Последний приказ

В комнате было почти темно — горела единственная свеча, да и та без светильника давала слишком мало света. Но достаточно, чтобы ничего не видеть за окном. И все равно он смотрел в темноту, четко вырисовывая в голове происходящее. Окно выходило на дорогу. Сейчас по ней как раз должен был идти Тецу. Мальчишка, как только умудрился попасть в отряд. Единственный, кого все звали просто по имени. Единственный по-настоящему живой среди тех, кто прошел путь от самого Эдо. С неделю назад — Хиджиката удивительно быстро принял это странное, но удобное деление времени — в порту Хакодате пришвартовался иностранный корабль. Он отметил это событие среди прочих, куда более важных и напрямую относящихся к возобновившейся войне. Отметил, потому что этот корабль давал ему шанс провернуть одно важное и непривычное дело. Спасти человека. Тецу слишком отличался. И от Хиджикаты, с собственного согласия переломанного войной. И от старших товарищей, которым пришлось лишь немногим легче. Они были не против умереть и с трудом представляли себе жизнь после войны. Тецу не против был жить и никак не мог привыкнуть к смерти. Хотя видно было, как он пытался перебороть свои чувства. Как убеждал себя, что смерть в бою — это достойно. И вроде бы даже верил в это. В самих битвах Тецу не участвовал; если требовалось — подносил патроны и воду, чтобы остудить ружья, помогал ухаживать за ранеными. Но Хиджиката не позволял мальчишке сражаться самому. Не хотел гасить этот непривычный, странный, но почему-то дорогой огонек в глазах. По этому огоньку было видно, что Тецу живет, а не существует. Если и стоило кого-то пытаться вытащить из этого ада, то только его. Иностранный корабль остановился в порту на неделю. Достаточно времени, чтобы по пунктам обдумать план, встретиться с капитаном, договориться и заплатить ему «за хлопоты». Завтра утром корабль должен был отплыть. Весь вечер Хиджиката не выходил из своей комнаты. Несколько раз его беспокоили. Спрашивали про ужин. Хиджиката отказывался. Тецу пропадал где-то с отрядом. Мальчишку любили, старались развлечь или какими-нибудь придумками, или рассказами о славном прошлом Шинсенгуми. Хиджиката не возражал. Пусть Тецу проведет последний вечер в кругу товарищей, как сам захочет. Сам он в это время развел тушь и взялся за письмо. Это казалось самым сложным. Весь последний год мысли о доме не вызывали никаких чувств кроме саднящей боли. Сестрица Нобу, Хикогоро-сан, племянники. Дом, в котором его всегда ждали и любили. Но это давнее счастье разбивалось о смерть Кондо. Эдо с пригородами и окрестными деревнями стал сплошным напоминанием о долгих неудачах Шинсенгуми и о смерти лучшего друга. За весь год он ни разу не писал сестре или ее мужу. Теперь, наконец, нашлась важная причина, чтобы это сделать. Писать длинно и обстоятельно, как когда-то из Киото, не хотелось. Да и что можно было рассказать? Что победы им не видать, что он уже чувствует собственную смерть и почти рад этому? В письмах о таком не пишут. Грубо. К тому же, о происходящем и так знала вся страна. Если и писать домой, то точно не об этом. Он вздохнул и опять взялся за кисть. Все мысли поместились в одну строчку. «Пожалуйста, позаботьтесь об этом посланце» и подпись. О большем они смогут узнать от Тецу. Он сидел и ждал. Скоро постучал Тецу. Получив разрешение, мальчик проскользнул внутрь и остановился у порога. Хиджиката уже много раз представлял себе этот разговор. Он поднялся, снял с подставки меч и подошел к Тецу. Мальчик должен был удивиться, но никак этого не показал. Только вытянулся как по струнке. — Тецу, что ты будешь делать, если мы проиграем? Отвечай честно. Твой ответ ни на что не повлияет. — Я… не знаю. То же, что и вы. Хиджиката покачал головой. — Тебе пятнадцать, так? Ты уверен, что хочешь умереть на этой войне? — Я хочу быть в Шинсенгуми. И с вами. Если быть с вами означает умереть, то я готов расстаться с жизнью. Не похоже на ложь, но и для правды ответ слишком быстрый. Значит, думал об этом настолько много, что убедил себя в правильности такого выбора. — Тецу, ты готов выполнить мой приказ? Мальчишка вскинул голову. Глаза загорелись. — Да! — Это будет важное задание. Отправляйся в Тама, в Хино. — Глаза Тецу непонимающе расширились. — Это недалеко от Эдо. Найдешь дом Сато Хикогоро. Отдашь ему письмо, — Все-таки этот клочок бумаги письмо напоминал мало. — и мою фотографию. Расскажешь обо всем, что здесь происходит. Этим утром из Хакодате отплывает иностранное судно. Я договорился, чтобы тебя взяли на борт. Уже стемнело, можешь уходить. Дорогу ты знаешь. Возьмешь фонарь, но не зажигай его без надобности. — Я не буду