После полуночи

Вампиры не были редкостью, их с радостью принимали на работу различные спецслужбы, используя чужое физическое превосходство в своих целях. Такие мертвецы были ценными кадрами, но имели существенный недостаток в виде потребности в крови. Чаще всего использовали медицинскую, долго подбирая нужного донора, но не все готовы были с этим мириться. В качестве некой пищи этого было достаточно, но природный потенциал вампира полностью раскрывался только при потреблении крови максимального совместимого с ним донора, так называемого, "истинного". Дело было даже не в биологической совместимости по группам, а в характерном и уникальном составе крови каждого отдельного человека. Чаще всего вампир предпочитал какую-то определённую группу, и многие доноры были чем-то похожи: возраст, пол, род деятельности – это могло быть что угодно. Но "истинного" они могли почувствовать сразу, только уловив хоть каплю крови. Эту почти непреодолимую тягу было сложно с чем-то спутать, это не было похоже на обычный голод. Электроэнергетическая компания Шинра не могла бы с уверенностью назвать себя могущественной, если бы не прибрала к рукам хотя бы десяток, а то и сотню вампиров. К таким работникам относились по-разному, всё зависело от конкретного человека, но начальство поблажек не делало никому. Турков уважали и боялись не только за их холодный профессионализм и жестокость, но и за наличие вампиров в их рядах, которые были глубоко преданны своему делу. Компания даже периодически предоставляла им медицинскую кровь за свой счёт, что приятно подкупало, но не все пользовались такой возможностью. Намного полезнее во всех смыслах для вампиров была свежая и ещё тёплая кровь, незапечатанная в пластиковых пакетах, но с такими трудностями приходилось мириться. Кому-то, например, Рено повезло, и доступ к свежей крови у него был почти всегда в виде напарника. Руд не сразу согласился быть для него донором, только со временем понял, что иметь некий рычаг управления рыжим Турком бывает полезно. С другой стороны, мужчине всегда нравились острые ощущения, а с Рено он мог получать их стабильно и в различных вариантах. Ценгу в плане утоления голода было сложнее: медицинская кровь помогала мало, нужно было нечто большее. Он мучился с этой проблемой многие года, пока однажды к ней не прибавилась другая. Это произошло не так давно, тогда Турки сопровождали вице-президента на деловую встречу, где было весьма многолюдно. Ценг тихо сидел в машине вместе с Рудом, когда на задние сидения завалились двое мужчин. В нос ударил резкий запах крови, заставив обернуться. Сложно было описать чувства от увиденного, они все смешались настолько, что невозможно было выделить хотя бы одно. Ручка двери и сидения были окрашены алым, багрянец ярко выделялся на белых одеждах, будоража сознание. Изрядно взволнованный и напряжённый Рено едва заметно подрагивающими руками стягивал с чужой шеи галстук и расстёгивал верхние пуговицы на рубашке, чтобы облегчить дыхание. Руфус лежал на Турке, слегка запрокинув голову и крепко сжав челюсти, дышал рвано, через раз, подавляя болезненные стоны. Ценг с трудом смог оторвать взгляд от его бледной открытой шеи с подрагивающим кадыком и напряженными сухожилиями. Опустив глаза, брюнет увидел, что белый пиджак на левом боку пропитан кровью, тёплое пятно распространялось всё больше с каждой секундой. — Что произошло? — прозвучало резче, чем следовало бы. — Кто-то напал в толпе и мгновенно скрылся. Думаю, что вампир, — ответили чуть сдавленно. — Понятно. Молчавший Руд быстро завёл машину и, за какие-то секунды набрав приличную скорость, направился в ближайшую больницу. Ценг старался не оглядываться и не смотреть в зеркало заднего вида. Он привык к такому, наблюдал картины и похуже, но в этот раз запах с примесью железа действовал на него иначе, сильно будоражил вампирскую сущность. Клыки начало жечь настолько, что пришлось сжать челюсти. Это был не голод — несколько другое влечение. Чужая кровь нестерпимо манила, и Турк понимал, что за этим кроется. Чтобы убедится в своих предположениях, он всмотрелся в лицо Рено через зеркало. Парень был обеспокоен, яркие голубые глаза без остановки бегали по салону машины, выражая некоторую безысходность и вину, но не выражали никаких признаков голода. Ценг с трудом осознавал своё новое положение, ему хотелось нервно рассмеяться из-за такого внезапного "подарка" судьбы. Почему из всех людей именно младшего Шинру его вампирские инстинкты сочли прекрасным донором?.. Вице-президент был неприкосновенен, и Турк всё чаще напоминал об этом самому себе, пытаясь игнорировать очевидную привязанность. Стена самообладания давно была покрыта паутиной мелких трещин, сдерживаться становилось сложнее. Взгляд каждый раз невольно задерживался на чужом профиле, спускался на открытую часть шеи, когда Ценг, стоя за плечом Руфуса, наклонялся к аккуратному уху, чтобы прошептать о чём-то важном на очередном