Пограничье

Работа навалилась огромным, неподъемным комом. Фамилии клиентов "Морского приюта" были громкими, но кладбище, обнаруженное не так далеко от злачного особняка, и огромное количество отснятого материала не позволяли хоть как-то замять ситуацию. Е Цзунь ухитрился-таки слить в сеть несколько фото, чтобы подтвердить легенду Хань Чэна. Ее правдоподобностью никто не занимался. Было не до того. Сын чиновника, организовавший этот притон, был взят в съемном домике, который защищали свирепые в своей ярости филипинки, не говорящие на китайском, закрывающие глаза на все, что происходило в доме. Этот урод особенно любил мальчиков тринадцати-четырнадцати лет. В доме хранилось несколько десятков дисков, каждый был снабжен фотографией и аккуратной подписью о возрасте, имени и "талантах" того, кто на этом диске записан. Ему пообещали отдельную камеру и быстрый расстрел, если он сдаст своих подельников, или общую камеру, с рассказом, за что его посадили. Оценив перспективы, педофил разливался соловьем. Была получена информация о еще как минимум пяти подобных местах. Все работали просто на износ. Тренировки с Шэнь Вэем оба пока решили приостановить. Хань Чэн возвращался полуживым от усталости, иногда засыпал прямо над тарелкой, иногда — падал на диван и засыпал там, не раздеваясь. Просыпался, впрочем, всегда в кровати, рядом с Шэнь Вэем. Но стоило только открыть глаза, как Шэнь Вэй тут же скрывался на кухне, готовил завтрак, а когда туда выходил Хань Чэн, уходил в душ. Они почти не разговаривали. Хань Чэн хотел бы как-то исправить ситуацию, но не знал, как. Шэнь Вэй чувствовал себя в эмоциональном раздрае. Контракт с базой закончился, и он был свободен. Упаковав свои вещи, что оставались на базе, он отправил их на временный склад хранения с еженедельной оплатой. Е Цзунь решал свои дела днем, до прихода Хань Чэна с работы. Две части жизни внезапно слились в одну, и Шэнь Вэй не знал, что теперь с этим делать. Прошло три недели с того самого понедельника. Хань Чэн приходил серый от усталости. Все, что Шэнь Вэй мог — это заботиться о нем по мере своих сил. Он чувствовал, что между ними выросла стена, которая становилась крепче и шире каждый день. Но как ее пробить? — Что мне делать? — Шэнь Вэй сидел в кресле на балконе и ждал возвращения Хань Чэна. Раздался шум мотоцикла, значит, можно идти накрывать на стол. — Е Цзунь? Может, оставить его одного? И чего ты этим добьешься? Он переживет расставание, хоть ему и будет больно, научится жить без тебя, а вот сможешь ли ты без него? — Нет. Но разве это — жизнь? Я не... Не знаю, что ему сказать. Он злится и имеет на это полное право. И я действительно мог объяснить раньше, когда он предложил съехаться, он должен был знать! А теперь... Может, не стоило и начинать. Ты лучше ориентируешься в жизни, ты умеешь находить общий язык с людьми и подстраиваться под обстоятельства. Мне не следовало... Может, пора тебе занять мое место? Предложение было щедрым, очень щедрым, но Е Цзунь не мог его принять. Он не был полноценной личностью, только защитником, хранителем, суррогатом. Теперь, когда Шэнь Вэй встретил того, с кем чувствовал себя цельным, Е Цзунь понимал это очень хорошо. Это будет нечестно по отношению к тебе. — Без тебя меня давно бы не было. Я уже обдумывал, где достать таблетки, или лучше теплая вода и бритва, только чтобы всё закончилось. А потом оказался в Сянгане, и началась новая жизнь. Потом появился Хань Чэн, и я понял, что значит быть живым. Он говорит, если больно, значит, живой. Но я устал от боли. Лучше не иметь, чем иметь и потерять. * * * Хань Чэн устал от этой вынужденной игры в молчанку. Ему было больно, что от него скрывали правду столько времени, но жить без Шэнь Вэя он уже не мог. И, если в пару к нему прилагается Е Цзунь, нужно подумать, как разрешить эту ситуацию. Вместе. Лифт мгновенно доставил его на этаж, Хань Чэн машинально открыл дверь и тихо прошел в квартиру. Тренированный слух уловил: “...