ещё одна ночь вхолостую

Ты не любишь меня ни вчера, ни сейчас, только держишь меня крепко на поводке, на таком поводке, что нельзя дышать, невозможно дышать.

Полуфинал. Нервы шалят так, что мурашит буквально каждые несколько секунд. С утра нанесли на волосы серебряный спрей для получения лёгкого отлива и тонкого блеска. Опять Арбенину заклинит. Шмотки добивают, организаторы точно их не у Сургановой из гардероба уворовали? К гитаре подсоединяет подаренный радужный ремень — сейчас абсолютно все равно, что не особо сочетается, ей скоро выходить. Она обещала быть лучшей. «Не отпускай» звучит сегодня особенно. На разрыв швов болезненно и одновременно очень нежно. Пальцы бьют по струнам, остужая металлом их кипяток. Руки Дианы до боли сжимают подлокотник интерактивного кресла — вселенная истошно, исторически смеется над ней. Вселенная, рок, судьба, все, что угодно — её пинают и швыряют, её раз за разом проверяют на прочность, и хочется уже закричать, что её запас прочности давно закончился, она же вот-вот сломается! Никто не выражает жалости, никто не думает успокоить молчаливую панику. Диана смотрит на Свету. Она видит свою Сурганову такой, какой она встретила её в той квартире, какой она приехала за ней в холодный, временами голодный Магадан. Черты лица девочки соединяются с характерным Светкиным носом, губами, улыбкой. Перед ней выступает химера, не человек. Отсюда блестит взглядом Даня, здесь тянется Светкина улыбка, и Арбениной кажется, что она закинулась чем-то совсем запрещенным, иначе ну не может её так ломать до потери рассудка. Арбенина закусывает нижнюю губу и смотрит, не отрываясь, как мазохист, который не просит прекратить порку, хотя кожа уже начинает слазить лоскутами. Диана морозит — за что так? В эту секунду до безумия страшно. Даже Крутой меньше выебывался. В последний момент на последних нотах удар последней кнопки даже и не слышен, и Даня даже не сразу понимает, что пока прошла дальше. Выдох настолько тяжёлый, что выходит с полухрипом. Все же переволновалась. За все выступление Арбенина даже ни разу не посмотрела на остальных и только сейчас поворачивает голову — «да» горит у всех, зал скандирует «ты супер!», а Диане бы два пальца в рот, вывести из организма ядовитые токсины. Слово просит первой. — Вот видите, какого эффекта добиваются дети, которые не слушают Арбенину, сказала ей меньше наглости, а она докинула ещё, и ведь сработало же. Респект, Дань, крутое исполнение. Только сейчас Даня замечает на лице у Арбениной полуотсутствующее выражение лица. Кажется, на время выступления Диана вообще выпала из реальности. В голове проносится краткий вопрос, и услужливый мозг радостно выдает ответ — ну так ты же карманная Сурганова, а ещё хочешь, чтобы на тебя реагировали не такими рывками и скачками. Из тебя ее упорно делают, а ты не отрастила себе яйца, чтобы доказать Арбениной и видимо всем остальным, что ты совершенно не она. Второй вопрос в голове проносится резвым кентавром — где там Арбенина нашла наглость? Если дело в имидже, то простите, но ее как бы особо не спрашивали. Чуть брови на это хмурит, но не реагирует, кивает собранно, а на других членов жюри проявляет больше активного внимания и выдает лёгкую улыбку, которую на самом деле из себя вытянула. Пожать руку Крутому, кратко обнять Воробьева и Иру, ну и все же притянуть к себе Диану, хотя сейчас Даня злится. Просто человечески злится за то, что опять она видела не ее. Даже сейчас взгляд блуждающий, сказала бы, что пьяный, но Арбенина трезва. Просто очень сильно больна. И это не лечится. За кулисами уходит в туалет и умывается ледяной водой, приглаживает мокрыми руками волосы. Свежую сталь хочется смыть прямо сейчас, а