Детектив и шеф

Повествование ведется от лица Лайта.       Это был приятный вечер четверга. Мацуда как обычно пытался флиртовать с Мисой, но с треском провалился. Айдзава разговаривал по телефону с женой, а я работал над делом. Все было как обычно. Хотя нет, я заметил кое-что странное в четвергах. В течение последнего месяца каждый четверг L и мой отец всегда исчезали около 9, а в 10 возвращался лишь мой отец, и мы вместе шли домой. Так что я не видел L до следующего утра. По пятницам я заметил еще кое-какую странность: все эти дни L был как на иголках и старался не смотреть в сторону моего отца, предпочитая отдавать указы через меня или Мацуду. Я решил провести свое расследование.

***

      — Хорошо. Думаю нам с Рюдзаки нужно тет-а-тет обсудить известные на данный момент зацепки по этому делу. Идем, Рюдзаки, — сказал мой отец.       Я решил внимательно пронаблюдать и подслушать, что они собираются делать дальше. Я заметил, что у моего отца был странный взгляд, подобный которому я видел раньше лишь один раз. Я видел его когда мне было около 3 лет, незадолго до рождения Саю. Это был взгляд, затуманенный похотью. Он не был направлен на мою мать, а был направлен на лицо L, на котором был выражен чистый страх.       — М-м.Да, нам пора идти, — проговорил L, пытаясь сохранить лицо и остатки самообладания.       После того, как они ушли я, немного подождав, встал, сказав оставшимся в офисе:       — Я отойду ненадолго. Нужно кое-что проверить.       Проследовав на приглушенный звук голосов я оказался около предполагаемой спальни моего отца, которая была приготовлена для него если бы он остался в штабе расследования на всю ночь, но моя мать была против этого. Я прислонился ухом к двери, вслушиваясь в голоса за дверью.       — Прошу, шеф, не делайте этого снова.       — Да ладно тебе, все не так уж и плохо. Не помнишь, что сказал в прошлый раз? Ты научился заглушать это.       — На самом деле я не делал этого. В тот раз было не так уж и больно, если сравнивать с прошлыми разами. Вы были уставшим после предыдущей ночи.       Пытаясь переварить услышанное я постоял еще немного, но толком не смог ничего разобрать. Прошло около минуты, пока я пытался вслушаться в их приглушенный диалог, услышав, как на пол что-то упало. Пытаясь понять, была ли это одежда кого-то из них или то-то другое, послышался БУМ. Повествование ведется в третьем лице.       L, совершенно нагой и беспомощный вжимается в стену, зная, что должно сейчас произойти. Соитиро, медленно наклонившись к уху L, прошептал:       — Если в тот раз было не больно, то сейчас наверняка будет.       L был на грани истерики, что было нехарактерно для вечно безразличного и холодного детектива. Соичиро, подняв ногу L, мягко погладил его по бедру.       — Приятный и мягкий. Я могу сказать, что ты бреешься, — вкрадчиво шептал тот. — Для кого ты это делаешь? У тебя есть кто-то кроме меня?       — Нет, никого! Я просто ненавижу когда они не выбриты! — плача выкрикнул L, извиваясь, дабы убраться подальше от Соитиро.       — Прекрати дергаться, или тебе будет еще больнее, чем я говорил — прошипел Соитиро, хватая L за волосы и вжимая лбом в стену. Его строгий тон заставил L вздрогнуть.       — Пожалуйста, не надо, нет.! Мгф, — его крик обрывается, когда Соитиро резким движением закрыл рот L своей рукой.       — Тише ты, тьфу… Вдруг тебя кто-нибудь…кто-нибудь услышит!       L царапает ногтями стену, будто это поможет ему избежать того кошмара, что происходит с ним. Соитиро двигается все жестче, сильнее, быстрее, интенсивнее; заставляет L захлебнуться в своих слезах и беззвучной мольбе о помощи. Соитиро хватается за спину L свободной рукой, впивается ногтями в кожу, царапает, тянет; делает это достаточно сильно, чтобы из свежих ран начала капать кровь.       Кровь, из-за отсутствия должной растяжки и подготовки к сексу, смешивается со смазкой, стекает по бедрам L, едва слышно капает на пол.       — Из твоей крови выходит отличная нг-отличная смазка, — хриплым голосом указывает Соитиро между толчками. Он убирает руку ото рта L, хватает его за бедро в том месте, где было вытатуировано (выжжено?) клеймо детского дома «Вамми». — О, если бы не эта уродская метка ты был бы идеален.       Сразу после этого Лайту, наконец то, удается взломать замок на двери и он врывается внутрь. Повествование ведется от лица Лайта.       Я начал пытаться взломать замок, попутно слыша что-то о крови и смазке. Поначалу мои действия не приносили никакого результата, однако через некоторое время мне все-таки удалось его открыть.       Я ворвался внутрь, видя как мой отец насилует L, прижав того к стене, заламав его руки за спину. Рюдзаки поворачивает ко мне голову, прижимаясь щекой к злополучной стене, явно находясь не в себе и одними губами шепчет «помоги». Резко подбежав, я сбрасываю своего отца на пол вместе с L, в глазах которого был виден весь спектр эмоций: начиная от животного страха, заканчивая облегчением от спасения.       — ПРОВАЛИВАЙ К ЧЕРТУ! — заорал я на отца, на что тот с невозмутимым видом застегнул ширинку и ушел прочь, оставляя меня наедине с L.       Быстро придя в себя я подбегаю к лежащему на полу Рюдзаки, тот выглядит как горячее месиво: его иссиня-черные волосы растрепаны сильнее обычного, он весь покрасневший и потный, очевидно, что тот долго плакал — его глаза были красные и слегка опухшие от непрекращающегося плача, а засохшие следы от слез были перекрыты новыми.       