - Юнги включает душ, заботливо измеряя температуру воды рукой, чтобы не было слишком горячо, - Достань мне остальных пока. Юнги поднимает Альфредо с пола и прячет в шкафчик для туалетных принадлежностей, будто это самое большое сокровище. Забирает у Чимина, подающего из-за задернутой шторки, двух резиновых братьев и садит рядом. Он разглядывает их с минутку, пока Чимин намыливается. — Спи спокойно, боец, - патетично произносит Юнги, захлопывая шкафчик. - До следующего боя. Чимин-и? — Мм? - спрашивает Чимин, наскоро сполоснувшись и вылезает из воды. — Спасибо, что поиграл со мной. — Не за что. У тебя есть какая-то одежда? — В студии пара футболок и джинсы, пока полотенце накинь. Они молчат еще пару минут, глядя друг на друга в зеркало, которое запотело, но уже успело остыть, от чего их силуэты уже различимы, но все еще мутные. Чимину зябко без одежды и Юнги обнимает его, делясь теплом. — Я бываю невыносимым, - внезапно говорит Юнги, и заглядывает Чимину в глаза с собачьей преданностью. Юнги не извиняется. Но Чимин понимает, что - да. — Я знаю. И ты не любишь милые вещи. — Терпеть не могу, - говорит Юнги и обернувшись, ласково треплет Чимина по мокрым волосам и целует за ухом, - Просто ненавижу. Юнги не любит милые вещи, но Чимин понимает, что это самая большая ложь в мире.