Несчастные

Толком ничего не понимающая блондинка шла по аккуратно выложенной дорожке, озираясь по сторонам. Везде были люди, кто-то стоял группами, кто-то сидел в отдалённом углу сада, мотаясь туда-сюда, поджав к себе ноги, кто-то так же пристально смотрел на новенькую. Спадающие короткие пряди щекотали ее лицо, поэтому она упорно пыталась их сдуть. Руками она почти не могла шевелить, смирительная рубашка не давала это сделать. Если учесть то, что два огромных санитара ее скрутили прямо в гостиной друга, часа три назад, не меньше, то руки ужасно затекли. Казалось, что туда даже перестала поступать кровь. Зелеными глазами девушка прочитала вывеску, где крупными буквами было написано: «психиатрическая больница №7». Про место это она слышит в первый раз, да и до сих пор не понимает за что она тут. Вчера выдался ужасный день, вечером она перебрала с алкоголем, приехала к Шатохину в половину третьего ночи, где, собственно, и уснула. Проснулась рано и уже собиралась уезжать из чужой квартиры, как звонок убил тишину. Она быстро подбежала к двери, открыла ее, не смотря в глазок, на будущее, никогда так не делайте, и увидела этих пухлячков. На невинный вопрос о том, что им надо, они ее и скрутили, называя буйной. В один момент, слух распознал слово: «нашли». Блондинку это смутило не меньше, и она постаралась посмотреть на одного из них, но в плечо прилетела игла шприца. А после того, как в неё ввели какую-то гадость, внешний мир ее мало волновал. Энный промежуток времени ее сознание находилось в полной абстракции. Пришла в себя она только под конец пути, и то, из окон ничего увидеть не смогла. Наглухо закрыты. Сейчас же она вообще даже понять не могла где находится. Двое санитаров, идущих чуть позади, что привезли ее прямиком в психушку, не такая разговорчивая компания, как хотелось бы. Зайдя в здание, ничего сверхъестественного зеленые глаза не увидели. Стойка регистрации в середине, за ней молодая девушка в белом халате хищно поглядывала на новоиспеченную пациентку. – Мы к Каримову, – грубо сказал один из громил позади. Из-за высоких потолков начало собираться эхо, то и дело долетающее до ушей, нескончаемо повторяясь. Девушка кивнула и снова принялась что-то писать в каком-то журнале, старательно выводя буквы. От регистрации шло два коридора: налево и направо. Шатенку повели налево, потом ещё раз поворот налево, и они уперлись в дверь с табличкой «главврач Н.В. Каримов». Зеленоглазая снова попыталась посмотреть на санитаров, мол «пацаны, ну вы чего? Это розыгрыш?» но ее грубо развернули и подтолкнули вперёд. Она практически влетела в дверь, открывая ее и падая около массивного стола из темного дерева. Сверху вниз на нее смотрел мужчина с мягкими чертами лица, голубыми глазами, на которых были очки. Короткие седеющие волосы на голове и морщины возле глаз говорили о том, что мужчине за пятьдесят. – Ну Олег, несчастные тоже люди, – мужчина пристально посмотрел на одного из пухлячков, – а не мешки с картошкой. Мужчина встал и подошёл к девушке. Осторожно коснулся ее руки, помогая подняться на ноги и усаживая в кресло рядом со столом. – Все, идите отсюда, – мужчины кивнули и поспешили удалиться из помещения, – бездари. Сильно они тебя? Почти белые волосы все еще щекотали ее лицо, поэтому она дёргалась, в попытке хоть как-то почесать раздражённую кожу. Мужчина, до этого внимательно наблюдавший за ней, приблизился и начал расстегивать кожаные ремешки, тем самым освобождая руки. Длинные рукава пусть и мешали, но хотя бы не стесняли ее и она могла спокойно почесать лицо. – Зачем я тут? – тихо спросила зеленоглазая, смотря на мужчину. Он загадочно улыбнулся, отходя от девушки и садясь на своё место. – Обращение от анонима по поводу твоего специфичного поведения. – Но я себя нормально вела, как все. – В твоём поведении я увидел признак одного очень редкого психического заболевания. И было принято решение подержать тебя тут пару недель. Твой друг уже передал твои вещи, они скоро будут тут. Ошарашенными глазами блондинка посмотрела на врача. Напряженная пауза нагоняла панику. – За... что за болезнь? – она глубоко вдохнула и выдохнула, голова начала болеть от такой информации. – Ты все равно не поймёшь, какая разница, – мужчина улыбнулся, – не любопытничай. Он легонько щелкнул девушку по носу, как маленькой девочке. – Ты обязана побыть тут, как минимум, две недели. Это мое