Ambush

У Джейсона было слишком мало времени разобраться в происходящем. Вот сейчас они группой вваливаются в какой-то просторный зал, где большая часть площади была завалена скелетами, а по углам и ближе к центру стояли громоздкие статуи, добавляющие этому помещению еще больше гнетущей атмосферы. И вот их всех меньше чем за секунду окружают демоны, и Колчек аж теряется между ними, не понимая кому из них первым продемонстрировать огневую мощь его модифицированного карабина. Оптимальным выбором тогда стала ближайшая цель – старший лейтенант даже не пожалел патронов, выпустил целую обойму в визжащую тварь, коя впоследствии быстро ретировалась прочь, махая уродливыми кожаными крыльями и поднимая пыль под собой. Это, бесспорно, подняло настрой воинственного солдата, и он, было, хотел продолжить отстреливать этих "вампиров" как мишени в тире, но по спине прошлась стайка мурашек, оставив неприятно мерзлый след на тыльной стороне шеи, что заставило Джейсона развернуть корпус ровно на девяносто градусов. Колчек тогда лишь успел запечатлеть чертовски мерзопакостную морду чудовища, повести дулом в его сторону с целью хотя бы отогнать хищника, но вот он слишком спохватился – в мгновение ока оказался прижатым к твердому полу шумерского храма, успевая лишь посильнее вцепиться в свою винтовку как за единственный шанс на спасение. Он слышал крик своего имени, кажется, это звал его Ник, однако когда тебя, словно какую-то тряпку, тащат за шкирку по полу, на такое внимание падает в самую последнюю очередь, сейчас нужно как-то вырваться из цепкой хватки монстра и вернуться к своей группе. Желательно, живым, а не каким-нибудь мумифицированным существом, которым стала Кларисса. Вещи в рюкзаке неприятно давят в спину, локти стираются об пол, что словно добавляет масла в раздражение старшего лейтенанта. Вертится, хрипит и отчаянно пытается затормозить ногами, но военные ботинки лишь неуклюже соскальзывают с поверхности и никак не помогают. В один момент демона, кажется, выводят брыкания жертвы под собой, поэтому существо издает свое злобное стрекотание и Джейсон едва успевает среагировать, заезжая в пасть монстра прикладом своего калибра. Из пасти смердит зловоние, оно похоже на саму смерть, и у старшего лейтенанта руки сами по себе начинают знобить, а хватка чудища в свою очередь лишь усиливается. "Давай же, думай, блять, Джейсон! Иначе, сука, помрешь прямо здесь!" - Отчаянно приводит себя в чувство военный, краем глаза пробегаясь в темноте по поверхности к которой его прижали. И вот оно – бинго! На секунду освобождает правую руку, елозит ею по полу и наконец-то находит нужную вещь. В руке сжимается какой-то ржавый осколок чего-то железного. Ну уж нет, сегодня он не умрет. Орудие наугад несколько раз въезжает в твердую, но податливую шкуру демона – он рычит и щелкает двумя передними клыками перед щекой Колчека, провоцируя того на фатальный удар в грудь хищника. Немного подается телом вперед, рискуя поставить под удар свою шею, но риск остается оправданным: существо издает вопль, трепещет крыльями, словно рыба на суше, и под конец замертво падает на Джейсона. Пару секунд ему не удается даже сдвинуться с места, ведь произошедшее лишь начинает медленно крутиться в черепной коробке, но вот когда на грудной клетке начинает ощущаться груз мертвого тела существа, которое затрудняло дыхание, старший лейтенант наконец-то находит в себе силы сбросить тушу поверженного врага. -Не связывайся с морпехами. – Самодовольным тоном прыскает Колчек пока поднимается на ноги. Мышцы ныли после схватки с демоном, однако приоритеты нужно было расставить правильно – надо найти свою группу. Приятным бонусом будет не наткнуться на иракских солдат, но Джейсон ведь знает, что может с ними справиться. Он в последний раз оглядывает неподвижное тело с полной неприязнью в глазах и сплевывает на него, кажется, в очередной раз, мысленно ставя себя выше этих существ. Старший лейтенант решает оставить себе металлический «клинок», поэтому прячет его где-то в заднем кармане штанов, поудобнее перехватывает карабин и отправляется дальше по коридорам катакомб. Идет практически