больно, значит, живой. Но я устал от боли. Лучше не иметь, чем иметь и потерять”. Не раздумывая он бросился на балкон, откуда слышался голос, и сграбастал расстроенного Шэнь Вэя в объятия. — Ты что такое удумал? — Хань Чэн, — Шэнь Вэй вздрогнул и расслабился, до этого он не решался обнять Хань Чэна, ждал, пока тот уснет, и сейчас, впервые с того вечера, они не спали и прикасались друг к другу. Решение уйти больше не казалось таким уж хорошим. — Я не хочу тебя потерять. Признание было как фирменный удар Е Цзуня под дых. Хань Чэн чувствовал, как ледяная стена недомолвок и отчуждения между ними осыпается колючими осколками. — Я тоже, жизнь без тебя — как самая изощренная пытка, мне больно даже дышать. Не уходи. Исправить можно все, кроме смерти. Шэнь Вэй теснее прижался к Хань Чэну, боясь отпустить хотя бы на минуту, говорил торопливо и сбивчиво. — У меня был неудачный опыт в отношениях, все кончилось плохо. Для него — Е Цзунь очень хорошо дерётся и не жалеет противников. Тогда я решил, что больше не повторю эту ошибку, слишком больно. Несколько месяцев медитировал, а чем занимался Е Цзунь — я не знаю, мы давно так решили. Это неправильно, но мне было так удобно. Откуда-то появлялись деньги, проблемы решались сами собой. Стоило испугаться или перенервничать, и появлялся он — смелый, сильный, ехидный. Я мог бы вырубить Змея, я тоже знаю нужные точки, но никогда бы не смог использовать это знание против человека. Когда на меня прут с наглостью, я теряюсь. Единственный раз разозлился так, что потерял контроль — когда ты потребовал спарринг и упорно продолжал драться, даже понимая, что тебе не победить. Я должен был остановиться раньше, но твоя наглая ухмылка словно отключала тормоза. Ты бы не сдался, пока не рухнул, а мне... Мне никогда так не хотелось показать свое превосходство. Ты не представляешь, как мне было стыдно, когда доктор Гу рассказал, что у тебя не действует рука. Е Цзунь, как назло, тогда ничего не сказал, иначе... Я не знаю, наверное, не стал бы с тобой сближаться, не стал менять свою устоявшуюся жизнь. А ты набился в ученики. Из-за тебя я нарушил все свои правила! А когда Е Цзунь предложил убить тебя, чтобы решить проблемы, было слишком поздно. Я уже не мог жить, не видя тебя. Я правда не знал, что делать. Когда ты рассказал о вашем столкновении, казалось, мир рухнул. Мой уютный мир, где мы спим вместе и... Не только спим. Прости, но отказаться от этого было выше моих сил. Я надеялся, что все обойдется. Е Цзунь пообещал, что все исправит: с тебя снимут подозрения, и все закончится, все снова будет как раньше. Хань Чэн прижимал к себе Шэнь Вэя, понимая, что отпустить его не сможет. Тот вошел в его жизнь, врос в кости, мясо, душу. Как жить без этой мягкой улыбки, тихого голоса, нежной кожи, пунцовеющей при смущении, гибкого тела. Как жить без того, кто нуждается в нем так же сильно, как и он. Они словно две половинки, которые вместе наконец-то составили целое. Как жить с половиной души? — Порой я ненавижу свою работу. Каждый раз, когда думаешь, что хуже быть просто не может, оказывается, что может, и нет предела человеческой мерзости. Ребята смеялись, что от