Победа

***

      Все спешат разбежаться по домам. Мимо остановок проезжают автомобили и переполненные уставшими лицами трамваи, по шумным проспектам носится оставшийся народ, которому не хватило места в трамваях. Все куда-то спешат, потому что вечером так обычно и происходит. Суетится весь город, кроме одного женского силуэта в мрачном переулке, оглядывающего живую улицу со стороны.       Жёлтый мигающий свет фонаря кое-как освещал загадочную фигуру, но всё же в полной мере не давал возможности точно опознать её. Единственное, что чётко виднелось из густой темноты, заполонившей собой маленький безлюдный уголок квартала — это симпатичная красная шляпка, из-под которой выбивалась и блестела кучерявая русая шевелюра. Лицо опущено: дамочка копается в своём клатчике. Но вот пару секунд — и она уже аккуратно достаёт из него что-то маленькое и беленькое, очень похожее на кубик сахара, и кладёт в рот. Силуэт, облокотившись на столб, чуть покачнулся, а свет наконец-то стал удачно освещать ещё и светлое платьице в яркий цветочек с сиреневыми бусиками на груди. Погодите… Это же Манька! Манька-Облигация! Таки при параде, точно сегодня уже успела кого-то очаровать. Жалко, что сейчас красоту некому показывать. Поздним вечером в обшарпанных переулках обычно толпы людей не встретишь. Разве что, блатные какие-нибудь. Впрочем, ничего нового.       Сзади, прямо сквозь непроглядную темень, шагая ровным, неспешным шагом, подобралась чья-то тень. Широкоплечая такая… Движется важно, но от этого не менее беззвучно: опрометчивых шагов не было, асфальт под ногами держался под строгим взором силуэта. Толком и непонятно, что там можно было разглядеть в такой темнотище. Но он всматривался. На удивление, ни разу не оступился. Словно бы даже знал этот путь.       Манька витала где-то в своих мыслях, мечтательно глядя ввысь и перекатывая за щеками кусочек рафинада. Конечно же, ей и в голову прийти не могло, что в этом переулке она теперь не одна. Поэтому когда на её плечи вдруг легли чьи-то широкие ладони, она оглушительно вскрикнула. Однако не растерялась: сразу обернулась и замахнулась клатчем в чёрную пустоту. Такие действия не обернулись успехом: кто-то, так и не получивший удар, сразу перехватил другую руку напавшей, заломав ей её за спину и грубо развернув Маньку обратно. Так уж получилось, что она на долю секунды успела разглядеть знакомые черты лица, когда фигура сделала шаг навстречу к ней, прямо под фонарь. — Знаю же, что это ты… — прошипела Манька, старательно пытаясь вырваться и дёргаясь во все стороны. Обидчик сжимает её запястье всё крепче, ещё и улыбаясь. Видела бы страдалица эту улыбку — точно уже бы глаза выцарапала своему недоброжелателю. — Кто «ты»? — хмыкнул тот с иронией, прекрасно всё понимая. — Фокс, будь ты проклят, а ну, отпусти! — уже строго приказала Манька и в сердцах цокнула каблуком по асфальту. А если бы не жмурилась и глянула под ноги, то точно бы попала прямо по ноге обидчика. — А не отпущу, — задорно бросил он, высунув голову через Манькино плечо. — Что это такая барышня в ночном переулке простаивает без охраны? Где ж твой мусорок любимый? Та молчит. Нахмурилась и отвернулась. Противные вопросы Фокса задевали. Сам-то он тоже не из золота литой, с Манькой личные счёты поимевший. Точно такие же, как и «мусорок любимый». — Мусорок в ментовке сидит. А ты-то что его припомнил? Думал, местечко тебе там нагрели? В гости пожаловать собрался? — Ну, ты такие шутки не шути, Мань, — раздосадовано ответил он, повернув ладонью лицо Маньки к себе. Но не намеревался приближаться к нему ни на миллиметр. Он просто смотрел, низводя в пыль своим огненным упрёком во взгляде, говорящим гораздо больше, чем какие-либо слова. Этот взгляд заставлял свирепеть, рвать и метать. Маньку — точно. Фокс игриво подмигнул этим зелёным глазам, старательно выжигающим его в ответ, и наконец медленно перевёл взор на руку приятельницы, всё так же крепко сжатую в мужской ладони и укрытую беспроглядной темнотой. Фокс однозначно что-то на ней нащупал, когда его пальцы издевательски пробежались по худому запястью. А потом ещё раз. Манька окончательно взбеленилась: — Отпусти, кому говорю!!! Стук каблука снова отдался эхом по переулку. А потом всё-таки случилось точное попадание: нога Фокса попала под раздачу. Краткий басистый возглас пронёсся по кварталу, заглушив ранее звучавшую барабанную дробь туфлей. Манька наконец-то смогла вырвать руку из хватки. Она притянула её к груди, что-то на ней разглядывая. Но взгляд всё так же холоден и серьёзен.       