Потерянный рай.

ангелы здесь больше не живут, ангелы. верю, все простят, и все поймут ангелы. но зачем пронзает сердце боль стрелами? предали любовь, ну что же мы сделали?

      — Проваливай.       У его старшей копии взгляд наполнен такой яростью, что Дину становится страшно. За свою жизнь страшно, потому что его будущее я — конкретный отморозок, помешанный только на одном, и это не мир во всем мире. За жизнь Каса страшно, — тот стоит, привалившись к стене, и курит косяк, наблюдая за происходящим с хитрой улыбкой.       В помине не было у Каса такой улыбки.       — Куда, позволь спросить?       Он хмыкает, складывая руки на груди, и тоже начинает злиться. Этот Дин из 2014 откровенно достал. То он выгоняет его из своего домика, желая разобрать план нападения на демонов, то приходит к ним с Касом, опять-таки желая избавиться.       — Без разницы. Отсюда.       Будущий Дин выглядит непоколебимо и устрашающе, ему так вовек не суметь. Вот бы Кас дал ему волшебного пенделя, заступился, — но Кас молчит, продолжая улыбаться.       — Идиотизм. Мне некуда идти. Кас разрешил переночевать в его доме.       — Нет, — его старшая копия практически рычит, с силой сжимая кулаки.       Совсем он рехнулся в этом 2014, да?       — Проваливай к Чаку.       Дин в изумлении распахивает глаза.       Да что здесь такое происходит? Причем здесь Чак? Они тут такие друзья, что могут вместе спать или типа? Он хочет остаться и поговорить с Касом, спросить совета, узнать про Сэма. Зачем ему уходить?       — Ты свихнутый. Определенно.       Настоящий Дин делает шаг назад, желая оказаться как можно ближе к Касу и как можно дальше от себя самого. Кажется, это плохое решение, потому что будущий Дин тут же оказывается рядом, хватает его за плечи, больно сжимая пальцами, и с силой выталкивает на улицу.       Дин перелетает через перила, оказываясь лицом в земле.       — Проваливай. Я же сказал.       Он слышит, как Кас громко смеется, а потом дверь хлопает, отрезая его от происходящего.       Какой же он отморозок в 2014. Боже.       Ему ничего не остается, кроме как искать палатку Чака, но любопытство горит внутри, буквально распирает на части, и Дин осторожно двигает к окну. Должно же быть обьяснение, почему от него так хотели избавиться? Навряд ли его тупая будущая копия хотел просто дружески бахнуть пивка со своим бывшим ангелом.       Дин встает на выступающую доску, как можно тише опираясь за раму окна, и заглядывает в плохо освещенную комнату.       — Понравилось?       Дин из будущего зло щурится, прожигая беспечного ангела взглядом. Они стоят так близко друг ко другу, что можно подумать и не то.       Дин буквально вдавливает нос в стекло, чтобы ничего не упустить.       — Заигрывать со мной прошлым? Понравилось?       Кас откладывает догоревший косяк, а потом делает шаг вперед, быстро опуская свою ладонь на грудь Дина.       — А тебе проводить ночь в палатке Джейн?       Дин из будущего упрямо поджимает губы, продолжая препарировать ангела злым взглядом.       — Это другое. Мне это нужно. Ты знаешь.       — А мне был нужен ты, неважно из какого года, знаешь?       У Каса светлая и совершенно безбашенная улыбка, а еще дерзкие руки: он пальцами бегает по груди Дина, довольно смело стаскивая куртку.       Дин открывает рот, тут же чувствуя прилив слюны во рту. Что происходит?       Его будущая копия стоит неподвижно, будто не его сейчас раздевает бывший ангел.       — Он этого не заслужил.       — Да, он другой. Светлый. Еще не потухший. Просто потрясающий.       Будущий Дин выдает в ответ какой-то лай, перехватывая руки Каса.       — Давай вернем его, и ты сделаешь с ним те вещи, которые обычно вытворяешь со мной? Как быстро он тебя пристрелит?       