заключение и оно не обсуждается. Теперь подпиши бумаги на принятие правил и согласие на соответствующее лечение. Он придвинул к блондинке кипу бумаг, на что в ответ получил ошарашенный взгляд. Она приоткрыла рот, в попытке хоть что-то сообразить или сказать. – Если не будешь писать, то я сам это сделаю, когда привезут вещи, – с неестественной колкостью в голосе проговорил врач, зеленоглазая даже не стала возмущаться, понимая, что она не выйдет отсюда в самоволку, она в принципе не выйдет. Заполнив несказанное количество бумаг и распрощавшись с врачем, девушку, повели в ее временное место проживания. Один из санитаров, казавшийся уже не таким страшным, после того, как его отчитали как мальчишку, вёл себя так, будто не видел блондинку ни разу в жизни, хотя это он ее толкнул, провожал ее до комнаты. – Спасибо, – бросила она напоследок, ловя на себе отвратный взгляд маленьких поросячьих глазок. Комната, в которую шагнула девушка, была достаточно просторной и блондинка краем глаза заметила другую кровать, вторую. Она обернулась, в надежде увидеть санитара и спросить, но его уже не было рядом. – Вот дерьмо, – паника начала охватывать девушку с головой, с больной блондинистой головой. Прикрыв глаза, она перебирала моменты, где могла так проебаться, что сейчас сидит на грязном полу палаты для психов, поджав под себя ноги. Как Артём мог передать ее вещи этим людям, даже не пытаясь связаться с ней. Все это казалось какой-то глупостью, великой глупостью, или не самым удачным приколом. Чувство, будто ее хотят выставить дурой, посмеяться над ней, не покидало девушку. Пугало неведение. Ничего не было понятно и в голове творилась полная неразбериха и хаос. Только с полчаса, может меньше, она копалась в себе, выворачивая глаза наизнанку, заглядывая в свой мирок. В комнатку, где стоит, с красиво вырезанной спинкой, кровать. Вода, стекающая по кипельно белым стенам на пол так, что почти до колена нога находится в ней. Температура жидкости зависит от того, по какой причине девушка попадает в свою комнату. Если из-за злости и гнева, то вода почти горячая. Она даже может оставить ожоги на коже. Если из-за отсутствия чувств вообще, то ледяная. Настолько холодная, что ноги колит точно иголками, до боли. В нижних углах квадратной комнаты пробивались какие-то растения, похожие ни то на какие-то цветы, ни то на лианы. И до разного уровня ползущие по стенам. Только одно не было понятно до конца — за что они цеплялись? Стены конечно имели неровности, они были шершавыми, но за эту самую шершавость невозможно было уцепиться. Но тем не менее, лоза ползла по крашеному бетону. Кстати, откуда она росла, тоже оставалось загадкой. Как будто прямо из бетона. Очень мало было, похожих на лианы, цветов. Вернее это, должно быть, цветы. Мелкие закрытые бутоны говорят о том, что они скоро должны будут распуститься, но в таком положении они уже очень давно. С самого первого попадания девушки сюда, с тринадцати лет. Она провалилась, как в кроличью яму, после пропажи ее деда, с которым она практически выросла. Через несколько недель в лесу нашли какую-то окровавленную траву и, недалеко, обглоданные лесными хищниками кости. Дело посчиталось закрытым. – Эй, – девушка пришла в себя когда парень лет двадцати стоял перед ней и рассматривал бледное лицо обеспокоенные взглядом, – Все нормально? Она судорожно встала, на трясущихся ногах прошла пару шагов, к открытому окну, из которого веяло тёплым летним воздухом. – Да, все хорошо, – она стояла спиной к парню, которого разглядеть толком не смогла, облокотившись обеими руками на белый подоконник. – Эл, ты не изменилась почти, – девушка испугалась такого произношения своего имени. Она рывком развернулась и начала рассматривать парня напротив: светлые длинные волосы, заколотые в смешную гульку, очень знакомый нос, губы и, горящие, но измученные, глаза. – Фак, – она не отрывала от него свой взгляд, в мозгу перебирала знакомых ей людей и остановилась на одном пареньке семнадцати лет, только волосы были намного короче, а в глазах только огонь, – Дима... Он улыбнулся, услышав своё имя из уст блондинки. Он в пару шагов пересёк те несколько метров между ними и крепко обнял. – Как ты? Как жизнь? – он задавал вопросы все ещё не отпуская ее. – Все в порядке, – она улыбнулась, когда он снова взглянул в ее зелёные глаза. – Как и всегда, ты не меняешься, Эл. – Ты уже говорил