Айсай

      Его волосы напоминали небо.       Небо с пушистыми белыми облаками, плавно путешествующие с одного края в такой же другой. Взлохмаченные тучи самых разных размеров лучше всего описывали его неряшливую причёску, что так ему подходила. Хотелось утонуть в мягкости и красоте волос, вдыхая любимый аромат мягкого сандала и сакуры — эти масла он очень любил, как и она. Хотелось забыть о любом другом и ощущать только его на себе после объятий где-нибудь около моря, на близлежащем камне, опуская ноги в холодную воду, довольно прикрыв глаза. Глаза…       Его глаза — багряные листья, которые хотелось, как малый ребёнок, впервые увидевший опадавшее дерево, рассматривать до дрожи в сердце, каждый раз находя мельчайшие детали и ликуя, если это удалось.       Взгляд, направленный в открытое море со спокойным ветром, влюблял в себя сильнее и сильнее, не давая ни секунды времени, когда сердце не трепетало от любого его взгляда, любого нежного действия, которыми он мог одаривать вечно.       — Сегодня так спокойно, а ветер не приносит никаких плохих вестей. Кажется, мы выбрали идеальный день, чтобы провести его вместе.       Голос с интонацией коренных жителей Инадзумы и лёгкой хрипцой…он был идеален. Она уже давно утонула в его прикосновениях и голосе, словно не замечая сказанное им только что.       — Ты напоминаешь сакуру, — он любил сравнивать свою возлюбленную с чем-либо. Увидев заинтересованный взгляд, он продолжил: — Прекрасная, наполненная красотой до самых краёв, а в период цветения завораживает всех. Заворожила своей красотой меня.       — Кадзуха…       — Я снова тебя смутил? Прости, я не могу перестать говорить о том, насколько ты прекрасна.       Почему от любых его слов пробивает дрожь? Все эти сравнения заставляли краснеть, уткнувшись ему в рукав, слыша до жути приятный смех. Идеален. Он был солнцем. Солнцем среди темноты этой жизни. Тем, рядом с которым возможно расслабиться, отдавшись своим же постоянно подавленным чувствам. Тем, кто даёт надежду на счастье, не ломая её, а надёжно держа около своего же сердца. Тем, с кем хочется прожить оставшуюся жизнь, забыв о всём, что окружает.       — Моя айсай, — пальцы нежно приподняли голову, давая возможность поцеловать. Поцелуи с Кадзухой, наверно, были самыми нежными по всему Тейвату. Аккуратные, медленные, иногда растягивающиеся до запредельных цифр, наполненные всей нежностью, что таилась в его сердце годами. Ладонь поглаживала щеку, а вторая держала за талию, сильнее прижимая к себе. Хотелось не прекращать этот момент, отдавая этому больше, чем вечность. Всегда ощущать его губы, сминая их, в период редкой дерзости покусывая, замечая, как он делает тоже самое.       Почему с ним так хорошо? Каждое его действие, прикосновение остаётся в памяти, даже самое мимолётное. Каждая его деталь, каждый изгиб настолько запомнились, что даже спустя тысячи лет восоздать его с необычайной точностью не составит труда, словно он прямо сейчас стоит рядом, проводит ладонью по волосам, всё также повторяя, насколько же он любит свою айсай, а в ответ слыша, как пылко обожают его.       — Люблю тебя, — очередные признания далеки от его ласковых слов. Казалось, что если попытаться описать свои чувства так же красиво, как он, то получится нелепо и не так идеально, как хотелось бы. Та и ему не нужны были сладкие слова — Кадзуха прекрасно знал, что за этими двумя короткими словами скрывался огромный комок эмоций, смешанный с пробудившимися чувствами, которые, возможно, были даже сильнее её.       — Я тоже люблю тебя, моё черное солнце, — он аккуратно взъерошил тёмные волосы возлюбленной, сразу же приглаживая их, оставляя поцелуй на макушке. — Ветер благословил меня, когда я встретил настолько прекрасную девушку. Я очень ценю моменты, когда между отъездами в море способен просто побыть с тобой.       — Кадзуха…я хочу путешествовать с тобой, — взгляд, направленный точно в алые глаза ронина, выдавал всю серьёзность сказанного, не смотря на ласковые слова секунды назад.       Кадзуха, расслабившись в тепле собственной любви, слабо вздрогнул, явно сам не понимая, от чего, и с не скрытым удивлением смотрел на девушку. Одно мгновение, и удивление сменяется неподдельным счастьем, а руки крепче обвивают чужое, но настолько родное тело.       — Я давно хотел предложить, но боялся, что ты не готова к этому, — прошептал Каэдэхара в макушку, оставив на густых волосах поцелуй. Губы мягко сползали от макушки до шеи, прокладывая путь слабыми прикосновениями, а после — дошли до плеча, не уходя дальше. Открытые плечи ощутили опустившееся веки с длинными ресницами, слабо подрагивающие от переживаний — или от воспоминаний прошлого, что дальше терзают его светлую душу. От этой мысли было больно — его прошлое не изменить, даже пылко любя. Она старалась дать ему самое лучшее и самое нежное настоящее, заполняя душевные пропасти юноши. Она не могла увидеть их, но по такой мягкой улыбке и приятным словам ощущалось, как Кадзуха начинал цвести изнутри — ему наконец-то хватает воды и света, что нужны для самых изумительных цветов. Ей было этого достаточно, чтобы изредка забывать о тягостях жизни и тонуть в любви. Тонуть в этих объятиях, ощущать на теле шершавые от меча руки, но тем не менее мягкие и нежные. Они опустились на живот, обхватывая в кольцо и прижимая к своей груди. Частые стуки его сердца, напоминающие миллионы раскатов грома, ощущались всем телом, и ронин не желал отстраняться — его любовь бьёт по рёбрам, и скрывать это совсем не хотелось. Не сейчас, когда он может почти безшумно выдохнуть и опустить плечи, расслабившись.       — Ты…мы скоро отправимся? — его губы растянулись в улыбке. Кадзуха поднял голову, смотря куда-то вдаль. Скорее всего, ветер неизведанной силой снова что-то сказал, вынуждая обратить внимание.       — Кажется, в ближайшее время намечается шторм. После него мы отправимся в Инадзуму, — он словил её ладонь рукой без бинтов, поглаживая пальцы и соединяя их со своими. Он не любил к ней прикасаться второй, забинтованной рукой — его любовь не должны касаться несовершенства. — Я поговорю с Бэй Доу, но и так уверен, что она не откажет.       — Ты рассказывал ей обо мне?       — Она сама догадалась, куда я ухожу сразу после прибытия, — Кадзуха прижал её ладонь к своим губам, на какое-то время прекратив разговоры. — Я не хотел делиться с кем-то другим о наших отношениях, но Бэй Доу можно доверить многое. Она давно хотела встретить тебя. Думаю, она бы могла подойти, будучи на пристани, если бы я детально описал тебя. Сейчас же ей не хватает деталей для представления той, кого я настолько сильно полюбил.       — Хорошо, что она действительно добрая. Обязательно куплю ей вина и приду познакомиться, — слабый смех послышался за спиной, и от этого становилось легче. Их руки всё также переплетались, как и их судьбы когда-то давно решили создать из себя идеальные узлы, сковывая их и не давая ступить шагу не к друг другу. Они оба благодарили судьбу за это, искренне веря в счастливое будущее. Возможно, где-то на берегу моря у рыбальских деревень Ли Юэ, а может, на окраине Наруками. Может, они откажутся от постоянного дома и будут вечно путешествовать по новым землям, крепко держась за руки. Неистовые волны моря укажут путь, а ветер, что всегда окружает, проведёт до самого конца, и не важно, насколько он близок. Для них любое время вместе будет казаться вечностью, а разлука — выдумкой, которую они никогда не почувствуют.       А пока они вместе, они продолжат укрываться от палящего летнего солнца под деревьями, охлаждаться морской водой, что течёт прямо под их ногами, и беспрерывно говорить друг другу слова о любви, что обжигают намного сильнее жары.