Фокс, кривясь от неприятной боли, пронзившей ступню, и со жгучей желчью перечисляя все слова, какими только мог обозвать произошедшую ситуацию, вытянул шею, чтобы всё-таки углядеть, что это там у Маньки такое. На ощупь — браслетик. А, может, и часики. Но она не чердачница. Кирпич какой-нибудь, поди, ей коррективу в образик внёс… А Манька будто прочитала мысли Фокса. Оглянулась на него и, не тая своего сарказма, хмыкнула, хлопнув по плечу. Непременно, ещё чуток — Фокс точно по-своему отомстил бы за такой фокус. Но, сделав глубокий вдох, он опять с доброжелательной улыбочкой спросил: — А чего это там у тебя на ручке? Та с явной неприязнью прыснула. Понятное дело, что ничего показывать она не собиралась. А вот острить — вполне неплохое занятие. И толковое, что самое главное. Немного подумав, Манька сразу же принялась за своё: — Мне ведать нет резона… У тебя добыча обычно покрупнее. — По должности спустился, — кратко ответил Фокс, замечательно понимая, что Манька просто так не сдастся: время тянуть будет до победного. — Ах, понижение… Какая жалость, какая вопиющая несправедливость!.. И тут она будто невзначай тряхнула рукой и вытянула её перед собой, с наслаждением вздохнув. Так сладко, самовлюблённо…       На запястье переливающимся блеском заблестел браслетик. А браслетик не абы какой: серебряный, со змейкой, червлёный и с одним изумрудным глазком. А под наконец удачным освещением все эти детали проглядывались очень даже неплохо.       Следом за браслетиком заблестели и глаза Фокса. Загорелись. Заполыхали. Сначала лицо стало бледным, потом вытянулось, а затем и щёки сменили свой цвет на красный. Нахлынуло удивление, а следом испуг. Или не испуг. Фокс сам резко перестал понимать то, что происходит. Но в груди что-то ёкнуло. От такого неожиданного поворота событий. Откуда у Маньки этот чёртов браслет?!       Маня снова обернулась к приятелю, только теперь с выжидающим, но по-прежнему презрительным и кичливым взглядом. Вот чего у Маньки не отнять. Ждёт, ждёт ведь хоть словечко, чтобы в очередной раз уколоть колючим ответом. Горда, спесива…       А Фокс ничего толком и сказать не может. Ступор не давал шевелиться языку.       Не хотелось показывать Маньке своего истинного ошеломления. Внутри по-прежнему всё переворачивалось от неожиданности, но пару раз проморгавшись и кашлянув, Фокс расслаблено прислонился боком к столбу, оказавшись теперь за другим Манькиным плечом, как коварный змей, и заинтересованно спросил: — Маня, а браслетик такой откуда у тебя? Звучало вроде бы убедительно, хоть и протараторено скороговоркой. Выдавал себя Фокс, ох, выдавал… Манька всё чует, наверное… — А тебе дело какое? — Ну, не растаешь ведь, коли ответишь, верно?.. — прозвучал лукавый ответ. Фокс в своей интонации петлял как мог, лишь бы не сорваться со спокойного непоколебимого образа. — Ревнуешь? Думаешь, одарили? — смекнула Манька, всё играя на нервах и безо всякого труда обрезая эти тонкие ниточки, из последних сил державшие Фокса в строе. — Ты только скажи, я ж тебе всю жизнь верная буду… — Да больно надо мне на такие кошмары решаться… Поведай, от тебя не убудет. Интерес разжигает. Отроду на тебе таких дорогостоящих вещичек не было… Манька всё любуется и любуется браслетом, выставив руку под свет. Глазок блестит… Ну, прямо подмигивает своим изумрудиком в ответ. Маня улыбается. А Фоксу не выдаёт ни малейшей тайны загадочного появления украшения. Он-то тоже видит, как глазок поблёскивает. Только раздражало это до чертей собачьих. Почему браслет именно у Маньки?!       