Пойдем мы рука об руку, как ионные шторма и неисправности транспортера

Ну должен же был быть способ провести день лучше, чем выкапывание шаттла из сугроба! Даже навскидку Скотти может назвать с десяток вариантов. Правда, большая их часть начинается и заканчивается виски и священным уединением в инженерном отсеке Энтерпрайз, но все же есть какой-то предел человеческой выносливости, даже во имя службы. С него до конца жизни хватит гребаных ледяных планет после инцидента с адмиралом Арчером и последующей ссылки. Когда он наконец получил полотенце и тщательно смыл звуковым душем каждую, казалось, намертво въевшуюся частичку планеты Дельта Вега, он клялся на каждом шагу, что никогда в жизни не будет больше отмораживать себе задницу на какой-нибудь отдаленной заснеженной скале. Да, он действительно имел это в виду. Любопытно, как Джиму Кирку удалось заставить его настолько потерять разум. И дело даже не только в том, что он исполнил заветную мечту Скотти, как-бы-внезапно предложив ему место на Энтерпрайз, хотя и одной отпущенной фразы: "Я хочу лучшего инженера, и ты - лучший" хватило бы для того, чтобы заслужить его доверие. И не в легкой усмешке, с которой Джим подмахивает накладные в падде Скотти, как будто знает точно, для чего инженеру потребовались аэрогель, пергиум и дополнительный делитий. Скотти почему-то кажется, что в этой улыбке скрыто что-то большее. Нет, когда он видит Джима Кирка, он видит родственную душу, человека, который знает цену свободе и может смотреть в бесконечность космоса, видя там не только опасность, но и маячащие перспективы и возможности. Он видит того, кто знает цену вещам, способным привести его к границе неизведанного и уберечь его там от гибельных потерь. Он видит человека, который сумел сплотить их и вести за собой рука об руку. Кирк не станет лгать, он строг, но, с другой стороны, справедлив. Джим смотрит в бесконечность, а Скотти смотрит на Джима. И вместе они пережили ионный шторм, неполадки транспортера, первые неудачные контакты с инопланетными цивилизациями и более чем достаточно стычек с толпами сварливых клингонов. А уж когда он впервые увидел Энтерпрайз… Его первая мысль была: «Она прекрасна». И он даже забыл, как сильно отморозил себе задницу на Дельте Веге. Скрип снега предупредил его о том, что вернулся Джим. Скотти оборачивается, чтобы убедиться в этом. Вид у Кирка виноватый, помятый, он дрожит под форменной зимней курткой. Скотти кашляет: - Капюшон надень, глупый ты человек. Смотреть на тебя холодно. Джим вздрагивает и криво улыбается. - Уверен, что по Уставу тебе не положено со мной так разговаривать, мой дорогой Скотти, - откликается он, но почти сразу же подчиняется команде. Тяжелый материал уютно окутывает его голову, подчеркивая синеву его глаз, и кажется, что они могут как лазер поразить все на несколько футов вокруг. Скотти смеется, чтобы скрыть интерес, который на самом деле выходит за рамки обычного беспокойства. - Если ты хочешь, чтобы тебе лизали ботинки, ты выбрал неверного человека в главные инженеры. Тащи сюда свою симпатичную задницу и помогай. - Так точно, коммандер, будет исполнено, - салютует ему Джим и тянется за свободной лопатой, продвигаясь к другому боку похороненного под снегом шаттла. Скотти мог бы придумать множество вариантов того, что он сделал бы с ворчанием Джима, будь они сейчас в инженерном отсеке Энтерпрайз. - Как там с коммуникаторами? - спрашивает инженер, оглядывая уже заметный результат своих трудов. Он полагает, что никак, потому что иначе Джим бы вернулся, радостно крича об успехе и с заверениями, что все будет пучком, но он все равно переспрашивает, чтобы удостовериться. Скотти обходит шаттл, подходя к Кирку, который пытается отковырять от обшивки лед и пристывший снег. Буря, из-за которой вырубилась их навигационная система, набирает силу, и если она будет приближаться ещё быстрее, то им останется не так много времени на откапывание «Азимова»… - Ещё нет, - отвечает Джим, останавливая работу ненадолго, только для того, чтобы вытереть лицо от снега. – У меня такое чувство, что мы проведём ночь в «Азимове». К счастью, погода к утру обычно улучшается, так что мы сможем связаться с Энтерпрайз к утру. - Угу, - поддакивает Скотти. Он оглядывается вокруг, и всё, что можно увидеть, - бесконечное белое пространство, простирающееся до самого горизонта. Ничего кроме льда, льда и ещё раз льда. Он не может понять, что Звездный Флот ожидает найти здесь, кроме этого. Быть может, какие-нибудь новые экзотические виды льда?! Он ковыряет мерзлоту носком ботинка. Самая обыкновенная, как на Земле. Джим сдержанно хихикает. Когда Скотти поднимает взгляд от снега, он видит, как Кирк, опершись о свою лопату и ухмыляясь, наблюдает за исследованиями своего механика. - Ну, - рапортует Скотти, чтобы скрыть смущение. – Генераторы в порядке, так что мы можем выжать из них тепло. В корпусе нет пробоин, хотя ему порядочно досталось, - он несколько стушевывается, когда оглядывается назад, на разбитый нос звездолета. Ему не кажется, что эта железная посудина годна для полета в космос, но они не узнают наверняка, пока не раскопают её. - Значит ли это, что я могу, наконец, перестать копать? - Ага, разбежался, - откликается Скотти с улыбкой. – По твоей вине мы застряли здесь, так