Не счастье

  Шерон в очередной раз поймала Брейка за руку. С такой надеждой смотрела она на него. Хоть Брейк не видел, но через дрожь нежной руки и хватку понимал гораздо больше эмоций, чем читались на её лице. — Я снова подросла! — вышло эмоциональнее, нежели Шерон хотела. Брейк мягко улыбнулся, ничего не произнося. Шерон и так всё понимала без слов. Она знала, что желание не исполнимо. Не с принципиальным упрямством Брейка, однако не тянуться не могла. Не могла запретить себе чувствовать. Так больно было ей в объятиях Брейка, когда жизнь грозилась покинуть его тело. Рыдала навзрыд от счастья, когда сказали, что опасность миновала. Верила в будущее. Счастливое. Совместное. Знала, что невозможно, но эйфория тогда ещё не сошла. Теперь же она понимала всё чётко, но зародившаяся надежда не желала отступать, продолжая терзать влюблённое сердце. — Скоро я официально смогу… — Госпожа Шерон, — прервал девушку Брейк, не давая произнести вслух лишние слова, — позвольте обратить ваше внимание на Рейма. Если моё мнение что-либо значит для вас, я бы сказал, что он — лучшая партия. Такие сильные и искренние чувства вряд ли кто-либо когда-либо будет к вам испытывать. Он сможет сделать вас счастливой. — Но он друг, я не испытываю к нему иных чувств. Если мешает мой статус, то я откажусь от него. — И это будет величайшей глупостью, которую я не позволю вам совершить, — голос звучал мягко, в тоже время пронизывая серьёзностью. Почти с угрозой. — Любовь — не глупость, попрошу! — Глупость. Когда готовы отказаться от всего ради того, кто и любви-то испытывать не может. Не поймите меня неправильно, госпожа Шерон, вы мне очень дороги. Я безумно благодарен вашей семье и вам в частности, однако ни о какой романтики речи быть не может. Мне бы не хотелось портить наши нынешние отношения, раня ваше сердце отказом, но что невозможно — то невозможно. Невозможно. Шерон не нужно было этого говорить. Для неё чудо уже однажды случилось — любимый выжил. Дважды чудесам не дано было свершаться. Трижды, ведь у неё появилось будущее. Нормальное будущее. — Как невозможно то, что я когда-нибудь полюблю другого, — опустила она голову, тихо говоря. — Похоже, — усмехнулся добро Брейк, — моё мнение не столь значимо, как оказалось. Однако я настаиваю дать Рейму шанс. Ведь независимо от вашего будущего, я принял решение покинуть дом Рейнсвордов, — был полон грусти он. Брейк так хотел тогда выжить, так хотел остаться с близкими друзьями. Его желание было исполнено, однако счастья оно ему не принесло. Будто что-то было неправильным, будто он стал помехой, мешающей дорогим людям двигаться вперёд. Ради их же блага решил он уйти сам. А если доживёт, вернуться после свадьбы. Брейк очень дорожил Шерон, но не испытывал к ней тех чувств, которых она так желала. Невозможность сделать её счастливой ранила, ещё сильнее, понимал он, невзаимность ранила Шерон. — Вы ведь хотите, чтобы я был счастлив? — на вопрос Брейка Шерон кратко кивнула. — И я желаю вам счастья. Которого дать не могу. Потому, пожалуйста, отпустите меня. Проживите полноценную жизнь и оставьте чудесное наследие. «Потому что после меня ничего не останется, — не дрогнула от мысли улыбка. — Тёмное прошлое, пустое будущее. Зато светлое настоящее. И я хочу, чтобы оно было ещё светлее». — Прошу, доверьтесь мне, чтобы счастье обрели все мы, — посмел Брейк прикоснуться пальцами к нежной влажной щеки Шерон. От кольнувшей сердце боли Шерон стиснула зубы. Вдохнула глубоко, неслышно всхлипывая, стараясь взять себя в руки. Выдохнула с кривой улыбкой. — Я не могу отказать тебе в доверии. Но пообещай одно: если я всё же смогу позволить другому мужчине войти в мою жизнь, если существует хотя бы малая вероятность подобного, ты придёшь в самый важный для меня день. — Во все ваши важные дни я буду рядом, — солгал Брейк. Как мог он знать, что будет завтра? Но он мог постараться сделать свои слова истиной.