Фокс терпение имел. Но эти любования прямо выбивали из колеи. Минута, две, три… Любования не оканчивались. Ответа на вопрос не было. Как и сил держать себя в руках. Последним толчком стало хихикание, вырвавшееся из Маньки, когда змеиный глазок на украшении мигнул в очередной раз. Тут-то уже и так было понятно, что это пустые муки. Манька не сдастся.       Фокс фурией выскочил из-за спины знакомой, выросши перед ней тёмной фигурой. Этого Манька и добивалась. Чуть ли не смеясь, она выдала: — Что, ревнуешь всё-таки? Фокс не ответил ничего. Рука снова сжала девичье запястье и подняла его выше, чтобы прямо перед глазами был этот отвратительный браслет. Снова дыхание Фокса било прямо в лицо Мани. А дыхание такое горячее, прерывистое… Однако беззаботная Манькина улыбочка даже и не планировала пропадать. Но она так фальшиво выглядит, что не заметит только слепой, как сейчас эта улыбка вот-вот искривится в её жалкое подобие. Ехидность вперемешку со злобой наружу рвётся. — Откуда у тебя этот браслет? — абсолютно монотонно произнёс Фокс, будто бы даже поймав покой оттого, что сейчас Маня тоже еле держится, чтобы самой наконец не подорваться. Но… колкость её всегда спасала. — Откуда браслет, дрянь ты эдакая?! Теперь грань интонации перевалила за крик. Отчаянный крик, который Фокс держал в себе ещё с того момента, как только узрел украшение на руке.       Маньке хоть бы хны. Молчит. Улыбается. Широко так, безумно, буквально ковыряя душу. Её пальцы резко хватают ворот кителя Фокса и притягивают к лицу ещё ближе. Она чувствует, как тот уже желает удушить, прирезать её… Да сделать всё что угодно, лишь бы не видеть хитрой ухмылки!.. Но он ждёт. Ждёт новой словесной оплеухи. Или хотя бы ответ на свой вопрос. — Знаю я, на кой чёрт тебе подробности… — шепнула она ему на ухо. — Замочил втихую кого-то, да? Боишься, что зашухарить смогу? Думаешь, осмелюсь мусоров на след вывести? Манька как никогда была права. Зрит, чертовка, в корень.       Фокс смерил её небрежным взглядом. Взглядом проигравшего. Сдал сам себя… Как же глупо. Неприступность дала фатальную трещину: уголок губ Фокса нервно дрогнул. — Угадала, значит. — Манька оттолкнула от себя поверженного соперника, поняв лишь по молчанию, что победа одержана. Она снова угадала. Лисья хитрость давно была укрощена. Она видела Фокса насквозь. Успела выучиться. Но речь ещё точно не была завершена. Маня по-птичьи наклонила голову набок и задумчиво глянула ввысь, на вьющихся мотыльков и прочую мошкару под жёлтым фонарным светом. И словно поймав какую-то мысль от них, она мечтательно вздохнула, мигом опустила голову, достала из сумочки новый кубик сахара и, кокетливо моргая глазками, снова уставилась на Фокса. Он стоял и наблюдал. Наблюдал со всем отвращением выражении за каждым движением Маньки. — Будешь? — проскрипела она. — Отравишь, — твёрдо отрезал тот, сложив руки на груди. Готов внимать всё, что услышит из этих мерзких губ. Обычно вещания Мани и начинались на такой расслабленной ноте. Фокс запомнил эту особенность ещё с тех тёмных времён, когда обворожила его эта бестия. Манька сочувственно пожала плечами, положив кубик себе за щеку. Её взор опять устремился на несчастных мушек, готовящихся подслушивать диалог. — А я осмелюсь ведь. Осмелюсь. Думаешь, кишка тонка? Думаешь, не смогу? — Манька говорила с насмешливой самодовольностью, с выворачивающим апломбом, краем глаза видя, как Фокс буквально чуть ли не рычит от своей досады, которая теперь уже вовсе не была наигранной. — Ты не изводись, браслетик мне Валька Копчёный подарил. Он мне весь путь его поведал. А я-то приняла подарок. Что ж мне, от добра отказываться?.. Фокс никогда бы не опустился до такого момента, когда бы не сумел найти выход из любой ситуации. Изворотлив ведь… А тут он не мог сделать ничего. Рука невольно почесала затылок, а нога начала отстукивать нервный ритм по асфальту. В принципе, решение-то было. Только вот не совсем гуманное. Но когда Фокс был гуманен, а уж тем более к Маньке?.. — Смотри, как бы тебе твоя смелость не аукнулась вскоре, — снова