что будет честно, если ты будешь трудиться больше, чем я, чтобы вытащить нас отсюда. - А какого чёрта мы вообще должны копать? - Чтобы оценить полный ущерб, разве нет? - Да, но фазеры… - Не вечны, и ты это прекрасно знаешь. Ты ещё успеешь пожалеть, что мы потратили последний заряд из-за твоей лени, когда нас начнёт заваливать снегом. Убедил? Джим бурчит под нос что-то насчет характера Скотти, но тот не откликается, позволяя Кирку побушевать, и отступает к своей стороне шаттла. Он должен был предвидеть, что вскоре снежок прилетит ему в лицо, но Джим слишком уж быстр и ловок. Скотти отряхивается и старается подкрасться туда, откуда, из-за нагромождения боеприпасов, - импровизированного прикрытия, - слышится хохот Кирка. Но его эффектное появление смазывается, когда он по колено проваливается в сугроб. Ещё два снежных снаряда попадают в Скотти, пока он пытается освободиться из снежных оков. Через неплотный воротник куртки тающий снег начинает стекать вниз по шее и до самой груди. Скотти дрожит и опасно блестит глазами, лепя свой собственный снаряд и мечтая о том, чтобы уткнуть Джима носом в снег. - Беги, малец. Или ты помогаешь мне, или будешь очень долго сожалеть, - дразня Кирка, выкрикивает Скотти, делая голос чуть жестче, чтобы походить на своего папашу. Ангус Гилрой Скотт, несомненно, был человеком, внушающим страх, особенно когда находился в ярости. Глаза Джима широко раскрываются, видимо, он впечатлен «представлением», и, кажется, даже пару секунд сомневается перед тем, как бросить уже слепленный снежок и тут же смыться с места преступления. - Сначала тебе придется поймать меня, старпер! - Чем старше шотландец, тем он мстительнее! Я - кровожадный ублюдок, если ты не знал, щенок! - То есть это должно меня испугать? – спрашивает Джим, не переставая смеяться. – Докажи сначала! – Кирк тут же срывается с места и мчится вокруг шаттла в поисках подходящего укрытия. Скотти пускается в погоню, и ветер, естественно, становится сильнее, замораживая капли воды на лице, которые ему поспешно приходится вытирать. Холодно, и он волнуется, поэтому спотыкается и падает на землю. Он огибает шаттл, виляя и уворачиваясь, потому что Джим кидает снежки в него из своего укрытия. Скотти достаточно ловок, чтобы увернуться от самых опасных, летящих, например, в лицо, но чувствует, как несколько снарядов все же попадают в него. Целится Джим несколько необычно: каждый попавший снежок поражает в жизненно важную область. Если бы он стрелял из фазера, Скотти был бы уже дюжину раз мертв. Тем не менее, он двигается вперед, кидая снежок каждый раз, когда голова Джима оказывается в поле зрения. Периодически он слышит охи и ахи и улыбается. Цель поражена. Приготовившись торжествовать и перебираться через укрепление, которое он сделал, пытаясь отбить «Азимов», используемый трусливым подонком Джимом как крепость, Скотти почти падает из-за внезапного толчка, исходящего из глубины. Скотти ошарашено оглядывается и в следующую секунду уже забирается на шаттл. Но Джима нигде не видно. - Джим, малец, - зовет он. – Ты в порядке? Скотти ощущает ещё один толчок, теперь сопровождающийся угрожающим стоном. Глаза инженера широко распахиваются. Он знает этот звук, определенно знает. Из опыта жизни на Дельта Веге и из воспоминаний о ледяной рыбалке с его отцом в детстве. - Джим, - кричит он, - вернись сейчас же! Мы приземлились посреди озера, лёд треснет, если мы не уберемся отсюда! В ответ снова молчание. Сердце Скотти угрожает выпрыгнуть из груди. Он слезает с шаттла, снова слышит низкий рокот льда под его ногами и замирает как вкопанный. - Джим, - зовет он снова, - Пожалуйста, откликнись, если ты слышишь меня! Он стоит не дыша, прислушиваясь и пытаясь уловить каждый даже самый тихий звук. Но - ничего. Скотти действует медленно, слишком медленно, несмотря на то, что кровь, кажется, уже бурлит от количества адреналина. Он опускается на землю и, подворачивая куртку плотнее, ползёт по льду. На поверхности уже малюсенькие трещины, которые они не заметили, пока ходили вокруг шаттла. Скотти тихо ругает себя, ведь он-то должен был заметить эти трещины раньше! Мастерство Джима в управлении кораблем и щиты спасли их жизни и кости, но они были на большой скорости, когда упали. "Азимов" - как пуля, попавшая в ледяной щит, не настолько быстрая, чтобы пробить его, но ведь то тепло, которое она в себе несла, должно было куда-то деться. Подземные толчки - это знак, свидетельствующий о том, что лед вот-вот разойдется. Удар и тепло сделали свое дело, и таяние дошло до границы мерзлоты, образуя разломы вокруг упавшего корабля. Когда они вернутся на Энтерпрайз, Скотти в совсем отчёте обвинит себя в грубой ошибке. В конце концов, он опытный инженер или несмышленый ученик?! Если первое, то он должен был знать. А Джим… Он на дне дыры - двухфутовой неглубокой ямы, которую сам же и выкопал. Скотти заглядывает в неё. Джим лежит, свернувшись, словно ребёнок в люльке. Крови не видно, слава Богу, хотя малец не двигается и выглядит слишком уж бледно. На его щеке видно свежую рану, наверное, его сбило с ног, когда тряхануло. Он дышит, судя по пару, просачивающемуся между его губ, таких же белых, как и лицо, но всё же он жив. Ужас, сковавший Скотти, постепенно уходит, когда он начинает размышлять