Кас только смеется, вырываясь из его хватки, и тут же обвивает шею Дина, притягивая его голову к себе.       — Ты же знаешь… Он никогда этого не сделает. Ты не сделал.       А потом Кас припадает к его губам, пальцами зарываясь в волосы. Дин перестает изображать гневную статую, обвивая тело напротив руками.       Дин как можно тише сглатывает слюну, которой набилось полный рот, и старается не выдать удивленного стона.       Нет, не так.       Он не удивлен. Он просто в шоке.       Дин из будущего подхватывает Каса за бедра, заставляя обвить свою талию, а потом двигает в сторону кровати.       Ангел отрывается от губ, тут же начиная вылизывать шею Дину, и это очень показательно к дальнейшему.       Они быстро скидывают рубашки, непозволительно близко прижимаясь телами, и Кас вскидывает бедра, подаваясь навстречу. Дин опускает руки на свой ремень, пока бывший ангел хныкает, пальцами массируя его голову.       Да не может Кас таких звуков издавать. Это же… нереально.       — Ты чего тут?       Громкий шепот Чака застает врасплох, и он резко отпрыгивает, молясь всем и каждому, чтобы эти Дин с Касом как-то не выбежали на шум.       Вряд ли им до этого.       — Так. Неважно.       — Да ладно, я понимаю, — Чак широко улыбается, похлопывая его по плечу, а из окна раздается такой громкий стон, что его наверняка слышит пол лагеря.       Дин все-таки матерится, руками начиная тереть лицо, а Чак старательно вздыхает.       — У вас любовь и все такое. Странно, что ты сам не понял.       — Любовь? — Дин шепотом восклицает, смотря на бывшего пророка, будто тот сморозил, что Люцифер сдался, а Сэмми едет к ним в гости. — Какая это нахрен любовь?       — Ну, такая. Все знают.       Чак пожимает плечами, тоскливо смотря на окно Каса.       — Не я должен все объяснять, понимаешь?       — А Джейн? А Риз? А оргии, которые он тут закатывает? Какая любовь, Чак? Вы тут все сбрендили?       Чак аккуратно перехватывает его за плечи, поворачивая в другую сторону, и ведет в сторону палаток.       — Дин. Говорю же, я не смогу тебе объяснить. Спроси у себя. Себя то ты должен понять.       — Не такого себя.       Дин послушно передвигает ногами, стараясь не слишком показывать, как его это задело. Не в том смысле, что это задело своей неожиданностью… Просто… Он не мог поверить, что все их переглядки, вся взаимопомощь, то, что происходило только между ними — и закончилось постелью? Он затащил Каса… Ангела Божьего Кастиэля, которому триллиарды лет и он видел создание планет, — затащил в постель? Как? Он потерял свою благодать, пал, стал обычным смертным, и Дин тут же затащил его в постель? Как так вообще можно? Он же не мог стать такой гнилой сволочью, чтобы пользоваться своим ангелом, даже если тот уже и не в силах ему помочь?       — Выпей.       Чак протягивает ему початую бутылку какого-то коньяка, и Дин залпом пьет.       Как ангелы вообще могли назначить его Избранным, если он такая мразь?       Кас же хотел помочь, спасти их от Апокалипсиса, искал Бога… Делал ради Дин все эти глупые вещи, даже умер. Так просто отдал свою жизнь, чтобы Дин спас Сэмма, а он?       Затащил его в постель? Трахнул? Подсадил на дурь и оргии? Что с ним не так, блять?       — У вас правда это есть.       — Скажешь «любовь», и я разобью ее тебе о голову, — Дин машет бутылкой в сторону Чака, но тот лишь хмыкает.       — Мы все здесь ходячие трупы. Дин, неважно. Между вами всегда это было и есть. Может и не любовь, хорошо? Ты стал странным ворчуном, не помню, когда ты улыбался, точно не на моей памяти, но… Но когда Кас с тобой, ты хотя бы адекватный. Знаешь, люди тебя боятся. Не так, как нависшего над нами дьявола, конечно, но тоже сильно. Если что-то случится здесь, в лагере, кто-то тут же бежит к Касу, чтобы уже он передал тебе. Кас — твой выключатель безумства. В наше время это стоит всего.       