1990-ые

Хлор любил наблюдать, как Свинец рисовал. Казалось бы, действия художника методичны, однообразны и достаточно скучны, но Плюмбум каждый раз вёл себя с кистью и красками как в первый. Он мог поздно ночью прийти с работы, зло мерцая глазами, холодным от мороза носом коснуться Хлоровского и, сбросив только пальто, быстрым привычным движением собирая волосы в хвост, начать жёсткими аккуратными мазками сдержанно наносить первый слой краски на холст, равнодушно смотря сквозь проступающий силуэт наброска, явно находясь ещё где-то не здесь. Мог, как обычно, вскочить рано утром в выходной и не пойти готовить на двоих завтрак: в такие дни они делали это вместе, — а распахнуть окно, пару минут с лёгкой улыбкой наблюдая за падающим снегом, надеть испачканную краской белую рубаху, едва достающую ему до бедра, разложить краски и кисти на застеленном газетами полу, превращая и так не слишком чистую комнату в обитель хаоса и, легко взяв в руки кисть, начать аккуратными изящными движениями набрасывать что-то быстрое и невесомое на покрытом белым грунтом холсте. Хлор в такие дни специально пытался проснуться пораньше, чтобы тихо проскользнуть в пахнущую даммарным лаком, льняным маслом и деревом комнату мимо ничего не замечающего Плюмбума, притаиться, едва дыша, в том углу, куда ещё не падают лучи восходящего солнца, и несколько часов наблюдать за изящной, больше похожей на танец работой металла над новым холстом. Сегодня утром было прохладно. Свинец, в одной рубахе стоящий рядом с распахнутым настежь окном, иногда ёжился, начиная задумчиво нарезать круги по комнате, останавливался перед почти готовой работой и несколько раз прочерчивал чем-то металлическим по льняной ткани, сразу же делая пару лёгких шагов назад, рассматривая исправленное издалека. Хлор прищурился, пытаясь разглядеть написанное на холсте пока Плюмбум чуть отклонился в бок, приоткрывая обзор на почти готовую картину — но перед глазами по-прежнему маячило цветное пятно. Досадливо сжав зубы, он откинул голову назад, неловко ударился о стену и мысленно чертыхнулся про себя. Плюмбум вздрогнул, удивлённо оборачиваясь. Губы невольно растянулись в улыбке при виде почти свернувшегося в клубок на полу Хлора. — Доброе утро. Ты сегодня рано. Решил померзнуть? — галоген поднялся, подходя ближе к Свинцу, всматриваясь в перепачканное краской довольное лицо. — Доброе. За тобой наблюдаю. Надо восполнять недостаток… — Хлор задумчиво поднял глаза к потолку, пытаясь найти конец фразы. — Знаний о великолепном металле, который держит в руках мастихин так же потрясающе, как меч? Одеяло бы хоть взял, — Свинец с улыбкой помахал стальной лопаткой с деревянной ручкой перед носом галогена, видя непонимание в зелёных глазах. — А, так вот что у тебя в руках было… — протянул Хлор с ноткой досады на себя, подходя к картине. — Что это? — Софийский собор, мой дорогой. В Константинополе, который сейчас Стамбул, — Свинец закинул руку на плечо галогена, внимательно наблюдая за щурящимся Хлором. — Красиво. И ты там был? — В словах слышался искренний интерес. Свинец никогда в подробностях не освещал то, что касалось Римской империи. Он не избегал прямых вопросов, но и сам никогда не начинал разговор. — Не один раз. Хочешь, выберемся как-нибудь в Турцию вместе. Я не прочь пройтись по современной Византии вновь, а у тебя будет посвящённый в самые сокровенные тайны из истории существования собора личный экскурсовод; вдобавок и город покажу. — Не представляешь, насколько хочу. И личного экскурсовода тоже хочу. Тем более в постоянном доступе, — Хлор улыбнулся, вынимая руку из кармана наброшенной утром толстовки, и протянул Свинцу банку с белым порошком. — Ты говорил, у тебя белила заканчиваются. Плюмбум удивлённо скользнул глазами по названию пигмента и поднял взгляд на Хлора, беря баночку с раскрытой ладони. — Свинцовые… — с восторгом прошептал он, трепетно рассматривая порошок сквозь прозрачные стенки. — Где ты их достал? — Секрет фирмы, — Хлор подмигнул, притягивая его ближе. — Где фирма, там и Золото, — хмыкнул Свинец, аккуратно отступая к столу, ставя драгоценный подарок на деревянную устойчивую поверхность. — Спасибо, Хлор. Знал бы ты, как они потрясающе блестят… Плюмбум показательно закатил глаза, довольно улыбаясь, и тряхнул головой, откидывая кудрявые волосы назад. Хлор заправил выбившуюся золотистую прядь за ухо, кончиком ногтя задевая зазвеневшую от столкновения серьгу, и робко замер перед металлом. Чужое горячее дыхание опаляло лицо, путая и без того разбегающиеся мысли, мешая сосредоточиться и понять желания Свинца. — Хлор, не бойся ошибиться, — галоген отвел взгляд от точёного кончика уха, натыкаясь на задорно пляшущих в бирюзовых глазах бесенят. — Значит, я могу… — Поздно! — весело заключил Свинец, притягивая Хлора к себе и уверенно целуя его в приоткрытые губы. Тонкие пальцы ласково взъерошили тёмные короткие волосы на затылке, скользнули по шее и небрежно повисли на выступающем из-под съехавшей чёрной толстовки плече. Плюмбум отстранился, с блудливыми искрами в глазах просматривая на жадно ловящего ртом воздух Хлора. — Я говорил уже «спасибо» за белила, да? — горячо прошептал он. Хлорин кивнул, затем мотнул головой и, чуть опьяненно улыбаясь, также тихо, но скомканно выдал: — Ага. Но я не против, если ты скажешь ещё раз. С повторением того, что было перед вторым «спасибо». Свинец хохотнул, обнажая белые зубы, и ловко обогнул Хлора, выходя их комнаты. — Собирайся, Апполон. Сегодня у меня на тебя большие планы. — Апполон — потому что красивый или потому что горе-любовник? — И то и то, — с уважением раздалось из коридора. Свинец вновь появился в дверном проёме, протягивая Хлору пластинку с обезболивающим и стакан воды. — У нас закончилось, я взял. Хлор благодарно кивнул, потирая висок, и сразу же закинул одну таблетку в рот. — Расскажи мне что-нибудь про римскую мифологию, раз уж разговор зашел. Я читал, но, боюсь, там не слишком достоверно, — промычал он и отсалютовал Свинцу прозрачным стаканом, с лёгкой восторженной улыбкой на губах наблюдая за разбирающим уголок своего творческого беспорядка металлом.