о сложившемся положении. Ситуация сложная, но не безнадежная. Около плеча Джима есть трещина во льду, узкая, но глубокая. Будет нелегко достать оттуда мальца, не утонув самому и не затопив шаттл. Вытащить Джима из ямы будет крайне сложно, но разве у него есть выбор? Скотти практически слышит доктора Маккоя, шипящего ему в ухо, что, передвинув Кирка, он может убить капитана. Но ведь оставив его на холоде, Скотти сделает то же самое, причём с ещё большей вероятностью. Скотти спешно ползёт на животе обратно к шаттлу. Он кладёт руку на бедро, проверяя на месте ли фазер и коммуникатор. Осторожно передвигаясь по льду, Монтгомери избегает места, где звездолёт накренился вперёд. Слишком большой вес может привести шаттл в движение, поскольку они уже освободили из ледяного плена его шасси. Нельзя рисковать. Как нельзя было рисковать и Джимом. У Скотти появляется идея, как вытащить Джима со дна ледяной ямы, и он завидует капитану, сейчас находящемуся без сознания. Позже он очнется уже в шаттле, где будет тепло, или снаружи, где Скотти уже найдет какое-нибудь убежище. Монтгомери беспокойно кусает губы, оставаясь на месте. Все варианты недостаточно хороши. Даже если он произведет герметизацию корпуса шаттла, маловероятно, что корпус "Азимова", уходя под воду, выдержит давление, учитывая повреждения. Очередной толчок и громкий хруст заставляют Скотти решиться. Забравшись в шаттл, он хватает рации, снаряжение для чрезвычайных ситуаций и кладёт все это добро в ранец, закидывая его на спину. Два запакованных спальных мешка привязаны с обеих сторон. Осталось взять только парашют из кабины пилота и падд. Последний Скотти засовывает между рюкзаком и спиной. Неудобно, но так он будет целее. Скотти подбирается к Джиму на животе, стараясь не делать резких движений, хоть отчаянно хочется встать и побежать. Трещина уже заметно расширилась, и непонятно, сколько еще продержится лед, прежде чем окончательно разойдется. Ветер завывает над ним, неся холод и снег и заставляя шаттл зловеще скрежетать. Скотти доползает до ямы, где лежит раненный Джим, и осторожно спускается в нее, садясь рядом со своим капитаном. Кирк холодный, но дышит. Он не шевелится, а Скотти не настолько разбирается в медицине, чтобы понять, хорошо это или плохо. Монтгомери старается настроиться оптимистично и осторожно заворачивает Джима в спальный мешок, запихивая внутрь еще и падд. Капитан тихо стонет, и у Скотти отлегает от сердца. Стоны - хороший признак. Несколько быстрых движений ножом - и края парашюта располосованы. Скотти связывает их так, чтобы получилось что-то вроде салазок, дергает узлы несколько раз, проверяя на прочность. Выдержат. Он готов дать голову на отсечение. И поставить на это жизнь Джима. - Мда, - бормочет он, еще раз дергая все узлы. - Поступи в Звездный Флот, Монти. Покатайся по Вселенной, Монти. Точнее, по всем проклятущим ледяным планетам. А потом, Монти, еще и поработай извозчиком. Яма неглубокая и тесная: Скотти самому едва хватает места, чтобы вытянуться рядом с закутанным, упакованным капитаном, а ведь еще рюкзак с пожитками. Впрочем, стенки достаточно крутые, аккуратной квадратной формы. И сейчас Скотти как никогда жалеет об идеально проделанной работе. Монтгомери бросает тревожный взгляд назад, на "Азимов". Невероятно, но шатлл уже сместился за то время, пока он работал. Надо спешить. Позади раздается опасный треск. Скотти торопливо корректирует настройки фазера, ставя его на оглушение, и направляет на край ямы. Лазерный луч достаточно силен, чтобы выплавить для них ложбину. Скотти водит фазером из стороны в сторону, чтобы она была достаточно большой для него и спеленутого в кокон капитана. Ветер по-прежнему завывает над ними, шаттл натужно кряхтит и начинает сползать. Скрежет металла и звук ломающегося льда служат предупреждением. Скотти убирает фазер, расправляет остатки парашюта, устраивает на них капитана, связывая края, чтобы удержать крепче на импровизированных салазках. Рюкзак цепляется за неровности ложбины, драгоценные секунды теряются. Скотти старается пригнуться, пряча голову от ветра, пока тащит «кокон» с Кирком прочь от шаттла. Звук ломающегося льда позади звучит как грохот уличного оркестра, достигая крещендо. Лед гудит, вскрываясь едва ли не под ними и расползаясь отдельными островками. Скотти старается двигаться к большому ровному участку, надеясь, что он достаточно толстый, чтобы удержать их. Толчки все усиливаются. Слышен всплеск и скрежет, издаваемый бедным "Азимовым", сползающим в ледяную могилу. Адреналин закипает в крови, Скотти напрягает последние силы, чтобы оттащить Джима к запримеченному участку. Только благодаря кочкам на поверхности он и «кокон» с Кирком не скатились кубарем по крутому склону. Скотти едва успевает отпрыгнуть в сторону, приземляясь рядом с капитаном, который все еще в отключке. - Это все из-за тебя, - ругается Скотти. – Мы едва не провалились в какой-то кратер. Когда-то Чехов смеялся, что капитан притягивает все неприятности. Что ж, теперь Скотти начинает верить словам русского вундеркинда, потому что чувствует это на своей шкуре. - Кратер, - повторяет Скотти, словно надеясь, что произнесенное вслух станет неправдой, и поверхность вокруг них магическим образом станет ровной. Не стала. С опаской посмотрев