делая осторожные шаги навстречу к ней, утвердил он. — А что, может? Такая детская наивность сквозила в интонации Маньки, что даже на секундочку показалась, будто она ни в чём и не виновата, а браслетик — это всего лишь подобранная на улице безделушка. Но всё не так!.. Маня всё понимала. Всё знала. Браслетик — не игрушка. Однако это ничуть не смущало его обладательницу. Совсем страх потеряла. В мысли въелась лишь одна цель — насолить Фоксу. Насолить за тёмное и чересчур обманчиво приятное прошлое. За внезапно вставшую поперёк горла и перечеркнувшую всё жирной чертой… Аню? Вроде бы так её звали. Манька не помнила имени точно. И не хотела его помнить. Маня хотела насолить так, чтобы это запомнилось. Не имеет значения, какой ценой. Она слишком злопамятна и горда для такого. Сдаст ведь, сдаст… — Ну-ну, пораскинь мозгами, — Фокс снова привстал рядом со знакомой, смахивая с её плеча пылинки. Тоже пытается выдвинуть свою пешку. Тоже пытается обрезать все Манины ниточки, благодаря которым она говорила как по писанному. На удивление. Его пальцы медленно скользнули к шее жертвы. Сжали. Сжали с хладнокровной безжалостностью и развернули Маню назад. Она взвизгнула, как маленькая чихуахуа, но даже это не скрыло несломимого спокойствия. Та самая рука с дразнящим браслетиком потрепала волосы Фокса. — Не крути свои экивоки. Покалечишь? Не отдам, — последовал ответ вперемешку со смехом. Звонким, противным… — Да ну, нет… Ты что? Я женщин не бью. Щелчок. Манька прижата к столбу. В её бок теперь упирается что-то жёсткое. Но догадываться долго не пришлось. — Вот так, значит… — сквозь улыбку процедила Маня, даже не опустив глаз, но зато вцепившись ядовитым взглядом в Фокса. — Ты меня за руку ловил, волчина позорный, а сейчас дуло пистолетное тычешь?.. Плечи едва заметно дрожат, а дыхание становится всё чаще и чаще. Нет, если бы Манька могла, то прикончила бы Фокса прямо сейчас, сию же секунду. Она понимает, что конец пришёл. Но молчит. Нет, ни за что бы она не выпалила хоть словечко о пощаде. Ни за что. Улыбка скрывала за собой всё, что бушевало внутри. Надменная, безразличная улыбка. Победная.       Приз после борьбы был стоящим: Маня наблюдала перед собой обозлённого визави, чуть ли не до крови закусившего губу. Фокс готов зажать курок в любой момент. Покинуть поле боя лёгким путём и самозабвенно думать о своём триумфе. Хотя для Маньки он не был никем другим, кроме как проигравшим. Замечательное чувство. — Ты, может, опомнишься ещё? А, Мань?.. — кичливо, переняв зловещую усмешку, поинтересовался Фокс и щёлкнул страдалицу по носу. Немая улыбка в ответ. Всё та же улыбка. А глаза блестят. То ли от своей гордыни, то ли от набегающих слёз… Прямо как глазок змейки на браслетике. Отказа не было. Молчание. Браслет на беленькой ручке накрыт ледяной ладонью Фокса. Он-то готов рвануть его в любой момент. После расправы, разумеется. А Манька отдавать не готова. Да даже если бы была готова, то всё равно сдала бы виновника торжества с потрохами... Она не отступит. Она не потеряет свою победу. — Прощальную речь надумываешь? — усмехнувшись, спросил Фокс. — Подумай-подумай, времени у нас много… Коварная дорожка слёз прокатилась по щеке, едва дрогнули Манькины ресницы. Но должно ли это было вызвать хоть какую-то жалость? Ничуть. Фокс не обратил на это внимания. Чёрствая ухмылка и выжидание момента — это всё, что было видно. А вот Маня, кажется, снова надеялась, что сейчас снова прижмётся к его груди, словно и не было огромной пропасти. Что её не отпихнут, как случилось это однажды. Что это была неудачная шутка. Что всё может измениться!.. Может же? Манька жалела сама себя. Непростительно.       Рука сунулась в клатч и достала оттуда сигарету. Одну-единственную, последнюю в пачке. Лучезарная улыбка стала шире. Маня подняла перед собой белую папиросу, костяшками пальцев стерев слёзы с лица, столь легко выдавшие её хрупкое нутро. — Угостите даму спичкой… Речь оборвана. Пуля выпущена. Где-то в переулке Брянской улицы верно потухло пламя гордости. Браслетик перепал в чужие руки.