Дин впитывает в себя слова Чака, словно закинутая в океан губка. Кас ангел, а не какой-то там выключатель.       — А еще, когда ангелы покинули нас, Кас остался с тобой. Думаю, ему глубоко плевать на всех нас, но ты, — ты — это другое. Ради тебя он отказался от своего бессмертия, Дин, если это не любовь, можешь разбить ее мне о голову.       Чак гордо выпячивает грудь, будто выдал тут тираду достойную Оскара, а потом с жалостью смотрит на Дина.       — Все равно ты ничего не поймёшь. Вы еще не перешагнули черту, когда все изменилось. Да и отправь тебя Захария обратно, ты ее и не переступишь. Трусливо спрячешься в свою броню, отталкивая Каса.       Чак опять замысловато выражается, махнув на Дина рукой. Он покидает палатку, гася единственную свечу.       — Спи. На рассвете выдвигаемся.       Дин тут же плюхается на сложенные друг на дружке матрасы, стараясь не представлять, чем они там с Касом занимаются сейчас.       У него сделалось такое блаженное лицо, когда Кас прошелся языком по шее, зубами прикусывая нежную кожу. Наверняка, это было приятно и все такое.       Дин отпивает из бутылки, заставляя себя приглушить эти болезненно-ищущие эмоции. Какая разница, если он уже считает себя последней мразью, так и пути назад нет?       Этот Дин конченный человек. Он лишился Сэма, лишился Бобби, даже детку не сберег. Рычит на Каса, тут же втрахивая его в кровать, а потом бежит к девкам. А Кас, ищущий и потерянный, закидывается наркотой, пытаясь забыться в угаре и беспорядочных оргиях. Боже, это действительно Апокалипсис.       Только конец мира мог совершить с ангелом подобное.       Дин накрывается курткой, вспоминая, когда он последний раз спал. Сначала Сэм, потом Захария… и еще это будущее, в котором ему нет места.       А еще здесь нет места чистому и невинному ангелу, который его покинул. Нет, не так: оболочка то осталась. Оболочка способна ложиться с ним в кровать, выслушивать истерики и крики, но не способна чувствовать.       Это подмена понятий, но Кастиэля здесь нет. Есть Кас, который как придворный шут, развлекает своего человека, позволяя вытворять с собой все эти вещи.       И Дин абсолютно точно этому не рад.       Он так хотел, чтобы Кас понял, какого быть человеком, чтобы понял все его страдания и эмоции, а теперь… Теперь Дин хочет своего непонимающего и решительного ангела назад.       Чак врывается внезапно, по пути запутываясь в сваленном хламе, а потом пинает Дина в ноги.       — Вставай. Мы выдвигаемся.       Дин вскакивает на раз-два, внимательно глядя на Чака.       — Не говори им.       — Что ты подглядывал? Ладно. Сами разбирайтесь.       Дин облегченно выдыхает, выходит на улицу, вопросительно оглядываясь. И куда ему идти? Тусоваться в колонне или найти свою блядскую копию?       — Дин.       Он вздрагивает, потому что летящей походкой, буквально не касаясь земли, к нему спешит Кас, радостно махая рукой.       — Ты готов?       — А ты?       Дин не может заставить себя завести разговор. Ему это не нужно. Каждый из них получил сегодня что хотел, и пора бы уже просто пройти тест, устроенный Захарией.       — К смерти? Всегда.       Кас усмехается. Его лицо становится мрачным и отстраненным, будто ему совсем неважно, что будет происходить дальше.       — Не говори «да».       — Прости?       Дин удивленно хмурится, не понимая. Разве Кас не должен поддержать своего парня или кто они там, чтобы он быстренько вернулся в свой год и умолял ангелов на коленях?       — Не соглашайся. Ты все равно не сможешь спасти всех, Дин, поэтому не соглашайся. Я пал не ради того, чтобы ты стал безвольной куклой в руках Михаила.       Кас продолжает изображать безэмоциональную статую, но говорит уверенно.       — А я тут другого мнения, — Дин неприятно улыбается, глядя прямо в глаза, будто желает застигнуть на постыдном.       — Не так уж и трудно сломаться, когда твои надежды ушли. И не смей себя винить.       Кас отступает, желая закончить этот ни к чему хорошему не следующий разговор, а потом тоже смотрит прямо в глаза. На секунду, Дину кажется, что Кас все знает. Будто он насквозь видит, как этот Дин жадно подглядывает за стеклом, не находя в седе силы отвести взгляд.       — Можешь делать все, что тебе угодно, когда вернешься в девятый год, Дин. Только не говори «да».       — Не скажу. Выдохни, Кас. ***       Он не знает, как сдерживает себя. Обычно все задвижки испаряются, и он вываливает свое недовольство на первого встречного, но сказать Касу не получается.       Они едут в машине, и бывший ангел попутно закидывается амфетамином. Не так, чтобы это было похоже на счастливого влюбленного человека. И где Чак с его мантрами о вечной любви?       — Мы уже ходили в бордель?       Дин чуть не подскакивает, в панике переводя взгляд на Каса. И чего ему нужно именно с этой темы?       — Да.       — Хорошо. У меня же ничего не вышло, да?       — Ты был… собой. Не вышло конечно.       Дин старательно хмурится, но воспоминания о нелепом виде ангела навевают положительные эмоции. Такой он там был… Кас.       — Я не хотел.       — Прости?       — Я не хотел, поэтому и не вышло, — просто говорит Кас, будто оглашает меню на завтрак.       Дин бесится.       — В смысле, ты не хотел? Ты же согласился идти?       — Ты сказал, что я не умру девственником?       — Да. Дин совершенно точно не понимает, к чему ведет этот обдолбаный Кас.       — А еще ты сказал, что позаботишься сам.       — Что?       — Не будь идиотом, — Кас смеется, совершенно не откликаясь на изумленный взгляд Дина. — Поэтому я с тобой пошел.       — Кас, что ты…       Кас кидает на него укоряющий взгляд, многозначительно опуская к его члену, а потом опять возвращает внимание дороге.       — Сказал же, не будь идиотом.       Дин сглатывает, слыша гулкий стук своего сердца. О да, он понимает, что Кас имеет в виду, но совершенно не знает, что ответить. Нахрен вообще было поднимать эту тему? Ему и так не особо просто сидеть здесь вдвоем, игнорируя бешеные стуки сердца и поток вопросов и обвинений, который так и рвутся наружу.       — Теперь ты готов умереть, раз я «позаботился»?       Кас смеется, потому что у Дина выходит жалко и беспомощно.       — Да, Дин, ты действительно позаботился. И не сказать, чтобы это было единожды.       Дин жмурится, отворачиваясь к окну. Касу все равно — он обдолбаный. Но Дин то все чувствует и понимает. Ему это нести в себе, и не только в этом времени. Как он вообще будет смотреть своему Касу в глаза?       — Расслабься, это же конец времен. Занавес опущен, детка, почему бы оттянуться по полной, пока свет окончательно не погас?       Дин невесело хмыкает, но все равно поворачивается к Касу.       — Ты даже сейчас представить не можешь, в каком я положении, да?       — Я буквально собрал твою душу из ошметков. Поверь, я могу представить каждую твою эмоцию, Дин. Но это не значит, что я буду это делать. Не занимайся самокопанием, скоро ты от меня избавишься.       Кас подмигивает, а потом снова хватается за таблетки. Наверняка ему не хочется освобождаться от прекрасного настроения.       