через плечо, Скотти замечает месиво изо льда и воды на том самом месте, где стоял когда-то их шаттл. Он оценивает размеры кратера, рядом с которым они оказались, и прикидывает мысленно, как можно выбраться. Ага, наклон довольно пологий, около пятнадцати градусов от одного края до другого. И, кажется, нет никаких острых камней или выступов. Шансы не такие уж и плохие. Впрочем, он уже наделал глупостей. - Извини, малыш Джимми, - говорит Скотти, отвязывая Кирка. На ощупь он уже теплый – многообещающе. – Знаешь ли, не так я себе представлял этот момент. Хотелось бы, конечно, чтобы ты был немного более живым, а единственная опасность бы исходила от всяких неразумных и слишком романтических признаний. Скотти устраивает сумку с припасами между ними и привязывает себя к Кирку настолько прочно, насколько это можно сделать из такого положения. Придвигаясь к краю кратера, Скотти чувствует себя как наполовину препарированная лягушка, пытающаяся сбежать из лаборатории Спока. - Какая жалость, что ты этого не видишь, тебе бы точно понравилось это больше, чем мне, - добавляет Скотти, обращаясь к капитану, перегибается через край кратера и оценивает перспективы. Сделав глубокий вздох, он отталкивается от края. Пока они съезжают вниз, ему кажется, что все внутренности вот-вот выскачут из него, а глаза попросту лопнут от сильного ветра в лицо. Если они отсюда выберутся, он больше никогда не даст себя уговорить на «обычный» осмотр какой-нибудь ледяной планеты. И неважно, кто будет его об этом просить. Они скатываются по стенке кратера, подскакивая на каждой кочке, совсем как валентные электроны в атоме. Скотти зажмуривается по мере того, как они набирают скорость. Маневрировать все равно не получается, и лучше уж не видеть, обо что они расшибутся насмерть. Да и слепящая метель не позволит ему в любом случае посмотреть гибели в глаза. Скотти прижимается плотнее к Джиму, пытаясь защитить его голову и сжимая ноги Кирка между своими. Так они и падают, переплетенные руками и ногами. Джим оказывается под ним, и Скотти пытается хоть немного приподняться, чтобы не задавить его. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем уклон становится более пологим. Дыхание сбивается так, словно он пробежал кросс в скафандре. Они, наконец, останавливаются, и Скотти откатывается в сторону, ложась спиной на снег. Все тело охвачено противной дрожью, и сил отвязать себя от Джима попросту нет. Скотти задирает голову, чтобы посмотреть на только что преодоленный путь, и неожиданное осознание того, что он только что сделал, ударяет похлеще виски. Когда он напишет об этом в отчете, все решат, что он спятил. Хотя с парой кружек в пабе история пойдет на «ура». Может быть, он даже удостоится того, чтобы его занесли в архивы Флота. Монтгомери Скотти: изобретатель перемещения в варп-пространстве и первый человек, который верхом на своем капитане скатился из кратера. Смех вырывается из его груди так, словно внутри открыли гидравлические вентили. И следующие несколько минут Скотти просто катается по снегу, не в силах унять истерический хохот. *** В том, что удача - дама с характером, Скотти убеждается быстро, потому что она почти тут же отворачивается от них после чудесного спасения. Почти стемнело, шторм не унимается, а Джима начинает трясти. Скотти почти соблазняется на то, чтобы влезть в аптечку и вколоть парню кайолин, чтобы он отключился и не дергался, потому что каждый раз Скотти спотыкается из-за дерганий капитана, которого тащит на себе. Он так устал, что едва не пропускает вход в пещеру. Но не время еще принимать мучинечискую смерть и становиться покровителем заблудших и трезвых инженеров - вот ведь досада, - и он пробирается в глубокую тьму, прежде чем желание совершить военное преступление против его капитана возобладает. - Уф, Джим, - выдыхает Скотти с облегчением. – Мы спасены. Однако, он тут же замолкает, слыша в завывающем ветре рык. Скотти оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть большую зеленую громадину с немыслимым количеством зубов, в миллиметре разминувшуюся с его горлом. Скотти вскрикивает и отшатывается прочь, шаря рукой по бедру в поисках фазера. Существо проносится где-то рядом. - Черт знает что такое! – кричит Скотти, выпутываясь из узлов импровизированных салазок, которые он соорудил для Джима. – Ненавижу гребаные холодные планеты! Его первый выстрел уходит в пустоту, и существо почти настигает его, прежде чем он успевает перезарядить фазер вновь. Скотти отскакивает и стреляет опять, издавая воинственный клич. И снова мажет. Это чудище слишком быстрое, и, хотя Скотти прошел хорошую подготовку, он больше привык к обычной драке, чем к снайперской стрельбе по движущейся цели. Существо практически танцует вокруг него, то отдаляясь, то приближаясь настолько, что едва не достает своими острыми как бритва когтями его куртку, и Скотти впору бить его прикладом фазера, а не стрелять. - Постой хоть секунду, липучка ублюдочная! - кричит Скотти, пытаясь хоть как-то прицелиться в чертово чудище, которое кружит около него. Впрочем, существо либо не понимает его превосходный общегалактический, либо предпочитает его игнорировать. Оно постепенно сужает круг, подходя ближе к своей добыче. Его красные глаза блестят от голода, а из полураскрытой