хорошего питания повысилась моя продуктивность, теперь мне опять не хватает часов в сутках, чтобы разобраться со всем этим. И мне больно от того, что ты не доверяешь мне. Не знаю, как бы отреагировал на признание о Е Цзуне, мне до сих пор трудно осознать это. Но сейчас... Ты избегаешь меня, я не знаю, что происходит. А ты мне не доверяешь. — Я... я просто не знаю, как теперь себя вести мне, — Шэнь Вэй заглянул в глаза Хань Чэну, — мне страшно. Это как идти по болоту, когда каждый шаг может стать последним. — Говори со мной о том, что тебя волнует. Не обещаю, что будет легко, но мы справимся. Вместе. Сейчас с этим скандалом все забыли про Норса, дело закрыто. Но я не могу позволить Е Цзуню и дальше действовать так, как он привык. Я полицейский, а он ведёт преступную деятельность. — Е Цзунь, он все это время исчезал. Сказал, что нужно многое сделать. Уходил, когда ты уходил на работу, и возвращался за час до твоего приезда. Я не знаю, чем он занимался. Он сильнее меня. А быть наблюдателем мне не понравилось, тогда, когда вы встретились, было очень неуютно и отняло очень много сил. Контракт с базой закончился, — ответил Шэнь Вэй на незаданный вопрос. — Так что я свободен. — Я ведь даже не знаю, где ты жил до базы, хочешь ли туда вернуться. Очень надеюсь, что нет, что останешься со мной в Пэнчэне. Ты нужен мне. А тренировки? Сейчас, боюсь, меня на них не хватит, но скоро всё закончится. Они так и стояли посреди балкона, обнявшись, казалось, стоит отойти на шаг, и ледяная стена снова вырастет между ними. Но день действительно выдался тяжелым, как и предыдущие, Хань Чэн хотел есть и спать. — Я жил в Сянгане, мне повезло учиться там, получить вид на жительство. Е Цзунь купил жилье, не знаю, как ему это удалось. Цены там одни из самых высоких в мире. Но паспорт Сянгана позволяет без виз путешествовать по многим странам, это было удобно нам обоим. — Шэнь Вэй крепче зарылся в объятия Хань Чэна и почувствовал урчание его желудка. — Ты же голодный! Пойдем, я все приготовил. — Очень, — признался Хань Чэн и взял Шэнь Вэя за руку. Они жили вместе, спали вместе, но сегодня Шэнь Вэй впервые заговорил откровенно, и Хань Чэн хотел продлить эту открытость. — Я ведь так ничего о тебе и не знаю. Кроме того, что рассказал Е Цзунь. Что-то стало понятнее, к примеру, твоя странная реакция на разговор о родителях, — он устроился на стуле и наблюдал, как Шэнь Вэй расставляет тарелки. — Но больше меня интересует твоё будущее. В деньгах ты не нуждаешься, контракт с базой закончился, чем ты хочешь заниматься в дальнейшем? — Я был математиком. Мой профессор научил меня игре на бирже, и за несколько лет я сумел заработать небольшое состояние. Сложные проценты — это одно из величайших изобретений экономики. Деньги работали и делают это до сих пор. Так что да, я не нуждаюсь. В будущем? Не знаю, я немного подустал учить, — Шэнь Вэй накрыл на стол и внезапно замер. — Я бы хотел просто пожить, без недомолвок, секретов, увиливаний. Как думаешь, это возможно? — Это всё, о чём я тебя прошу. Научиться доверять и разговаривать, если что-то происходит. Понимаю, я сейчас не лучший собеседник, всё навалилось одновременно, но ты — единственная причина, почему я возвращаюсь домой, а не оккупирую диванчик в кабинете. Отношения — это сложно, это может причинить боль, но пожалуйста, не закрывайся от меня. — У меня был крайне скудный опыт в отношениях, я просто не знал, чего ждать. В сети так много пишут о том, как начать отношения, заинтересовать, поразить, завоевать, привязать к себе избранника, но никто не