Кровь вытекала из него в нескольких местах, по всему его телу были разных форм и цветов синяки, некоторые из которых, из-за нездорового образа жизни L, не успевали зажить, перекрываясь новыми побоями. У него был один длинный шрам, идущий от шеи до бедра; шрамы, сделанные им самим, один на ноге, сделанный, видимо, когда он был ребенком. Самым заметным была буква «W» в круге на левом бедре. Под этой меткой был ряд цифр, может, это его идентификационный номер (?).       Было сложно, я бы сказал просто напросто невозможно не заметить, что L был потрясен произошедшим, находясь то ли в прострации, то ли в каком-то полусонном состоянии. Я подошел, чтобы забрать его в ванную, привести в порядок, попытаться поддержать, но когда я легонько прикоснулся к его плечу он сильно вздрогнул, подняв на меня взгляд полный страха и недоверия. Я решил попытаться поговорить с ним, чтобы он знал, что я не собираюсь причинять ему вред.       — Рюдзаки, это я — Лайт. Я не сделаю с тобой ничего плохого, просто отведу тебя в ванную, чтобы тебе стало лучше, хорошо? — L не ответил.       Надеясь, что он понял, что я сказал, я поднял его и донес до ванной комнаты. Войдя в нее я опустил его так, чтобы он, почувствовав, что вот-вот упадет, мог ухватиться за меня или стойку. Я включил кран и стал набирать в ванную прохладную воду.       Когда ванна достаточно заполнилась я аккуратно взял L и посадил его на ее дно. Я вижу, как тот напрягается, когда его тело погружается в холодную воду, но не предпринимает никаких действий, бездумно смотря в никуда грустным взглядом. Как только L сел в ванну вода начала окрашиваться в розовато-красный цвет, я решил заняться этой проблемой в первую очередь; начать с мелочей, чтобы еще больше не пугать и без того шуганного L. Я осторожно очищал царапины на его спине и шее, клея на них пластыри и перевязывая раны, когда они перестали кровоточить.       В конце концов надвигалось неизбежное — тот момент, когда мне придется решить самую серьезную из проблем. Разрыв, образовавшийся из-за насильственных действий моего отца.       — Послушай, Рюдзаки. Мне придется коснуться тебя снизу, чтобы очистить рану,       Лицо L сменилось из печального и задумчивого на испуганное в одно мгновение.       — Ты должен сделать ч-что? — я понял, что он пытался не показывать свой испуг, но его голос предательски дрогнул, заставив того запнуться.       — Я должен убедиться, что ты не подхватишь инфекций и не заболеешь из-за этой раны, — ответил я мягким и вкрадчивым голосом.       — Ох, эм.ты б-будешь нежен? — осторожно спросил L, стыдливо отводя взгляд.       — Конечно, — отвечаю я в ответ.       Во время этого L то и дело вздрагивал, и в конце концов устремил взгляд в потолок. Когда я закончил и поднял на него взгляд то заметил, как он часто дышит, из-за чего его кадык скачет вверх-вниз. Было чувство, что сейчас он не выдержит и расплачется.       — Ты в порядке? — я и сам не понял зачем спросил это, ведь сам прекрасно знал ответ.       — Д-да. Я в порядке, — тихо произнес тот, прекратив прожигать потолок взглядом, опустив голову на грудь.       После этого он был чист и выглядел менее растерянно. Я насухо вытер его, аккуратно обвязав вокруг его бедер полотенце, чтобы он не смущался, пока мы шли за его одеждой. Я помог ему дойти до его комнаты, — которую мы вынужденно делили вместе в период цепей, — одеться в его повседневную одежду.       После того, как мы закончили я сел рядом с ним, приобнимая за плечи в попытке успокоить. Я решил задать несколько вопросов.       — Все это происходило каждый четверг? Почему ты не рассказал об этом? Это снова произойдет? — я обеспокоенно спрашиваю его, надеясь, что L ответит хотя бы на один из вопросов.       — Да. Он каждый четверг приводил меня в свою комнату и делал это. Он говорил, что это всего на один раз, но начал делать со мной это каждую неделю. Я не знал, как это остановить. Я просто смирился с этим. Он продолжал думать, что мне это нравится, когда на самом деле все, чего я хотел. — L на секунду остановился, делая глубокий вздох. Он и сам не мог подумать, что будет делиться с кем то настолько сокровенными мыслями. — .свернуться в клубок и спрятаться от всего мира. Чтобы никогда больше никого не видеть.       Он сдвинул брови к переносице, смотря в пол.       — Я не мог тебе сказать, не хотел, чтобы у него возникали неприятности, — заметив, как я нахмурился от его слов он поспешно добавил. — Я имею в виду, что он начальник полиции. Что произойдет с ним, когда люди узнают, что он надругался над «L». Он сделал это со мной… Но я должен оставаться сильным, я должен быть в состоянии выдержать все, что делают со мной люди. Но… Все они забывают, что я тоже человек.       Эти откровения L, полный тоски и каких-либо эмоций голос, его в край неправильное мышление и мысли, насчет собственной жизни — это заставило мое сердце сжаться.       — Не переживай, я помогу тебе. Мы пройдем через все препятствия вместе. Мы будем вместе, больше никто не посмеет причинить тебе вреда. Я не позволю, — я сделал акцент на последнем предложении, хотел, чтобы он понял серьезность моих намерений. Я крепко обнял его, чтобы он почувствовал, что не одинок.       L уткнулся в мою шею и начал всхлипывать, роняя слезы на мою рубашку, приобнимая меня на талию.       — Да. Мы будем. Все хорошо (по крайней мере сейчас)