это, – она шуточно-угрожающе нахмурилась. – Я говорил это в другом плане. Ребята снова обнялись. Они рассказывали о своих жизнях уже второй час. Иногда не верится, что судьба вот так вот просто может переплетать и разделять чьи-то жизненные пути. Она будто плетёт какой-то причудливый узор из жизней всех людей этой планеты, вяжет узлы, плетёт косы, выплетает фигуры. Вот и сейчас зеленоглазая никак не могла понять, как так могло повезти, чтоб старый потерявшийся друг вдруг нашелся. Диму, кстати, в это не очень радужное, по рассказам, место упекли те же самые родители. – «У них проблемы и они не собираются подставлять сына, – говорил Дима, – Я сначала пытался к ним вырваться отсюда, но не сбежать, поэтому живу по кайфу, выхода больше никакого нет» Непонятно что такого страшного могло произойти, но девушку это смутило. – Должно быть все очень плохо. Дима только пожал плечами. В палату ворвалась огромная женщина в грязновато-розовом халате, что, собственно, были у всех медсестёр в клинике. Поросячьи глазки выискивающе пробежались по содержимому палаты, в том числе по блондинке, что в ответ рассматривала женщину. Слоновые ноги, явное ожирение и неухоженность. – Привет несчастным, – она противно прохихикала. – Привет центнеру, – Дима спокойно лежал на своей кровати, подложив руку под голову. – Ой, Ганджа, от тебя приятно слышать, – Она снова хихикнула, подмигивая, – новенькая, возьми свои вещи. Блондинка с подошла к женщине, сдерживая рвотный рефлекс. Запах сладкого пота проникал в самые легкие, заставлял глаза слезиться, а челюсти сжиматься. Эл благодарила Бога за то, что вещи были в пакетике, а не в руках этой кучки жира. Блондинка брезгливая, поэтому эти вещи она бы не одела больше. – Вечером зайду на кормление, – она снова хихикнула, и переступая с ноги на ногу удалилась. – Выглядит и пахнет ужасно, – подруга открыла маленькую форточку, для проветривания, – сука? Дима посмеялся, отмахиваясь. – Божий одуванчик, а не баба, тупая как пробка правда, зовут Алла, – Дима посмеялся, – а пахнет да, пахнет ужасно. Дыши ртом и все. – Что за кормление? – Эл вдохнула свежий, пусть и тёплый воздух с улицы. – Таблетки, – Дима улыбнулся, но как-то с грустью. – Говорят, в психушках лучше таблы не пить... – Правильно говорят, – Диса посмотрел куда-то в потолок, – если хочешь оставить психику в порядке и тебя ничего не тревожит, то лучше не надо. – А как...? – Блондинка нерасторопно разбирала свои вещи, попутно слушая друга. – Если есть дырки в зубах, то языком всовывай туда, – Дима рукой показал на щеку, где находится верхняя челюсть, – у меня есть. Если нет, то языком всовываешь за щеку наверху, не под губу, могут проверить. Вот собственно и все. Можно оставлять в руке, но это рискованно, можно на укол нарваться. – Укол? – зеленоглазая поморщилась – Да. Не пьешь таблетки — вводят внутривенно. Вырываешься — смирительная рубашка Эл посмотрела на свои длинные рукава, лежащие на кровати. – А будешь часто буйничать, то попадёшь во второй корпус или в спецпалату, – Дима встал с кровати и направился к двери. Выглянув, он огляделся, и никого не увидев, лёг обратно, – они думают, что ты пьёшь таблы, от которых ты спокоен как удав. Начинаешь через чур быть энергичным — противоречит их мыслям и до них доходит, что нихуя ты не пьешь. – Зачем ты вставал? – Цель всяких там медсестричек, по типу Аллы, видеть все и слышать все. Могут за дверью стоять подслушивать, поэтому если говорим о чём-то таком, то вполголоса и проверять каждую минуту. – Боже мой, какой ужас... А что за второй корпус и ещё там что-то.... – Эл уже забыла, про что говорил Ганджа. – У нас первый корпус, тут нетяжёлые, по типу депрессии, биполярки и различных других расстройств, по бумажкам, у меня затяжная депрессия. Есть ещё для тех у кого паника или для тех, кто временами становится опасен или агрессивен, спецпалата. Железная дверь, наблюдение двадцать четыре часа в сутки, частый приём лекарств. Ужасное место. – А второй корпус? – блондинка начала складывать свои вещи в тумбу. Странно, но документы она так и не обнаружила. – Там тяжёлые, шиза, паранойя и тому подобное. Все в десять раз строже чем тут. Эл разобралась с вещами и прилегла на кровать. – Вот черт... трудно – Привыкнешь. Пока да, тебя будут ненавидеть. Блондинка поняла, что тут ей будет трудно продержаться, дыша ртом, пряча таблетки и чувствуя к себе ненависть...