стильные шмотки заменить на джинсу или кожу. Ещё номера два Диана сидит не в себе, после постепенно начинает приходить в сознание, прочищается дурная башка, и она может нормально реагировать на других детей, которые, слава богу, не отхлестывают смычком больное сердце. На выходе Логинова в себе уверена. Горько уверена. Один из членов жюри ее точно возьмёт, на наркотиках слишком капитально, чтобы отпустить. И удивляется, когда Ира, первая, кого попросили назвать имя, улыбается именно ей. И объятия выходят абсолютно искренними и крепкими — все не зря. Диана зыркает почти зло — Ирку бы щас придушила! Нет, она конечно выписала себе четыре фамилии, как и все, вдруг твоего фаворита возьмет кто-то другой. Но это не просто фаворит, это её маленькая, её идеальная Света. Дина фыркает, когда время доходит до неё. — У меня забрали право гордой матери провести в финал одного наглого ребенка, поэтому сменю полярность на кого-нибудь более скромного и милого… Даня слышит подобие жалобы Арбениной, но реагирует лишь ухмылкой — извините, женщина, девочка не совсем ваша собственность. Сразу после шоу переодевается в более комфортный худак и джинсы, пакуется в них, как в броню. Ребята расходятся, с некоторыми в самом деле жаль прощаться. Заходит в гримерку, там с нее снимают последний макияж. Накатывает усталость от нервного напряжения, и Логинова расслабляется в кресле, закрывает глаза, едва ли не дремлет здесь. Снова можно выдохнуть на время. До финала ещё далеко. Первый отборочный день полуфинала успешно окончен, потихоньку они начинают формировать костяк тех самых, среди которых и кроется победитель проекта. Диана не очень-то верит в то, что это будет Даня — она не вызывает у зрителя желание на груди приголубить и вообще ой какое милое дитячко. Она уверенный в себе практически взрослый исполнитель, который добьется всего сам. Ну, не без помощи самой Дианы, конечно, но это будет уже за стенами проекта. Они с Ирой дали ей по счастливому билету Вилли Вонки, теперь споет свое в финале, посветит ещё раз лицом на экране и начнет свой путь к славе через приличный такой трамплин. Не золотая ложка в заднице, но тоже ничего для сироты казанской. Арбениной не терпится снять макияж, переодеться в свою футболку и джинсы, все-таки это более комфортный вариант. Звонит своим мелким, пока с лица снимают штукатурку. Марта радостно вещает, что они, дескать, поужинали, и она уже закончила домашку, а Артем ещё ломает голову над физикой, может она и поможет ещё через некоторое время, когда сам попросит. Арбенина улыбается, просит передать трубку Артему и слушает его горе-печаль из-за плохой оценки. Привычно заверяет детёныша, что оценки в школе не вся его жизнь, исправит. А если не исправит, то тоже невелика потеря. И только после всех этих ритуалов она заглядывает в детскую гримерку, где сейчас сидит в кромешной темноте одна только Даня. Арбенина почти на цыпочках подходит к ней со спины и аккуратно кладет руки на плечи. — Привет, ну как ты сегодня? — почти урчит, если бы могла, на ухо и начинает массировать плечи, одну руку смещая ниже. Тягучие, тяжёлые размышления Дани все же сменяются сном, который она даже не замечает, раздумья продолжаются и во сне и прерываются лишь движениями чьих-то рук. Даня дёргается и сбрасывает чужие ладони, трёт глаза. — Задремала. Чёрт, — темнота сковывает движения, но все же Дане удается включить лампочки на зеркале. Сзади Диана, и Логинова вспоминает свое несдержанное раздражение за то, что было сегодня на полуфинале — опять кое-кому виделась Сурганова. А сейчас Арбенина рядом, слишком рядом. Девчонка спросонья скидывает руки достаточно резко, и Диана приподнимает в удивлении брови. — Маленькая рокерша