бесшумно, шаг за шагом погружается все в большую темноту, что шершавым языком проходится по его спине, каждый раз пытаясь подобраться все ближе к Джейсону, утянуть в эту пучину мглы за собой, где его останки никто не найдет, где память о нем не выйдет дальше границ этого шумерского храма. Колчеку не дает погрузиться в полную темень лишь фонарик на карабине, лампы здесь в любой момент могут перестать быть возможным источником света – генератор, питающий их, может в очередной раз сломаться, погрузив военного в гложущую темень. Просторный коридор кажется ему слишком подозрительным, словно за каждой массивной колонной прячется что-то, что нельзя описать простыми словами, может, очередное мифическое существо, которое хочет прикончить старшего лейтенанта. Всматривается в каждый уголок словно параноик, но кто в такой ситуации останется спокойным? Впереди горит лампа, но путь до нее через темноту далек, а Джейсону так и кажется, словно он здесь не один – вскидывает дуло огнестрельного оружия, тыча им в кого-то невидимого перед собой. Выдавать себя не хочется, даже в случае если тут никого нет и это лишь игра его воображения, лучше вести себя тихо, поэтому американец продолжает делать осторожные шаги вперед, пока что-то впереди не привлекает внимание. Полноценно разобраться не удается, уловленное краем глаза где-то сбоку движение появляется слишком внезапно, удар получается заблокировать карабином, но вот фактор того, что Колчека застали врасплох не дает ему вовремя среагировать на прилетевший в челюсть кулак. А враг, который, видимо, распланировал все до мельчайших деталей, не дает фору старшему лейтенанту прийти в себя – валится вперед и прижимает к стене, давя своей трубой на кадык американца. Джейсон скалится, предпринимает попытку оттолкнуть от себя иракца, дабы перейти из защиты в нападение, но вот уже в другую сторону челюсти прилетает еще один удар, не давая солдату осуществить свой план. Карабин падает куда-то под ноги, поэтому все, что остается делать американцу, так это не дать себя задушить и как-то вырваться из хватки врага. Вязкую слюну уже тяжело сглатывать, Колчек внезапно вспоминает про запрятанный кусок металла в кармане, рука быстро нащупывает его в кармане и вот уже он перехватывает контроль над ситуацией. Старший лейтенант поспешно прижимает имитированный клинок к шее иракского врага, в момент замечая, насколько переменился тот во взгляде. Хватка лейтенанта становится слабее – чувствовать холодное оружие у себя на шее крайне мешает его планам осуществиться. -Пойми следующее: двинешься – умрешь. – Как можно более спокойным тоном произносит Колчек, демонстративно тыча боковой стороной оружия в горло врага. -Продолжишь давить – я заберу эту штуку у тебя и ей же забью насмерть. Ну давай, попробуй. – С вызовом в глазах хрипит американец. -Мы не те, кто должен здесь умереть. – Явно стушевавшись защищается Салим, слегка ослабляя хватку на своей трубе. -Тогда предлагаю тебе, блять, отойти. – Едко бросает Колчек, ожидая от врага неоспоримого послушания. Так и происходит, Осман делает шаг назад, поднимая руки в знаке мира, но вот в ответ получает неслабый удар под дых и резкое движение в сторону упавшего неподалеку карабина. Что-то интуитивно подсказывает ему о том, что ничего хорошего после этого не будет, поэтому иракец повторно бросается на Джейсона, оказываясь вместе с тем на грязном полу. Американец раздраженно рычит себе под нос, пытается дотянуться до своего оружия, но Салим не дает ему это сделать – хватает за ботинок и зарывает под себя с удивительной легкостью, что Колчек аж на секунду теряется от близости с иракцем, пока нездоровые мысли быстро занимают все свободное место в его голове. -Я тебя, блять, захуярю. – С какой-то юношеской озлобленностью гаркает Джейсон, врезая лбом прямо в нос иракца, что дает ему возможность дотянуться до выпавшего клинка, но, к сожалению, не больше. Противник уже успел прийти в себя, а значит, был готов продолжить бой. Осман не мог оправдать неприсущую ему импульсивность, из-за которой он решился на повторную атаку: хотел обезоружить противника или же подсознательно выбесить американского