Дин облизывает сухие губы, а потом бросается вперед, быстро целуя Каса. Он прикусывает его за губу, а потом проталкивает язык вперед, совершенно не следя за происходящим. Ну, случится авария и случится, какой вообще смысл?       Ухаб подбрасывает машину вверх, и Дина отрывает назад, тяжело дышащего и с полным неудовлетворением. Как физическим, так и душевным.       — Примерно это я и имею ввиду.       Кас выглядит невозмутимо, что злит просто до рыка, но Дин тормозит. Он не превратится в свое отражение, который только и может что рычать и обвинять Каса во всех проблемах. ***       — Ты собираешься бросить их в мясорубку? Бросить Каса?       Дин смотрит на свою будущую копию не то что с непониманием, с осознанным отвращением к самому себе. Он в действительности предлагает бросить Каса и всех этих людей, которые доверили ему свои жизни? А это точно Дин? Или какой-нибудь прикол от дьявола? Потому что Дин бы так не сделал. Никогда в жизни.       — Дьявол должен умереть. Даже если это стоит жизни Каса.       Дин непонимающе качает головой, ему так не хочется верить в то, что этот конченный отморозок говорит. Дьявол не стоит жизни Сэмма, Бобби и Каса. Всех этих людей. Когда его принципы поменяли орбиту?       — Ты пришел к нему сегодня трахаться, а потом отправил на смерть? Так мы закончим все это?       Дин из будущего опускает глаза, тут же теряя большую часть своей непогрешимой уверенности, но момент все равно упущен.       — Да. Именно так. Кас готов, а тебе следует просто принять.       Дин валится на землю с одного удара. ***       Сэм улыбается жалостливо и очень понимающе, будто может прочитать Дина насквозь. Нет, не Сэма, — убеждает себя он. — Это не Сэм.       — Я не стану убивать тебя, Дин, — говорит он со спокойной улыбкой. Его и не трогает вся ситуация, он держит все происходящее под контролем.       Дин качает головой. Кас погиб. Сэм погиб. Бобби погиб. Даже он сам — валяется со свернутой шеей. Какой вообще смысл?       — Я найду способ, как убить тебя. Можешь не сомневаться.       Захария выдергивает его в 2009, улыбаясь змеиной ухмылкой. Он, что, подглядывал из-за кустов все это время? Потрясная работенка для ангела.       — Хватит, Дин. Тебе что-то еще неясно? Хочешь терять их снова и снова? Своего брата… Своего, хм, — он хмыкает, двигая бровями. — Своего Кастиэля. Нужно просто согласиться, Дин, и все твои страхи и сомнения уйдут в небытие.       Дин очень хочет рассмеяться ему прямо в лицо, выплескивая всю горечь своего существования. Как они вообще умудрились на него поставить? Это великая тупость.       — Нет.       Дин смотрит на ангела прямо и решительно, потому что он ни за что не согласиться. Он пообещал тому единственному, кому он вообще что-то должен в этой жизни. Кто вытащил его из ада, кто послал ради него всю свою жизнь.       Он должен Касу, а не Небу. Небу он ничего не должен, и без этого «да» уже достаточно сделал для мира.       Захария кричит что-то в ответ, а потом мир темнеет, и он оказывается стоящим на обочине.       — Очень вовремя, Кас.       Дин выдыхает, с неизмеримым чувством облегчения оглядывая ангела сверху вниз. Кас жив. Кас здесь. И он даже не обдолбан. Все можно изменить и исправить.       — Мы назначили встречу.       Кас улыбается в своей ангельской манере, открыто глядя в ответ, и Дин не сдерживается: счастливо улыбается на этот спокойный взгляд.       Он делает шаг вперед, с уверенностью кладя руку на его плечо, и прикусывает нижнюю губу.       — Ты только никогда не меняйся, ладно? Никогда.       А потом крепко обнимает, мечтая, чтобы Кас никогда не узнал про тот позор. Про то, каким отморозком он был и как в итоге с ним поступил. Никогда.       Дин сделает все, чтобы этот Кас не страдал. Не от его действий.