Вы не бывали в Лондоне, сэр?

POV Михаила. Пока я раздумываю, что же делать, появляется Мик, берёт меня за руку, утягивает в узкую щель между двумя рядом стоящими домами и шепчет: — Не надо, Миш, не подходи. Ты же сам сказал, что она тебя боится. Переполошите всю улицу. Я киваю, пытаюсь расположиться боком, чтоб не касаться стен плечами, и продолжаю смотреть на Мэгги. В бледном свете одинокого уличного фонаря она выглядит ещё привлекательнее и желаннее, чем в недавнем моём сне. А не могу к ней даже просто подойти… Вот что за жизнь? — Мик, ну скажи же, она красивая? — непонятно зачем спрашиваю я у него, как-то упустив, что он, блять, уже почти юноша. Мик замирает и смотрит на проходящую мимо совсем рядом с нами Мэг так оценивающе, что тут же получает от меня подзатыльник. — Эй, за что? — возмущённо вопит он вполголоса, потирая макушку. — Сам же спросил. — Я просто спросил. А ты уже разогнался и представил её без одежды, — я угадал, он краснеет и готов сквозь землю провалиться. — Да ладно, расслабься. Возраст, блять, у тебя такой. Я очень стараюсь не заржать во весь голос, когда после этих слов Мик принимается чересчур внимательно рассматривать вывески и дома напротив, лишь бы снова не взглянуть на Ловетт, а потом сам приглядываюсь к ней и замечаю что-то странное и смутно знакомое. Она то ли пьяна, то ли… Блять, а не подсела ли она на какую-нибудь дрянь? Сука, какого хуя… Почему меня в любое время и любом месте окружают наркотики? Попади я в Древний Египет, и там бы по мою душу нашлась какая-нибудь дурь. — Ну-ка, пошли за ней, — зову я Мика. — И проводим, и проследим, где она живёт. Мэгги уже почти скрылась за поворотом, и мы осторожно выдвигаемся следом, прячась в тени домов. С неба медленно падает снег, лёгкий и пушистый, смотрится красиво и даже как-то сказочно, но для нас неудобно, потому что на нём остаются следы, сразу понятно, кто за кем шёл. Но снег усиливается и я не особо этим заморачиваюсь, потому что скоро всё совсем заметёт. Мэг тем временем останавливается около столба, поднимает голову и долго смотрит, залипнув, на танец крупных снежинок, кружение которых хорошо заметно в газовом свете фонаря. Нам с Миком приходится совсем затаиться в тени чахлого деревца, непонятно как здесь растущего. Майк хихикает, его веселит эта слежка, больше похожая на ночное приключение. Хорошо, что ночь настолько глубока, что, кроме нас, на этой улице нет ни души, а Ловетт ничего не замечает, полностью погрузившись в себя. Наконец, она отмирает, доходит до двухэтажного дома из красного кирпича и скрывается внутри. Через пару минут в двух окнах верхнего этажа зажигаются свечи, или лампа-керосинка, не поймёшь. Я доволен результатом, теперь понятно, где, в случае чего, искать Мэгги помимо буфета. Дурацкое название, кстати, какое-то наше, советское. Правильнее будет назвать то заведение таверной, ё-моё. — И куда теперь? — спрашивает уже слегка замёрзший Мик. — Я пока не решил, а ты — домой. Ты там вообще появляешься, кстати, или всё время на чердаке обитаешь? — Нет… Я ушёл из дома, совсем, — немногословен он. — Понятно. Пошли, одного не отпущу тебя, мало ли, кто тут шарахается по ночам, да и далеко добираться, — я решаю проводить Мика, а уж потом подумать, куда податься мне. Ночь медленно сменяется серым, несмотря на выпавший снег, хмурым утром, порт просыпается, шумит и понемногу оживает. Звенят якорные цепи, трепещут на ветру всякие флаги, ругаются невыспавшиеся, вечно поддатые грузчики. Вроде и красивое зрелище: осенняя тёмная река, большие корабли, даже парусник вдалеке, но всё равно очень тоскливое, вокруг одна грязь, нищета, равнодушие… Только идущий рядом Майк не даёт мне потонуть в этой