солдата? Может, показать ему его место? Салиму сразу начали действовать на нервы манеры этого солдата; чрезмерная надобность в матерных словах, вечно агрессивный настрой, этот самодовольный взгляд с вздернутым носом. Перечислять подобное можно еще долгое время, ведь, кажется, Осман немало времени провел за раздумьями о Джейсоне. И даже самому иракцу не было понятно, отчего же этот парень так крепко засел в его голове. Старший лейтенант грубо спихивает с себя врага, уклоняется от какого-то не слишком просчитанного удара и наконец-то переходит в нападение – въезжает хорошо отточенным ударом в правую скулу. Без замедления пытается сделать шаг навстречу сконфуженного противника, но каким-то образом его левая нога оказывается запутанна в проводе на полу, из-за чего американец пластом падает поверх иракца, больно прикусывая язык от неожиданности. Неприятно. Ногу Колчек на ощупь освобождает от мешающей проблемы, а как поднимает голову проверить где противник – едва ли не стукается с ним же лбом об лоб. Близко, очень близко. –Посмей только двинуться, сука. Я этой штукой вспорю твою ногу, и тебя, истекающего кровью, словно свинью на скотобойне прикончат демоны здесь, понял, блять? – Его зрачки сузились до размера с иголку, каряя радужка красиво гармонировала с едва различимым зрачком на фоне темного цвета. Осман мог видеть, как плавно дергается кадык американца, как, оказывается, немало на лице этого парня веснушек, которые можно разглядеть даже через слой пыли. Иракец словно ошпаренный своими же мыслями дергается, кажется, напрягая своим действием старшего лейтенанта. Джейсон ловит на себе пристальный взгляд иракца, зрительный контакт на таком близком расстоянии становится для них обоих невыносимым, они даже не помнят, кто первый посмотрел на губы другого. Дыхание тогда стало слишком громким в невыносимой тишине, разгоряченные битвой, ведомые адреналином и безрассудством, казалось бы, два заклятых врага, целовали друг друга, отключив тогда разум. Колчек грубо, но совершенно неумело толкался языком навстречу Салиму, порой прикусывал его нижнюю губу, оттягивал вниз и отпускал, примыкая к губам иракца снова. Осман послушно подстилался под настойчивые движения американца, но все время держал ситуацию под контролем, насколько эту ситуацию можно было бы так охарактеризовать. Сбитое дыхание не удавалось восстановить никому, громкое пыхтение слышали все стены этого коридора, кажется, в шумерском храме станет на одну тайну больше. Несмотря на прохладную температуру здесь, под землей, Джейсон был разгорячен как никогда, в военной экипировке становилось душно, тесно, неудобно. Он хотел все сделать быстро, поэтому незамедлительно потянулся к Салиму, планируя развернуть того к себе спиной, но иракец резко перехватил руки Колчека, сцепив в замок над его головой. Осман ловко оказался над старшим лейтенантом, распустил лямки рюкзака, отбрасывая мешающую вещь прочь, как тело под ним завозилось. -Я, блять, не буду снизу! – Восклицал Джейсон, в противовес своим словам податливо прижимаясь к Салиму, каждый раз послушно отвечая на поцелуй, который помогал иракцу заткнуть неугомонного военного под ним. -Будешь, Джейсон. – Шептал на ухо ему лейтенант, свободной рукой избавляясь от разгрузочного жилета на груди американца. Следом за ним отправилась тканевая арафатка. Избавление от нее открыло Осману доступ к шее Колчека, который издал жалобный скулеж, когда вместо ожидаемого продолжения поцелуя, дотронулись до его шеи, оставив там едва заметный укус. Руки Джейсона наконец-то отпускают, поэтому он продолжает стягивать с себя вещи – голубая футболка отправляется в кучу с другими вещами, пока американец дрожащими от предвкушения руками снимал с себя военные карго штаны. Осман тоже принялся быстрее освобождаться от одежды – отцепляет подсумки с магазинами для оружия, скомканная оливковая рубашка убирается в общую кучу одежды, штаны с ботинками исключением не являются. Поэтому уже через пару секунд они, словно ненасытные животные, бросаются друг к другу вновь, прикосновения посылают электризованные разряды по всему телу и Джейсон уже едва ли не стонет