пишет, что делать дальше, особенно при нашей ситуации. — О, с “очаровать и привязать” у тебя проблем не было. Я как тебя увидел, так всеми силами старался быть рядом. С корыстной целью — узнать лучше, понять, что происходит. А потом ты просто переехал ко мне, как будто это что-то само собой разумеющееся. Почему ты вспомнил мой номер, когда тебя ограбили? Неужели Е Цзунь не мог связаться с кем-то из своих помощников? — Я не знаю. Твой номер всплыл словно сам по себе у меня в памяти. Он такой простой, а я математик и люблю простые числа. Наверно поэтому и позвонил. Ну еще я был растерян, меня ни разу до этого не грабили, — Шэнь Вэй неожиданно для себя улыбнулся. — А я впервые проснулся рядом с кем-то, вернее, в объятиях кого-то, кого даже не целовал ни разу. Шэнь Вэй почувствовал, как уши снова заалели. — Когда я учился, мне попадались труды по психологии, там было написано, что дети, не получавшие ласки в детстве, вырастают в очень чувствительных взрослых, которым важны тактильные отношения. — Я не смогу компенсировать тебе нехватку ласки в детстве, но сейчас готов обнимать тебя каждую свободную секунду. Сяо Вэй, всё очень вкусно, но глаза просто закрываются, ещё минута, и я усну прямо тут. Пойдём в кровать. От "сяо Вэй" в груди разлилось знакомое тепло, и Шэнь Вэй почувствовал, как узел напряжения, что был затянут внутри него, постепенно слабеет и скоро может полностью исчезнуть. — Пойдем, тебе нужно хорошо отдохнуть. * * * Хань Чэн опасался, что дело не дойдет до суда. Фотографии из притонов регулярно публиковались в газетах, не позволяя общественности забыть об этом деле, адвокаты отказывались защищать клиентов, опасаясь остаться без практики. Хань Чэн верил в закон, но не отрицал силы денег. Несколько раз дату суда переносили, Хань Чэн иногда даже думал, что Е Цзунь прав — проще было прикопать виновных на месте, тогда они точно понесут наказание. Но если бы разобрались на месте, то не нашли бы ещё пять таких притонов. К тому времени, как назначили дату суда, Хань Чэн похудел и осунулся. Он был единственным свидетелем и оказался в притоне без ордера. Но всё прошло благополучно. Через несколько дней новостные издания сообщили о приведенном в действие приговоре. Организатора приговорили к высшей мере, казнь состоялась почти сразу, а его отец покончил с собой ещё до суда. Остальные получили пожизненное с конфискацией имущества. Команда поздравляла друг друга с завершением такого громкого дела. Комиссар Цинь отпустил всех в отпуск на неделю — всем нужно было восстановиться. Хань Чэн поднимался в лифте и мечтал, как сейчас объявит Шэнь Вэю про отпуск, и на всю неделю они отправятся куда-нибудь в горы, где не ловит телефон и нет людей, где они смогут наслаждаться друг другом. Е Цзунь, сидящий на диване в гостиной, стал неприятным сюрпризом. — Привет, Гений, паршиво выглядишь, — Е Цзунь окинул его взглядом с ног до головы, — такое впечатление, что на тебе пахали без плуга. — Ты недалек от истины, — у Хань Чэна не было сил на споры. — Что ты тут делаешь? Шэнь Вэй говорил, что ты улаживаешь свои дела до моего возвращения. — Я думаю, пришло время нам поговорить. Братец, конечно, поворчал, но принял мои аргументы, совершенно добровольно уступив мне главенство, но взял с меня клятвенное обещание, что я тебя покормлю. Так что пошли на кухню, я всегда выполняю обещания. — Да, ты прав, нам надо поговорить. Что ты приготовил на ужин? — как поддерживать светскую беседу с Е Цзунем, Хань Чэн не знал. В голове теснилось множество вопросов, но раз Е Цзунь выступил инициатором