на что-то сегодня обиделась? Девочку она, кажется, разбудила, но не чувствует за собой никакой вины — потом затекло бы все, если бы её Диана её сейчас не разбудила, или забыли бы на студии, и появилось тут свое личное миленькое привидение с повадками засранки. Арбенина фыркает, глядя через зеркало на заспанные глаза, и избавляется от сургановского видения. Перед ней снова Даниэла Логинова, перспективная и очень отзывчивая девочка. — Рокерша не обиделась. Рокерше пора домой ехать, — она встаёт с кресла и сгребает со стола личные вещи — телефон, наушники, браслет. Сталкивается взглядом с Дианой. И в глазах лишь холодное упрямство. — Мы могли бы ненадолго задержаться, все равно большая часть съемочной группы уже ушла, — это произносится с очевидной степенью намека, она была бы не против сегодня получить оргазм не только от собственных пальцев, но и от близости с Даней. — Извините, Диана Сергеевна, но на этот вечер и ночь найдите себе более скромного и милого участника. Думаю, что это как раз для вас не проблема. Правда, со схожестью придется похлопотать, но ничего, глаза закроете, нормалёк будет, — а это уже тихая, сдержанная злость. Почему-то в голову приходит одна-единственная мысль, что надо съездить в Петербург, Сурганова ее звала ещё на отборочном этапе, даже где-то номер её был. Набрать и мотануть на пару дней. Устроить себе эдакий отпуск. Даня явно на секс не настроена и вообще опять обиделась. В Арбениной разгорается  несдержанное привычное раздражение. Она замахивается для пощёчины, и Логинова успевает инстинктивно прикрыться рукой и отшатнуться. Диана только сжимает зубы на несколько мгновений, опускает руку, справляясь с привычным приливом гнева. — Сомневаюсь, что ты в достаточном положении, чтобы ломаться. Это раз. То, что я сказала, было тебе лишь комплиментом, не мои проблемы, что ты воспринимаешь все в штыки, выключай нахер подростковый бунт, вроде бы взрослая девушка, должна уже думать головой. Это два. И заодно понимать, что мне та блядь, с которой ты якшаешься, не сдалась ещё до твоего рождения, а сейчас уж и подавно. И это три. Лучше бы ударила, чем вылила ведро токсичных помоев. Тогда была бы злость, ярость, а сейчас у Логиновой только руки опускаются и мелко подрагивают. — Дура, — коротко, ёмко, но это слово даётся очень тяжело. Арбенина вылетает из гримерки и дверью хлопает с такой силой, что она чуть не слетает с петель. Она все-таки тут почти картонная, на съемочных площадках вечно нет ничего прочного для того, чтобы иметь возможности снести построенное и возвести заново что-то новое, для другой программы. Вот именно в этих злых словах была вся Арбенина, и Пальцева была права — у Дианы безразмерное эго, и ради своих удовольствий она готова переступать через кого угодно и как угодно. Диана забирает свою сумку и с ней широкими, быстрыми шагами идет на выход. Как её это все заебало, ну кто бы знал как! Перед тем как сесть в такси, Даня выкуривает едва ли не полпачки, руки трясутся, как у распоследнего алкаша. Звонит Сургановой уже из машины, голос ровный, но губа закушена до боли, а на глазах несдержанные слезы обиды. Билеты на поезд покупаются быстро. Здесь она просто больше не может оставаться и не хочет. Ко всем чертям. Уже утром на вокзале ее, заспанную и уставшую даже после сна в сапсане встречает Света, и именно к ней хочется упасть в объятия. Ей достается лёгкая, но искренняя улыбка.  