тоске. Он, несмотря ни на что, подпрыгивает, пинает камни, пытается запустить в меня снежком и долго рассказывает что-то про Холмса, про своих новых друзей-пограничников, а потом совсем неожиданно выдаёт следующее: — А ты представляешь, Элиза, ну, дочь Тодда, она тоже знает о «прямом переходе». И о всяких других штуках. Она как бы наша наставница. Может, мне узнать у неё про Шерифа? — Охереть… Как всё перепуталось… Элиза-то тут с какого бока? — присвистываю я и в очередной раз погружаюсь в невесёлые мысли. Как меня сюда занесло, что я здесь делаю? Кто все эти пограничники, шерифы, ведьмы? Может… — Стой, Миша! — вскрикивает Мик и, видимо, для надёжности, хватает меня за рукав. — Ну-ка, прекрати об этом думать. А то сейчас перенесешься к себе, и обратно не вернёшься никогда. — Почему? — удивляюсь я его умению читать мысли. — С чего ты взял? Я никуда не собираюсь, просто задумался, ё-моё. — Не знаю, я чувствую, что так будет, — встревожен он. — Лучше о Мэг своей думай. — А чё о ней думать… Нет меня для неё больше, понимаешь, да? — вздыхаю я. — Это сейчас нет, а вот познакомишься с ней будто заново, и всё будет, — старается ободрить меня Мик. Мы уже пришли. Майк берёт в поленнице на улице несколько дровишек и подбрасывает их в печь на первом этаже. В коридоре расположена лишь топка, а сама печка углубляется внутрь комнат. — Слушай, — удосуживаюсь я, наконец, спросить, — а это что вообще за дом? — Да тут вот снизу старушка живёт, моей бабки подруга, — Мик головой показывает на дверь в комнаты, — ей чердак не нужен, она согласилась мне его…ну, сдать, получается. А я за это ей помогаю по хозяйству иногда. Так что ты знай, здесь иногда можно встретить бабулю. — Понятно, — киваю я. Ни разу не видел хозяйки дома. — А звуки гитары ей не мешают? — Она глуховата, ей без разницы, — улыбается Мик. — Ты иди, Миш, наверх. Отдохни там, или чё ты хочешь. А мне уже к Холмсу пора. — Блять, вот ты опять ночь не спал из-за меня, — немного сокрушаюсь я. Беспокоюсь, блять, за него. — Да я привык, — машет рукой Майкл. — Вечером тебя где искать? — Я в доках буду, скорее всего. Но ты один не ходи туда. Я сам за тобой приду, — я крепко жму ему руку и хлопаю по спине. — Давай, беги. Тепло от печной трубы быстро разливается по всему чердаку, я ложусь на матрас и неудержимо проваливаюсь в сон. Опять заебался мотаться в этих мирах. Просыпаюсь уже днём и, пораскинув мозгами, решаю пойти в Лаймхаус. Выхожу и издалека вижу Тодда с женой. Блять, его и не узнать: будто моложе стал, улыбается, глаза искрятся. Хоть его да Олеську наша безумная затея сделала счастливыми, это ли не круто. Я сворачиваю в переулок, жду, пока они пройдут, и иду дальше. Добираюсь, наконец, до доков и стою, как идиот. Что дальше-то делать? Не хочу я в порту работу искать, нахуй надо надрываться неизвестно для чего. Я шатаюсь по району, игнорируя взгляды чересчур любопытных прохожих, и вдруг вижу интересное здание со всякими афишами. Да это ж, блять, мьюзик-холл. А если там пристроиться? Это не клуб, конечно, в нашем привычном понимании, но тут у них клубов и нет еще. Сюда же любой может прийти, правильно, да? Надо разузнать, как там и что, не походит ли на корпоратив в кабаке, от такого я всегда открещивался. Ясное дело, сейчас, в разгар дня, никого тут нет, надо вечером будет сюда прийти. А пока пойду в таверну. Очень хочу увидеть Мэгги. Я медленно толкаю двери, лишь сейчас задумавшись, правильно ли поступаю. Но уже поздно, Ловетт меня замечает. Зал, на удивление, почти пуст, она напрягается, увидев меня, но я улыбаюсь самой милой улыбкой, на которую только способен, подхожу к стойке и говорю: — День добрый. Она кивает и молчит, протирая стаканы