разговора, пусть он и начинает. — Я люблю простую еду, если приходится готовить самому. Ты вроде не мусульманин, — он кинул на Хань Чэна вопросительный взгляд. — Я запек кусок свинины и картофель. Быстро, ничего особенного делать не нужно, а соусы взял из холодильника. Пойдем поедим, и потом я тебе кое-что покажу и расскажу. Хань Чэн молча жевал, бросая на Е Цзуня заинтересованные взгляды. В другой раз он бы предложил поменять местами ужин и разговор, но мясо пахло восхитительно, а он проголодался. Е Цзунь не отставал, он тоже был голоден, а разговор предстоял серьезный. Когда оба утолили голод, Е Цзунь кивнул на ключи от машины. — Давай прокатимся, у тебя вроде хорошая память, адрес моей базы ты наверняка помнишь. — Помню, — Хань Чэн взял ключи. Он бы с удовольствием просто остался дома с Шэнь Вэем, но любопытство уже подняло голову. В прошлый раз на базе он ничего не успел толком рассмотреть, кроме компьютера, и отказываться от такого предложения просто глупо. — Отлично, поехали, — кивнул Е Цзунь. Дороги были на удивление пустынными, через четверть часа мужчины были на месте. Е Цзунь показал те самые ворота, что примыкали к его офису, открыв их командой с телефона. — Припаркуйся и идем со мной. — Меня ждёт экскурсия по твоим владениям? — А то ты против, — усмехнулся Е Цзунь. — Разве я сказал, что против? Просто не ожидал такого. Ты помнишь, что я полицейский? Я точно не увижу там чего-то, не предназначенного для моих глаз? — Нет, не увидишь, — хмыкнул Е Цзунь, — я не преступник. Идем, — он кивнул в сторону здания, что было больше остальных. — Сомнительное утверждение. Как минимум, ты убил Фу Миндона, как-то стёр записи с камер наблюдения и подсунул ОВР отпечатки пальцев Норса. Я не уверен, что хочу знать подробности, но это не вяжется с заявлением, что ты не преступник. — Фу Миндон присвоил государственные средства, так что его бы все равно приговорили к смерти, я лишь немного ускорил его судьбу. Норс не гнушался никакой работой, сдавал своих же за деньги или услуги в будущем. Именно он навредил Тэн Локу и приголубил вашего Малыша, если ты забыл. Хватит полемики, смотри. За разговором они вошли в помещение. Выглядело оно как типичный тренинг-центр. Высокие двери со стеклянными окнами демонстрировали несколько классов. Один для занятий спортом, там Линь Жан показывал детям восьми-девяти лет, как делать разминочный комплекс номер два, облегченный, разработанный для их возраста. В следующем классе несколько ребят постарше слушали запись лекции по математике, которую читал молодой Шэнь Вэй. Запись была сделана в каком-то университете, и он явно не знал, что его снимают. Еще один класс, из которого раздавался звонкий и знакомый голос. Девушка с огненно-рыжими волосами рассказывала ребятам возраста Линь Жана о том, как вести дебаты, чем они полезны и как могут пригодиться в будущем. Сюйгун сидел ближе всех и с жаром что-то доказывал, мешая английские и китайские слова. — И ты хочешь сказать, что все эти дети здесь находятся законно? С Сюйгуном работал психолог? Если я сейчас войду в тренировочный зал, Линь Жан нормально отреагирует на моё появление? Я знаю, что сделал Норс, и не оправдываю его, у меня самого руки чесались приласкать его, но он куда-то исчез с базы. Фу Миндон был важным звеном в цепочке, без него не смогли выйти на остальных. Не подумай, что мне его жалко, но твои методы незаконны. — Эти дети сыты, обуты, одеты, здоровы, ими занимаются, о них заботятся, развивают. Идем, не будем мешать урокам. Я не преступник и ещё не показал тебе всего, — Е Цзунь