Тут Пьеро бросает альт свой:
Ловко ловит легкой левой
Сзади лысого за ворот
И из плеши извлекает
Скрип и стон смычком громадным!
Глядя на свое отражение в зеркале, Римус испытывал странное ощущение дежавю, словно все это когда–то уже происходило с ним. Отличие было лишь в том, что теперь на нем была вовсе не та глупая маска, собранная из лохмотьев одежды, которые выбрала для него Лили. Единственное, что напоминало ему о ней, был ее черный карандаш для глаз, который он попросил для своего образа. Джеймс обожал маскарад. Вечеринку в честь дня своего рождения он решил устроить с масками и костюмами. Именно поэтому Римусу казалось, словно он вновь каким–то невероятным образом переместился обратно во времени. Усмехнувшись этой мысли и самому себе, он поднес карандаш к лицу и аккуратно подвел глаза, вспоминая, как это выглядело. Рука художника позволила ему изобразить черные слезы точь–в–точь, какими они были на лице Сириуса в тот день. Почему–то эта идея казалась ему гениальной, пусть он и не знал, в каких костюмах будут все остальные. Сириус не признавался ему из–за того, что Джеймс строго–настрого запретил говорить об этом друг другу, чтобы сработал эффект неожиданности. Лирический образ поэта был для него ближе шута и бедокура, коим он не являлся. Слеза придавала его влюбленной натуре нотку печали, но взгляд по–прежнему оставался взволнованным и нежным, когда он думал о том, кто вдохновил его на эту идею. Как после дождя на небе появляется радуга, так и Сириус стал светлым пятнышком, яркой вспышкой в серой, пропитанной безысходностью и тоской, жизни Римуса. – Душа моя? – прозвучал голос Лили в телефоне. Римус поставил на громкую и положил его рядом с собой, оттянув веко, чтобы нанести карандаш. – Изволите забрать Вас из башни? – Я начинаю подозревать, кем ты решила вырядиться, – пробубнил он в ответ. – Что, опять парные костюмы с Джеймсом? Принц и принцесса? – естественно, Джеймс был принцессой. – Зная, как сложно вытащить тебя из собственного заточения, принцесса у нас ты, – проворковала девушка, пока на заднем фоне слышались звуки сигналов машин. – Буду через три минуты, засекай. Лили действительно появилась ровно в то время, в которое обещала. Она встретила его голосом подбитой чайки, когда Римус открыл дверь, представ перед ней в своем маскарадном костюме. Костюмом, конечно, обычную белую рубашку и брюки назвать было трудно, но роскошного жабо у него не было. Однако Лили так приободрилась, словно он был музыкантом из ее любимой рок–группы. – О, Сириус точно оценит, – воскликнула она, пискнув и вскинув ладошки. Римус отвернулся, закатив глаза, и подошел к зеркалу, оценивающе взглянув на себя напоследок. Последнее время его сильно заботил его внешний вид. Пытался ли он таким образом понравиться Сириусу? – Я думал ты будешь прекрасным принцем, – фыркнул он, глядя на ее ковбойскую шляпу и сапоги со шпорами. Не хватало револьвера, заткнутого за ремень. – Оставлю эту привилегию кому–то другому, – она многозначительно подмигнула ему. – Кто–то же должен уже пробудить жизнь в этой спящей красавице. – Полегче, Эванс, я не посмотрю, что ты шериф, и переступлю грань дозволенного. – Ой, – хохотнула она, – и что же? Под этой маской скрывается настоящий маньяк? – Хуже, твой ночной кошмар. – Мой ночной кошмар – это Римус–душная–зануда–Люпин, – она покачала головой и прочистила горло. – Давай уже, принцесса, поторопись. Опоздаем на бал. Они вышли из квартиры и сели в ее машину, обсуждая по дороге к дому Поттера, в каких костюмах могли бы прийти остальные. Но он мог думать только о том, как отреагирует Сириус и не решит ли прийти