пасти капает слюна, явно в предвкушении отменного обеда из Скотти и капитана Кирка на десерт. Чудище прыгает без предупреждения, выпуская зубы и выставляя когти. Теперь, когда Скотти может разглядеть его, оказывается, что оно похоже на шестипалую росомаху-переростка. Монтгомери пытается уйти в сторону, но усталые ноги подводят – он спотыкается о кочку и падает, приземляясь на задницу и вскидывая руки, собираясь с честью принять кровавую, болезненную смерть. Он уже чувствует вонь свалявшегося меха, и ему требуется несколько мгновений, чтобы осознать, что он все еще жив и здоров. Скотти опускает руки и остолбенело таращится на труп зверя, над которым поднимается легкий дымок от выстрела. Он смаргивает - дважды, - прежде чем обернуться. Челюсть отпадает, когда он видит Джима, наполовину выбравшегося из спального мешка, опирающегося на локоть, со все еще вытянутой рукой с фазером. На его губах дерзкая ухмылочка, и это – последняя капля. Весь страх, беспокойство и усталость Скотти выливается в неконтролируемую ярость. Он подскакивает на ноги и подходит к Джиму, брюзжа словно дядя Мальком, переборщивший с выпивкой на Рождество. - Ты маленький, самонадеянный, глупый болван, - выдает он, размахивая руками, все еще сжимая фазер, но совершенно не обращая на это внимание. – Ты вытаскиваешь меня на «совершенно обычную миссию», а ведь я всего лишь хотел провести немного времени в своем любимом инженерном отсеке или просто почитать журналы, но нет! И что мы теперь имеем?! «Это просто осмотр!» - ты сказал. «Зачем нам охрана? Будет круто». И что в итоге, Джим?! Кирк смотрит на него, распахнув свои большие голубые глаза. На щеке уже проступает лиловый синяк. Он приоткрывает рот, очевидно, намереваясь что-то сказать, но не находит слов. Что ж, Скотти это вполне устраивает, потому что он еще не закончил. - А потом мы падаем в гребаное озеро, понимаешь или нет, придурок?! И дальше… - Скотти осекается, чтобы глотнуть воздуха. - Но я… - бормочет Джим, пользуясь паузой. - Я еще не закончил, - прерывает его Скотти. – Ты бегаешь вокруг шаттла, пока не проваливаешься в трещину, потому что, мать твою за ногу, мы слишком заняты обстрелом снежками друг друга, чтобы обратить внимание на трещины вокруг! Да я чуть не свихнулся от беспокойства, маленький засранец! Скотти вышагивает рядом с Кирком, ругая его на чем свет стоит. Его колотит совсем как кузину Силли, когда она обнаружила, что ее парень изменил ей в колледже. Джим снова пытается встрять, но Скотти попросту не дает ему шанса. - Я тащил твою проклятущую задницу несколько часов. Часов! Через холодный ветер со снегом, дующий мне в лицо. Тащил и волновался все это время, что ты уже давно откинул копыта. А ты ухмыляешься и скалишься так, будто бы это не меня только что чуть не сжевал какой-то монстр, - Скотти проходится к лежащей на снегу туше и с нескрываемым наслаждением пинает ее. Чудище перекатывается, и, снова увидев когти, едва не разорвавшие его на части пару минут назад, инженер заводится снова. Джим в очередной раз пытается встрять, но осекается после первых же своих слов о «милой пушистой зверушке» и попросту пялится на Скотти, который отводит душу, пиная несчастное убитое существо. - Мы потеряли шаттл! Целый шаттл! А ведь он был одним из моих любимых! Бедный «Азимов». Вообще-то, он мог довести до бешенства кого угодно, особенно после того, как чинишь его целый день. После третьего круга около Джима, когда Скотти, кажется, перебрал все мыслимые и немыслимые вариации «придурок» и «гад», перемежаемые словами «кратер», «долбанные ледяные планеты» и «монстры», он останавливается, внезапно иссякнув. Они смотрят друг на друга, а последнее скоттино «идиот» заглушается ветром. - Ну, - наконец-то говорит Джим, усаживаясь поудобнее. Он, должно быть, высвободился из спального мешка и пут, которыми Скотти его обмотал, пока инженер ходил вокруг и красноречиво описывал уникальный вид идиотизма, присущий капитану. – Впечатляюще. Скотти невольно ежится: внутренний предохранитель у него устойчивый, но к нему присоединили полный бочонок пороха, который и сдетонировал прямо на Джима. - Извини, - неловко бормочет Скотти. – Я не хотел… Джим криво улыбается и кивает головой в сторону пещеры: - Может, поможешь мне подняться и продолжим разговор уже внутри? Скотти хлопает себя по лбу и спешит на помощь. За эгоистичным желанием выплеснуть накопившуюся усталость он совсем забыл о том, что они по-прежнему на гребаной ледяной планете, на ветру, в опасности; да еще и раненный под его ответственностью. Впрочем, именно из-за этого раненного он и потерял самообладание. Интересно, его отправят обратно на Дельта Вегу? Перед глазами прямо-таки стоит старый Арчер, укоризненно качающий головой. *** Они не обмениваются ни словом, ни жалобами, пока Скотти суетится в небольшой пещере, грея фазером камни и разворачивая спальные мешки у ближайшего крупного валуна. Им повезло, что пористые камни впитывают тепло и хранят его лучше, чем казалось. Хотя Скотти понимает, что понадобится снова подогревать их каждый час или около того, и лучше бы эти камни сдвинуть ближе и экономнее использовать фазеры, чтобы заряда хватило, пока не подоспеет помощь. Исключая, конечно, вероятность того, что Энетрпрайз вдруг надумает совершить прогулку