полотенцем. — Не пугайся меня, — продолжаю. — Никакой я не маньяк, ё-моё. Перебрал просто вчера немного. И это… Извини, что ли. — Извинения приняты, — сухо говорит Ловетт. Выглядит она сегодня неважно, под глазами круги, руки подрагивают. Да, я не ошибся ночью, да и не мог, как ни крути, опыт у меня богатый. Это опиум, что ли? Хер знает. Мэг, что ж ты… Хотя… Если сойтись с ней на этой почве? Не, увязнем оба нахуй. Было уже такое. Я запрещаю себе даже думать о кайфе, но, блять… Если один раз подумал, то всё, очень сложно тормознуться. Придурок я потому что. Уже ищу себе оправдание, вроде того, что покурить — это ж не по вене ширнуться. И всего пару раз. Это же шикарный способ расслабиться, открыться. — Вы так и будете тут стоять? Распугаете мне всех клиентов, — возвращает меня к реальности Ловетт. Я обрываю свои мысли и понимаю, что уже минут пять стою и молчу. Это странно, на самом деле, поэтому прошу: — Дай пива. — А у тебя деньги-то есть? — она быстро переходит на «ты» и смотрит подозрительно на мою одежду. Косуху же я вчера выменял, пришлось брать у одного из тех мужиков какие-то лохмотья. — Нету, блять. Ну дай в долг. — Какой долг? — бросает она полотенце и всплескивает руками. — Ты вообще кто такой? Я тебя здесь второй раз только вижу. — Я… Ищу тут кое-кого, — говорю почти правду. — Кого же? — А… маньяка ищу. Работа под прикрытием, слышала такое? — неожиданно понижаю голос и ляпаю первое, что приходит в голову. — Ты что, из полиции? — почему-то начинает нервничать Мэг. — Нет. Я… — тут я вспоминаю Холмса, — помощник частного детектива. — А как зовут тебя? — Михаил. Она как-то вздрагивает и берётся за висок, будто бы звук имени отозвался в нём пульсирующей болью. — Михаил? — переспрашивает. — Ага. Можно Миша. Так дашь пива? — Да на, — она наливает мне стакан и смотрит таким взглядом, что я пугаюсь. — Эй, с тобой всё в порядке? — Нормально. Голова болит просто, — отмахивается от меня Мэгги. — Иди, садись. Не стой над душой. Я сажусь в угол и думаю, почему она так странно отнеслась к моему имени. Неужели в глубине памяти что-то осталось? Это было бы охуенно. Мэг может меня вспомнить! Но для этого мне надо сблизиться с ней. Я стараюсь не пялиться на неё уж слишком откровенно, но нет-нет, да и брошу взгляд. Потом понимаю, что смотрю слишком пристально, и начинаю уделять внимание, так сказать, местному контингенту. Публика разная, кого тут только нет: моряки, грузчики, рабочие, оборванцы… А ещё часто приходят какие-то странные типы, явно не портовые простаки, шныряют в потайную дверцу и выносят то коробки, то тканевые сумки. Ловетт, по ходу, контрабандой тут приторговывает, вот почему переполошилась, не из полиции ли я. Предприимчивая она, но уж очень рисковая. И я это ценю, на самом деле. Спешить мне некуда, поэтому я долго сижу в одиночестве, пью дерьмовое дешёвое пиво и больше ни о чём не думаю. Мне вдруг пришло в голову, что строить планы нет никакого смысла, потому что они вмиг могут полететь ко всем херам, стоит только появиться тому же Шерифу, например, и выпереть меня из этого мира навсегда. Но в таверне долго один не просидишь. Кутящик неподалеку моряки зовут меня к себе за стол, я не отказываюсь и заодно выведываю у них насчёт опиума. Как я и предполагал, он здесь почти на каждом углу, в любой забегаловке, кроме, пожалуй, этой таверны с жёстким хозяином. И никто ничего не контролирует. Весело тут у них. Зачем мне всё это, и сам не знаю, но вдруг пригодится. Как-то незаметно подкрадывается вечер, народа в таверне становится гораздо больше. Ловетт я не вижу, она занята, а ещё ко мне уже не по-детски пристают, выведывают, кто такой, откуда взялся, поэтому я решаю отсюда слинять.