от болезненных ощущений в эрегированном члене. Хочется скорее снять с себя боксеры, прижаться еще ближе к теплому телу Салима, но он запретил Колчеку самовольничать, взяв инициативу всего дальнейшего в свои руки. Осман цепляет из кучи одежды свою широкую рубашку, стелет под торс американца и возвращается к делу, облюбовывает сплошь все тело Джейсона поцелуями, прикусывает соски, медленно спускает боксеры американца, открывая себе вид на головку члена, но к нему не притрагивается – целует внутреннюю сторону таза. Сначала полноценно оголяет старшего лейтенанта, лишь потом себя; закидывает ноги Колчека себе на пояс, за которым они ведомо скрещиваются, провоцируя два вставших члена прикоснуться головками, что выбивает из уст Джейсона приглушенный, сладкий стон. В едва уловимом звуке Салим отчетливо слышит желание, поэтому подается вперед, инициируя повторное прикосновение к чужой плоти. -Давай же, бля, возьми меня уже! – на сбитом дыхании произносит американец, поспешно пряча взгляд под козырьком кепки. Осману большего не надо, но вот насухую входить плохая идея, поэтому иракец залазит двумя пальцами в рот Колчека, который понимает суть дела и облизывает фаланги пальцев лейтенанта, имитируя минет. Салим поспешно вынул пальцы изо рта Джейсона, всерьез опасаясь кончить лишь из-за этого, ведь при виде такого развратного американца этот исход вполне возможен. Он наклоняется к старшему лейтенанту, вовлекает в очередной глубокий поцелуй, пока вводит сначала один, а потом и второй палец в Колчека, разминая мышечные стенки. Махинации такие продлились недолго, когда Осман убедился, что военный достаточно растянут, то, обхватив свой член, не спеша начал вводить головку в колечко мышц. Американец протяжно простонал, выгнулся в спине и, обхватив шею Салима руками, прикусил нижнюю губу до крови, лишь бы свести любые показатели наслаждения на нет. Иракец протяжно промычал, шумно выдохнул от тесноты внутри Колчека и сделал пробный толчок вперед. -Расслабься, ты слишком сильно сжимаешь меня внутри. – Полушепотом бросает Салим, но останавливается, как только чувствует мелкую дрожь в теле старшего лейтенанта. –Мне остановиться? Тебе больно? – Спрашивает иракец, все еще не видя эмоций Джейсона. -Только, блять, посмей остановиться. – Практически сразу ворчит в ответ Колчек, покачнув бедрами навстречу притормозившему иракцу. И Осману второго приглашения не надо, он сразу же делает еще несколько толчков, наслаждаясь тяжелым, опаляющим дыханием Джейсона у его уха. Фрикции Салима с каждой минутой становились все более глубокими, рваными. Держать себя в руках уже невозможно, и в один момент тело Джейсона содрогается крупной дрожью, сдержать стон невозможно – он уже пошло застонал, выбивая из иракца последние капли рассудка. Осман нашел ту точку, от касания которой все тело бьет в сладостном припадке, а от удовольствия хочется драть глотку как последней суке. Но нет же – Колчек все равно упирается, руки перемещает на спину Салима, а сам кусает того за плечо, лишь бы больше себе не дать сорваться. Лишь бы больше грязно не стонать под шлепки двух потных, грязных от пыли тел. Однако, как оказывается, следовать своему плану у Джейсона не получается, еще пара толчков в простату и он наконец-то сдается. Откидывает голову назад, сбрасывая кепку, напрямую смотрит в глаза иракца и тихо, но стонет в наслаждении, пока у Салима, кажется, едет крыша от внезапной перемены настроя у этого американца. И что-то Осману подсказывает – Колчек способен на большее, может стонать громче, может эластично изгибаться сильнее, кажется, настолько, что получится увидеть бугорок от члена на его животе. Лейтенант дает себе клятву добиться этого. Может, не в этот раз, но им уже обоим известно – забыть это никто из них не сможет, а значит, прежняя враждебность сойдет на нет, однако вот колкость старшего лейтенанта никуда не денется. Хотя, признаться честно, Салиму такое будет лишь нравиться, ведь каждый раз он будет вспоминать это бесстыдное лицо, закусанную нижнюю губу и развратный взгляд, обращенный именно на него. Рука Колчека самовольно тянется к своему члену, иракец его не