по соседним секторам, прежде чем попытаться их спасти. Хотя Скотти в этом сильно сомневается. Все-таки коммандер Спок питает к ним двоим некоторую слабость. Обычно. Джим, все еще слегка пошатываясь, садится, приваливаясь к стене, словно не доверяет ногам. Быстро темнеет, но даже в рассеянном свечении разогретых камней Скотти видит его дрожь. - Итак, - Скотти говорит, перетряхивая их пайки и медицинский пакет. Он садится на ближайший спальный мешок и хлопает по свободному месту рядом с собой. - Теперь позаботимся о тебе и накормим. Джим сверкает улыбкой. - Главное, что тепло, - он передвигается с трудом, пока, наконец, не устраивается рядом со Скотти, кряхтя, словно старик. - Не замерзнем, - уверяет его Скотти. Он бросает одну из протеиновых плиток на колени Джима. - Ешь, сейчас же. - Ты хуже Боунса, - говорит Джим, разрывая зубами фольгу. Скотти фыркает и принимается возиться с трикодером из медицинского пакета. - Сильно в этом сомневаюсь. Умения доктора Маккоя почти столь же легендарны, как и его нрав, который Скотти прочувствовал на себе в избытке в свое время - Джим может поручиться за это. Но специализация инженера - все же приборы и механизмы, а не плоть и кровь. - Хотел бы я, чтобы он был сейчас тут, потому что сам я абсолютный профан в медицине. У меня гораздо больше опыта в починке таких вот хреновин, чем в расшифровке их показаний, Джим. Он водит трикодером перед Кирком. Один из параметров, - хотя Скотти и не понимает, какой именно, - показывает низкий уровень на границе с нормой. - Хммм, - многозначительно протягивает Джим. – Я вроде бы не разрешал тебе называть себя по имени. Или разрешал? Скотти замирает с занесенным трикодером и невольно вздрагивает. Сожаление жжет в груди гораздо крепче, чем любой виски, который он когда-либо пробовал. Даже термоядерная домашняя бурда тети Агаты не сравнится. - Нет, сэр, - говорит он тихо, после долгого, тяжелого молчания. – Не разрешали. - Черт, Скотти! - Джим наклоняется вперед и ловит руки Скотти. – Я абсолютно не это имел в виду. Конечно, ты можешь называть меня Джимом, - он снова понижает тон, продолжая. – Это в любом случае лучше, чем то, как ты обзывал меня раньше. Как ты выразился? «Маленький засранец»? Его попытка скопировать шотландский выговор заставляет Скотти рассмеяться. Хотя, надо отдать Кирку должное: у него есть все задатки к успеху, осталось только уловить ритм и певучесть речи, чтобы получалось по-настоящему забористо. - И так тоже, помимо прочего, - Скотти говорит, мысленно радуясь окружающей их темноте, в которой Кирк не может заметить легкий румянец на его щеках. Джим смеется, открыто и громко. - Елки-палки, Скотти. Я никогда не слышал раньше, чтобы кто-то так смачно ругался. Даже мой отчим, который был круче всех в этом смысле. Иногда мне казалось, что ругаться на меня было для него чем-то вроде спорта. - Ну, он же не шотландец? - Нет. Фрэнк был стопроцентной американской сволочью, - Джим отпускает ладонь Скотти и запускает пальцы в волосы. - И все же факт остается фактом: я никогда раньше не давал тебе разрешения называть себя по имени, - его голос смягчается, и он добавляет. – Но мы всегда были друзьями, ведь так? Скотти старательно кивает: - Надеюсь, что так. - Ну и прекрасно. Теперь, когда мы все выяснили, давай уже освободимся от этих гребаных холодных тряпок и согреемся друг о друга. - Прошу прощения? - бормочет Скотти, совершенно ошарашенный. Он беспокоился (очевидно, совершенно зря), как подойти к вопросу деликатно, поскольку не был уверен, что Джим позволит что-то подобное после небольшой истерики в исполнении Скотти. - Слушай, я замерз. Ты наверняка тоже, ведь ты тащил меня несколько часов через это, - говорит Джим, махнув рукой в сторону выхода из их каменного убежища, снаружи которого бушует настоящая снежная буря. – Так давай разденемся, - продолжает Кирк, придвигаясь так близко, что Скотти отчетливо различает, как он театрально хлопает ресницами. - Ты обнимешь меня, - воркует он дальше и выразительно вздрагивает всем телом. - Может, ты не заметил, но тут очень холодно. Мучительные сомнения Скотти рассеиваются, и он смеется, глядя на театральное представление, устроенное Джимом. Если парню так хорошо, что он флиртует, опасность уже миновала. - Хорошо, хорошо, - говорит он, снова фыркая и поднимаясь на ноги. – Если хотел пообниматься, стоило только попросить. - Правда? – лукаво замечает Джим. – Это уже интересно. Скотти расстегивает пуговицы на своей куртке и поворачивается спиной к Джиму. - Правда, - говорит он хрипло. – Не хватало еще, чтобы ты простыл. Черт бы побрал Кирка, - Монтгомери слышит, как он хихикает. - О-о, Скотти, - нежно протягивает Джим. – Ты понятия не имеешь, как мне холодно. Раздеваясь, Скотти чувствует невольное облегчение от того факта, что окончательно не отморозил себе яйца, но Кирку об этом знать не стоит. Джим позади него, и Монтгомери слышит шорох снимаемой одежды. Он выпрямляет плечи и продолжает разоблачаться сам, невольно пытаясь оценить, насколько серьезно Кирк относится ко всему происходящему. За курткой он скидывает красный форменный джемпер и рубаху. Чтобы справиться с сапогами усилий требуется больше: одна из застежек заела, то ли от того, что примерзла, то ли поврежденная во время схватки с местным