***

До вечернего представления в мьюзик-холле оставалась пара часов, работники готовили сцену и проверяли новинку — электрическое освещение, музыканты настраивали инструменты, мелькали туда-сюда артисты. У Ловетт был единственный выходной, первую половину которого она проспала, мучимая странными сновидениями, а вторую решила провести здесь, в компании Сьюзи. Коротая время до начала шоу, они нашли укромный уголок за сценой, рядом с горами реквизита, и пили вино. — И что, он каждый день здесь торчит? — спросила Ловетт, украдкой выглядывая из-за двери в зал. — Да, уж больше недели, — припомнила Сьюзи и отчего-то мечтательно вздохнула. — Пришёл, сказал, что ищет место, может петь и на гитаре играть, но сперва хочет присмотреться, как тут и что. Мистер Томсон согласился. — Странно, — Мэг продолжала посматривать на Михаила, который сидел на краю сцены и, уставившись в стену невидящим взглядом, наигрывал какую-то мелодию. — Почему? — Какой-то он… — Мэг задумалась, как охарактеризовать мужчину. — Неизвестно откуда взялся, в первый вечер напугал меня до чёртиков, а потом извиняться пришёл… Говорит, что помощник детектива. Врёт? — Да ну, какой из него сыщик, — махнула рукой Сьюзи. — Он явно шизанутый немного. Но талантливый. А голос, ты бы слышала… — Ты что ж, запала на него? — засмеялась Ловетт. — Восхищаешься прямо с придыханием. — Нет, конечно. Нахер мне ещё один оборванец, с Джеком бы разобраться. Просто умею ценить в людях прекрасное, — резко сказала Сьюзи, а потом добавила шёпотом, покосившись на Джека, неподалеку занимающегося декорациями. — Но знаешь, от ночи с ним я бы не отказалась. Мэг снова засмеялась, а Сьюзи продолжала: — Слушай, а тебе до него какое дело? Может, подруга, это ты в него втрескалась? Мэг кашлянула и ничего не ответила. Странный Михаил притягивал её и в то же время пугал. И на то были причины. Когда они пересекались, Миха бросал такие взгляды, от которых по спине Мэг сами бежали мурашки. В первый вечер она вообще приняла его за маньяка, а когда обернулась, случайно увидела, как он исчез, просто растворился в воздухе, на её глазах прямо посреди улицы, а на следующий день, как ни в чём не бывало, снова объявился в таверне. Мэг списала такое происшествие на обман зрения из-за бессонной ночи, но всё равно испугалась. А ещё, ей всё время казалось, будто Михаил что-то знает о её прошлой жизни. Самым разумным было бы просто подойти к нему и прямо об этом спросить, но Ловетт, всегда отчаянная и смелая, сейчас почему-то не могла решиться на этот шаг. А Михаил больше не заговаривал с ней, но каждый день приходил в таверну и будто бы ждал чего-то. — Знаешь, а вы бы отлично смотрелись вместе… — задумчиво произнесла Сьюзи, а в глазах её зажёгся лукавый огонёк. — Мэг, я всё устрою! — Сью, ты чего? Сдурела? В сводню записалась? — всполошились Мэгги. — Ну-ка, не трепыхаться. Сама не знаешь, что тебе нужно. — А ты, значит, знаешь за меня? — Конечно, — уверенно ответила Сьюзи и взяла Мэг за руку. — Идём! Ловетт упиралась, но Сьюзи была настроена крайне решительно. Они взобрались на сцену, и Сьюзи вкрадчиво спросила: — Миша, ты же останешься смотреть выступление? Горшок поднял голову, скептически посмотрел на неё, но увидев рядом Ловетт, улыбнулся и кивнул. Он уже долго ждал возможности сойтись с ней ближе, с трудом усмиряя свои порывы просто схватить Мэг в охапку и забрать с собой, поэтому согласился, хотя вообще-то он не собирался оставаться, его бесили все здешние постановки. — Вот тогда тебе компания. Вы уже знакомы, так ведь? — Сьюзи подтолкнула Мэг ближе и спешно удалилась. Мишка отставил гитару, спрыгнул со сцены и, склонив голову на бок, посмотрел на Мэгги и протянул ей руку. Ловетт смутилась, но потом напустила на себя безразличный вид, хотя сердце её забилось чаще. «Кто же ты? Откуда ты знаешь меня? Почему так смотришь?» — мысли в голове сменяли одна другую, но вслух Мэг сказала: — Что же частный детектив делает в таком месте, как это? Она не стала брать его руку и спустилась сама. — Помощник, не сам сыщик, ё-моё. Я же объяснял, работа под прикрытием, — Михаил вздохнул. — Пошли, сядем куда-нибудь подальше. Скоро начнётся опять. — Тебе не нравится? — Музыка бесит. Нихуя не умеют играть, — сказав это, Михаил пустился в рассуждения о каком-то рок-н-ролле, Мэг почти не слушала, но всё же спросила: — Зачем же тогда ты здесь? — Не болтаться же мне по улице без дела. Много лишних взглядов, — ответил Миха и как бы невзначай спросил: — Говорят, ты прячешься от кого-то? — Так я тебе и рассказала, — Мэг