Вечнозелёный Вереск

Скеллиге, скованный снегом, ветром и хвоей, ближе к зиме совсем захрустел коркой льда и инеем на маленьких стеклышках в рубленных избах. Спать приходилось мало – печь в комнате была одна, топилась постоянно, снег лез во все щели, а по углам застыла пластинкой плесень, что ранней осенью расползлась от сырости. Когда Цири пришла сюда, на полу лежали два трупа. В посеревшей копне волос одного из них блистала маленькая заколка с замысловатыми узорами. Видно заморская, из далеких южных краев. Сцепленные руки их одревенели, а копать могилу в первых заморозках было тяжело – лопата штыком втыкалась в твердую, как камень землю, застревая в ней. Отдаленная хата на склоне горы теперь не была пуста. С первыми лучами тусклого солнца Цири поднималась, не зная времени и дня. Выходила, вдыхая холодный воздух, обжигающий нос и горло, смотрела на бескрайнее-бескрайнее море, от которого веяло этим ледяным смрадом. Шла опять в лес, дальше от хаты, в поисках зайцев и мелких зверей, что пошли бы на ужин. Редко-редко спускалась вниз к деревне, чаще шла с другой стороны по каменистым наростам, покрытым белесой шапкой снега, к узкой бухточке и кидала сеть. Приходила сюда через день, потому что лезть обратно было неудобно – подмерзшие руки не так цепко хватались за каменные выступы и на подъем приходилось тратить много времени. Темнело рано, но к тому времени печь еще не успевала остыть, и Цирилла, притащив еще одну охапку бревен, кидала ее безвольно на пол. В животе урчало. Но совсем скоро камень печи потрескивал от жара изнутри, а щуплый кролик томился в остатках специй – тот небольшой запас, что остался у нее с осени. Стоило спустится к деревне, купить муки или соли, но оставлять хату в пустоте, а печь без присмотра было боязно. Наверное, в этот раз она впервые несколько пожалела, что решила остаться одна. Спать на грубо сколоченной кровати среди шерстяных одеял уже стало привычно, меч покоился в ее руках, как игрушка у младенца. Сюда сейчас не дойти, снег слишком высок и глубок. Но кому надо, тот найдет эту хату без труда. И если это будет кучка беглых бандитов, то тут они и обретут свою верную смерть. Поклев к середине зимы стал плох и, чувствовала Цири, что совсем скоро она затянет пояс потуже и будет ходить только за дровами – в такой мороз даже чайки стихли. Стоит надеяться, что сдохли. *** Глубокая-глубокая ночь разбудила Цириллу жаром. *** Но чайки не сдохли, как не погибла и Цири. Вьюги утихли, море уже не темнело ледяными пучинами, и снег стоял зыбкий и рыхлый, весь безвольный, еще не впитавшийся чистой водой в мерзлую землю. Зачерпнув его в лохань, девушка принесла домой, поставив на печь – стоило помыться, пока комната прогрета со сна. Изморось на маленьких окошках сменилась паром.