этого делать! Я уже решил, что умру здесь! Тецу выкрикнул это возмущенно и как-то совсем по-детски. Не хотел уходить. Не хотел изменять решению, наверняка давшемуся нелегко. На то, чтобы обнажить меч, потребовалось мгновение. Тецу вздрогнул и тут же замер. Затаился и медленно повернул голову. Глаза были удивленными и испуганными. — Если не подчинишься, то в самом деле умрешь. Ты знаешь, что я говорю правду. Ты настолько хочешь остаться здесь, что готов умереть? Хиджиката ждал ответа. Он много раз представлял себе разговор с Тецу. И понимал, что мальчишку, возможно, придется заставлять. Но сейчас угроза была последней проверкой. Если Тецу на самом деле понимает, за что хочет умереть на Эдзо, то не испугается. А если испугается и встретится со своими настоящими желаниями, которые не удалось подавить полностью, то согласится уйти. Тецу все не отвечал. Хиджиката догадывался, насколько сложным для него был выбор, и все же думал Тецу слишком долго. Будто набирался смелости, чтобы решиться на ответ. Это беспокоило. Хиджиката надеялся, что достаточно знает мальчика. Был уверен, что тот уйдет. Что окажется слишком молод для того, чтобы решиться на смерть, да даже и на то, чтобы ослушаться приказа. Но… долгие размышления Тецу вызывали определенные опасения. Меньше всего хотелось бы и правда убить мальчишку за отказ. Но если таков будет его выбор — он его примет. Время будто застыло. В кармане чуть слышно тикали европейские часы. Только этот звук и давал понять, что время все-таки движется вперед. Наконец, Тецу потускневшим голосом ответил: — Хорошо, я уйду. — Хиджиката убрал меч в ножны. — Но… Хиджиката-сан… — Позаботься обо всем для меня. — Он слабо улыбнулся, а Тецу как-то резко кивнул, с поклоном принял письмо и спрятал его за отворот одежды. — Переоденься. — Хиджиката махнул рукой на подготовленные кимоно, хакама и хаори. Простая хорошая одежда. — Плохо будет, если тебя остановят из-за формы. Свои мечи возьмешь с собой? — Да. Хиджиката подошел к столу, положил руки и тяжело на него облокотился. Он почувствовал облегчение от того, что мальчик согласился уйти. Оно не обернулось радостью — только удовлетворением и совсем немного теплотой. Что-то почти забытое шевельнулось в сердце, когда Хиджиката понял: Тецу будет жить. Он опять повернулся к мальчику. Тот все еще стоял в стороне и смотрел в пол. — Постарайся никому не попасться на глаза. Сможешь найти в порту нужный корабль? — Смогу. — Такой же сдавленный голос. — Будь осторожен. — Единственное проявление заботы, какое можно было себе позволить. Тецу ничего не ответил, только вздрогнул и будто вздохнул. Пока Тецу натягивал на себя новую одежду, Хиджиката терпеливо ждал. Он задумался еще об одном: стоило ли отдать и катану. Меч — душа самурая. А его душе все же хотелось бы быть там — в доме, что стал родным, рядом с тем местом, где они начали путь, и где так глупо и безнадежно все оборвалось. Его душа должна вернуться на восток. Домой. К Кондо. Когда Хиджиката повернулся, Тецу уже торопливо утягивал штанины дорожных хакама. В обычной одежде он чуть больше казался ребенком. Закончив, мальчик замер, не решаясь о чем-то спросить. Хиджиката перебил это неловкое молчание. — Возьми еще мой меч. — Тецу не двигался. Хиджиката знал, что в ящике с вещами лежало несколько чехлов для оружия. Покопавшись, он выбрал один из них — простой, но новый и крепкий. Сам положил в чехол катану, напоследок провел рукой по обмотке. Будто простился со старым другом. Тецу принял меч со всей внимательностью, почти с благоговением. Осторожно, будто это было самое ценное сокровище, убрал чехол за спину. Свои мечи он закрепил на поясе в последнюю очередь. Затянул на ногах варадзи. Хиджиката окинул мальчика взглядом. Кивнул ему и себе и разрешил идти. Тецу тяжелым, но твердым шагом подошел к двери, но на пороге повернулся. — Хиджиката-сан… Вы… умрете здесь? — Расскажи им обо всем. — Хиджиката печально улыбнулся. Тецу и так знал ответ на свой вопрос. — Береги себя, и пусть тебе поможет небо. Мальчик посмотрел на него пронзительно-грустными глазами и исчез за дверью, тихонько прикрыв ее за собой. Долгое мгновение шагов не было слышно, но потом они зазвучали, чтобы затихнуть где-то вдалеке. Хиджиката подождал немного, взял свечу и тоже вышел. Коридоры были пусты. Хиджиката поднялся в каморку над входом в крепость, отворил окно и стал отсчитывать время. Он ясно представлял, как Тецу сейчас шел по этой дороге к порту. Хиджиката стоял так, пока не догорела и не погасла свеча, а потом ушел в теперь только его собственную комнату. Оставалось надеяться и верить, что он сможет отыграть у судьбы хотя бы эту малость.