Девочку Света принимает легко, хотя та и приезжает неожиданно — сама когда-то так же сорвалась в Магадан. Чувствует в ней какое-то незавершенное дело, как будто к Москве привязали, но ничего не говорит и в душу глубоко не лезет. Даня видит у нее в глазах вопрос и беспокойство, кажется, ее состояние все же заметно, но она ничего не спрашивает и лишь обнимает приветственно перед тем, как сесть в машину. Даня пялится в окно — она соскучилась по Петербургу, по мощеным улочкам, по каналам, по Неве и даже по облачности, нависшей над городом. Света ей не мама и не любовница, хотя у Дани определенно есть её повадки, может из-за этого Диня так и вцепилась в эту девочку? Но она предпочитает думать о бывшей лучшее и не рассматривает такой вариант. Знакомит Даню с Пушкинрядом, там Даня с искренним интересом рассматривает интерьер, на предложенной гитаре наигрывает мелодию собственного сочинения и чувствует, что начинает приходить в себя. После Света тащит на кофе в свою квартиру, где Даня знакомится с Эллой. Арбенина ее явно терпеть не может, а Дане она кажется достаточно мудрой и неглупой женщиной. И к Логиновой она явно неприятных эмоций не испытывает. В кофе с веселым озорством Сурганова добавляет  немного ликера (ну как немного), он вкусный и ореховый, а градусов там совсем немного (ну-у как немного). Ну вот же красота какая. Света устраивает ей небольшую экскурсию по городу, тащит и на шоппинг — помогает выбрать Дане шмотки по мотивам того, что ей самой когда-то помогала выбрать Леночка.  С удовольствием делает фотографии для неё на память — пусть останутся впечатления в кадрах. Даня  пишет истории в инстаграм и вообще много снимает себя и Свету — просто для себя, для того, чтобы после грело. Вечерами засиживаются в кабинете — Света дарит свои стихи, заметки, ноты, а Даня, прихлебывая очередной ликерный кофе, показывает свои работы. Вытаскивает их оттуда только Элла с ворчанием и тащит ужинать, нещадно ругает за то, что опять засиделись, вручает по тарелке с сырниками и замороженные ягоды, которые уже разморозились и совсем как свежие. Сейчас Даня чувствует себя как никогда дома и комфортно. Гонит от себя быструю мысль, что ей вряд ли когда-то будет так комфортно с Дианой. Она про нее вообще эти три выходных дня старается не думать. Идиллия у них там, блять. Диана скрипит зубами и опрокидывает в себя ещё глоток вискаря, туда-сюда листая истории Дани. Подписалась на неё сразу после того случая в гардеробной и сейчас любовалась на девчонку в, сука, Светкиной квартире. Она видит локоть Эллы, черти бы её три дня драли, и всех троих хочет придушить к ебеням. Курила за вечер уже раз двадцать, всю пачку пустила под откос. Хорошо хоть заранее сказала мелким, что у мамы болит голова, и пусть ложатся без неё, она придет ночью и поцелует в наглые носы. А пока может спокойно предаваться самобичеванию. «как проходят питерские каникулы?» Смс от Арбениной висит непрочитанным — разговаривать с ней сейчас нет смысла, испортить только настроение себе. В любом случае когда-то надо уезжать. Напоследок обнимает Эллу, чмокает звонко в щеку Свету, и Сурганова с удовольствием это фоткает. Самые удачные снимки выкладывает уже тогда, когда садится в самолёт до Москвы. Тогда же отвечает кратким «все прекрасно.» на сообщение Дианы. Завтра с утра уже ехать на репетицию. Выиграть вряд ли получится, а выступить надо настолько ярко, насколько это вообще возможно. Предложения уже кидали, и одно ей понравилось особо, но надо посмотреть все это в деле. Фоновое раздражение никак не отступает все эти дни, и Диане уже даже хочется извиниться перед девушкой за свою несдержанную злость, которая взорвалась в ней искрами фейерверка. Однако это желание оставляет её, когда Арбенина видит фотографию из новых — там Даня беспечно целует Светку в щеку, и обе выглядят предельно довольными. По венам течет тягучая, жаркая магма, Диане не нравится то, что она видит, но она листает дальше. А после рука опускается под резинку белья — она