чудищем. Он дергает ее вниз, едва не сдирая кожу. Надо будет достать новую пару, когда они вернутся на Энтерпрайз. Хотя и чертовски обидно: удобные ботинки - большая редкость, да еще и разносить надо, не говоря уже о том, что требуется сто раз перепрограммировать репликатор, чтобы он наконец снял правильные мерки. Он колеблется, не зная, снимать ли брюки или нет, но холодный воздух и джимово нетерпеливое обещание, что он не будет подглядывать, рассеивают остатки смущения, и Монтгомери стаскивает брюки и отбрасывает в сторону. Отпихнув с дороги одежду, Скотти заползает в соединенные вместе спальные мешки к Джиму так быстро, как может, неловко сгибаясь при этом, чтобы скрыть свое возбуждение, на случай, если Джим солгал, что не будет подглядывать. А он, конечно, солгал. И пока Скотти ворочается и пытается хоть немного расслабиться, Джим продолжает хихикать. - А неплохо, старина, - мурлычет он одобрительно. Щеки Скотти отчаянно горят от смущения, а вот член, очевидно, весьма рад комплименту Джима. - Я думал, ты не будешь подсматривать. Вот проклятый сучонок! Но плоть окрепла от невольного смущения. Он все еще надеется, что Джим не слишком много разглядел, хотя, учитывая эту понимающую ухмылочку, надежд на это все меньше и меньше. - Ты стесняешься, Скотти? – серьезно интересуется Джим. - Поверь, тебе нечего стыдиться, особенно если учесть, что я довольно далеко от тебя лежу. - Глупости, придуманные глупой головой, - Скотти старается пошутить, но выходит не слишком убедительно. Он смущен вниманием Джима, а их близость посылает в голову всякие глупости. - Я думаю, для нас обоих будет лучше, если мы воздержимся от поддразниваний друг друга. Джим придвигается ближе, касаясь голыми ногами Скотти. Его ладонь ложится на бедро мужчины. И от этого собственнического жеста сердце Скотти совершает кульбит. Он смотрит в глаза Джима. Все шутки разом вылетают из головы. Джим выглядит напряженным и сосредоточенным, насколько в принципе может выглядеть серьезным Кирк. Он склоняется, и его дыхание касается губ Скотти. - А кто поддразнивает? - говорит Кирк, и его голос звучит низко и хрипловато. Скотти почти стонет от отчаяния. У него появился шанс сделать то, чего он хотел так долго, и даже успел забыть, как это – не желать. И будь проклято его глупое сердце за непростительную мягкость, но он не хочет быть просто очередным приключением для Джима. Он просто не выдержит, если станет очередным анекдотом, который потом Джим будет пересказывать со смехом, говоря о своих похождениях в этом ледяном каземате. - Это плохая идея, Джим, - говорит он с сожалением. – Для меня – так точно. - Я видел, как ты смотришь на меня, Скотти, - выдыхает Джим, скользя глазами по его лицу. Он передвигается так, что задевает бедром член Монтгомери. - Я чувствую, как сильно ты меня хочешь. Его рука скользит по груди Скотти, останавливаясь аккурат над тем местом, где бьется, как обезумевший барабан, его сердце. - Я могу быть твоим. Скотти поспешно отодвигается к краю спального мешка. Он чувствует спиной холод земли, но это не помогает умерить жар в его крови. - Мы не можем, - настаивает он, возможно, слишком грубо, но кто осмелится его за это винить? Перед ним искушение во плоти, а он - не герой из сказки, чтобы противиться такому. И нет никакой неведомой силы, которая поможет ему – он должен рассчитывать только на себя самого. Обычный человек, который пытается делать то, что должно. – Ты неважно себя чувствуешь. Джим приваливается к нему: - Тогда поцелуй меня, согрей меня, сделай так, чтобы мне было жарко. Я хочу тебя. Скотти выдыхает проклятие, которое больше походит на мольбу. Он хватает Джима за плечи. - Не сомневаюсь, - отвечает он, отталкивая Кирка как можно более деликатно. - Ты хочешь меня сегодня, верю. Но я не… - он сглатывает и ищет в темноте глаза Кирка, пытаясь показать серьезность своих слов, будто умоляя о понимании. Это какой-то день сплошных испытаний, и сил сопротивляться становится уже все меньше и меньше. Ему нужно, чтобы Джим его понял. – Я не такой, Джим. Не такой, как ты. Джим вздрагивает как от пощечины. - Понимаю, - глухо отвечает он, с его лица словно разом стерли все эмоции. – Не такая межгалактическая шлюха. Не такой как я, который спит со всеми подряд. - Я не это имел ввиду, - Скотти протягивает руку к Кирку, отчаянно желая сделать хоть что-то, только бы стереть это пустое выражение с лица Джима. Только бы облегчить боль, проступающую в его взгляде. - Все в порядке. Теперь я понял, - Джим глубоко вздыхает и улыбается, но его улыбка пуста, и Скотти не покупается на нее. – Не думал, что ты из тех, кто обращает внимание на слухи. Мне жаль, что смутил тебя. - Да что ты несешь, черт побери?! - Да-да, конечно, мартовский кот Джеймс Тиберий Кирк. Я знаю, что обо мне говорят. Потрахался и забыл. Я прав? - Я никогда этого не говорил! – протестует Скотти. – И имел в виду... - Слушай, давай просто забудем об этом, ладно? Обойдемся без оскорблений и грязи. И ничего не… - Да заткнешься ты, глупец, или нет?! Послушай меня хоть для разнообразия! Я пытаюсь тебе сказать, что… - Дай-ка догадаюсь. Что дело не в тебе, а во мне? – тон Кирка горький и насмешливый, старые обиды в нем смешаны с новыми. И Скотти не выдерживает. - Твою ж мать, - он резко подается вперед и