поманил Хань Чэна в сторону офиса. — А как ты себя называешь? Иду, мне крайне интересно, чем ты занимаешься. — Я бизнесмен, — Е Цзунь дошел до соседнего дома, переделанного под в офис. Несмотря на поздний час, там сидели несколько человек, кто-то отвечал на звонки, кто-то быстро печатал на ноутбуке — в общем, люди работали. — Это мой временный офис, основной находится в Сянгане. Моя компания предоставляет консультационные услуги в различных сферах. Кому-то нужно открыть счет в Швейцарии, но они не знают, как; кому-то нужна консультация по особенностям налогообложения при работе с трейдингом; кто-то хочет уточнить нюансы оффшорных компаний. Все эти люди обращаются ко мне за консультациями или полным сопровождением. Я плачу налоги, зарплату работникам, страховку. Еще раз повторюсь — я не преступник. — А похищение детей — это хобби? А то, что ты лазаешь в закрытых сетях как у себя дома? По-твоему, как это называется? — Гений, ну что ты прицепился?! Я никого не похищаю, я нахожу брошенных, никому не нужных детей и предлагаю им альтернативу. Оставить ту жизнь, что у них есть сейчас, и пойти со мной в новую. А закрытые сети — так ваш Малыш тоже их взламывает. — Уел. Но Малыш — полицейский, мы искали пропавшую девочку и нашли подпольную лабораторию по продаже донорских органов. Е Цзунь, давай начистоту. Я видел достаточно, и сегодня, и в прошлый раз. Для достижения цели ты не гнушаешься никакими методами. Когда мы нашли Сюйгуна, думаешь, мне не хотелось передушить тех тварей голыми руками? Спасибо, что позволил сделать по-моему, и мы нашли ещё пять таких притонов и несколько сотен детей. Если бы прикопали ту мразь за домом, остальные так и остались бы безнаказанными. Дети не могут принимать такие решения. Ты говоришь, что заботишься о них, а я говорю про то, как они попали к тебе. Итак, чего ты от меня хочешь? — Я не хочу, чтобы ты видел во мне врага. Я не уйду, однажды просто слившись с Шэнь Вэем, мы существуем вместе больше пятнадцати лет, а это большой срок. — Я не могу видеть в тебе врага, ты защищал Шэнь Вэя, когда ему нужна была помощь. Но и закрывать глаза на твою преступную деятельность... Хорошо, незаконный сегмент деятельности, я тоже не могу. Я все ещё полицейский. — И что ты предлагаешь? — Е Цзунь бросил на Хань Чэна испытующий взгляд — Я не собираюсь похерить столько лет работы. — Легализуй это, — Хань Чэн махнул рукой в сторону здания. — Школа-интернат для одаренных детей. Спортивный лагерь? Как ты сам называешь это место? Возьми детей под опеку. — Ты спрашивал диди, чем он хочет заниматься, — задумался Е Цзунь. — Придется ему вспомнить о том, что он прекрасный учитель. Сколько бы он ни отнекивался от набора учеников, тебя же начал учить. Можно открыть школу под его патронажем. У него прекрасная репутация. — Я думаю, вдвоём мы сможем его переубедить. — Тогда у меня тоже есть условие. Раз уж я соглашаюсь на твое. — Так я пока и не услышал от тебя предложения. Что ты хотел, когда привез меня сюда? Ты знаешь меня не первый год и сделал это не просто так. — У меня больше возможностей в поисках подонков всех мастей. С твоими мозгами и командой мы сможем находить их куда эффективнее, чем вы делаете это сейчас. А затем можешь сдавать их своему драгоценному комиссару Циню. — А ты не боишься, что среди твоих клиентов окажутся те самые подонки, которых найдёт моя команда? Не получится, что я опять вставляю тебе палки в колёса? Я видел техническое оснащение, даже меня проняло, а Малыш бы, наверное, пищал от восторга. Я не делю мир на чёрное и белое, но в полиции... скажем