останавливает, продолжает в быстром темпе вбиваться в Джейсона, пока он сам растирает натуральную смазку по всей длине члена, начиная водить рукой слитными движениями от лобка и до головки. Прохладная атмосфера в катакомбах приятно пробегает по их спине, заставляет итак возбужденного Колчека ловить легкое, приятное головокружение, которое бризом опадает на грудь, заставляя соски твердеть. Осман разделяет наслаждение Джейсона, опускается чуть ниже и целует глубоко, чувственно, без неконтролируемых позывов как раньше, когда они только оказались поглощены этим желанием, страстью и похотью. Левой рукой Салим невесомо касается пресса, щекотливым ощущением охлаждая разгоряченное тело Колчека, прищипывает один из сосков и ловит губами чужой протяжный стон, незаметно для самого же себя улыбается, переходя обратно на чуть более равномерный темп толчков. -Салим, - с хрипотцой, чувственно, стоном в конце раздается в открытом помещении, и у Османа от этого все внизу живота тянет от приятных ощущений, бесподобной пульсацией разливаясь по всему телу. –Мне, блять… ахуеть как хорошо. – после произнесенных слов Колчек выдает прерывистое, громкое «ах, боже!», что заставляет иракца в очередной раз ускорить фрикции, подстраиваясь под чертовски быстрый, смазанный темп толчков, но наполненные, оглушающие страстью стоны Джейсона стоят того. Американец проходится большим пальцем по налитой кровью головке члена, очерчивает контуры уретры и тянется к Салиму за поцелуем, таким сладким, ахуительно соблазнительным, с причмокивающим звуком. Колчек губы облизывает, сжимает пальцы и снова делает движение вверх, смазывая не только предэякулят, но и белёсые капли, свидетельствующие о том, насколько он близок к финалу. Иракец тоже долго протянуть не сможет – тело пробивает мелкая дрожь, член внутри начинает пульсировать, а глаза медленно закатываться от предвкушаемого окончания. -Джей… - Начинает на вздохе Салим, запрокидывая голову назад. Колчеку хватает услышать лишь начало своего имени, как он синхронно вздрагивает всем телом, обильно кончая себе на живот. -…сон, - На выходе заканчивает Осман, изливается внутрь американца, в бессилии совладать с собой, чтобы кончить не в него. Но Колчек и не против, он еще делает пару движений рукой по дрожащему члену, выжимает все до последнего и наблюдает, как по руке вниз стекают остатки. Салим выходит из Джейсона, пытается восстановить дыхание и смотрит на не менее вымотанного американца, в глазах которого прежней напущенной озлобленности не видит. -Ну, чего блять вылупился? Передай одежду, у меня… - Что? У тебя что? Болит, блять, поясница, после того, как тебя на песке, где-то глубоко в катакомбах выебал вражеский иракский солдат? Пока где-то рядом рыщут ненасытные демоны? Джейсон прикусывает нижнюю губу, думая, а что бы сказал на это сержант Кей? С другой стороны, с чего бы его вообще должно ебать, что подумают другие? Мозгов, вроде, у обоих хватит, чтобы о таком не распространяться. -Ты в порядке? – В привычной обеспокоенной манере спрашивает Салим, пока передает Колчеку одежду. -Блять, если ты будешь спрашивать у меня это каждый раз после такого, клянусь, я тебе, нахуй, чем-нибудь заеду. – Фыркает старший лейтенант, пока натягивает штаны и фиксирует на них наколенники. А Осман словно из мира сего выпадает, переваривая сказанное американцем. «Каждый раз после такого», значит? Иракец вслух усмехается, чем вызывает у Колчека вопросительный взгляд, на который ничего не отвечает, а лишь принимается натягивать свою одежку обратно. Салим обратно прячет свою трубу, думая, насколько, наверное, другой исход он ожидал от засады на вражеского солдата. Джейсон, только-только поднялся на ноги, но практически сразу же пошатнулся, едва не рухнув на песок под собой. Благо, Осман вовремя среагировал на неуклюжее ковыляние Колчека, благодаря чему успел подхватить того под руку. -Не нужна мне твоя помощь. Сам, бля, справлюсь. – и снова в противовес своим словам хватается за Салима поудобнее, подбирает свой излюбленный карабин и направляется вместе с Османом дальше, готовясь встретить демонов с ноющей поясницей, но полным удовлетворением.