в том же самом, из–за чего они, как два идиота, ходили бы весь вечер в одинаковых костюмах. У тротуара уже стояло несколько машин, а дорожка к дому была украшена воздушными шариками и праздничными колпаками, надетыми на садовых гномов. Лили забрала из багажника коробку размером микроволновую печь и жестом пригласила Римуса за собой. Они уже шли вдоль живых изгородей, когда сзади послышался сигнальный гудок и звук стертых шин об асфальт. Обернувшись, Римус несколько раз моргнул, прежде чем осознать комичность ситуации. Лили разразилась заливистым смехом, переводя взгляд с одного на другого по мере того, как улыбающийся Сириус подходил к ним. – Невероятно, – произнес Сириус, окинув Римуса с ног до головы оценивающим взглядом. Римус последовал его примеру, – ты подумал о том же, о чем и я! – Погодите, – заикаясь от смеха, продолжила Лили, – вот увидит Джеймс… – Ебучий случай! – прозвучал его голос, как только он был упомянут. Все обернулись на дверь, из которой выбежал парень, показывая на них пальцем. Он раскрыл рот, собираясь сказать что–то колкое в адрес Сириуса, но тот поспешно заткнул ему рот, толкнув в грудь маленькой коробочкой. – Еще одно слово, Сохатый, – предупредил он его, а затем смял в крепких объятиях, – и твой праздник будет омрачен моим стендапом историй из твоего детства. Джеймс взъерошил волосы Сириуса, от чего тот брезгливо скривился, поспешно пригладив обратно волнистые пряди. У Римуса отвисла челюсть, когда он понял, что они с Сириусом просто–напросто поменялись ролями, облачившись в маски друг друга. С одним маленьким замечанием: Сириусу был к лицу образ Арлекина. Алая ромбовидная клетка на его рубашке, которая наверняка принадлежала одному из модных домов, выглядела очень дорого и невероятно сочеталась с кожаными брюками и маленьким багряным сердцем, нарисованным под нижним веком парня. Золотистые пайетки, которые напоминали маленькие колокольчики на пестрой ткани, тихо шелестели, когда Сириус приподнимал руки, откидывая с лица непослушные пряди. – Услышал чарующий голос, что звал меня, – сказал он, обернувшись к Лили, – а наткнулся на местного шерифа, который привел мне контрабандистскую шайку, сбежавшую из цирка. Сириус пихнул друга под ребра, собираясь отомстить за его едкие комментарии, но Лили подошла к нему, обнимая своего Короля Артура. Джеймс покраснел, слившись со своим королевским плащом, и поцеловал ее, закрывая от любопытных глаз. Сириус издал звук рвотных позывов, напоминая о своем присутствии, и обернулся к Римусу, подмигнув ему. Гости весело встретили вошедшую компанию во главе с именинником. Римус уже немного привык к этим лицам, не раз встречая их на других вечеринках, на которых ему приходилось бывать. Он заметил это, ужаснувшись тому, сколько людей ему пришлось повидать в этом году, и скольких из них он уже знал поименно. Друзья присоединились к знакомой компании, устроившись рядом с Марлен и Доркас, которые были одеты в костюмы чудо–женщины и женщины–кошки. Они не удержались от своих остроумных замечаний по поводу внешнего вида Римуса и Сириуса, но тот спас положение, понизив градус неловкости, закипающий в нем. – Мы давно договорились об этом. Поспорили, что каждый из вас сто процентов вставит что–нибудь эдакое, – он указал жестом на хихикающую Марлин. Джеймс возмущенно сдвинул брови с недовольным вздохом. – Уймись, – закатил глаза Сириус, – никто же из вас не знал об этом. Иначе вы бы сейчас молчали в тряпочку, а не пытались заставить гореть щеки Лунатика. Все обернулись на него и на удивление Римуса, смущенно смолкли. Кажется, только Лили понимала, что ничего между