так, более чёткие ориентиры. — Фу Миндон был моим клиентом, между прочим, и решил, что он самый умный. За что и поплатился. — Просто для справки: меня всё ещё не устраивает такой метод. Я предлагаю попробовать и посмотреть на перспективы. К тому же я не могу отвечать за всю команду, если ребята откажутся, я останусь с ними. — То есть мы пришли к предварительному соглашению и обсуждаем детали? — Да, — Хань Чэн сам удивился, что так легко согласился. — У меня вопросы не к тому, что ты делаешь, а к тому, как ты это делаешь. Пока я не буду знать ни о чем незаконном, не вижу причин отказываться. И ещё одно. Я согласен работать с тобой, но жить хочу с Шэнь Вэем. — Я ни за что не лишу диди того, кто вытащил его из раковины. Насчет того, как я делаю свою работу, — мы можем обсуждать острые углы. Ты умен, слишком честен, конечно, но до Малыша тебе далеко, да и то из него уже всю пропагандистскую дурь выбили. Видимо, здравый смысл передается половым путем, надо вашему штурмовику благодарность объявить за это. — Малыш здорово вырос за это время, наверное, ты прав, — ухмыльнулся Хань Чэн. — Для меня принципиальный вопрос — легализация твоего центра для детей. Чтобы Линь Жан не пугался при встрече с Дун Тином, а подошёл и поздоровался. Чтобы от Грин не требовали отчёта каждые два часа, если она едет на море со своим юным другом. Чтобы она могла подружиться с твоими подопечными без цели узнать что-то. И чтобы она не подозревала своего наставника непонятно в чем. — Ты понимаешь, что легализация — это вопрос не одного месяца? У меня, конечно, большие возможности, но не безграничные. Я не волшебник и не святой. — Чем быстрее начнёшь, тем быстрее закончишь. Я понимаю, что такие вопросы не решаются в одно мгновение, но ты хотя бы должен начать. — Мне нужна лицензия на образовательную деятельность, для начала. Это большие деньги и нервотрепка. — Я верю в твои способности. Если нужна помощь со стороны ГРУ, обращайся. Рядом с офисом послышался громкий женский голос. Все три класса, задорно подпевая своей учительнице, неслись на небольшой стадион, что располагался рядом. Линь Жан тащил бумбокс, еще пара парней — колонки. Е Цзунь, неожиданно мягко улыбаясь, смотрел на детей. Девушка подключила свой телефон к экрану возле трибун, мальчишки установили колонки. Дети выстроились, восторженно глядя на учительницу. — Are you ready? — Иди! — Готовы? — Иди! — Готовы?! — Ого!! Из колонок полилась популярная песня, на экране заплясала группа, демонстрируя движения, и все кинулись повторять, стараясь подпевать, не сбиваясь с ритма. — В Е Цзуне много хорошего, — неожиданно сказал Шэнь Вэй, обнимая Хань Чэна за талию. — Просто он умело это скрывает. Я тоже очень хочу быть с тобой, — тихо сказал он. — Он хорош, не спорю. Но я влюбился в тебя. Если мы закончили, давай вернёмся домой. Комиссар Цинь отправил всех в отпуск на неделю, и у меня большие планы. На тебя. — Отпуск? Это прекрасно. Ты знаешь о парке, где снимали фильм про другую планету? А про Желтые горы? Рисовые террасы? В Китае так много красивых мест. — Для начала я хочу завалиться с тобой в кровать и заняться всеми теми прекрасными и непристойными вещами, на которые не хватало сил всё это время. А потом уже буду готов думать про Жёлтые горы и рисовые террасы. Уши Шень Вэя предательски покраснели, отсутствием воображения он не страдал. — Где машина? — Тут недалеко, пойдем, — Хань Чэн взял Шэнь Вэя за руку. Почему-то это казалось интимнее поцелуев и объятий. Шэнь Вэй сжал руку Хань Чэна в ответ. — Я так скучал по тебе все это время.