наваливается. Может, он и не так хорош в боевой подготовке, как Джим, но на его стороне неожиданность, и Кирк оказывается под ним. Их взгляды встречаются, глаза Джеймса расширены от потрясения. - Я пытаюсь тебе сказать, что влюблен в тебя, гребаный ублюдок! Он впивается в губы Джима прежде, чем сам осознает, что делает и что только что сказал. Джим тяжело дышит, приоткрывает губы, и Скотти пользуется этим, углубляя поцелуй. Он чувствует привкус протеиновой плитки на губах Кирка, но помимо него – собственный сладковатый вкус Джеймса, и Скотти отчаянно вылизывает, высасывает его, как будто он навеки пропадет, если не успеть. Джим стонет и выгибается, немного отодвигаясь назад, словно пытается заманить Скотти углубить поцелуй еще больше. Они целуются влажно, развратно, порой прерываясь. И Скотти даже с целым полком лучших инженеров Флота и консультантов с Ориона не смог бы разработать схему поцелуя лучше. Они толкаются и трутся друг о друга, сбиваясь с ритма, как пара работающих с перебоями цилиндров, но это так приятно. Их члены ёрзают друг о друга, кожа к коже, влажные и скользкие. Слюна смешивается, вздох переходит во вздох. Это лучше, чем просто хорошо; это лучше, чем фантазия; это как проверить систему и найти одну единственную ошибку, после устранения которой все заработает как часы. Его руки скользят по талии капитана, по изгибам его тела, касаясь кончиками пальцев ребер, заставляя Джима жалобно поскуливать. Кирк разрывает поцелуй, чтобы вздохнуть, а потом впивается зубами в плечо Скотти, так сильно втягивая плоть, что наверняка останется синяк. Его язык вылизывает метку, а после Джим кусает снова, только уже в другом месте. Скотти фыркает и придавливает его своим телом сильнее, желая больше, жестче. Джим хватает Скотти за задницу и притягивает ближе, вжимаясь и толкаясь в него, заставляя его продолжать, и всем телом, горячими вздохами показывая, как сильно он этого хочет. Скотти подыгрывает. Он наклоняется, утыкаясь носом в шею Джима, чтобы оставить свою собственную отметину, да так, чтобы ее было не прикрыть униформой. Сейчас Джим для него не капитан, да он и никогда не был просто капитаном. И Скотти отчаянно нужно доказать это для них обоих Их ноги переплетаются, разъединяются и снова сплетаются, отчаянно желая найти идеальное положение, коим оказывается поза, в которой Кирк обвивает бедра Скотти. Его ладони скользят по спине Монтгомери, прижимая к себе ближе, а тот сцепляет пальцы в замок, обхватывая бедра Джима, чтобы соприкасаться как можно теснее, пока они движутся, подхватывая ритм друг друга. Их губы снова встречаются, теперь уже зная взаимные предпочтения и не сдерживаясь. Скотти кусается, Джим стонет, позволяя ему, и они оба приближаются к чему-то большему. Темнеет, камни вокруг них начинают терять драгоценное тепло, но ни один из них этого не замечает. Вечно так продолжаться не может: они оба на грани радости и опустошения, и сил уже не остается. Джим первый застывает, крепко обхватывая Скотти и вздрагивая. Он полузадушенно стонет, и Скотти чувствует отдающуюся эхом от этого стона вибрацию на своей груди. Его сперма выплескивается на них обоих, и Скотти кончает следом, внося свой вклад в этот беспорядок и хрипло застонав. Он вздрагивает и обмякает, упираясь лбом в лоб Джима. Они оба пытаются сохранить равновесие и выровнять дыхание. Джим стискивает его в своих объятиях, когда он пытается отстраниться: - Не надо, – мягко говорит он. – Не сейчас. - Джим? - Ты правда имел это в виду? Уже стемнело, но Скотти кажется, что он все равно может различить лицо Джима. - Да, - честно отвечает он. Джим ослабляет хватку достаточно, чтобы можно было вздохнуть, и проводит ладонью по щеке Скотти: - Тогда останься. Скотти вскидывает брови. Во всех его фантазиях нежный Джим решительно не подходил ни под одно уравнение. Но он сможет как-то увязать это со сложившейся у него в голове схемой и включить в неё эту новую переменную, да и все остальные, которые вздумается выдать Кирку. И он остается. Буря снаружи, наконец, стихает, уже середина ночи. И Скотти все же выбирается из объятий Джима. Он поднимается, чтобы снова нагреть камни. Если Энтерпрайз найдет их к утру, проблем быть не должно, и он, наконец, вернется к своей девочке. Ее капитан свернулся калачиком посреди спального мешка, и Скотти ловит себя на том, что в равной степени хочет вернуться и к нему. Скотти приносит полотенце и смачивает его подтопленной водой. Он быстро вытирает Джима, игнорируя сонное ворчание. Когда он снова ныряет в теплые объятия Кирка, тот бормочет: - Скотти? Монтгомери обнимает его и шепчет в ответ: - Да, Джим? Кирк что-то радостно бормочет и устраивается у него на груди. И Скотти уже почти засыпает, когда слышит, как Джим выдыхает: - И я тебя тоже. Скотти распахивает глаза и убеждается, что его улыбка все-таки не освещает все вокруг. Вокруг темно, и это обнадеживает, значит, он не горит открытым пламенем от счастья, хотя ощущения именно такие. Он вглядывается во мрак, пытаясь отвлечься и успокоиться. Некоторые вещи очень хорошо подходят друг другу: делитий и варп-ядро. Ледяные планеты и неприятности. Ионные шторма и неисправности транспортера. И, возможно, - думает он, прежде чем сон окончательно поглощает его, - Джим Кирк и Монтгомери Скотт тоже.