собрании, что необходимо знать только им двоим. В такие моменты директорам было не по себе: один нервно передёргивал плечами, другой напряжённо застывал с едва различимым страхом в глазах, кто-то просто отворачивался. Недоверие к вампирам сохранялось всегда, и подобная картина невольно заставляла усомниться в психическом благополучии вице-президента, но тот внешне никак не реагировал на близость Турка, только ловил на себе непонимающие взгляды. Со временем Ценг стал держать некоторую дистанцию и не подходил к Руфусу ближе, чем на расстояние вытянутой руки, а затем всё реже стал появляться в кабинете вице-президента, посылая с поручением кого-то из подчинённых. Шинра поначалу недоумённо хмурился, а потом заподозрил что-то неладное. Когда Рено принёс ему очередной отчёт, он потребовал вызвать Ценга для личной беседы. Рыжий Турк принялся что-то тараторить, мол, шеф очень занят, но Руфус резко оборвал его на полуслове, сообщая, что не примет никаких отговорок. Вампир сразу поник и, покидая кабинет, пообещал передать начальству эти слова. Ценг пришёл где-то через час, встал напротив стола, держа руки за напряжённо выпрямленной спиной. — Ты меня избегаешь, — заключил Руфус, пытаясь увидеть на чужом лице хоть какие-то эмоции, кроме равнодушия, но брюнет упрямо молчал и отвечать явно не собирался. — Я могу узнать причину? — Вам будет сложно понять. — Но попытаться ведь никто не запрещает, верно? — вице-президент слегка подался вперёд, опираясь на стол. — Вам действительно важно это знать? — Я хочу быть уверен в тех, кому так или иначе доверяю. Конечно, важно, — Руфус наблюдал за тем, как Ценг опустил взгляд, возможно, подбирая нужные слова. — Дело в крови. Вашей крови, — негромко, но чётко произнёс брюнет. Вице-президент не сразу понял, о чём конкретно шла речь, но, осознав, удивлённо охнул. Он слышал достаточно историй об истинности доноров как от людей, так и от вампиров, поэтому частично представлял, что испытывал Ценг. — И как давно?.. — спросил Руфус, пребывая в лёгкой растерянности. — Достаточно, — по тонким губам вампира скользнула тень лукавой улыбки. — И ты никак не можешь противостоять этому? — Сохранять самообладание крайне сложно, сэр. — Даже сейчас? — в ответ едва заметно кивнули. Руфус вздохнул и отвёл взгляд, с деланым интересом разглядывая бумаги на собственном столе. Сердце учащённо билось под рёбрами, пульсация ощущалась даже в висках, на которых проступала тонкая сеть голубоватых вен. — Значит, это просто влечение? — случайно озвучил одну из мыслей вице-президент. — В большинстве случаев так оно и есть, но сейчас я бы солгал, подтвердив Ваше предположение. Руфус внутренне содрогнулся, услышав чужие слова. Этот разговор раскрывал все больше тайн, о которых обычно умалчивают упрямцы, будто дожидаясь самого последнего момента, когда уже мало что можно изменить. Вице-президент не мог поднять взгляд, не знал, что точно ему следует сделать, как поступить. Он никогда не получал таких признаний, да и выражение эмоций, чувств никогда не было его сильной стороной. По-настоящему открыться кому-то было сложно, это бы дало знать об уязвимости, некоторой слабости, которой многие могут воспользоваться в своих целях. Намного проще возвести вокруг себя мощную стену и не опасаться быть хоть как-то униженным. Но в таком укрытии нередко бывает одиноко, даже тоскливо, и с этими чувствами привыкаешь жить, пока кто-то не попытается сломить эту оборону, пока стены не пойдут глубокими трещинами. — Я ценю твою честность, — негромко произнёс Руфус, вставая с кресла и медленно обходя стол. — Поэтому и мне хочется ответить откровенностью. На глазах у несколько растерянного Ценга вице-президент демонстративно снял перчатку с левой руки и обнажил запястье с синеватым переплетением вен под нежной кожей. — Можешь подойти, — Шинра не спрашивал и не принуждал, просто давал знать. Турк опустил голову, пытаясь совладать с противоречивыми эмоциями. В конце концов он поднял взгляд на Руфуса, чтобы принять окончательное решение. Тот терпеливо ждал и несколько смущённо переминался с ноги на ногу, явно нервничая. Ценг неторопливо приблизился к нему, осторожно взял за левую руку и поднёс обнажённое запястье к губам, деликатно и нежно касаясь кожи сначала одним невесомым поцелуем, потом вторым, третьим... Руфус невольно ощутил трепет: от самых простых, но чувственных прикосновений что-то сладко ныло внутри. Кончики пальцев немного задевали чёрные шёлковые пряди чужих волос, лёгкая и в какой-то степени приятная щекотка вызывала робкую улыбку. — Ещё не передумали? — негромко спросил Турк, заглядывая в томные глаза с серовато-голубой радужкой. — Если уж и быть откровенным, то до конца, верно? Я знаю о последствиях. — В этом мало приятного, — предупредил вампир, получая в ответ шумный вздох. — Мне нужно обнажить шею, чтобы ты наконец-то показал клыки? Ценг лукаво улыбнулся, медленно поглаживая большим пальцем чужое запястье. В