развалилась дома в кресле в одних трусах и футболке, позволяя себе это, пока мелкие в школе, а потом у них секция, и можно не волноваться, что кто-то застанет её. Дыхание сбивается, одной рукой она продолжает держать мобильник, а пальцами другой резкими, почти жесткими движениями скользит по влажному клитору. Дожили, блять, дрочит на невинное фото двух Светок. Мастурбация становится почти болезненной, руку сводит в запястье, а в горле пересыхает, но пика она достигает так быстро, как давно уже не могла позволь себе в одиночку. Диана выдыхает немного нервно и блокирует телефон, чтобы уйти в ванную и принять быстрый душ, смывая с себя чертов секс и раздражение. «что насчет небольшой встречи?» Она пишет это сообщение через два часа после эпизода с фотографией, сидит с ногами на стуле, жует сэндвич с сыром и за секунду решает куда утянуть девчонку. «я скинула тебе геолокацию это клуб одного моего старого знакомого» «днем вполне тихое место они никак не дают мне стянуть гитару с автографом Шурика» Следующие смс от Арбениной Даня видит только рано утром на репетиции, и злость царапает голову. Как будто ничего и не было. Забыла ссору? Удивительно, какая рыбья память. Наговорила хуйни, а потом думает, что ей это все так прокатит, как будто бы ничего и не было. Ответ выбивает быстрый, раздраженный и абсолютно несдержанно злой. Плевать, что Арбенина может типа ей билет в будущее дать. Не под таким соусом ей нужно подобное будущее. А лучше вообще не нужно, если оно вот такое. «а что, если я не могу? снова услышу о том, что я мелкая тупая сука, которая права не имеет такой великой звезде отказывать?» Снова идёт петь и играть, отбивать пальцы о струны, удар за ударом, уничтожает свою злость в игре. Песня подходящая — Нервы умеют растрясти голову, а «Самый дорогой человек» раздирает вены, слова выкрикивает зло, яростно, во всю силу голоса. — У тебя там мобильник, опять на кого-то уведомления поставила? Потому что Сурганова тебе писать не будет. Дай угадаю, это та милая мелкая девчонка? — Лариса потягивает зеленый липтон и вообще замечает это все будто бы между прочим. Диана отвлекается от просмотра записи видео для задника новой шоу-программы на песню «инстаграм» и берет в руки телефон, смерив директора взглядом мегеры-математички, такой взгляд выкинуть она могла, хотя и была всего-то англичанкой. Это и вправду Даня, уведомления у неё стояли на четырех человек — Света, мартемки и вон эта наглость с ушами. Мелкие, конечно, могли писать сюда, но они предпочитали писать в телеге или звонить. «приятно слышать что ты считаешь меня великой звездой но окей я сказала это на нервах а какой я ещё могла быть после твоей песни?» Диана делает глоток безалкогольного пива — Лариска ей только такое разрешила и то со скрипом. «убеждена что исполнение понравилось бы всем троим. в смысле что Земфире с её ручкой крыской-лариской что Светке. может я вину свою загладить хочу а ты в позу встаешь» Даня, читая позже ответ Арбениной, лишь фыркает. Хочется, буквально зудит написать, что она не великая звезда, а великая пизда, но она же вежливая умная девушка,  у которой, разумеется, давно закончился подростковый бунт. Уже хочет ничего не отвечать и идти брать гитару, но следом приходит следующая смска, и Даня быстро отмахивается от подошедшего препода по вокалу — ну буквально ещё секунду, сейчас все будет. От следующего сообщения Арбениной пасёт лестью, ну правда, то поносим на чем свет стоит, то серенады поём восхвалительные. «а Свете понравилось, я ей в пр сыграла. насчет Земфиры не уверена, впрочем, ей скорее всего все равно. надо было не говорить то, что говорили, не пришлось бы и заглаживать в таком случае. увидимся, окей» Даня