ними не было обговорено заранее. Вскоре к ним присоединились Мэри и Питер, вступив на порочный круг, добавив несколько собственных колкостей на их счет. Римус наблюдал за тем, как образ Мэрилин Монро олицетворял романтическую натуру Мэри. Она была так же жеманна в каждом своем движении, так же женственна и очаровательна. Мэри знала свои сильные стороны и умела мастерски включать свое обаяние, с кем бы она не говорила. Каждый готов был преклонить колено перед ее яркой харизмой. Питер нацепил клыки Графа Дракулы и весь вечер подходил к девушкам, кусая их за шею. Сириус и Мэри принялись делать ставки, когда ему посчастливиться получить ответный поцелуй, а не плеяду пощечин. Римус и Лили оценивали изящность этих ударов, а Джеймс сочувственно морщился, пока Марлин и Доркас заливисто хохотали. – Может, уже сыграем в бутылочку, чтобы ему хоть что–то досталось? – покачал головой Джеймс, питая надежды на успех друга, когда тому в очередной раз досталась порция гневных оскорблений. – Давайте! – с энтузиазмом воскликнула Лили, окинув взглядом Римуса. Он переглянулся с Сириусом, когда заметил, что Джеймс точно так же посмотрел на него. – Они ведь не знают, да? – прошептал он, наклонившись поближе, чтобы никто не услышал. Сириус покачал головой, самодовольно прикусив губу. – Устроим им представление? – его брови взметнулись вверх, от чего Римусу хоть и было немного некомфортно демонстрировать это на публику, но отказать Сириусу было трудно. К тому же, он и сам был не прочь потрепать нервишки их заядлым шипперам, вроде Джеймса и Лили. Он утвердительно кивнул, специально отодвинувшись от него как можно дальше. Пусть эти двое наконец успокоятся. – Пит! – позвал Джеймс, пока Мэри допила остатки шампанского, звонко водрузив бутылку в центр образовавшегося круга. Народ постепенно сгущался, и Римусу стало не по себе, если придется целоваться с кем–то еще. Живот взволнованно заурчал, и он сочувственно погладил его. Ладно, подумал он, если ради счастья Питера, ему придется перецеловать половину гостей, он сделает это. «За Питера!» – пронесся воодушевляющий голос в его голове. Он бросил быстрый взгляд на Сириуса, который смотрел на него с озорными огоньками в его синих глазах, и на душе Римуса запели волки. Поцеловать Мэри мечтал каждый, кто сидел в этой комнате. Даже Римус признал, что не отказался от этого, если бы ему предоставилась такая возможность. Он вообще был удивлен собственному рвению к этой глупой затее. Но бутылка в его руках была уже наполовину пуста, поэтому он понимал, что все это лишь алкоголь, бурлящий в его крови. На его глазах переплетались губы совершенно посторонних людей. Он старался не пялиться на это, потому что это иногда это было чересчур откровенно. Однако все остальные, включая Сириуса, не стеснялись присвистывать, когда поцелуй становился горячее и глубже. Несколько раз он почувствовал прилив безудержного веселья, когда Джеймсу выпало поцеловать какого–то парня, который опасливо озирался на Лили. Та подбадривала обоих, заставляя показать Джеймса, на что он способен. Сириус злился, ревнуя своего друга похлеще его девушки. У Римуса проступили слезы от смеха, когда Лили подхватила общие вздохи, воскликнув: «Да! Это мой мальчик». Иногда Римусу приходилось стискивать зубы, когда горлышко бутылки указывало на Сириуса, и не в его пользу. Это были малознакомые ему девушки и парни, которых, однако, хорошо знал сам Сириус, и по которым было видно, что они горели желанием узнать вкус его губ. В такие моменты он ловил на себе взгляды Лили, которая, выпив несколько бокалов вина, становилась душой вечеринок, вставляя свои