тёмных глазах угадывалось предвкушение, лёгкий огонёк вожделения, который невольно откликался и в собеседнике. — Вы ведёте опасную игру, сэр. — А ты умело тянешь время. — Только не жалуйтесь потом на обилие следов. — И не подумаю. Как бы деликатен не был Турк, боль от первого укуса всё равно неприятно пронзила предплечье. От свежих ран по коже разливалось покалывающее тепло, необычно контрастируя с холодными губами. Взгляд заворожённо следил за плавными движениями чужого кадыка при каждом глотке, вампир не упускал ни одной капли крови, изредка ловя хитрых беглянок самым кончиком языка. Закончив, Ценг бережно зализал укус, пока не остановилось кровотечение. Руфус благодарно провёл кончиками пальцев по холодной щеке и, сместив ладонь, зарылся рукой в густой водопад волос, ощущая удовлетворение: так давно он хотел это сделать. Брюнет прикрыл глаза, наблюдая за вице-президентом из-под ресниц. Вампирская сущность добилась того, чего хотела, но пламя только больше разгорелось, требуя продолжения. Ценг слегка подался вперёд, склоняясь к тонким губам. Первые прикосновения были робкими, изучающими, они со временем переросли в более смелые и чувственные, но не потеряли характерный привкус и нотки железа. Казалось, Руфус не обращал на это никакого внимания, полностью отдавшись ощущениям. Случайные касания острых клыков только сильнее раззадоривали, покалывания и игривые укусы отдавались сладко ноющей тяжестью внизу живота. Кожа покрылась мурашками от плотно скользящего по шее чёрного галстука, от которого решили избавиться, прежде чем расстегнуть верхние пуговицы у рубашки. Из груди вырвался рваный вздох, а по телу пробежала дрожь, откликаясь лёгким онемением в затылке, когда по обнажённой коже мазнули потеплевшие от поцелуев губы. Второй укус не был неожиданным, о нём заранее дали знать, чуть прикусив участок рядом с веной. Боль была несколько другая, в какой-то степени жгучая, но, смешавшаяся с возбуждением, по-своему приятная, как бы стыдно не было это признавать. Щёки и кончики ушей начало печь, когда Руфус услышал собственный стон, а потом ещё один, когда почувствовал, как клыки ушли глубже в плоть. Сзади неудобно упирался край стола, и вице-президент был вынужден сесть, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Поза стала ещё более неловкой, пришлось достаточно широко развести ноги, чтобы сохранить тесный контакт между телами. На бёдра легли затянутые в тонкие кожаные перчатки ладони, они неспешно поглаживали, скользя от коленей почти до подвздошных костей. Становилось откровенно жарко, от ощущений разного характера начинала кружиться голова, от частого и глубокого дыхания грудь ходила ходуном. В какой-то момент Руфус подался назад и лёг спиной на стол, невольно утягивая за собой Турка, о чём сразу же пожалел. Тяжесть чужого тела, прижавшегося ещё ближе, дала в полной мере прочувствовать собственное возбуждение. Рука уже предупредительно упёрлась в плечо вампира, но бессильно сжалась, когда тот плавно двинул бедрами, вырывая из груди тихий стон. Потом это случилось ещё раз: медленнее и ощутимее. Спина непроизвольно выгнулась, таз подался навстречу, желая ещё большего трения. Руфус упустил момент, когда Ценг временно оставил в покое его шею и стал ловить губами томные вздохи. Казалось, что привкус собственной крови он уже никогда не забудет: солёный, даже металлический. Её дурманящий запах пропитал собой всё, создавая ощущение какой-то странной нереальности, где балансируешь на острой грани между мукой и сладкой истомой. Турк чувствовал чужое желание, знал, насколько близко находился пик, и намеренно оттягивал этот момент, пока сила и выдержка окончательно не иссякли, когда сдерживаться уже не представлялось возможным. Сильные ноги крепко сжали его торс, плотно прижимая бёдра, руки вцепились в плечи. Руфус запрокинул голову, тело выгнуло дугой, когда Ценг укусил в третий раз, совсем недалеко от предыдущих следов. В самый сладостный и вожделенный момент острая боль пронзила шею, отдаваясь покалыванием в затылке. Сведённые судорогой мышцы расслабились только через несколько секунд, вице-президент обессиленно опустился обратно на стол. Под спиной зашелестели какие-то бумаги, которые должны были изрядно помяться. Закончив зализывать раны на шее, Турк помог Руфусу сесть. Голова заметно шла кругом, тело было вялым и требовало отдыха, чтобы восстановиться. — Всё в порядке? — вежливо спросил Ценг, подмечая некоторые последствия. От вида собственных меток на чужом теле вампирская сущность довольно урчала, ликуя где-то внутри. Несколько растерянный и смущенный вид вице-президента с растрёпанными волосами и заалевшими губами пробуждал некоторое чувство собственничества, от которого внутри становилось непривычно тепло. — Да, — Руфус с трудом свёл до сих пор подрагивающие ноги, ощущая некоторый дискомфорт, и робко коснулся укусов на шее. — Нужно запомнить на будущее, насколько ненасытным ты можешь быть.