все же соглашается, отчего Арбенина довольно лыбится. — Арбенина, оставить шлюх, давай материал просматривай! — Пальцевой в принципе без разницы, с кем там трещит начальница, у неё голова уже от Дианы пухнет, надо было не липтон брать, а вискарь. В «Зеленую дверь» Диана приезжает пораньше, тут днем как всегда спокойствие и тишина, но влетает буквально минутой позже, чем Даня. Логинова кутается в здоровенную Светину олимпийку, смотрит исподлобья зверенышем, которого раз уже ударили, а теперь тянутся погладить. Арбенину встречает именно таким взглядом и только бровью дергает, выплевывая короткое «здрасьте». Диана сразу увлекает в глубину клуба. — И тебе пламенный привет. Проходи, не буди Анку, она здесь типа за администратора, но на деле девушка хозяина и посажена за красивые глаза, — Диана трещит и проводит девушку как раз в комнату винила. Он тут прямо в бешеном количестве — особенно дорогие сердцу пластинки за стенках за стеклом, остальные в шкафчиках и на столах в хаосе. Администратору Даня неловко кивает и чувствует себя какой-то вещью, которую активно тащат за собой, впрочем, когда чего Диану волновало. В мини концертном зале сейчас вообще шаром покати, а в виниловой библиотеке как всегда пахнет винилом, пылью и немного алкоголем, потому что кто-то опять пролил его на пол. Здесь несколько гитар с росписями, её тоже есть. И в потайном шкафчике есть алкоголь, кое-что покрепче, а ещё черные матовые кружки и даже чай, хрен его знает, откуда он здесь, но круто. — Место немного сумасшедшее, днем тут почти никто не бывает, сечешь за зеленые двери? Ну вот для особой атмосферы место так и назвали. Есть чай, стаут и джин на вереске, последнее вообще эксклюзив, откуда его только достали? Как репетиции, как моя бывшая и её хомяк? Зал Даня осматривает, впрочем, с интересом, а от тараторящей Дианы удивительно быстро начинает ныть голова. Ну прям будто вообще ничего не было, красота же. — Лучше чаю. Мне ещё потом возвращаться в студию. Ну и о чем вы, Диана Сергеевна, хотели тут поговорить? Репетиции чудесны. Да, что-то сообщать о Свете и Элле я не буду. Сами можете позвонить или написать. Одна из них, возможно, будет вам даже рада, — хмыкнув с язвительной ноткой, Даня поправляет черную олимпийку — не зря увела у Сургановой под шумок, впрочем, та и не была против. Диана достает матовые кружки и ставит их перед Даней на столик, а после ставит чайник кипятиться, и тот тихо, но мерно шумит, создавая их разговору некоторый фон. — Надеюсь, ты говоришь про Эллу, она всегда рада меня слышать и видеть. Помню, подкупила я бабку-соседку с верхнего этажа и приземлилась им прямо на балкон, Света смеялась до икоты, а уж как была рад её ручной врач! — Арбенина упрямо называет Эллу по имени всего один раз, остальное время придумывает ей различные прозвища. — Просто хотела поговори-ить, разрядить получившееся напряжение. Чайник докипает, и Диана разливает по кружкам, чай даже неплохой, ароматный, находит в глубине шкафчика немного рафинада и кидает его Дане, а вот ложек что-то нет нигде. — Ну конечно, я говорю именно про Эллу. Спит и видит, как вы трахаетесь с Сургановой. Ее розовая мечта идиотки, — язвит насмешливо и зло Даня и поднимает бровь в ответ на очень интересную и явно не без пиздежа историю Дианы. В этом новом взгляде лишь жалость. Ложек нигде не видно, приходится достать из рюкзака ручку и с невозмутимым видом размешать ей кубики. Горячо и вкусно. — На тебя плохо влияет Светка. Начинаешь язвить как она, — она продолжает только после паузы, в которую окидывает девушку пристальным, внимательным взглядом. — И носить те же шмотки, дай бог не её же, хотя подсказывает мне моя задница, что это даже её. И без