меткие комментарии. – О, ну все, давайте дальше! – резко перебила она, как только белокурая девушка коснулась плеча Сириуса. – В щечку и поехали! Когда выпадала удача Питера, его лицо озарялось такой улыбкой, которой можно было освещать темные улицы. Даже если это был парень, Питер крайне нуждался в том, чтобы этим вечером найти приключения на одно место. Лили удалось выбить для себя Марлин, и когда она вопросительно посмотрела на Доркас, та улыбчиво подмигнула ей, давая свое разрешение. Пользуясь моментом, Лили повернулась к Джеймсу, приподняв бровь, словно говоря этим: «Смотри, что могу», – и их поцелуй стал самым откровенным за весь вечер. Лицо Джеймса налилось краской, челюсть отвисла, и он на какое–то время выпал из реальности, не отрывая взгляд от своей девушки. Доркас пришлось прокашляться, чтобы напомнить о себе, после чего Лили поцеловала и ее в знак извинения. Римус не остался в стороне, один раз коснувшись губами нескольких девушек, одна из которых пыталась протолкнуть в него свой язык. Ему даже попался Питер и один раз Доркас, после чего он уже боялся крутить бутылку. Но наконец удача повернулась к нему лицом, и горлышко остановилось межу Сириусом и парнем, сидевшим рядом с ним. Тот ухмыльнулся, понимая, что бутылка ближе к его колену, чем к ноге Сириуса, и стал менять позу, как вдруг Блэк резко повернул бутылку на себя. Все загудели и стихли. Римус сдержал улыбку, закусив щеку, пока Сириус пожал плечами, кинув небрежный взгляд на рыжеволосого парня рядом. Он мог видеть, как Лили поднесла ладонь к лицу, пытаясь незаметно толкнуть рядом сидящего Джеймса, который судорожно выдохнул, пытаясь сохранять спокойствие. Римус прекрасно понимал, что это был не первый их поцелуй, но то, что происходило внутри него, было похоже на неистовый трепет, словно они никогда ранее не делали этого. Сириус подсел ближе, не сводя с него томного взгляда, когда Римус облизал губы и коснулся его щеки. Ему показалось, что кто–то пискнул на заднем плане, и начал обильно перешептываться. Затем он толкнулся ближе и прильнул к губам Сириуса, всем своим напором показывая, что эти губы принадлежали ему одному. Когда произошло все, чего хотели Джеймс и Лили, они объявили о том, что игра окончена и пора переходить к караоке. Многие одобрительно загудели, кто–то недовольно проворчал, бросая косые взгляды на Сириуса. Им так и не удалось завладеть им, потому что он находился во власти Римуса. Эта мысль заставляла его сердце биться чаще. Они поднялись и безоговорочно отделились от общей толпы под проворные взгляды их друзей, которым казалось, что это все произошло благодаря их чуткому руководству. Пусть порадуют свое эго, думал Римус, ему сейчас было совсем не до этого. Его ладони были горячими от алеющих щек Сириуса, который не мог оторваться от его губ, когда они оказались запертыми в одной из гостевых спален. Их дыхание сбилось, зрачки расширились в полутьме, от чего глаза Сириуса казались такими бездонными, что в них хотелось утонуть навсегда. Римус прижал его к стене, не в силах отступить ни на шаг. – Ты сорвал с меня маску, – прошептал Сириус в его шею, – а теперь хочешь сорвать и одежду? Он коснулся кончиком языка ямочки между ключицами Римуса и поднял на него свой затуманенный взгляд. С его губ сорвался гортанный стон, когда Сириус толкнулся бедрами к его паху. – Кажется, ты не особо против, – ответил Римус, прислонившись своим носом к его щеке и положив ладонь на его шею, чувствуя, как под тонкой кожей сокращаются мышцы. – Прежде чем ты это сделаешь, – он толкнул его к кровати, заставляя опуститься на нее, – мне следует вынуть