очень не хотела говорить на эту тему. Потеря памяти для неё приравнялась к потере жизни, пустота в голове угнетала. Зал заполнялся, мьюзик-холл в последнее время пользовался бешеной популярностью. Людям надо было как-то расслабляться, отдыхать, а здесь их потребности полностью удовлетворялись. Сегодня, к примеру, ставили музыкальную мелодраму, дешёвую, в меру слезливую, со счастливым финалом. В середине представления Миха не выдержал и позвал Мэг: — Слушай, ну пошли отсюда. Хотя бы просто погуляем. Мэгги задумалась. Она хотела дождаться Сьюзи и пойти с ней в какой-нибудь бар, но… С другой стороны, это можно было сделать и вместе с Михаилом. Он будто прочитал её мысли и предложил: — Не хочешь гулять — давай в нормальный бар. Пока Мэг сомневалась, Миха придвинулся ближе. Она почувствовала горячее дыхание у своей шеи, а потом бросила взгляд на его руку, медленно подбиравшуюся к колену, и неожиданно поняла, что у Михаила такие же сильные кисти и длинные пальцы, как у мужчины из её снов. Ловетт вздрогнула и торопливо сказала: — Нет, может, в другой раз. Извини. — Как хочешь, — выдохнул Миха, с едва заметным сожалением убрал руку, а потом вообще встал и ушёл. POV Михаила. Выхожу и закуриваю сигарету. Табак чертовски крепкий, дым обжигает горло, но это как раз то, что нужно. Заебало всё: мьюзик-холл, порт, маньяк… Я остаюсь здесь только ради Мэг и Мика. Впрочем, у него своя жизнь, и за последнюю неделю мы виделись всего пару раз. А Мэгги… С ней всё так сложно, что я совсем не знаю, как лучше себя вести. Пока вот решил никаких активных действий не совершать, плыву, блять, по течению, но что-то толку с гулькин нос. Делать мне совсем нечего, и я решаю пойти в старый заброшенный парк. Опять идёт снег, его становится всё больше. Немного необычная для ноябрьского Лондона погода, зато нормальная для меня. Я всё-таки русский человек, и за долгие годы привык и к холодам и снегу, хотя и не смог их полюбить. Парк безлюден, дорожки никем не истоптаны. Конечно, кому придёт в голову мысль гулять здесь в такую погоду, да ещё и ночью. Только такому идиоту, как я. Или ведьме, которая, стоит лишь о ней подумать, сразу же оказывается передо мной и приглашающе манит своим страшным кривоватым пальцем. — Опять в гости пришёл? — спрашивает, когда я сажусь с ней на скамейку. — Живёшь, значит, дальше… Молодец. И «переходу» научился. Не боишься Пустоты? — Я был уже там, — сообщаю я, — и выбрался. — Твоя Мэг тоже там была, — помолчав, выдавливает из себя старуха. — В Море Забвения? — Ага. — Так значит, она… — вдруг пронзает меня догадка. Она была там одна, её некому было вытащить. Всё-таки хорошо, что за мной тогда вернулся Мик. — Да, она совсем ничего не помнит. В её голове — пустота. Я медленно пытаюсь переварить эту информацию, а старуха уже решила всё за меня: — Хочешь, чтоб она вспомнила только тебя? Ни Тодда, ни мужа, ни дядю, только тебя? И ты сможешь забрать её с собой навсегда. — Хочу, — не раздумывая, отвечаю я. — Тогда помоги мне, а я помогу тебе. — И что я должен делать? — ну, конечно, так и знал, что-нибудь да попросит, ё-моё — Ничего особенного… Вернись на Шоссе Смерти, набери Песка вечности и принеси мне. У меня кончается, а дорога туда закрыта. Вот это просьбочка… Опять в эту чёрную безнадегу? — Слышь, бабка, а как я выберусь оттуда? — Я всё устрою. Ты, главное, про песок не забудь. Блять, почему мне не живётся как нормальному человеку? Я совсем не хочу связываться с этой ведьмой, но, сука, такое заманчивое предложение… — Я же не тороплю тебя, Мишенька, — тьфу, ненавижу когда меня так называют малознакомые люди. Можно подумать, она мне родная бабушка. — Подумай. Потом приходи. Но только хорошо подумай. И старуха воро́ной взмыла вверх, даже снег на скамейке остался не тронут, будто и не было её никогда. Я ещё долго бродил по заснеженным дорожкам, размышляя, нет ли со стороны ведьмы какого-то подвоха, но ничего не решил и пошёл обратно в Лаймхаус. Потом я много раз думал, что лучше б я к Мику на чердак завалился. Но всё случилось именно так, как случилось. Я увидел Мэг на узкой, еле-еле освещенной улочке, и сразу понял, что это она. И, блять, сегодня она была не одна, а в компании двух каких-то пьяных матросов, на которых откровенно вешалась. Чувствуя, что внутри поднимается девятибалльная волна злости и ревности, и чтобы никого не поубивать ненароком, я решился на невероятное: тихо подобрался сзади, схватил Ловетт за шею, крепко прижал себе и шепнул: «Тихо, это я, Миха», а потом шагнул на свой страх и риск в «прямой переход».