предупреждения войны наклоняется, проводя носом по шее, по самому вороту олимпийки. Духи определенно Сургановские, только она во всем окружении носит такие ароматы, на Дане в день их секса был только аромат естественный, без всяких дополнительных запахов. — Вот, а я о чем, пасет Светкиными духами, за километр их узнаю. Учти, она дама ветреная, со всеми директорами ночных трахалась и своей группы тоже, поэтому не обольщайся, что на тебя обратили внимание, у неё просто либидо потолок квартиры пробило. Слова Дианы вызывают несдержанный смешок. — Знаете, не угадали. У нас друг к другу вообще ничего нет. По крайней мере у меня уж точно. Представляете, не все друг друга хотят трахнуть, эта болезнь весьма избирательна. А конкретно ее отношения меня волнуют мало. — Ой, малышка, пиздишь ведь, как дышишь, как можно не хотеть Светку? Она, во-первых, все для этого делает. А во-вторых это просто Сурганова, её хочется поиметь двадцать четыре часа в сутки, у любой здоровой женщины инстинкт. Даня отпивает чай и приземляется на стул, закидывает ногу на ногу. В эту секунду она даже любуется Дианой и ее чертами, ее реакцией на чужой парфюм, кажется, даже глаза заблестели. — Кстати, к теме, мы ведь не знаем, вдруг людоедочка любит смотреть, как мы трахаемся, надо будет у неё спросить при случае, — невозмутимость — второе имя Арбениной после «наглость» и где-то только на пятом месте собственно Диана. Арбенина падает в мягкое кресло и вытягивает ноги, забирая свою кружку. Парфюм Светки все ещё стоит перед ней и это… приятно, что ли, как бы она не доказывала обратное. Чертовы Сургановские флюиды. — Поставьте эксперимент, почему нет. Только предупредить ее заранее не забудьте, чтобы она успела эту информацию переварить, наорать на Сурганову, наорать на вас и принять валерьянку вместе с корнями. Рискуете всего лишь здоровьем и отбитыми почками — ни я, ни Пальцева вас защищать не будем, если ваше величество приедут бить за богохульство, — Даня усмехается, покачивает вансом и жмёт плечами почти равнодушно. — Здоровой женщиной себя назвать вряд ли могу, так что инстинкта засунуть в нее пальцы не появилось. Не знаю, конкретно у меня было ощущение от нее лишь заботы. Она очень старалась взять меня под крыло и буквально окутать какой-то теплотой, — на этих словах Даня отстраненно и мягко улыбается, черты лица расслабляются и становятся ровными, даже покачивание ноги прекращается. Диана вдруг ярко себе представляет пошлую картину и смеется от души, так и видит перед собой полный ярости горящий взгляд Эллы, которая смотрит на то, как Арбенина размашисто вылизывает её благоверную везде, где только может достать, и прикусывает темные соски, вечно стоящие, как у бляди какой. Она сама, конечно, не лучше, но это тема совсем для другого разговора. — Если она приедет меня бить незадолго до концерта, то Лариска будет меня защищать, она не любит отменять концерты, на неё тогда орут, — ну а что, Пальцева реально терпеть не может разбираться с отменами концертов. Такого ощущения, как у Дани рядом со Светой, у неё не было, наверное, никогда. Желание заботиться и принимать заботу в ней всегда тесно переплеталось с зубодробильным желанием трахаться и получать разрядку (эмоциональную и физическую) через оргазмы. Такое всепоглощающее домашнее чувство её посещало только рядом с детьми и то далеко не всегда — от мелких детей быстро устаешь, особенно когда их двое, а характером все в тебя. — Чудесная поездка на самом деле. Надо будет ещё запланировать после финала. Понимаете, в Петербурге было круто отдохнуть несколько дней. Прямо себя живой почувствовала. Вроде бы нравятся репетиции, то, что приходится много работать и петь, но это все равно