все козыри, которые я приберег в своем рукаве. Он взмахнул руками и опустился перед ним на колени, закатывая рукава и убирая от лица волосы за уши. У Римуса сперло дыхание, когда тот потянулся своими тонкими пальцами к молнии на его брюках. Твердая плоть откликнулась на его прикосновения и уже через несколько минут Римус не помнил себя от наслаждения. Они приходили в себя, тупо уставившись в потолок, лежа на смятом темно–синем покрывале. Кожа Римуса горела, но напряжение в мышцах постепенно стихало, расслабляя его тело и мысли. Он слышал, как восстанавливалось дыхание Сириуса, как он заводит руки в свои волосы, откидывая их назад. Ему хотелось принять душ, но так не хотелось выбираться из расползающейся в воздухе неги, укутывающей в свои теплые объятия. Он слышал громкую музыку и смех десятков голосов за дверью, но все это было словно из какую–то другой реальности. Не из той, в которой находились они с Сириусом. – Видел лица Сохатого и Эванс? – наконец произнес он, сминая под собой подушку и переворачиваясь на бок. Римус усмехнулся. – Даже слышал, как они взорвались, когда ты коснулся бутылки. – Я не смог устоять, – он наклонился и оставил след своих губ на его подбородке. Римус повернулся и притянул его к себе, обегая глазами черты его лица. Сириус улыбался, и это заставляло его улыбаться в ответ. Как дурак, как чертов влюбленный придурок. – Я сделал это ради Пита, – он не хотел, чтобы Сириус слишком обольщался. Тот закатил глаза, опустив лоб на его плечо. – Мы все сделали это ради него. Из–за этого засранца мне пришлось вытерпеть пару отвратительных поцелуев. – Пару? – ухмыльнулся Римус. – Ладно, ради этого говнюка мне пришлось вытерпеть поцелуй с одним клоуном. – М–м, и как он? – Римус облизал губы, и Сириус решил ему подыграть. – Думаю, ему понравилось. Иначе потащил бы он меня за собой в спальню? – Это все ради того, чтобы стащить с него этот убогий наряд. Сириус оглянулся на их одежду, свисающую с края кровати, и довольно вздохнул. Его голова опустилась на грудь Римуса, а пальцы принялись очерчивать контуры его ребер, пупка и дорожки кучерявых волос, ведущих к паху. – Хочешь, поменяемся одеждой? – предложил Римус, заплетая свои пальцы в волосы Сириуса. Тот нежно толкнулся макушкой в его подбородок. – Устроим им шоу, – ехидно произнес он и взглянул на Римуса взглядом, который окончательно растопил в нем все, что до этого плавало в ледниках.__________
«Арлекин и Пьеро»
Своим непринужденным нравом он завладел душой поэта
И стал для него чистым светом в тени их встречи средь ночи.
В его глазах таилась буря, он пел и голос содрогался,
И лишь поэт знал эти муки, он сам, как в море, в них купался.
Безвольно странствуя по миру, пропитанные жгучей болью,
Они блуждали сотни милей, не находя себе покоя,
Пока не встретили друг друга, объединенные недугом.
«Я стану лучиком надежды и путеводною звездою,
Я стану ласковым и нежным, чтоб пронести бремя с тобою».
«Ты заточишь себя в изгнанье, ты закопаешься во тьме…»
«Я стану твоей главной тайной, твоей луною в синеве.
Я смехом для тебя лишь буду, пусть льётся он в порыве чувств».
«А если я тебя забуду? Звук твоих нежных тонких уст?»
«Я облачусь в пустое слово, в звук ветра, что шумит во сне,
Но дай лишь мне побыть с тобою, дай душу мне излить тебе».
И пылко дрогнули ресницы, засеребрилась на щеке
Слеза, как перышко у птицы, явившись в его страшном сне.
Он стал для него ярким солнцем, улыбкой озаряя смех,
Лишь бы прогнать тоску гримасы, услышать радости той всплеск.
Он перенял его печали, он взял на себя его боль,
А сам обрёл надежду, счастье и наконец его покой.
__________