***
Юлия нервно ходила по комнате и сжимала в руках письмо о том, что её муж приговорён к ссылке в Сибирь на 10 лет. Женщина не может уехать за своим супругом, потому что у них двое совместных детей, но она и не может оставить его одного в такой ситуации. Женщина ходила по комнате, её колени тряслись, ладони прижимавшие письмо к груди были все в поту, Юле казалось, что её сердце разорвётся внутри неё на куски. Навальную буквально разрывали все возможные эмоции, от гнева до страха и отчаяния. Она не понимала что делать, ибо не могла бросить ни детей, ни мужа. Тут в дверь комнаты раздался аккуратный и лёгкий стук. Юля положил на стол письмо, текст на котором растёкся от пота её ладоней и села на стул. — Заходите. Нежным и полным тяжести голосом сказала женщина. В комнату зашла её дочь Даша. — Мама… Тонко и немного неспокойно сказала девочка. — Что такое, солнышко? С явной любовью спросила женщина. — Мама, я сильно за папу волнуюсь. Что там с ним? Нервно выпалила Даша. — Я тоже волнуюсь родная, я ведь тоже не знаю что там с ним. С огромной болью в голосе сказала Юлия. В глазах женщина читались страх, печаль и волнение. — Что мы теперь будем делать? Спросила Даша, пытаясь отвлечь маму от страданий. — Даш, честно скажу, не знаю, абсолютно не знаю. Пусто ответила ей Юлия. В комнате повисло молчание, и Даша тихо покинула её. Юлия осталась одна и накрыла голову руками, у неё не было сил плакать, поэтому она просто сидела и смотрела в пол.***
Юля просидела так примерно час, а после решила пойти за советом к свекрови. Как-никак Людмила Ивановна была очень умной женщина и могла помочь Юлии в этой ситуации. Юлия быстро привела себя в порядок и пошла к Людмиле. Женщина торопливо постучала в дверь. — Можете войти. Раздался как обычно строгий голос Людмилы Навальной. Юля лёгкой рукой открыла дверь и осторожно зашла. — здравствуйте, Людмила Ивановна. Спокойно произнесла Юля. — Юленька, это ты? Здравствуй дорогая. Ты что то хотела? Уже не строгим, а полным доброты голосом спросила женщина. — Да я за советом к вам пришла. Вы же знаете что Лёшу в Сибирь отправили, а я что делать не знаю. С одной стороны и его там одного оставить не могу, душа болит как он и детей оставить не могу, маленькие они, боюсь, что без меня не смогут. С огромной тягостью в дрожащем голосе говорит она. — Юль, ты на эмоциях, я бы посоветовала тебе ещё подумать. Но хочу сказать, что детей ты можешь оставить мне с Толей, а Лёша там, в Сибири один. Но всё-таки подумай неделю или хотя бы до завтра. Утро вечера мудренее. Сказала Людмила серьёзным и в тоже время спокойным тоном. — Спасибо, Людмила Ивановна, я подумаю и скажу вам, если решу ехать, то постараюсь подготовить детей. Абсолютно без эмоций сказала Юлия. — Удачи тебе. Сказала Людмила Ивановна. Юля кивнула и ушла.***
Вечером Юлия также нервничала, но, несмотря на это уложила сына спать, а дочка уже засыпала сама. Ночью Юле было трудно уснуть, она всё думала, но всё-таки к полуночи смогла уснуть. Утром она проснулась с адской болью в голове, что думать было больно. В итоге Юля проходила 2 недели в мыслях о том, как поступить и всё-таки решила ехать в Сибирь. Но перед этим надо было подготовить детей, к тому, что ты уедешь надолго и возможно они тебя больше никогда не увидят. Даша легко всё поняла и приняла, а вот Захар в силу маленького возраста даже плакал, но всё-таки Юля, убедила его что вернётся раньше чем через 10 лет и он смирился. Навальной и самой хотелось верить, что срок уменьшат, и они вернутся раньше. В итоге Юлия собрала вещи и оставила детей на их бабушку и дедушку по отцу. Денег у Юлии на дорогу было с небольшим излишком.***
Путь на каторгу у Юлии был очень сложный, идти ей приходилось вместе с толпами уголовников, когда она пошла в дорогу морозы немного спали, но в пути всё равно было холодно. Спать иногда приходилось на снегу, укутавшись в шубу, согреться она могла лишь на станциях. Также шла она почти голодной, ибо на станциях кроме чая и топлёного жира ничего не было, а если была совсем голодной то уголовники крестьяне, которые воспринимали её как жену человека, который хотел их спасти могли дать ей хлеба, Юлия на это отвечала им огромными благодарностями. В итоге до Каторги она дошла за полмесяца. Придя туда и увидев мужа в оковах, она бросилась и обняла его как можно крепче. — Лёша, родной, как же я скучала и боялась за тебя! Сказала Юлия полным любви охрипшим голосом. Алексей также максимально крепко прижал Юлю к себе. — Юлечка, любимая, я тоже по тебе безмерно скучал. Ответил ей Алексей. — А наши дети, что с ними? Быстро спросил Навальный у жены. — С ними всё хорошо, они дома, под присмотром твоих родителей, твоя мама сама предложила уехать к тебе, оставив детей ей. Ответила ему Юля с ноткой сожаления. — Всё хорошо, мой утёнок, дети в безопасности не стоит сожалеть, если тебе легче возле меня значит всё хорошо. Ответил ей спокойно Алексей. Юля продолжала его обнимать, а он её, они пытались насладиться друг другом по максимуму, ведь потом смогут видеться лишь максимум два раза в неделю и то под присмотром офицера и унтер-офицера.***
Юля освоилась на каторге за пару дней, она жила, в доме которой был близко к шахте, в которой работал Алексей, что бы при любой возможности с ним пересекаться и переброситься парой слов. Дом она делила с супругой другого декабриста Михаила Ходорковского — Инной. Так жизнь Юли на каторге была не то что хорошей, но и не ужасной, детям она часто писала письма.***