выматывает. Плюсом волнуешься перед выступлением. Ну и ещё и ваш концерт лично для меня подкосил. Даже не так. По ногам рубанул. Поэтому поездка была импульсивной, ну и к тому же меня звали погостить. Так что все не зря. Классно пообщались, поработали вместе. Но надо продолжать и здесь. — А Петербург сам по себе город такой, что в нем жить хочется, не знаю, конечно, почему. Хотя у меня там не самые сытые годы были, но воспоминания ого-го. Сейчас туда не так тянет, сама понимаешь, что на каждом камне воспоминания. И здесь пахать надо много, ты права. Ну блять, Дань, не железные у меня нервы и все дела, а ещё образ твой пиздец просто, надо будет гримерам пизды за такое дать. — Ну да, ощущения, что они вдохновлялись сутками фотографиями Светланы Яковлевны и развешивали их по квартирам у зеркал. На финале такого не будет. Там я не буду изображать кого-то кроме себя. Только я, мои чувства, мое понимание, мой имидж, никаких пародий. Так что сделаю все, чтобы из меня не сделали карманную куколку барби. Арбенина смеется и делает первый обжигающий глоток. Глотка уже луженая, привыкла ко всякому, хотя Лариска ругается каждый раз, что Арбенина себе нахер испортит голос и окажется бедной, никому не нужной и не соблазнительной. Следом делает ещё один глоток чая и потягивается как довольная кошка, отставляя чашку на низкий столик. — Если хочешь быть известной и крутой девочкой, то тебе теперь вообще пахать надо больше, чем спать, так что привыкай. — Привыкаю. И так часа по три-четыре сплю, новая норма. Все шикарно будет. Логинова постепенно выпадает из своих туманных, поглощающих мыслей, будто из транса, и возвращается к реальности, где рядом сидит Диана и пьет кипяток, как спрайт с кубиком льда из бургер кинга. — Петербург — город не для всех. Либо ты там находишь что-то своё, либо приезжаешь редко и буквально на экскурсию. И у нас с ним есть, с чем работать. Будет время обтесаться. — Петербург холодный, ему плевать на тебя, он может стать домом тебе, если только кто-то или что-то греет тебя там настолько, что даже сам город готов принять тебя несмотря ни на что. В остальных случаях это совершенно гиблое дело. Именно поэтому советую оставаться собой, чтобы не потерять себя, а то, потеряв себя, потеряешь все связи. Внутренние в смысле. Кружка пустеет уже наполовину, кажется она сегодня окончательно испортит себе все связки. Даня делает паузу и закидывает ещё кубик сахара, размешивая в той же манере дикаря. А почему бы и нет. — Этот город надо любить всецело и полностью, иначе никак, измен быть не может. Вы вот изменили. Вам он и холоден. Даня задирает рукав свободной олимпийки и смотрит на время. Проебала так-то свой обед, ехать пора дальше драть глотку, выбивая из себя последние чувства и эмоции. — Так. Давайте будем считать, что тема закрыта, и я больше не имею к вашей речи претензий. Впрочем, это почти так, вы на свои слова имеете право. Мне надо возвращаться в студию. Подкинете? Если нет, то такси вызову, — Даня поднимается, отставляет кружку и прокручивает в руках смартфон. — Подкину, конечно, я сама не думала здесь задерживаться после нашего разговора, поэтому оставляй все тут, я попрошу убрать, все равно ей большую часть дня скучно, хоть займет себя. Диана поднимается, оставляя кружку на столике, и пристально смотрит на девушку напротив. Нет, все-таки она совсем не Света, когда без грима видишь её в дневном, прямом свете. Ну и будучи трезвой. — Только адрес скажи, я все ваши студии не знаю. Даня называет адрес и шмякается на заднее сиденье машины Дианы, утыкается в телефон, наслушивая песню для репетиции. Впереди маячит следующее препятствие в виде финала, и если делать перерывы в работе, то выйдет боком.